2014-01-27
679
Первоначально же время, включенное в этнический образ, — ритмизированное время переживание. Оно было доступно членам немногочисленного раннего этноса, все члены которого знали друг друга. Их объединяло доминантное психическое чувство подражания, ритмизировавшее все проявления их жизнедеятельности. Это время физиологически окрашено. Но развитая этническая общность, будучи территориальным образованием, не предполагает обязательного единства происхождения, общей «крови». Даже в этническом сознании носителей традиционно-бытовой культуры эта метафора не всегда знаменует единство происхождения. Зато, как правило, «кровь» означает близость поведенческих особенностей, установок и других выражении, вплоть до общности языка. Но это необязательно единство генетическое.
В современном понимании метафора крови означает, конечно, не происхождение, а то, что лучше обозначить термином «нрав». Этот термин почти исчез из современной этнологической литературы вместе с этническим образом. Но еще в описаниях народов XIX в. нравы учитывались как постоянная черта этнической жизни. Характерно, что нравы стояли в центре внимания тех исследователей которые занимались фиксированием и изучением обычного права Таковым, например, был подход Максима Ковалевского к быту народов Кавказа.
Под нравом мы понимаем характер ограничения своевольных импульсов личности. Нрав — это зона ненормированных, нестереотипизированных проявлений темперамента и психических состояний настроения, любви, ненависти, ревности, храбрости и т.д. В ранней античности «этос» (нрав) означал первоначально нечто низменное, стоящее в оппозиции ко всему высокому. Это древнейший уровень когда нравы людей считались взаимозависимыми
==129
ЛЕКЦИЯ 6
с явлениями природы. Так, у Гезиода погода зависит от этики. Затем нрав — нечто сугубо личное, стремящееся ускользнуть от общественного контроля. Нрав Эдипа, выражающийся во вспыльчивости, нетерпимости, самообольщении, уверенности в умственном превосходстве, ведет героя к катастрофе. Другой пример — Медея Еврипида: одержимость, неистовство, непреклонное самоволие — вот дикий нрав Медеи. Различие нравов народов осознается на очень ранней стадии. У австралийцев соседи наделяются неэтичным поведением, в силу чего они получают пренебрежительные клички. Этимология китайских названий соседних народов эпохи Хань включала смыслы «злой», «жестокий», «дикий», «упрямый».
Как известно, эмоции рождают непосредственные импульсы к действию. Пограничная и в силу этого слабоконтролируемая полоса эмоций, стоящих рядом с действием, выступает как содержание понятия «нрав». В этнических культурах в разных сферах жизни (труде, обряде, празднике, семейной жизни и т.п.) нрав проявляется в разной степени — что допустимо в будни, не допускается в праздники и наоборот. Допустимое в семье непозволительно в обществе. Иначе говоря, проявления нрава ритмизированы. Это тоже один из способов освоения времени. В производственной жизни охотничьих и крестьянских обществ нрав выступает часто как мобилизация всех физических и духовных сил, необходимых для преследования зверя, победы в схватке, тушения пожара, для длительных усилий по выращиванию урожая, рыбной ловли и т.п. Но суть нрава — в его постоянном уходе из-под общественного контроля, в тенденции к чрезмерности. И не случайно, что одна из основных оппозиций древнейших мифов — это оппозиция между умеренностью и неумеренностью.
Биологически наследственная компонента нрава — темперамент. Роль последнего в жизни этноса неоспорима, хотя, как указывал Юлиан Бромлей, нужно учитывать воздействие на него социальных моментов, которое заключается в подавлении темперамента. Очевидно, что нрав — это социально ограниченное проявление темперамента, способ регулирования биопсихических реакций. Нрав, выражающий свойства индивида, играет особую роль в сложении типичного этнического образа. Как элемент последнего нрав служит выражением биологических, природных, субстанциальных качеств личности, и в этом смысле он метафорически
К оглавлению
==130
Этнический образ
бывает равен крови. «Кровь взыграла», — говорят о пылком проявлении нрава.
Сказанное приводит нас к заключению, что в формулировках типа «чопорный англичанин» или «легкомысленный француз» следует видеть такой этнический образ (в данном случае экстраобраз), в котором выделен прежде всего нрав. Нрав, отраженный в этническом образе, — это тот или иной ритм, это особое биологическое время. Время в традиционно-бытовой культуре даже на своих наиболее абстрактных макроуровнях субстантивировано в биологические процессы. Зато на макроуровнях (трудовые операции, поведенческие акты) оно оказывается сакралиэованным. Иными словами, в дихотомии природа — культура носители традиционно-бытового сознания, биологизируя человека, не отрывают его от природы. Отсюда возникает необходимость рассмотреть этнический образ еще в одном отношении к природе.
4. Личностное освоение пространства
Юрий Лотман обратил внимание на то, что народная культура ориентирована парадигматически на изоморфизмы, а не синтагматически, т.е. в ней больше выражен пространственный элемент, чем временной. С нашей точки зрения это распределительно-тонические отношения, организующие предпонимание. Этнический образ в его интра- и экстравариантах порождается именно изоморфизмом членов этноса. Это можно принять с поправкой: временные отношения биологически субстантивируются, скрываются в изоморфизмах. Но линейное, «синтагматическое» время здесь действительно выражено слабо. Проблема же парадигматичности (заменяемости) для нас исключительно важна, ибо проявление нрава, немотивированных импульсов не может дать одномерного пространства. У каждого человека свой радиус пространства. Сферы пересекаются, искривляются. Павел Флоренский вносил уточнения: для индивидов нужно говорить о среде ощущений, а пространство — это уже продукт общественной деятельности и в этом качестве служит мерой человеческой жизни. Мысль Михаила Бахтина та же: «Автосозерцание еще не дает окружающего пространства». Поэтому имеющееся общественное пространство (территория) выступает источником жизни, хранилищем ее зародышей. «Первобытное сознание не ставит резкого водораздела
==131
ЛЕКЦИЯ 6
не только между отдельными индивидами, но и между человеком и природой вообще. Силы природы еще не противопоставлены человеку, а находятся с ним в таинственной связи. Он принадлежит к ним, а они как бы продолжают его. В ряде древних религий душа, этот прообраз активного Я, выступает как внеиндивидуальная «жизненная сила», соединяющая человека с миром, а не обособляющая его Некоторые элементы ее даже мыслятся находящимися вне человека».
У австралийцев в окружающем пространстве — в земле — находятся эмбрионы людей Человек сотворен из праха — библейская концепция. Рождающая земля Моунямы — у нганасан, земля — женское существо у кетов «Мать — сыра земля» — древнерусское языческое представление. В древнеиндийском языке само понятие пространства выражено через обозначение женского принципа, имеющего смысл «расширяться», «распространяться».
Древнейшее представление о пространстве соединено с идеей начала или центра — это нераздельное пространство-время. Хотя выразить пространственные категории первоначально было легче, чем временные. Люсьен Леви Брюль был прав в том отношении, что первоначальное восприятие пространства было скорее ощущением, а не представлением — это качественно неравномерное пространство. Оно воспринимается эмоционально и через моторику. Это пространство бывает не только лучше или хуже, своим или чужим, но в него можно вселяться насильно или по согласию, приходить в гости. Это пространство и внешнее, и одновременно оно есть выражение внутренних свойств человека, его нрава.
Идея этнического распространения в разных ее вариантах вы селение из какого-то центра, переселение с одной территории на другую, приход правящей династии и т.п. — глубоко коренится в особенностях восприятия пространства. Этногонические мифы и изыскания специалистов обыкновенно расходятся в этом пункте часто все скрупулезно проанализированные данные доказывают автохтонность этноса, этногенетический же миф настаивает на миграции.
В огромном регионе Юго-Восточной Азии этнические предки и основатели династий приходят из Индии В одних случаях это скорее миф, в других может быть исторической реализацией мифа. Не способствовала ли эта сторона этнического сознания
==132
Этнический образ
решению Гостомысла призвать Рюрика? Этнос должен «переселятъся», ибо он стоит в особом дистанцированном и распределительно-тоническом отношении к территории.
Эта территория, становящаяся палладиумом, средством защиты, должна быть устроена. Устройство состоит в прокладывании путей, ритуальном обиходе, в утверждении святынь и определении границ. Это не просто сакрализация. Упорядоченная территория цельна и дифференцирована. Она имеет центр и периферию, места для живых и мертвых, культовые центры. Это земля, предназначенная не только для богов, но и для людей, их пояс безопасности. Для поддержания порядка нужны усилия вплоть до вооруженной защиты. У англов радиус усадьбы равен тому расстоянию, на которое хозяин может с порога бросить копье. В иранской мифологии границы страны определяла мифическая стрельба из лука.
Но это только частные случаи из того правила, по которому для овладения пространством нужно перемещение, моторное освоение. Движение — непременное условие такого овладения. В этническом образе иногда это движение — предикат пространства выдвигается на первый план и служит отличительной чертой всего образа. Примеры можно взять из античности. Так, у Тацита не внешний вид нрав или какая-либо другая черта культуры является определяющим для скифов, а их неоседлыи быт. Собственно та же картина характерна для византийцев. «С точки зрения просвещенного историка византийца (в известной мере по традиции, начинающейся с Геродота) всякий «варварский» народ, ведущий иной тип хозяйства по сравнению с интенсивным греко-римским, зачисляется в разряд племен, ведущих недостаточно оседлый образ жизни, «кочевых» или «переселенческих», с частой сменой мест поселения, с временными стоянками».
Многие кочевые народы свои подвижный быт рассматривали как дело чести, занятие свободных людей и главную черту своего интраобраза. У кочевников их перемещения имеют хозяйственно бытовое происхождение, одновременно это элемент их этнического образа.
Но эмоционально деятельное, эмоционально моторное отношение к пространству присуще развернутым этническим образам и земледельческих народов. Приведем несколько примеров. Русские для западных европейцев долго оставались малоизвестным
==133
ЛЕКЦИЯ 6
народом. Первые обстоятельные сведения о них принадлежат Зигмунду Герберштейну. В своих «Записках о Московитских делах» (впервые издано в 1549 г.) он пишет «Русскими называются все народы, говорящие по славянски и исповедующие христианскую веру по обряду греческому, они так размножились, что вытеснили все жившие между ними чужие племена или распространили между ними свои обычаи. Область этих русских простирается от Сарматских гор, недалеко от Кракова, по Днестру до Днепра и Понта Эвксинского».
Перейдем ко второму примеру Поучительный материал для нашей темы находим в «Идеях к философии истории человечества» немецкого просветителя Иоганна Гердера, изданных в 1784—1791 гг. Идеолог романтизма, видевший цель культуры в смягчении нравов, он глубоко задумывался о сути этнических различий. Он писал о немцах «Мы подходим к племени, отличающемуся ростом и телесной силой, предприимчивостью смелостью и выносливостью на воине, героическим духом, способностью подчиняться приказу, следовать за вождями, куда бы они ни повели, и разделять покоренные земли между собой как добычу, тем самым это племя, благодаря своим обширным завоеваниям, благодаря тому строю, который всюду учреждался им по немецкому образцу, более всех других народов способствовало страданию и счастью этой части света».
Этнический образ немцев отнесен Гердером не только на рубеж войн с Римом, но распространен на гораздо более поздние эпохи. Нельзя сказать, чтобы этот образ был односторонне положительным. В приведенной характеристике на первом месте стоит внешний физический облик, затем следует констатация умственных (предприимчивость) и эмоциональных (смелость) качеств, а также черты воинской выносливости и дисциплины. Все это подходит под понятие «нравы». Наконец, характеристика заключается указанием на некие идеалы, установки, имевшие положительные и отрицательные последствия. Итак, облик, нрав и все та же моторная характеристика.
Личностное отношение к пространству, проявляющееся в эмоционально-моторном освоении, несомненно генетически восходит к маршрутному пространству охотника. Введенное в этнический образ развитых земледельческих народов, оно, конечно, испытывает воздействие концентрического пространства выработанного
==134
Этнический образ
земледельческими обществами. Это концентрическое пространство четко центрировано и ориентировано по странам света, оно формализовано и обезличено. Итак, в этическом образе пространство, как и время, биологизировано. В таком качестве время и пространство входят в этнический образ, сообщая ему способность отражать действительность и давать импульсы к ее реализации. Рассмотрим подробнее выявляющуюся структуру этнического образа.
5 Фантазия и структура этнического образа
Под редукцией, проявляющейся в этнических экстраобразах, иногда и в интраобразе, мы понимаем сведение многообразия духовных качеств, внешнего облика и психосоматических особенностей этносов обычно к одной черте, относящейся, как правило, к материальному быту народа и окрашенной насмешкой. Такова, например, редукция, стоящая за насмешливым прозвищем французов, данным им итальянцами («пожиратели лягушек»), или за прозвищем итальянцев со стороны французов («макаронники»). Иногда такая редукция видна и в интраобразе при насмешливо критическом отношении к самим себе.
Значение смеха о котором мы говорили выше, — в той дистанции от предмета, на который он направлен, включая самих себя. Человек не равен самому себе Смех и фантастика аналитически искажают мир, он делается понятнее. Редукция в этническом образе — частный случай такого дистанционного освоения действительности. Вот почему можно предположить пространственная компонента в этническом образе должна быть ведущей, оформляющей более аморфную временную.
Огромное большинство этнических образов, которыми может оперировать этнос, сформировалось в условиях классового общества и часто сопровождается выраженным насмешливым или даже враждебным отношением к соседям. Но является ли это, как считал Поршнев, древнейшей чертой разобщенного в страхе перед самим собой человечества? Редукция вовсе не есть обязательная черта даже самых деспотических раннеклассовых обществ. Наиболее ранние этнические образы, запечатленные в камне или в словесных памятниках, не дают уничижительного изображения соседей. Образы варваров на росписях египетских
==135
ЛЕКЦИЯ 6
гробниц или зафиксированные на стелах ассирийцев — это peaдиетические изображения ливийцев сомалийцев, арамеев, скифов и т.д. Античные мыслители были также далеки от искажении этнических образов варваров. Это относится к Геродоту, прямо симпатизировавшему варварам, к Страбону и многим другим авторам. Геродот сведения о мифическом облике даже малоизвестных народов приводит с осторожностью Страбон скептически относится к сведениям о людях, якобы сидящих на своих ушах. Не только интерес и участие, но и военные цели требовали от античных авторов реальных сведений о варварском мире. В особой мере это относится к римской историографии, прежде всего к трудам Цезаря и Тацита.
Средневековая историография, проявляя интерес к варварам с военными целями, часто придерживается максимально точной и четкой картины. Таковы сообщения, например, Прокопия Кесарииского или Константина Багрянородного Показательно, что походы крестоносцев почти не породили фантастических этнических образов восточных народов Византийские сведения о варварах, например славянах, носят военный оттенок и лишены фантастических черт. Описаниям военного характера близки со своей реалистичности сведения ранних путешественников, возьмем ли мы Козьму Индикоплова, побывавшего в VI вв. Индии, или Афанасия Никитина, описавшего эту страну в XV в. фантастика в описании народа у древних и средневековых авторов появляется тогда, когда речь идет о людях, живущих по краю известной ойкумены. Такие народы монстры рисуются как население обитаемых, но максимально удаленных земель. Специфика этих территорий — недоступность, особая черта их обитателей — уродливость. Это универсалия. В античности все к западу от Эллады было населено народами-монстрами. У европейцев средневековья край кинокефалов и хвостатых людей — Восток. Марко Поло поселил людей с песьими головами на Андаманах хвостатых людей — на Суматре.
У русских конца XI в. земли к востоку за Камнем (Уралом) — обиталище людоедов, безголовых людей и прочих монстров, людей, засыпающих на зиму Дмитрии Анучин пытался за таким обликом увидеть сообщения о реальном быте ношение меховых одежд, жизнь в углубленных жилищах и т.д. Но сходный фантастический облик приписывался людям разных
==136
Этнический образ
географических зон, разных стран. Остатки таких представлении дожили в Европе до поздних этапов ознакомления с народами Америки, долго не исчезала вера в то, что в глубине американских лесов живут полулюди, одноглазые люди с собачьими мордами, а также безголовые с глазами и ртом на груди. Через несколько десятилетии после открытия Америки папе Павлу III (в 1537 г) пришлось официально объявить, что индейцы Нового Света — настоящие люди.
Тесные контакты, даже вооруженные конфликты не вели к искажению внешнего облика соседей, отсутствие прямых связей открывало путь фантазии, впрочем не безграничной Если не считать упоминании о хвостатых людях (антропологи обсуждали этот вопрос еще в конце XIX в), то фантастические искажения касаются лица или головы людей. Почему не другие части и органы тела? Ведь фантазия создала деревья хватающие путешественников, и астраханского барашка, растущего на гибком стебле из земли. Почему искажено лицо и особенно глаза, орган зрения? В образе имеются какие то черты сходства с самим предметом, оригиналом. Люди монстры поэтому не этнические образы, а только символы своей территории. Эти символы говорят о наличии реальных земель, о которых известно только то, что там можно ходить двумя ногами пользоваться двумя руками. Следовательно, символы такого рода несут прогностические черты, они направлены в будущее Монстрами маркируется начальный момент освоения территории. Перед нами своеобразный способ биологического, несакрального обозначения. Этим он аналогичен этническому образу. Для создателей рассматриваемых фантастических символов людей неизвестные территории были несакральными, а несакральная земля не могла быть населена людьми с человеческим лицом Если она обитаема то только людьми монстрами.
Территория выступает самым ранним и основным признаком этнической идентификации. Способ освоения этой территории выражающийся в формировании того или иного хозяйственно-культурного типа, служит довольно частым критерием этнического обособления. На этой почве развиваются этнонимы по хозяйственно-культурному типу.
Территория, занятия и единство хозяйственно-культурного типа часто сообщают стойкость этнониму при изменившихся
==137
ЛЕКЦИЯ 6
условиях жизни. Сошлемся хотя бы на длительное употребление термина «скифы» в византийской историографии. Тот или иной способ транспортного освоения территории — один из ее основных признаков. Его ставили в разные эпохи во главу угла, разделяя оседлые народы и кочевые. Тацит в силу этой логики отнес восточные народы — эстов (предков балтийских народов), певкинов, венедов и феннов — к германцам, а не к сарматам на том основании что они сооружают дома носят щиты и передвигаются пешком в отличие от сарматов, проводящих свою жизнь в повозке и на коне Способ освоения территории воспринимается как проявление «нрава».
Земля, ассоциированная с образом ее обитателя, — не просто определенный участок поверхности. В ней заключены корни этноса — могилы предков, ее берегут для потомков. Для живущих на земле она — «Мать кормилица» Земля, дискретно выделенная из Космоса сохраняет его сакрализованность. Но эта сакрализованность биологизирована и топоментальна, о чем мы уже говорили по другому поводу но об этом не лишне сказать еще раз. Подчеркивание сакрального центра есть одна из форм биологизации пространства. Места погребении бывают определены не только у земледельцев, но и у бродячих охотников собирателей, у кочевников. Поэтому наличие центра (отправной точки) и пути характеризуют мифопоэтическое пространство. Примечательно, что удаление от центра есть жизненный путь индивида (например в эпосе и волшебной сказке) и оно представляет собой линейное время, которое есть и метаморфоза расширяющегося пространства. Оно ограничивается только рубежом жизни и смерти. Именно так передвигается граница сакрального и профанного пространства во время движения восточнославянского свадебного поезда.
Осмысляемая в связи с идеей начала земля в ряде традиции имеет доначальное, досакральное состояние. Это восприятие порождает и сохраняет предания о первозасельщиках, обычно имеющих не совсем «человеческий» облик вроде нечестивых карликов у народов Кавказа, автохтонах сомату у сомадииских народов о чуди белоглазой у северорусского населения народах кхапнонг и мои в Лаосе Кампучии и Вьетнаме. Этническая территория дискретна и сакрализована. Она имеет начало Ничего нет удивительного в том что эту родину приходится и завоевывать,
==138
Этнический образ
как это воспринимается, например, с позиций венгерского этноса. Обретение этнической территории в этногенетических мифах и преданиях создают мотивы мирного расселения, завоевания земли, хозяйственного ее освоения. «Откуда есть пошла земля русская» — вот основная установка русского летописца. Это не позиция любомудрствующего ума, а первейшая необходимость ориентации в пространстве, сакрально наделенного свойствами живого.
Биологические материнские ассоциации родной земли (образ Матери земли) ставят личность по отношению к ней в индивидуальные, эмоционально насыщенные отношения. Земля в этом смысле — основа жизнедеятельности человека. Территория обитания становится чертой образа ее обитателей и тем самым включается в этнический образ. В рассмотренных материалах о людях-монстрах эта чудовищность сама по себе указывает на внешний облик, необходимую черту этнического образа. Закономерно предположить, что зооморфность облика должна выражать крайнюю степень нецивилизованности, «распущенности» нрава. Поэтому люди-монстры собакообразны, им придается облик животного, считающегося в европейской традиции символом такой распущенности фантастическое сведение этнического образа к зооморфному облику («нравная» компонента) происходит на максимально удаленной от чужой территории позиции. Эта редукция хорошо выявляет вторую, пространственную компоненту этнического образа. Но в данном случае векторность пространства с обратным знаком это вектор удаления от территории.
Обратимся теперь к самоописаниям. У Аристотеля, с которого мы хотим начать рассмотрение интраобраэов, этнический образ эллинов дается как раз на фоне редуцированного описания соседей. «Народности, обитающие в странах с холодным климатом на севере Европы, преисполнены мужественного характера, но интеллектуальная жизнь и художественные интересы у них менее развиты. Поэтому они дольше сохраняют свою свободу, но неспособны к государственной жизни и не могут господствовать над своими соседями. Наоборот, народности, населяющие Азию, очень интеллигенты и обладают художественным вкусом, зато им не хватает мужественности, поэтому они живут в подчиненном и рабском состоянии Эллинская народность, занимающая в
==139
ЛЕКЦИЯ 6
географическом отношении как бы срединное место между жителями севера Европы и Азии, объединяет в себе природные свойства тех и других, она обладает и мужественным характером и развитым интеллектом, поэтому она сохраняет свою свободу, пользуется государственной организацией и была бы способна властвовать над всеми, если бы только была объединена одним государственным строем».
Что бросается в глаза в этническом интраобразе эллинов, данном великим систематиком? Структурно организованные компоненты, где вслед за описанием земли идут описания внутренних свойств («характер» и «интеллект») и некая установка на территориальную экспансию, чему ставится на службу государственная организация. Характеристика эллинского этнического ареала дана «биологизированно». Опустил Аристотель только описание внешнего облика эллинов, но понятно, что это необязательно, когда дается интраобраз.
Внешность опущена и в характеристике родственных народов, которую дает автор «Повести временных лет»: «И живяху кажьдо со своим родом на своих местех, владеюще кожьдо родомь своимь, имеяху обычаи свои, закон отец своих и предания, кажьдо свои нрав Поляне бо своих отець обычаи имуть кроток и тих и стыдение к снохам своим и сестрам, к матерям и к родителем своим. И снохы к свекровам и к деверьм велико стыдение имуща и брачный обычаи имеяху не хожаше зять по невесту, но привожаху вечер, а заутра приношаху по ней, чьто вдадуче». Военно-территориальные ориентации днепровских славян даны летописцем очень развернуто, с описанием отношении с хазарами, венграми, болгарами, печенегами и другими, причем начиная с «точки отсчета» — истории Кия, Щека и Лыбеди.
Китайская историография, отражавшая военные усилия централизованных империи полна ценных сообщении о реальном облике и быте соседних с Китаем народов. Но даже в этом, порой суховато бюрократическом реализме описании отражена та же структура этнического образа. Один из ранних памятников китайской конфуцианской мысли «Хуайнаньцзы» сообщает: «К югу от горы Девяти пиков дел, связанных с сушей, мало, а с водой — много. Поэтому люди стригут волосы, татуируют тело, чтобы походить на драконов, носят не штаны, а набедренные повязки чтобы удобнее было переходить вброд и плавать, коротко засучивают
К оглавлению
==140
Этнический образ
рукава, чтобы удобнее управляться с шестом (на лодке). Все это есть следование. К северу от Яньмэнь народ ди питается зерном, не имеет уважения к старости, а ценит крепость. Все это приспособление».
Здесь та же структура внешний облик, нрав, территориально пространственный компонент, представленный описанием транспорта. Таких примеров много в «Китайских известиях о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока», изданных Николаем Кюнером. Территориальные проблемы в структуре китайских описаний соседей будут следовать за сообщением об обычаях («нравах»), даже если сообщения начинаются с географической локализации.
Разные аспекты структуры этнических интра и экстраобразов
убеждают нас в том, что при их формировании имеет место определенная «соматизация» сложных пространственно временных условий жизни этноса. Это совсем не та биологизация, о которой говорят в случае подмены социально экономических причин общественного развития какими либо наследственно генетическими программами. В мышлении носителей традиционно-бытовых культур биологизация пространства и времени есть способ опредмечивания этих основных координат, подчиненных распределительно тоническим отношениям функции этнических интра- и экстраобразов в жизни какого либо народа — ориентация в этих координатах бытия с некоторой удаленной точки зрения. Расстояние помогает отнестись к образу с иронией. Этнический образ похож и не похож на оригинал. Может быть, самое главное в этнических образах — чтобы люди их знали и через них оцени вали самих себя. Как зрители, посмотревшие театральную пьесу.
На ранних стадиях общественного бытия восприятие витальности человека выливается в представления о его родстве с окружающей природой — в так называемом тотемизме. Когда, в какую эпоху возникают этнические образы, нам еще трудно сказать. Несомненно только, что их генезис множествен. К нему вели представления о членении времени и пространства, осмысление непрерывности и конечности жизни, культ предков Но что особенно следует отметить в генезисе этнического образа — роль в общественной практике человеческой индивидуальности. Последняя не поглощается всей массой соционормативных институтов ускользая от них хотя бы в облике клоуна. Архаические
