Государство Мали

Гана

Самым ранним образованием такого рода было государство Гана. Под названием «Страна золота» оно с VIII в. фигурирует в арабских источниках, например у ал-Фазари. Очевидно, в 734 г. арабские караваны доставили из Судана в Северную Африку «значительное количество золота». Ибн Хаукал, совершивший пу­тешествие по Западной Африке* (* Как недавно было доказано, Ибн Хаукал не бывал в странах Западной Африки и описание их составил, видимо, на основе рассказов североафриканских и испано-арабских купцов, с которыми встречался в Марокко и Алжире.), заметил в 977 г., имея в виду запасы золота: «Гана ** (** Здесь «Гана» — титул правителя. В данном случае мы встречаемся с до­вольно типичным для арабской географической литературы превращением ти­тула правителя в топоним. Более поздний автор — ал-Бакри (XI в.) — прямо говорит о том, что «Гана» — царский титул, страна нее носила название «Аукар».) же — богатейший из царей земли». Нет сомнения, что в письменных свидетельствах современников начи­ная с VIII в. упоминается именно Гана, но сообщение суданской хроники «Тарих ас-Судан», что до 790 г. в этом государстве сме­нилось 22 белых правителя, до сих пор вызывает споры. Послед­ние данные раскопок и исследований не 'позволяют, однако, пол­ностью отрицать, что на территории древней Ганы уже к началу нашей эры, особенно же начиная с IV в. н. э., мог происходить длительный процесс перехода от одной общественной формации к другой, сопровождавшийся образованием племенных объедине­ний. Возможно, указания традиционной историографии на прав­ление «белых властителей» говорят о влиянии ливийско-берберских племен и их аристократии в этом районе.

Некоторые авторы-марксисты считают, что для дальнейшего развития истории решающее значение имели политические собы­тия III и IV вв. н. э. в римской провинции Северной Африке, ког­да после поражения крупных восстаний берберов многочисленные племена были вынуждены откатиться на юг. В источниках отсут­ствуют упоминания о военных столкновениях под руководством военной знати или о слиянии берберов с негроидным населением, т. е. о таких обстоятельствах, которые могли бы способствовать ускорению общественного развития и отмиранию первобытнооб­щинного строя. Но это отнюдь не дает оснований для вывода, будто африканцы не способны к более высоким формам общест­венной жизни.

Последнего правителя «древнего» периода свергли в конце VIII в. сонинке. Из среды этой крупной этнической общности на территории Западной Африки выдвинулась династия сараколе* (* Сонинке и сараколе — названия одного и того же народа на раз­ных языках, соответственно на мандинго и фульфульде.), при которой Гана достигла в IX и X вв. известного прогресса и развитие государственности раннеклассового общества продвину­лось вперед. В этот период Гана — кстати, она отнюдь не тожде­ственна современному государству Гана, возникшему на основе бывшей английской колонии Золотой Берег, — простиралась от атлантического побережья примерно до Томбукту и от центров золотодобычи на реке Фалеме до относящихся к Южной Маври­тании участков Сахары, где вожди берберского племени лемтуна временами платили ей дань.

Как во всех формировавшихся раннеклассовых обществах, подчинение таких огромных территорий носило подчас чисто но­минальный характер, ибо выражалось только в нерегулярной вы­плате дани и в личных связях. Социально-экономическая диффе­ренциация, выделение правящей верхушки, эксплуатировавшей население, образование государственных институтов и органов власти ограничивались небольшим районом, на который, собст­венно, и распространялась власть правящей династии и знати.

Долгое время невозможно было установить, где находился торговый и административный центр древней Ганы. После неоднократно проводившихся раскопок столицу Ганы, о которой писа­ли арабские путешественники, удалось локализовать в Маврита­нии, в 330 километрах к северу от современного Бамако, на месте городища Кумби-Сале. В 1950 г. П. Томассе и Р. Мони снова производили здесь раскопки и на площади свыше 2,5 квадратных километров выявили остатки множества жилых домов, мечети и двух дворцов, что предполагает многочисленное население — оче­видно, около 30 тысяч человек. Среди находок отсутствуют золо­тые и серебряные вещи, но большое число железных предметов — ножей, наконечников стрел, гвоздей, ножниц, а также сельскохо­зяйственных орудий — свидетельствует о высоком развитии сель­ской и городской культуры. Найденные в изобилии черепки кера­мических изделий, каменные осколки с остатками росписи, не­сомненно происходящие из Марокко и других областей Северной Африки, говорят о том, что Кумби-Сале был важным центром торговли.

Материалы раскопок подтверждают, в частности, самое под­робное описание Ганы, принадлежащее перу арабского географа XI в. ал-Бакри. Он, скорее всего, никогда не был в Африке, но использовал надежные сообщения, доходившие до испано-маври­танской Кордовы. Ал-Бакри описывает город с каменными дома­ми, производящий внушительное впечатление. В одном его квар­тале с прекрасными садами и 12 мечетями жили мусульманские купцы, преимущественно арабы, и ученые.

В каждой мечети был свой имам, свой муэдзин и чтец на жалованье. В городе жили законоведы и другие образованные люди. «А город царя расположен в 6 милях от этого; называется он ал-Габа. Между обоими городами — непрерывные жилые квар­талы, постройки сделаны из камня и дерева акации. У царя есть дворец и купольная беседка, все то окружено стеноподобной ог­радой». Арабский автор описывает далее роскошь царского двора, богатство правителя, его семьи и свиты, а также знати. В это время — в середине XI в. — царская фамилия еще не приняла ислам, но царь брал себе переводчиков и многих других двор­цовых чиновников и везиров из среды мусульман.

Ал-Бакри подробно перечисляет главные доходы царя Ганы. Царь взимал дань с многочисленных племен, находившихся в от­ношениях неустойчивой вассальной зависимости; кроме того, он получал золотой динар за ввоз одного ослиного вьюка и два ди­нара — за вывоз. За вьюк меди ему платили пять мискалей, за вьюк другого товара — десять. Мискаль содержал около 3,125 грамма золота* (* 3,125 грамма соответствуют не мискалю, а дирхаму, притом дирхаму как торговой, а не монетной весовой единице. Величина же канонического золотого» мискаля составляла 4,235 грамма, а в Северной Африке — даже 4,722 грамма; вес золотого динара обычно составлял 1 мискаль.). Таможенные сборы, обусловленные моно­польным положением в посреднической торговле, несомненно, яв­лялись важным источником богатства правящей династии. Кроме того, правители Ганы рано пытались установить контроль над месторождениями золота и присвоить себе его добычу.

Ал-Бакри сообщает, что «лучшее золото в... стране — то, ко­торое находится в городе Гайарава; между этим городом и сто­лицей царя 18 дней пути по стране, населенной племенами черных, с непрерывными селениями. Когда на любой из россыпей страны этого царя находят золотой самородок, царь его забирает; людям же он оставляет из золота лишь мелкую пыль... И говорят, будто у царя есть самородок, подобный огромному камню»⁶.

О политической и социальной жизни Ганы в IX—XI вв. мы знаем очень мало, но все арабские путешественники и ученые единодушны в том, что одной из главных функций этого древнего, государства Западной Африки было обеспечение внутриафриканской торговли и транссахарских связей, особенно регулярного обмена золота и рабов на соль и изделия североафриканских ре­месленников, строительство и поддержание в хорошем состоянии торговых путей и рынков, а также установление монопольного контроля над ними со стороны правящей аристократии. Сборы за счет торговой монополии составляли основу налогообложения в древней Гане. Внешняя торговля, сосредоточенная преимущест­венно в руках иноэтнических купцов (арабов, берберов, евреев), еще не оказывала влияния на экономическую и социальную об­становку внутри страны и не вызывала формирования отношений эксплуатации. Как и в раннеполитических центрах Восточной Африки — Мапунгубве, Зимбабве и других, в Гане сохранялись многие пережитки патриархально-родового строя. Она может слу­жить типичным примером общества переходного типа, где в ходе формирования государственных органов подавления и соответст­вующих изменений в экономическом и социальном строе, а следо­вательно, и в сложении отношений зависимости и эксплуатации еще не были полностью изжиты традиции доклассового об­щества.

В дальнейшем многие африканские государства решительно преодолели препятствия, восходившие к первобытному обществу, и достигли более высокой ступени социального развития. Об этом пойдет речь ниже, в разделе, посвященном социально-экономиче­скому и политическому строю африканских государств в период с VIII по XVI в.

Начиная с IX в. Гана была вынуждена бороться с кочевав­шими у ее северных границ берберскими племенами, в том числе-лемтуна и санхаджа, которые контролировали залежи соли и ста­рались прибрать к рукам транссахарский торговый путь Марок­ко — Аудагост — Гана. Однако значительно более серьезную опасность представляло для Ганы движение за обновление исла­ма во главе с Алморавидами. Участвовавшая в нем военная знать родовой аристократии берберского племени геззула в пер­вой половине XI в. под предводительством проповедника-рефор­матора Ибн Ясина из Кайруана повела наступление от побережья-Мавритании и захватила большую часть Марокко, а затем и Испанию. После того как к движению примкнула верхушка бербер­ского племени лемтуна, реформаторы в 1054 г. овладели торговым центром Аудагост. Отсюда они при поддержке принявших ислам вассалов и соседей Ганы, например Текрура на реке Сенегал, двинулись на Гану.

Десять лет Гана сопротивлялась, но в 1076 г. Алморавиды взяли столицу, разграбили ее и предали огню. В правление Абу Бакра население было вынуждено платить дань Алморавидам, государство лишилось самых богатых провинций и правители Ганы, исповедовавшие прежде анимистическую религию, приняли ислам, еще раньше распространившийся среди купцов и некото­рой части знати. Непосредственное господство Алморавидов про­должалось всего 11 лет, вскоре Гана вновь обрела независимость, но она уже так и не достигла прежнего блеска. Завоевание госу­дарства Алморавидами усилило соперничество между различными племенами и династиями и их стремление к автономии, в резуль­тате многие провинции отложились. В начале XIII в.некогда не­зависимое племя сосо, одно из племен сонинке, завоевало столицу Ганы. Многочисленные купцы, жившие в городе (арабы, берберы, мандинго), покинули знаменитый торговый город и в 1224 г. обос­новались на 150 километров дальше к северу, в селении Уалата (Виру). В последующие годы Гану завоевал и сделал провинци­ей своей империи легендарный правитель Мали Сундьята.

Традиция формирования ранних государств в Западной Афри­ке не угасла после упадка Ганы: ее преемником стало Мали, ко­торое наряду с более молодым Сонгай относится к числу самых значительных государств Западного Судана.

Их история известна намного лучше, чем история Ганы. И о них наиболее важные и ценные сведения сообщают арабские историки, географы Северной Африки, купцы и путешественники из стран Магриба, посещавшие эти районы. Особый интерес пред­ставляют сообщения, содержащиеся в трудах Ибн Баттуты и Льва Африканского. Ибн Баттута, родившийся в 1304 г. в Танжере, в берберской семье, объездил весь мусульманский мир и даже вос­точные окраины Азии. В 1352—1354 гг., выехав из Феса, он по­сетил области, принадлежавшие государству Мали. Ал-Хасан ибн Мухаммед ал-Ваззан аз-Зайяти ал-Фаси из Марокко, получивший при крещении имя Лев Африканский, в 1526 г., находясь на служ­бе Ватикана, написал книгу «Об описании Африки и о примеча­тельных вещах, какие там есть». В основе этого труда лежат бо­гатые материалы, собранные географом в его путешествиях по Западному и Центральному Судану* (* При крещении ал-Хасан получил имя Джованни Леоне Африкано в честь папы Льва X, которому его подарили, захватив в плен, сицилийские пираты. Таким образом, Лев Африканский — скорее прозвание. Что касается «службы Ватикану», то она выразилась в преподавании арабского языка в католических университетах Рима и Болоньи.).

Кроме того, сохранились ценные исторические хроники, также на арабском языке, составленные мусульманскими учеными Суда­на. Их было бы значительно больше, если бы не войны и другие катаклизмы. Многие исторические источники стали жертвами ко­лониальных войн империалистических держав, происходивших мно­го веков спустя. Особенно большое значение имеют суданские хро­ники, происходящие из Томбукту, например «Тарих ас-Судан», принадлежащая перу Абд ар-Рахмана ас-Сади (1655), и «Тарих ал-фатташ», начатая Махмудом Кати и его внуком, а затем дове­денная неизвестным автором до 1660 г. * (* Хроника «Тарих ал-фатташ» закончена правнуком Махмуда Кати Иби ал-Мухтаром Гомбеле, жившим в середине XVII в. Однако ее текст доведен только до 1599 г.). Обе книги написаны на основе личных наблюдений и содержат подробные описания куль­турных достижений народов Судана. Труд ас-Сади состоит из хро­ники суданских царств, биографий выдающихся деятелей, которых он знал, и рассказа о его собственной дипломатической службе. Махмуд Кати, автор «Тарих ал-фатташ», сопровождал аскию Му­хаммеда I во время его паломничества в Мекку, а в 1591 г. стал очевидцем вторжения марокканских войск в Сонгай. Тогда же Ахмед Баба написал биографии нескольких выдающихся ученых Томбукту.

Этническую основу государства Мали составляли мали, или малинке** (** В данном случае скорее произошло превращение названия государствен­ного образования в этноним: «мали-нке» означает «люди Мали».). Еще в XI в. между реками Нигер и Бакой существова­ло небольшое родо-племенное княжество Мали, временами подпа­давшее под власть Ганы. Правившая им аристократия и купцы уже поклонялись Аллаху. Сильная военная знать Мали в непре­станных войнах с соседями закрепила этнические и политические основы своей власти и, используя первые проявления эксплуата­ции и торговую монополию, расширила свои владения и упрочила государственную организацию. В этом деле важная роль принад­лежала легендарному основателю собственно государства Мали — Сундьяте (1230—1255), который в 1235 г. в битве при селении Крина, к северу от современного города Куликоро, разбил вождя сосо и верховного правителя Ганы, разрушил его столицу Гану и воздвиг новую резиденцию дальше к югу, там, где ныне на реке Санкарани стоит деревня Ниани. Сундьяту, подобно героям эпосов раннего средневековья, бесчисленные сказания, песни и леген­ды по сей день прославляют как могущественного воителя сверхъ­естественной силы и «отца мандинго». Он сумел объединить под своей эгидой царство, превосходившее размерами древнюю Гану. На западе его граница проходила по нижнему течению Гамбии, на юге — по предгорьям Фута-Джаллона (Гвинея), на востоке земли Сундьяты по Нигеру доходили до района города Дженне, а на севере простирались до Валаты (Мавритания), крупного пе­ревалочного пункта караванной торговли в Западном Судане. Важнее всего, что новое государство включало известные золотые россыпи «Вангара», а именно Галаод и Бамбук в междуречье Фа-леме и Сенегала, а также Буре, новый золотоносный район в са­мой глубине страны мандинго, где добыча золота быстро увели­чивалась.

При Сундьяте улучшилась внутренняя организация государст­ва, система налогов и поборов стала более совершенной. Хронисты сообщают, что по велению Сундьяты корчевали лес, расширялипосевы, вводили новые методы земледелия и неизвестные дотоле культуры, в частности хлопчатник. Царь уделял большое внима­ние и ремеслам.

Его преемники, например Сакура (1285—1300), бывший раб царского семейства, продолжали вести завоевательную политику. Сакуре удалось занять Масину и отбить у своего соперника, пра­вителя Диары, захваченный им было Текрур.

Однако наибольшую славу стяжал манса (царь) Канку Муса, правивший с 1307 по 1332 г.* (* Более верной представляется другая датировка правления Мусы I: 1312— 1337 гг.). При нем государство Мали имело наибольшие размеры, чрезвычайно усилилось и достигло вершины своего культурного развития. Мы знаем о мансе Мусе со слов со­временных ему арабских писателей XIV и XV вв., описывающих его пышное паломничество в Мекку к гробу пророка в 1324 г., ко­торое произвело неизгладимое впечатление на весь тогдашний мусульманский мир. Правителя, ехавшего верхом на коне, сопро­вождали огромная свита и множество рабов. Полтысячи рабов несли невиданное количество золотых слитков. Шествие Мусы че­рез Каир, караваны верблюдов и вереницы рабов, расточитель­ность царя и окружавшая его роскошь многие годы служили не­истощимой темой разговоров. Манса Муса со свитой будто бы роздали в Каире столько золота, что его цена сильно упала и в течение многих лет впоследствии не возвращалась к прежнему уровню. Паломничество Мусы укрепило политические и торговые связи Мали с его восточными соседями вплоть до Египта, что, естественно, повлекло за собой усиленный приток мусульманских купцов и ученых в Западный Судан.

Позднее транссахарская торговля явно переместилась на во­сток и осуществлялась по срединной и восточной дорогам, ведшим в Триполитанию и Египет.

Мали поддерживало дружественные отношения с правителями Египта и Аравийского полуострова, а также с султаном Феса ** (** Имеются в виду государи из берберской династии Маринидов (Бану Ма­рин), правившие в Марокко в 1269—1465 гг.). Вести о богатстве и могуществе царей Мали достигли даже Евро­пы. На портулаках — географических картах XIV в. — часто фи­гурируют владения «короля Мелли». На карте Судана в каталан­ском атласе короля Франции Карла V изображена фигура царя, восседающего на троне. В одной руке он держит скипетр, в дру­гой — слиток золота, который протягивает всаднику под покры­валом — туарегу. Сверху надпись: «Имя этого негритянского князя Муса Мали, правитель негров Гвинеи». До XVI в. государ­ство Мали изображалось на многих европейских картах. При мансе Мусе или даже еще при его предшественнике Мали обло­жило данью город Гао в излучине Нигера, местопребывание сон-гайской аристократии. В конце XIV в. Муса II наконец присоеди­нил давний предмет вожделений малийских правителей, медные копи Такедда в Аире, и государство Мали достигло своих наи­больших размеров.

Особенно много интересных сведений сообщает Ибн Баттута, который в 1352—1353 гг. побывал в главных провинциях Мали и описал царившие в них порядок, безопасность, благосостояние и гостеприимство. При мансе Мусе города Гао, Томбукту и Джен-не стали не только центрами торговли и ремесел, но и средоточи­ем мусульманской учености. Наезжавшие купцы жили в отдель­ных кварталах. Существовали и специальные кварталы ремеслен­ников, что говорит о процветании ремесел. Аристократы строили для себя роскошные дворцы, появились новые красивые мечети. Большая мечеть в Гао и пышно украшенный дворец в Томбукту считались творениями андалузского архитектора эс-Сахили, с ко­торым манса Муса познакомился во время паломничества в Мек­ку. Оба здания могли быть возведены и позднее, в царствование одного из правителей Сонгай, но не вызывает сомнений, что при мансе Мусе, когда государство Мали достигло наибольшего рас­цвета, благодаря расширению торговых связей бурно развивались города, а следовательно, и градостроительство. При мансе Мусе наступил и новый период усиленной исламизации, сопряженной с укреплением высшей государственной власти и образованием важных центров культуры.

Но и государство Мали, как многие другие непрочные госу­дарственные объединения раннеклассового общества, подвержен­ные нападениям воинственных кочевников и соседних союзов пле­мен, постепенно распалось.

С конца XIV в. династические раздоры ослабляли страну и мешали ей обороняться против вторжений исповедовавших ани­мизм племен моси с юга и туарегов с севера. В 1433 г. туарегские племена кочевников-верблюдоводов захватили Томбукту, Араван и Валату. Династия Кейта удержалась у власти до 1645 г., но ее владения непрестанно сокращались, к числу исконных врагов добавились тукулёры и бамбара, и с XV в. о ее былом величии остались только воспоминания.

Однако в городе Мали и в XVI в. еще процветали ремесла, производившие в числе прочих изделий хлопчатобумажные ткани для вывоза в Дженне и Томбукту. Лев Африканский пишет, что зерновые и скот имелись там в изобилии, а город Мали насчитывал около б тысяч прочных зданий. Но начиная с XV в. в восточ­ной части некогда могущественного Мали зарождалось на основе векового союза племен сонгаев из Гао еще одно великое государ­ство, которому суждено было стать важным этапом развития За­падного Судана.