Лекция № 3. Нанотехнология: экспансия на новые рынки

Обозначенный рывок был запланирован на нижние этажи организации материи, в полном соответствии с высказыванием Лауреата Нобелевской премии, крупнейшего американского физика, Р.Феймана: «Там, внизу, очень много места».

Под знамена с надписью «нанотехнология» собрали всех уцелевших, и отправили вперед.

Но… стереотипы берут свое. От нанотехнологии ждут чуда, требуя результат здесь, сейчас и немедленно – в полном соответствии с идеологами, порожденными организацией науки, как раз и приведшей к «кризису коротких инноваций». Чуда не будет. Двигатель Отто, сейчас известный как «двигатель внутреннего сгорания» и работающий во всех автомобилях мира, появился не сам по себе. До этого добрую сотню лет развивалась «пневматология» - наука о поведении газов, термодинамика и т.д., и т.п. Цикл внедрения любой разработки весьма продолжителен, что известно всем, но очень хочется, чтобы это было не так.

Впрочем, в реальности дела обстоят еще хуже. Идеология «эффективного менеджмента», увы, пустила глубокие корни в научной среде, изначально ей чуждой. Инструменты, предназначенные для выхода из кризиса, поражены кризисами сами, не последнюю роль в чем сыграл все тот же «эффективный менеджмент».

Остановимся только на одном доводе. Он ничтожен по сравнению с главными, но зато всем понятен.

Преодолеть кризис коротких инноваций можно только одним путем – направив реально серьезное финансирование в фундаментальную науку, то есть в «длинные» инновации, обеспечивающие получение прибыли через много лет и с очень большим риском. Но тут кроется гораздо больше подводных камней, чем может показаться на первый взгляд. Предположим, что соответствующее решение принято и некоему министру дается поручение. Более того, предположим, что этот министр и все его подчиненные, как один, кристально честны, а «эффективных менеджеров a la пост-совок» вкупе с «организаторами науки» исключили из процесса принятия решений.

Однако, перед ними стоит неподъемная задача. В стране есть несколько тысяч ученых и каждый искренне утверждает, что наиболее перспективным направлением является именно его (чем более развита страна, тем таких ученых, очевидно, больше).

Финансировать всех – не хватит никаких денег. К тому же никто не даст гарантии, что среди претендентов на получение длинных инновационных кредитов нет шарлатанов, коррупционеров и прочих «организаторов науки». Надо, увы, выбирать, в чем и состоит риск «длинных» инноваций, который в финансовом выражении становится поистине огромным.

Теоретически, существует два варианта решения – разобраться самому (как инфант Энрике) или поручить эту работу экспертам. Первый случай архитруден (учить множество наук надо было с детства, а вместо этого ответственным лицам преподавали менеджмент, как это принято в США для детей из соответствующих семей), второй – заведет в тупик. Экспертиза, проводимая на уровне, отвечающему решению вопроса о стратегическом направлении развития науки, породит такие интриги, что вместо одного вопроса возникнут десять новых.

В результате в условиях современных управленческих схем победит не тот ученый, который отстаивает наиболее важное направление исследований, а тот, который превзошел искусство подковерной борьбы. Более того, как раз у нормального исследователя шансов в такой ситуации почти и не будет – ведь нельзя одновременно и заниматься наукой (что требует полной отдачи), и учиться интриговать [1 – 4].

Возникает вопрос – а, собственно, почему столько часто упоминаемый инфант Энрике как-то вышел из положения? Как он отделил зерна от плевел, как извел мастеров интриги, шарлатанов и лизоблюдов? Можно назвать множество причин. Одна из них – он не боялся за свое кресло, занимаясь тем, что прославило Португалию в веках, просто в порядке личной инициативы и ни перед кем не отчитываясь. Но и это не главное. Ему было проще.

История с отречением Галилея темна и запутана. По одной из версий, Галилея спасли от костра офицеры английского и голландского военного флотов, которым позарез была нужна оптика, которой Галилей и занимался львиную долю времени (как и любой другой астроном тех лет). Вмешались ли британцы, и если да, то чем они пригрозили Римскому Папе – доподлинно неизвестно, но лучшие по тем временам оптические приборы, необходимые для нужд ведения стрельбы и навигации, в результате оказались в распоряжении Великобритании. Вспомнить об этой истории здесь важно только по одной причине – Галилей имел возможность объяснить английскому командованию, что представляют эти приборы и как они работают, чем, похоже, и спасся. Приборы были довольно просты, и для понимания их принципа действия хватило общего уровня культуры и военно-морской подготовки.

Чем дальше, тем решение похожих вопросов становилось сложнее. Наука стремительно шла вперед, и общего уровня культуры слушателя уже давно перестало хватать для понимания сути вопроса. Чиновники, распределяющие деньги, – во всем мире (!) – давно потеряли даже подобие возможности хоть что-то решить сами. Это в полной мере касается и тех чиновников, которые «произошли из науки». Достаточно сделать перерыв на несколько лет, достаточно совсем ненадолго перестать активно работать в настоящей науке и – все необходимые сведения и навыки потеряны.

А теперь поставьте себя на место руководящего (произошедшего из менеджеров) звена. Деньги распределить нужно. Отдачу получить нужно. Понять – из того, что эти высоколобые говорят, – нельзя ничего, по крайней мере, нельзя понять – врет очередной высоколобый или не очень, уже не говоря о том, что автор идеи может просто добросовестно и искренне заблуждаться.

Естественно, управленцы ухватились за «невидимую руку рынка», в упрощенном изложении по Адаму Смиту. Убрать из рассмотрения научные вопросы и оставить финансовые. Пусть означенные высоколобые отчитываются в понятных любому чиновнику терминах, делая акцент на том, сколько получили прибыли. И… все. Кризис коротких инноваций налицо. Один из симбионтов, составлявших основу цивилизационного развития, стараниями обученных менеджменту чиновников благополучно превращается в хладный труп. Второй – то есть экспансионистская экономика – после этого еще какое-то время дышит, но уже с все большим трудом.

Вывод звучит так: наука переросла традиционные способы управления и остро нуждается в принципиально новых. Классические схемы управления, основанные на использовании чиновничьего аппарата заведомо непригодны, их даже не стоит рассматривать; они только усилят кризис коротких инноваций, а за ним и все остальные, в том числе финансовые.

Вопросы управления наукой сами должны стать предметом научного исследования. Если их отдать на откуп бюрократам и/или «организаторам науки» – любой национальной, религиозной или иной принадлежности – то проще и гуманнее сразу начинать мировую войну, поскольку другого выхода из кризиса все равно не останется. Чтобы выйти из кризиса, сначала нужно починить инструменты, для того предназначенные.

Делать это нужно быстро. Во-первых, экономика терпеть не будет, мировые лидеры спохватились поздновато. Тем, кто проживает на территории бывшего СССР, это не просто очевидно, это ощущается всей кожей, но в других странах ситуация не намного лучше. По ним не прошлись «бешеные 90-е», но кризис коротких инноваций не миновал никого. Во-вторых, политики и общество ждут от науки чуда. Это нелепо, но это так. Придется повториться – все, от лидеров до обывателей, привыкли к немедленной (по сравнению с нормальной продолжительностью внедренческих циклов) отдаче и не пожелают затягивать пояса ради неопределенного будущего, что со всей наглядностью продемонстрировали беспорядки в Греции в мае 2010 года.

Получается парадокс – чтобы победить кризис коротких инноваций, нужны широкомасштабные … короткие инновации.

Это важно подчеркнуть потому, что если не принять мер, деньги поделят означенные специалисты по околонаучному документообороту и прочие организаторы науки. Общество испытает острое разочарование и… второго шанса может не оказаться.

Вопрос действительно стоит ребром – или наука быстро обеспечит рывок, быстро создаст новые рынки, обеспечивающие выход из глобального кризиса, или останется альтернативный выход из этого кризиса, о котором лучше не думать, и который был использован в прошлый раз – мировая война.

Задача по созданию новых рынков и отчаянный бросок на них – дело крайне сложное. Без масштабных, почти революционных, преобразований в структуре науки и механизмов ее управления обойтись не получится. Это дело сложное, но реальное, и заниматься этим вопросом нужно с полной ответственностью, в частности, потому, что новые рынки, куда может быть направлена экспансия человечества, отчетливо видны (они рассматриваются в следующих разделах). Дела обстоят не столь мрачно, как может показаться на первый взгляд.

О «революционных преобразованиях» было сказано вовсе не для красного словца: как уже говорилось, рывок нужно осуществить очень быстро (по крайней мере, по масштабам исторического времени). На эволюционные, мягкие и неторопливые преобразования уже просто не осталось времени.

Препятствий на этом пути очень много. Они есть везде, но в разных странах имеют свою специфику. Однако в рамках этого курса достаточно показать, что новые рынки, куда может ринуться нанотехнология, в принципе существуют. Как говорят физики, поставить задачу – это означает ее наполовину решить.