Восстание казахов в Уральской, Тургайской областях в 1868-1869 ГГ. И на Мангышлаке в 1870 Г

Капиталистическая Россия не могла не оказывать все возрастающее вли­яние на социально-экономическое и политическое развитие национальных районов, в том числе Казахстана. Конечно, проникновение капиталисти­ческих отношений в экономику казахского аула само по себе явилось про­грессивным явлением. Однако, это повлекло за собой усиление колониаль­ного угнетения в связи с постепенным вовлечением обширного края в сис­тему новых социально-экономических процессов.

«Временное положение», в основу которого был положен территориаль­ный принцип взамен родовых отношений, прочно сохранявшихся в жизни казахского общества до этого²¹, хотя и ускорило проникновение рыночных элементов в жизнь местного населения, однако и углубило острые проти­воречия, вызвавшие восстания 1868—1870 гг.

Основные статьи «Временного положения», разрушавшего прежнюю систему землепользования, вызвавшего увеличение кибиточного сбо­ра, не смогли оставаться вне внимания тех, для кого эта реформа пред­назначалась. Ввод «Временного положения» в целом не встретил сопро­тивления в Среднем жузе, и восстание охватило в основном Младший жуз. Исследователь В. Ф. Шахматов объяснял это тем, что в Среднем жузе аналогичное административное управление в основном вошло в жизнь еще в 20-40-х годах, когда ханская власть была упразднена.²² Ис­следователь Н. А. Середа видел причину возмущения в Уральской об­ласти «не в народе и реформах», а в способе управления казахами через султанов. Он подверг критике сам процесс подготовки «Временного положения». «Все работы, - писал историк, - производились в тиши кабинетов сначала в Петербурге, в комиссии статс-секретаря Бутакова, без какого-либо участия в этих работах не только кого-либо из влия­тельных и преданных нам киргиз (казахов. - Ред.), хотя бы в виде депу­тата от народа, жизнь которого хотели перестроить на новый лад...».²³

Одним из факторов, вызвавших возмущение кочевого населения, яви­лось ужесточение фискальной политики правительства. Причем рядовые кочевники и состоятельные семьи несли повинности одинаково, что яви­лось проявлением покровительственной политики царизма в отношении конформированных слоев казахского общества; резкое увеличение нало­гов и других повинностей явилось толчком к началу народных выступле­ний в Уральской, Тургайской областях и на Мангыстау, хотя администра­ции губернаторов областей отрицали явный факт дифференцированного от­ношения масс к «Временномудоложению», очевидно, рассчитывая на спо­койное восприятие его нововведений. «Киргизы в этих волостях (Тургай­ской области. -Ред.) хорошо поняли всемилостивейше дарованные им пра­ва, подчиняются (новому. - Ред.) порядку, созданному положением охотно и с чувством благодарности...»,«... благодаря богу не последовало со стороны киргизского населения не только какого-либо беспорядка, но даже не­возможно сомнение в неустройстве дел...»²⁴ - вот подборка нескольких до­кументов, составленных чиновниками Уральского областного управления, выдававших желаемое за действительность.

Тем временем негодование казахов, особенно налоговой политикой пра­вительства, начавшейся осуществляться почти сразу же после одобрения царем «Временного положения», к концу ноября 1868 г. вылилось в воору­женное сопротивление. Небольшие казачьи разъезды, действовавшие про­тив плохо вооруженных, но прекрасно знавших местность повстанцев, не могли ослабить их напор.

Более организованные действия карателей начинаются с весны 1869 г. В начале марта из Оренбурга в Эмбенский район был отправлен двухсотен­ный казачий отряд. Но отряд во время следования по степи подвергся напа­дению «шайки киргиз», действовавших по рекам Хобда и Илек, где прави­тельство еще не осмеливалось ввести реформу.²⁵

По собранным сведениям удалось выяснить, что эта группировка вос­ставших представляла собою объединенную силу двух отрядов, одной из них командовал султан Хангали Арсланов, другой - Ихлас Досов. Утверж­дение генерал-адъютанта Н. А. Крыжановского, что «благомыслящее насе­ление вовсе не сочувствует хищникам»²⁶ явилось плодом его желания со­здать у военного министра, на имя которого был составлен рапорт, благо­приятное впечатление о ходе проведения новой реформы. Следующий его рапорт военному министру от 17 апреля 1869 г. содержит факты распрост­ранения восстания на смежные земли. 8 мая 1869 г. начальник Илецкого уездного управления доносил оренбургскому генерал-губернатору о напа­дении отряда аульного старшины, бия Жирен-Катынской волости Уральс­кой области Тундут-бая Купукбаевав количестве 150вооруженныхлюдей на казахов Туз-Тюбинской волости, принявших «Временное положение»²⁷.

Ввиду того, что вооруженные выступления происходили почти одно­временно в ряде районов двух смежных областей, трудно было рациональ­но распределить наличные силы казаков, пока что незначительных регу­лярных частей. Причем восставшие нацеливали свои разбросанные отряды не против крупных военно-опорных пунктов правительства, достаточно обеспеченных силами самообороны, а против ставших ненавистными стар­шин, волостных, укрывавшихся под защитой казачьих отрядов в казахских аулах. Старшина аула №6 Буртинской волости информировал колониаль­ную администрацию о противоправительственных действиях отряда «зло­намеренных киргиз» Хангали Арсланова в районе р. Кызыл-Булак. Отряд численностью примерно до 100 человек изломал все почтовые кибитки, раз­грабил разного имущества и угнал 174 лошади, 36 жеребят, 24 верблюда, всего на сумму 1556 руб. 93 коп.; не обошлось без жертв: «хищники» убили Жумана Утюгулова, Куды Сутемгенова, «жестоко ранили» Мертонова, слег­ка - Турантая Жанбусова, Туркабая Казыбая и др.²⁸

Восстание широко охватило и северо-западные районы Уральской об­ласти, в частности, кочевья воинственных родов табын, шекты, активное участие которых в антиколониальных движениях было замечено и по пре­дыдущим народным восстаниям. И на сей раз табыны внесли ощутимый вклад в антиколониальную борьбу пореформенного периода. В мае 1869 г. казахи подразделения жылкышы рода табын Кутебай Жанашы, Шынбай

Мендалин, Урпак Бишеков, Карабуркут Бербусынов, Карабек Тажиев, Бек-тан Кылышбаев и другие, в числе 50 человек, совершили нападение на аулы казахов, производящих вспашку земель по р. Кушкун-Су и «учинили угон лошадей».²⁹

Колониальные власти, не вникая в суть истинных мотивов расширения восстания по территории двух смежных степных областей, все время «виде­ли» причину этого в хивинском влиянии.

До 60-х годов XIX в. хивинское правительство оставалось вполне ло­яльным к России, поддерживая с нею прежде всего взаимовыгоднее торго­вые отношения, так и Бухарский эмират производил торговлю именно че­рез хивинские поселения, от чего и казна хана немало «выигрывала».³⁰

Однако военные действия России на юге Казахстана, штурм и захват русскими войсками главного города узбеков Ташкента резко изменили от­ношение Хивы к России, хивинский хан, «изменив свое поведение», все бо­лее и более дерзко и открыто проявлял себя «противником» России, подби­вая казахские роды, кочевавшие в южных районах Уральской области, на выступления против российского влияния в регионе Хивинский хан в раз­гар принятия реформ отправил своих эмиссаров к родам табын, назар³¹, стре­мясь держать их s русле своих интересов. Хивинцы «привлекали к себе не­которых» казахских старшин, давали убежище всем «врагам нашим», доби­вавшимся приюта под покровом мусульманского правителя, рассылали в казахские аулы «возмутительные грамоты», высылали в Барсуки, места ко­чевки казахов, войска под командованием своих беков; в дополнение ко всему, начальник Иргизского уезда капитан Вочак представил генерал-май­ору Баллюзеку прокламацию и «воззвание к войне» с Россией, составлен­ные хивинцами, адресованные казахам рода шекты, кочевавшим на верхо­вьях р. Орь, вблизи укрепления Карабутак и Иргиз. «Чиклинцы - племя самое богатое, многочисленное и влиятельное в обеих (Уральской, Тургай-ской. —Ред.) областях...», - писал оренбургский генерал-губернатор мини­стру Д. А. Горчакову 1 ноября 1869г., обосновывая необходимость внезап­ными военными мерами пресечь переход хивинцев в пределы Уральс­кой области, в конечном счете предлагая уничтожить «этот ничтожный (Хиву. -Ред.) город».³² И все же мы считаем достоверным факт постоянной солидарности хивинских правителей с восставшими Уральской и Тургайской областей, ибо она была продиктована задачами обеспечения безопас­ности границ Хивы как самостоятельной страны в условиях возрастания реальной угрозы со стороны России после ее военной победы над Коканд-ским ханством и установления имперской власти в южных пределах Казах­стана. К тому же предводители восстания в двух степных областях - султан Хангали Арсланов, бии Дауит Асаулов, Азберген Мунайтпасов, уфимский мулла Ихлас Досов, мулла Рыскулов³³ и др. в разной мере были связаны с хивинской властью, опирались на ее поддержку, тем самым способствовали активизации военных действий царизма и на территории Хивинского хан­ства, обрекая на поражение и восстание казахов 1870 г. на Мангыстау.

На Мангыстау «Временное положение» было введено лишь в 1870 г. Цар­ская администрация опасалась, что род адай, - основное население Мангы­стау, — не примет без борьбы «Временное положение» и ожидала более благоприятных условий для его осуществления. Некоторые чиновники вообще ставили под сомнение своевременность проведения реформ в этом регионе, не без основания ожидая бурного возмущения одного из самых воинственных родов Младшего жуза - адай, сохранявших кочевнические традиции в большей степени, чем где-либо: «...адаевцы плохо были подго­товлены к принятию нового положения и оно здесь (на Мангыстау - Ред.) было едва ли своевременно», - выразил свое опасение неизвестный автор.³⁴

По некоторым данным, в 1870 г. на Мангыстау находилось около 20 000 кибиток адаев, и за два года они должны были внести 160 000 руб. кибиточ-ного сбора.³⁵ Для сравнения — к 1 ноября 1870 г. в Семипалатинской облас­ти было собрано 289 951 руб. 51 коп. кибиточной подати, в Акмолинской же - 179 052 руб.³⁶ По другим же данным, численность адаев составляла до 40 000 кибиток, и кибиточный сбор должен был возрасти до 250 000 руб.³⁷

Мангышлакский пристав подполковник Рукин, не считаясь с затрудни­тельным положением степных обитателей, потребовал от адаев, согласно новому тарифу немедленно внести кибиточную подать за 1869-1870 гг.; мно­гие местные жители, в т. ч. жатаки-рыбаки с полуострова Бузачи отказа­лись выполнить требование Рукина.³⁸ Неосторожные действия Рукина, стре­мившегося силой приостановить откочевку адаев к летовкам, послужили поводом к началу повсеместного восстания. В марте 1870 г. отряд Рукина оказался окруженным большой группой повстанцев, 25 марта в открытой стычке командир отряда и около 20 карателей погибли. Иса Тленбаев, пред­водитель восставших, проявил умение руководить большими массами лю­дей и дипломатический такт в переговорах с карателями.³⁹ Одна из блестя­щих побед слабовооруженных номадов над регулярными частями укрепила позиции адаев.

В начале апреля, вдохновленные победой, восставшие совершили напа­дение на Николаевскую станицу, Александровский форт, однако их постигла неудача. Царские власти были напуганы небывалой решимостью кочевни­ков, что вынудило их запросить дополнительную военную поддержку; при­бытие свежих сил с Кавказа изменило соотношение сил. Ввиду явного пре­восходства, восставшие отступили в труднодоступные районы Устюрта.

Граф Кутайсов, в руках которого было сосредоточено руководство по­давлением движения, выдвинул свой план умиротворения «самых диких, грубых и воинственных, киргизцев». Графский план предусматривал «уг­лубление во внутрь страны, предварительно заняв в ней такие пункты, ми­новать которые не могли местные адаевцы» при необходимых для них ко­чевках и тем самым, преградить им путь к отступлению, «принудить к по­корности».⁴⁰ В качестве пунктов, удобных для занятия русскими отрядами, Кутайсов выбрал урочище Бес-Акты на Мангыстау в ста верстах от Кинде-ринского залива и урочища Сагим, находившегося в северной части возвы­шенности Устюрт, «в соседстве» с Оренбургской степью.⁴¹ В первом пункте в случае одобрения плана решено было сосредоточить 6 рот пехоты, 6 сотен конницы при 4 орудиях; во втором - 2 роты, 4 сотни при 3 орудиях. Находя­щийся поблизости Александровский форт, после неудачной атаки восстав­ших, был поспешно укреплен 2 ротами и сотней кавалерии⁴². Сосредоточе­ние в районе значительного контингента регулярных частей, по мнению начальника группы войск в районе Александровского форта генерал-майо­ра Комарова, должно было произвести устрашающее воздействие на вос­ставших и к 1 февраля 1871 г. побудить их принять условия колониальных властей «относительно покорности их русской власти».⁴³ В случае провала графского плана генерал-губернатор Оренбургского края Н. А. Крыжановский «предлагал закрыть вход в наши пределы» местным жителям к Устюр­ту, «в мирные аулы». Меры правительства помимо других внутренних об­стоятельств были продиктованы тревогой новой колониальной админист­рации перед вероятным развитием событий в плане консолидации сил вос­ставших с Хивой. Отправка предводителями движения делегации к хивинс­кому хану в расчете на обеспечение внешней поддержки с его стороны опять насторожило местные власти. Хивинский правитель решился действовать с отрядом в 6 тысяч человек при 4 орудиях для поддержки адайского движе­ния. Но реальных результатов военная демонстрация Хивы в смежных рай­онах не дала, хотя значительно накалила ситуацию в регионе. Да и вряд ли уместно преувеличивать роль «хивинского фактора» в восстании 1870 г, хотя хивинские эмиссары не переставали будоражить адаев, распространяя слухи о возможном обращении казахов в христианство.⁴⁴ Адаи, не раз подвер­гавшиеся грабежам и поборам со стороны хивинцев, едва ли могли поло­житься на их заверения о поддержке, о сохранении чистоты священной веры - ислама. К тому же после занятия царизмом южного региона, Хива вряд ли могла отважиться на конфликт с такой могущественной военной державой, как Россия. И цель ставшего начальником мангышлакского от­ряда графа Кутайсова заключалась в разгроме основного скопища повстан­цев, сосредоточенного в районе Александровского форта. Разблокирова­ние сильно укрепленного форта, в нападении на который принимали учас­тие не только адайи, но и наемные рабочие-отходники, а также «все при­казчики у торгующих армян и их работники», становилось ближайшей так­тической задачей карательного объединения Кутайсова. «Даже местное чи­новничество переполошилось, а некоторые перепугались до обморока; ре­шительные действия полудиких аборигенов произвели впечатление поли­тического страха»,⁴⁵ — писал Н. А. Середа, характеризуя обстановку в райо­не Александровского форта в момент приближения кавказских войск Ку­тайсова. Отряд с двумя ротами стрелков и с одним орудием в 12,верстах от форта обеспечил перевес наступавших.⁴⁶ В декабре 1870 г. предводи­тели движения Досан Тажиев, Иржан, Иртамбет Куловы, Иса Тленбаев и многие их приверженцы, около 3 тысяч кибиток, перешли в пределы Хивинского ханства.⁴⁷

Таким образом, несмотря на массовость восстания, казахским шаруа — основной движущей силе — так и не удалось добиться прочного объедине­ния своих рядов, что позволило незначительным по численности каратель­ным отрядам погасить основные очаги народного сопротивления; узкоро­довые интересы, привязывавшие казахских шаруа к их сородичам, вызвали текучесть в отрядах восставших, значительно уступавших по своей органи­зованности воинскому контингенту колониальной империи. Руководители восстания, отчасти принадлежащие к родовой верхушке, а то и к высшей кочевой аристократии, проявили двойственность, првдерживались разно­плановых позиций. Вместе с тем, Н. А. Середа, Юр-Ко и другие авторы еще в конце прошлого столетия отмечали тот фактор, что представители фео­дальных групп, прибрав в свои руки руководство крестьянским движени­ем, стремились сгладить сильные антифеодальные оттенки в восстании.

Хотя восстание носило локальный характер, однако его географические рамки были весьма широки - почти весь Западный, часть Северного Казахстана были охвачены выступлениями казахских крестьян, усложнившими осуществление «Временного положения».