Вокруг этого понятия в конце XIX в. возникло самостоятельное исследовательское направление — диффузионизм. Оно сложилось как реакция на эволюционизм с его универсалистской трактовкой стадиальности культурного развития. Сторонники этого направления стремились выявить конкретные локусы порождения культурных инноваций и с помощью исторических реконструкций путей и временных рамок их перемещения доказать, что они были заимс твованы, а не изобретены другими наро- дами независимо. Изучение и фиксация методом картографирования исторических связей между народами и распределения культурных черт позволили получить интересные результаты и сделать целый ряд ценных для развития антропологии теоретических обобщений. Однако несмотря на это, выводы диффузионистов нередко оказывались недостоверными из-за попыток свести к заимствованию любые культурные изменения и недооценки возможности независимого изобретения сходных инноваций в разных культурах. К Д. принято относить несколько теоретических ориентаций. Прежде всего следует отметить, что концепция диффузии отнюдь не была чужда эволюционистам. Р.Р. Лоуи, Д. Бидни, М. Харрис в своих работах указывают на то, что она использова- лась для объяснения сходств между различными культурами наряду с исходными допущениями о «психическом единстве человечества» и об имманентности причинных последовательностей в развитии культур. К диффузиозным идеям обращались Л. Мор- ган, Э. Тайлор, А. Кребер. Они легко обнаруживаются в знаменитом исследовании «Материальная культура и социальные институты примитивных народов» Л. Хоб- хауза, Дж. Уиллера и М. Гинзберга, которые считаются последними из эволюциони- стов XIX в., хотя их работа была завершена и издана в 1930 г. В Германии Ф. Ратцель основал антропогеографическое направление, в рамках которого изучались отношения между человеком и окружением. Он ввел «критерий формы», согласно которому все сходства между объектами из разных культур, за исключением материала изготовления и способа использования, следует объяснять единым местом происхождения и последующей диффузией вне зависимости от масштабов распространения. Л. Фробениус был первым (1898), кто использовал термин «культурные круги» (Kulturkreis), которые в отличие от русского перевода в англоязычных странах обозначались как «культурные ареалы» (culture area) или «культурные регионы». Предполагалось, что формирование первобытного общества началось с наличия нескольких первоначальных культурных кругов, каждый из которых характеризовался определенным набором специфичных культурных черт. Из этой гипотезы следовало, что культурное многообразие объясняется перемещением или смешением культурных черт, относящихся к разным культурным кругам. Два ранних использования правил «культурных кругов» для определения наборов исходных черт, временных последовательностей их распространения и формы про- странственного распределения можно обнаружить в работах Б. Анкермана (1905) и Ф. Гребнера (1905), посвященных изучению культурных кругов соответст венно Аф- рики и Океании. Они на интуитивном уровне попытались упорядочить данные относительно материальной культуры этих регионов с точки зрения последовательности их распространения (темпоральных страт). В дальнейшем Я. Чекановски (1911), при- менив корреляционный анализ, нашел статистическое подтверждение этим группи- ровкам. Темпоральные страты глобального распространения культурных черт, построен- ные на основе концепции «культурных кругов», предполагали совсем иную, чем эволюция, форму динамики. Речь шла не об имманентном стадиальном развитии культуры человечества, но о единичном локальном происхождении и последующем распространении инноваций путем миграции (переноса) и диффузии (последователь- ном продвижении). Но поскольку такие дисперсии многочисленны, они географиче- ски перекрывают друг друга и образуют слои темпоральных стадий в динамике миро- вой культ уры. Такого рода идеи, как показал В. Шмидт (1939), не нашли эмпирического подтверждения. Правда, он попытался спасти концепцию, проведя различие между представлением о реальности «культурных кругов», которая недоказуема, и инструмен- тальным использованием этого понятия для интерпретации культурных изменений в пространстве и во времени. Хотя сегодня никто из антропологов не придерживается идей радикального Д., нечто сходное с концепцией «культурных кругов» нашло ограниченное подтвержде- ние и постулировалось исследователями, принадлежащими к разным теоретическим направлениям и занимавшимися изучением пространственного распространения и распределения культурных черт. Модификацию концепции «культурных кругов» можно обнаружить в теории культурных ареалов, которая была основана Ф. Боасом (первая его работа, посвящен- ная американским индейцам, опубликована в 1894 г.). Он использовал индейские племена как переменные, а элементы мифов, имевших хождение в этих племенах, как единицы наблюдения. Путем матричного анализа данных он получил ареалы с устойчивыми наборами элементов. Основные выводы, полученные в ходе работы, имеют непреходящее значение для изучения культурных изменений, происходящих диффузионным путем: – соседствующие народы разделяют большее количество фольклорных элемен- тов, чем расположенные далеко друг от друга. Следовательно, между соседствующими народами существует интенсивная диффузия; – племена, говорящие на языках, принадлежащих к одному семейству, обнаруживают существенное внутреннее сходство друг с другом. Соответственно, сходства культурных элементов, обнаруживающиеся в группах, принадлежащих к разным языковым семействам, следует объяснять диффузией; – большинство культурных сходств объясняется контактами народов, а не по- рождается каждым из них независимо благодаря общим для всего человечества врожденным «элементарным идеям»; – элементы определенной культурной единицы (у Боаса — мифа) могут диффу- зионно распространяться независимо друг от друга и от ее более крупных составляю- щих; сама же единица в целом путем диффузии не передается; – элементы, объединенные в определенную культурную целостность в рамках одного общества, реинтерпретируются и интегрируются по-иному в других; – не существует способа определить, какой из вариантов культурной черты является исторически предшествующим другим, поэтому они не могут быть упоря- доченными в какую-либо историчес кую или эволюционную последовательность. Одним из первых классификацию культурных ареалов осуществил О. Мэйзон (1894). Однако более сильное влияние на развитие антропологии оказали работы К. Уисслера (1917) и А. Кребера (1923), где такие классификации были тщательно обо- снованы теоретически. В этих и более поздних работах оба автора постулировали, что наиболее значимые культурные черты появились в каждом ареале в одном центре и путем диффузии распространялись к периферии, причем с одинаковой скоростью (гипотеза «возраст — ареал»). Соответственно, считалось, что возраст культурной черты или комплекса черт определяется их географическим распределением. Помимо пятнадцати культурных ареалов для двух американ ских континентов Кребер (1923) представил гистограмму, где подобно археологической стратификации более ранние черты были расположены внизу, а более поздние — наверху. И хотя их возраст определялся главным образом географическим распределением, во внимание принимались также типологическая сложность и немногочисленные археологические свидетельства, относящиеся к последовательности их появления в определенном месте. В то время как горизонтальное измерение представляло дисперсию культурных элементов, перенесенных посредством диффузии и миграции, вертикальное показывало эволюцию от простого к сложному. Кребер отказался от идей однолинейной эволюции и множес тва независимых происхождений сходных культурных черт. Он предложил новый вариант многолинейной эволюции с несколькими случаями независимого происхождения и множе- ством диффузий и миграций от одного племени и ареала к другим.
Основная слабость этой теории состоит в том, что культурные ареалы варьируются по величине. Локальные варианты развития могут порождаться в «центрах» малых ареалов и распространяться к их периферии. Однако в то же время новые культурные элементы и их совокупности могут возникать в «центрах» более обширных ареалов и путем диффузии и миграции распространяться в меньшие. Таким образом, элементы внутреннего и внешнего происхождения смешиваются. В силу множествен- ности и взаимоналожения таких процессов разобраться в подобного рода смешениях весьма трудно даже с помощью данных археологии и исторической лингвистики. Теоретическая модель культурного ареала К. Уислера изображалась в виде правильного конуса, где вертикальное измерение представляло частоту встречаемости культурных черт, а горизонтальное — площадь географического распределения. Самые старые черты размещались внизу, а новейшие — на вершине конуса. Предпо- лагалось, что инновации возникают в центре и распространяются к периферии с постоянной скоростью концентрическими кругами вверх. Позже Р. Диксон (1928) привел данные, свидетельствующие о противоположной направленности. Вообще говоря, обе модели не нашли достоверного подтверждения, поскольку для статистического анализа не хватало эмпирического материала. Из ранних диффузионистских исследований следует также упомянуть те, что осуществлялись с начала XX в. в рамках венской школы (В. Шмидт, И. Генкель, В. Копперс, М. Гузинде и др.). Она сформировалась вокруг журнала «Антропос» (1906–1915) и базировалась на основаниях культурно-исторического теоретического направления. Диффузионная модель культурных кругов Ф. Гребнера применялась к анализу истории религии, права, хозяйственной деятельности, мифа. Венской школе были присущи все те же недостатки, что и другим диффузионистским теориям: нехватка эмпирических данных, спекулятивность, недостаточная обоснованность выводов.
2018-01-21
1119
