Московская Русь. 5 страница

Ощущение внутреннего «нелада», смутная тоска о луч­шей доли России постоянно толкали государственную власть, охваченную «демоном» державное™ и порывом по­литической воли, к реформаторству, замешанному на наси­лии и утопии. Реформаторский «безудерж», отсутствие чув­ства меры и формы преобразований губили самые разумные начинания. Опыт реформ в России и других странах сви­детельствует о том, что для успешного их проведения тре­буется соблюдение по крайней мере двух условий.

Во-первых, реформы должны соответствовать социо­культурному пространству, в котором они осуществляются, т. е. быть санкционированы ментальностыо различных социальных групп и культурными архетипами индивидов.

С>7

Раздел 1. Введение в изучение истории

Если инновации не воспринимаются как необходимое и конструктивное, не вызывают положительных эмоций, а, напротив, провоцируют массовое дискомфортное состоя­ние, то это может вызвать всплеск социальной агрессивно­сти у определенной части населения, стремление возвра­титься к привычному порядку вещей или, наоборот, все «разрушить до основания, а затем...».

Во-вторых, реформы могут успешно проводиться государственной властью, которая в состоянии согласовать ценностные ориентации различных групп населения по поводу целей и средств преобразований и не допустить пе­рерастания социокультурных противоречий раскола в нео­братимый процесс социально-политической дезорганиза­ции. Эти два условия проведения реформ тесно связаны между собой, поскольку речь идет прежде всего о ценност­ном обосновании социальных инноваций и реформатор­ской деятельности самой государственной власти.

А. В. Лубскип

1.9. Возможен ли «глобальный синтез» формационного и цивнлизационного подходов в изучении истории?

Проблема синтеза формационного и цившшзационно-го подходов стала одним из краеугольных камней современ­ных дискуссий. Современные противники марксизма переключилась на цивилизациопную методологию, заявляя о ее полной несовместимости с формационной. Так, отече­ственные историки Ю. Яковец, И. Ионов, Л. Семеннико-ва прямо или косвенно настаивают на отказе от категории формации. Отрицая марксизм и принимая понятие циви­лизации, они в остальном достаточно сильно расходятся. ЦишшизащгонноЙ методологии не существует как целост­ности — она плюралистична и чрезвычайно размыта, в этом и ее привлекательность, и слабость по сравнению с мони­стической марксистской системой представлений об обще-

История России >< вопросах и ответах

Раздел 1. Введение в изучение истории

стве Отталкиваясь от чеканных марксовых формул, ряд индных историков социалистической ориентации пропа­гандируют формационную методологию, как включающую в себя и, соответственно, подчиняющую себе цнвшшзаци- онные и иные подходы. Но, как известно, односторонность не ведет к истине.

Достоинство цившшзационного подхода — это изучение в единстве материальной и духовной культуры каждого общества. С такой точки зрения любая общность, несмот­ря на какие-то изменения, сохранит определенное цивщш- зационное ядро, заключающее в себе преемственность и ке-прерывиость развития данной общности, пока она существует. Цивилизационный подход отвергает возмож­ность поиска формулы прогресса, подчеркивая самоцен­ность и самодостаточность каждой цивилизации, однако он плохо объясняет причины гибели тех или иных цивилизаций, скачкообразных переходов в развитии даже внутри данных обществ. Формационный подход предлагает способ познания механизма сменяемости этапов в жизни человеческого обще­ства в форме борьбы классов, революций и других социальных конфликтов, вызванных противоречием между производи­тельными силами и производственными отношениями, он признает закономерность и неизбежность смены одних формаций другими. Сторонники цивилизационного подхо­да соглашаются с существованием ряда этапов-формаций — рабовладельческого, феодального и капиталистического, дискуссия идет в основном о правомерности выделения коммунистической формации

Другим принципиальным различием является отноше­ние к роли личности в истории. Для формационного под­хода характерна модель сведения индивидуального к соци­альному и исследование общественных структур в их субординации в системе общества. Циаилизапионный под­ход ориентируется на исследование человека и мира чело­века. Если марксизм при изучении становления капитализма акцентирует внимание на роли собственности, мануфактуры, разделения труда, то «цивилизионщики» рассматривают возрождение идей античного антропологизма и циклично­сти просвещения, гуманизма, гражданского общества.

В то же время недопустимо считать, что марксизм вооб­ще отрицает антропологическую парадигму. Марксизм сформулировал представления о том, что в цивилизацион-

ном плане развитие формаций можно представить как сме­ну трех ступеней развития: личная зависимость, характер­ная для античности и феодализма; личная независимость, основанная на вещной зависимости, проявляющаяся при капитализме, и наконец, универсальное развитие человека как свободной индивидуальности при коммунизме. Это соотносится с выводом Маркса о переходе из царства не­обходимости в царство свободы, завершающем предысто­рию человечества как глобальной цивилизации.

Для теоретиков марксизма является несомненным, что противоречие между формационным и цивилизационным подходами отражает не что иное как диалектику революци­онного и эволюционного развития. Действительно, циви-лизационный подход рассматривает общество в статике, а формационный — в динамике. Маркс в своей работе «Кри­тика политической экономии» писал, что *в общих чертах азиатский, античный, феодальный и современный спосо­бы производства можно обозначить как прогрессизные эпо­хи экономической общественной формации». И хотя раб­ство было не везде, а капитализм сильно видоизменился, можно сказать, что основная идея Маркса о прогрессивной смене эпох по восходящей линии остается непоколебимой. Маркс не втискивал развитие человечества в пятичленную схему, ибо то или иное общество может миновать какую-то формацию, как, например, рабство или азиатский способ производства. Локальные цивилизации в своем развитии полностью вписываются в глобальную концепцию форма­ционного развития, занимая на формационных «ступенях» определенные фиксированные места.

Например в истории России известны факты особого пути исторического развития, отличающиеся от классичес­кого западноевропейского опыта. На Руси не было рабства или развитых рабовладельческих порядков, хотя холопство реально существовало. Это объяснялось тесной, связью с великим южным феодальным соседом — Византией, при­нятием христианства, соответствующего более прогрессив­ному укладу и, наконец, особенностями географо-природ-ного фактора.

Возникновение государства в Киевской Руси связано не с обострением классовых отношений или необходимостью ведения общих хозяйственных дел, а в первую очередь с борьбой против внешнего врага — кочевых орд степняков.

Переход к феодальным отношениям характеризовался дли­тельным сохранением крестьянской общины, которая сформировала особый социально-экономический уклад, имевший колоссальный цивилизационный потенциал.

В дальнейшем этот коллективистский уклад стал осно­вой для формирования устоев российской цивилизации, органично тормозившей капиталистическое развитие. Маркс писал народникам, что Россия может миновать клас­сические пути развития капитализма английского типа и поэтому общинную собственность на землю не следует пре­вращать в частную собственность.

Стойкость общинных коллективистских архетипов обусловила уникальные пути развития российской цивили­зации в XX в., в том числе период функционирования кратковременной советской коммунистической субцивкли-зации. Об особом предназначении России писали Н. Бер­дяев, П. Сорокин, А. Тойнби. Если человечество ждет пер­спектива становления всемирной цивилизации как ассоциированного коллективного сообщества, то истори­ческий опыт России-СССР окажет бесценную услугу. В Любом случае цивилизационный подход позволяет по-но­вому взглянуть на недавнее советское прошлое России. Нет Сомнения в том, что по своему развитию, характеру обще­ственных отношений, культурному архетипу советское об-Щество представляло собой особый тип если не цивилиза­ции, то кратковременной субцивилизации, достигшей своего пика развития в 1980-е «застойные» годы,

Цивилизационный подход не является панацеей в иссле­довании истории. Отдельные историки считают, что, анали­зируя цивилизации в статике, он может в известной мере имплицировать застой общества, его неспособность изба­виться от устаревших форм общественного бытия. Для ци-вилизационного подхода характерны категории «жизнеус­тройство», «образ жизни», «менталитет», которые позволяют выявить отличия обществ друг от друга, охарак­теризовать среду обитания, познать особую историю само­развития локального общества вне глобальной истории че­ловечества, его перспектив.

Поскольку все названные процессы реально сосуществу­ют в истории, то и подходы, их изучающие, взаимно допол­няют друг друга. В каждом обществе существуют формаци-онные и цивилизационные компоненты, которые

Раздел 1. Введение в изучение истории

нуждаются в специальном изучении, односторонняя абсо­лютизация любого подхода, следовательно, не может рас­крывать многообразного спектра общественных отноше­ний, в последнем случае историческая действительность сводится либо к классовым, либо к тотально-цивилизаци-онным- схемам. Классик цивилизационного подхода А. Той­нби прямо писал, что в западной исторической науке на­блюдается односторонняя тенденция «рассматривать историю всех обществ и всех эпох под углом зрения демок­ратии и индустриализма, подобный подход в познании ис­тории представляется нам ложным, причем касается это не только исследователей других эпох и циеилизаций₃ но и истории нашего общества на ранних этапах, когда совре­менные западные версии индивидуализма и демократии еще не были выработаны». Представляется, что мысль Тойнби можно отнести к любому модному методологичес-кому принципу, под который те или иные историки подго­няют факты, имея заранее сформулированные концепции. Тойнби насчитывал более двадцати цивилизаций и обращал внимание, что новых локальных цивилизаций ждать не приходится, поскольку этот период всемирной истории пройден. Следовательно, цивилизационный подход на со­временном этапе может быть использован в основном для изучения прошлого, без особых претензий прогностическо­го плана. Цивилизационный подход не хуже и не лучше формациопного, так же как всякая цивилизация является формой исторического развития.

Каждый исследователь вправе применять любой метод для изучения истории, но он должен отдать себе отчет в его относительности и не претендовать на очередную абсолют­ную истину. Можно критиковать марксизм или его совет­ский догматизированный вариант, но при этом важно по­мнить, что он до начала постиндустриального этапа развития человечества в основном адекватно оценивал ис­торический процесс. «Закату Европы» Шпенглера совет­ский формационный подход противопоставил революцион­но-оптимистическую перспективу построения нового общества социальной справедливости и воспитания нового человека. Западная цивилизация соотнесла себя с советской субцивилизацией и скорректировала принципы социальных взаимоотношений. СССР в эпоху научно-технического про­гресса должен был соответственно скорректировать свое

развитие с учетом опыта Запада, однако советские марксис­ты этого не смогли ни понять, ни сделать. Страна раззиза-лась по меркам индустриальной эпохи и это завело ее в ис­торический тупик. Перестройка закончилась в конце 90-х гг. настоящей управленческой катастрофой, распадом власт­ных структур союзного государства, начался разрыв с целым историческим этапом развития общества — советской эпо­хой. Возникла возможность соединения недостатков госу­дарственного капитализма с «пороками социализма*. Но этот негативный синтез объективно не может стать выбо­ром российской цивилизации. Возможна и необходима иная альтернатива глобального синтеза, совмещения раци­ональных элементов трех идеологий: социалистической, национально-патриотической и либерально-демократичес­кой. Эти идеи господствуют в обществе и за ними идут зна­чительные массы людей. Только синтез этих ориентации в ■ одну национальную российскую идею может предотвратить традиционные для России глобальные социальные конф­ликты и войны. Разумеется, какая-то концепция должна лечь в основу, а другие дополнить ее, но сделать это возмож­но на основе общенациональной дискуссии всех творчес­ких сил, без разделения на партии и движения. Эта идея не может быть чисто социально-классовой, ибо это спровоци­рует новую гражданскую воЙ1гу. Она не может ни в коем случае отрицать революционную историю и выбрасывать из нее каких-либо неугодных властям деятелей. Такая идея не может быть чисто русской — ибо Россия представляет со­бой колоссальный суперэтнос с сотнями различных на­родов. Но, будучи национальной и надсоциальной, она обя­зательно должна быть патриотической — нести в себе русскую основу и идеалы интернационализма (при безус­ловном учете духовных и культурных традиций других на­родов), вознаграждения по труду и социальной справедли­вости, традиционного коллективизма и реализации прав личности, особой роли государства и местного соборного самоуправления, а также учет православной духовности России. Все это конкретизирует в российских условиях классические требования свободы и демократии, граждан­ского общества и правового государства.

На современном этапе настойчиво внедряется в массо­вое сознание идея вхождения России в мировую цивилиза­цию. Во-первых, российская локальная цивилизация все-

(1:1

Раздел 1. Введение в изучение истории

I да была составной частью мировой, во-вторых, говорить об общемировой цивилизации пока рано, хотя имеются при­знаки формирования ее в отдаленном будущем. Настоящий период, по авторитетному мнению С. Хатингтона, опреде­ляется борьбой-сосуществованием нескольких крупных ци-вилизационных блоков, основанных на культурно-религи­озных мировоззренческих ценностях, к ним, несомненно, относятся западная цивилизация, российская евразийская самобытная цивилизация, исламский мир, еосточный мир и др. Соперничество и противостояние этих цивилизаций будет определять лицо человечества в ближайший период.

С. А. Кислицын

1.10. Что такое историческое сознание?

В современной отечественной литературе под исто­рическим сознанием довольно часто подразумевают «свод накопленных наукой знаний и стихийно возникающих представлений, всевозможных символов, обычаев и других явлений духовной сферы, в которых общество воспроизво­дит, осознает, т. е. запоминает свое прошлое». При таком подходе историческое сознание, во-первых, отождествля­ется с исторической памятью. Во-вторых, историческое сознание рассматривается только как надындивидуальная реальность, т. е. в данном определении элиминирован лич­ностный аспект. Историческая память, отражая прошлое, является составной частью исторического сознания, в ко­тором представления об обществе интегрируются в един­стве его прошлого, настоящего И будущего. Историческое сознание наряду с культурными архетипами является «свя­зующей* времен и поколений. Историческое сознание мо­жет быть как массовым (групповым), так и индивидуаль­ным. Массовое историческое сознание представляет собой способ рационального воспроизведения и оценивания со­циумом движения общества во времени. Индивидуальное историческое сознание является результатом, с одной сто­роны, приобщения к знанию о прошлом, а с другой, — ос­мысления прошлого и генерации чувства сопричастности с

ним- Поэтому индивидуальное историческое сознание вы­ступает также формой осмысленно-преображенного про­шлого как «сознание» и «событие».

Поскольку историческое сознание — это осмысление, то можно выделить два его вида: целерациональное и ценност­но-рациональное. В первом виде сознания доминирует ори­ентация на конкретный исторический результат, на осмысление хода исторических событий, их причин и след­ствий. Целерациональное историческое сознание не толь­ко всегда конкретно, оно и теоретично. Ценностно-рацио-нальное сознание, наоборот, ориентируется не на конкретный результат, а прямо на стоящую за ним ценность. Такое со­знание в большей степени эгачно, чем теоретично. В нем доминируют не вопросы — почему, с какой целью, а — ка­ков смысл, кто виноват. Поскольку групповые цели на уров­не личности выступают как ценностно-рациональные, то для ценностно-рационального индивидуального историчес­кого сознания характерна значительная степень конфор­мизма по отношению к массовому историческому созна­нию. Поэтому ценностно-рациональное сознание в значительной степени подвержено воздействию извне, оно более податливо для трансформации и манипуляции. Чело­век с таким сознанием способен легко менять свои взгля­ды в пользу других, не испытывая при этом особых не­удобств и сомнений.

Если исходить из способа осмысления и особенностей фиксации представлений о движении общества во време­ни, то историческое сознание может принимать форму мифа, хроники или науки. Отличительной чертой мифичес­кого сознания выступает синкретизм исторических пред­ставлений. В них мышление сливается с эффективностью. В мифическом сознании одновременно присутствуют два пласта исторического времени — сакральное и текущее. В сакральном времени происходят события, предполагающие «знание-веру». В таком знании, например, часто присут­ствует «легенда о золотом веке» (в прошлом или будущем) как идеале человеческого существования. Исторический миф — это эмоционально окрашенное представление об исторической действительности, вымышленный образ, за­мещающий в сознании эту действительность. Исторические мифы создаются коллективным воображением или навязы­ваются массовому историческому сознанию извне, форми-

Раздел 1. Введение в изучение истории

руя при этом определенное историческое мироощущение, социально конформное в данных условиях и призванное формировать желаемые образцы социального поведения. Входя в структуру культурных архетипов, мифы ак­тивизируют историческое сознание в периоды разочарова­ний и краха иллюзий, алармизма и фрустрации. Современ­ная публицистика дает немало примеров активизации мифологизированного сознания: разочаровавшись в совет­ской истории, ищут нравственное утешение и вдохновение в историческом прошлом России.

В отличие от мифического хронистическое сознание в значительной мере ориентировано на фиксацию реальных событий прошлого. Однако в таком сознании отсутствует представление о причинно-следственных связях в истории. Эти связи в хронистическом сознании замещаются изложе­нием исторических событий в хронологической последова­тельности, скрепленной провиденциалистскими идеями и моральными сентенциями. Отсюда истолкование истории сквозь призму божественного Провидения, дихотомию доб­ра и зла, Бога и дьявола, добродетелей и пороков, замыс­лов и происков. Как и мифическое, хронистическое созна­ние формирует, подобно мифическому, историческую реальность, соответствующую идеалу своего времени. Про­шлое изображалось не таким, каким оно было, а таким, каким оно должно было бы быть.

Развитие потребности общества в самосознании, в глубоком понимании логики исторического процесса при­вело к становлению истории как науки о прошлом, что ока­зало огромное влияние на усиление рефлексивного начала в историческом сознании. Оно обращается прежде всего к реальным фактам истории, «земным» корням тех ила иных событий и процессов, стремясь осмыслить причингю-след-ственные связи и выяснить сущность исторических явле­ний. Достижением научного сознания стал историзм, тре­бующий рассматривать исторические явления в развитии, в связях с другими историческими событиями, с учетом конкретных условий определенного этапа общественного развития. Научное историческое сознание имеет специали­зированный характер, его источником и носителем являет­ся научный этнос. Поэтому в массовом историческом со­знании его научная компонента причудливо переплетается с художественным вымыслом и историческими мифами.

3. Эак 430

Кроме того, если научное сознание ориентировано на по­иск истины, то массовое сознание занято прежде всего по­иском исторической «правды» как результата эмоцио­нально-ценностного отношения к действительности.

В историческом сознании, присущем той или иной со­циокультурной среде, можно выявить также доминантные и временные его формы. Так, например, к доминантным формам можно отнести монументальное или антикварное, этатистское или либеральное, имперское или провинциаль­ное историческое сознание. К временным формам — кри­тическое или апологетическое, толерантное или ригорист-ское. Различные социальные группы в обществе обладают капиталом разного рода, в том числе и символическим, т. е. располагают возможностями по внедрению и культивиро­ванию устойчивых принципов восприятия исторической реальности, конформных их собственным структурам, трансформируя внутренний мир людей, в том числе и их историческое сознание. При этом изменяются, как прави­ло, не доминантные, а временные его формы, способные к осуществлению полной инверсии: стать, например, из апо­логетического критическим, а затем в модифицированном виде — вновь апологетическим. Трансформация историчес­кого сознания происходит обычно в условиях кризиса об­щественной системы, при смене политических режимов, при резком изменении курса общественного разоития, ког­да в ситуации «переоценки социально значимых цеп-костей» начинается «переписывание истории»-

В, В. Гаташов, А, В. Лубский

1.11.

Какую роль играет историческое сознание в жизни народа?

Массовое историческое сознание является структурой нормативно-ценностного пространства, задающего опреде­ленный способ существования общества, индивидуальное историческое сознание — составляющей духовной интен­ции жизнедеятельности человека. Историческое сознание, определяя пространственно-временную ориентацию обще­ства, содействует его самопознанию. Общество в целом заинтересовано в формировании непротиворечивого взгля-

Раздел 1. Введение в изучение истории

да "на свое прошлое и связь его с настоящим и будущим. Целостное историческое сознание выступает в качестве одного из факторов социальной стабильности, выполняя функцию интеграции, консолидации различных поколе­ний, социальных групп и индивидов на основе осознания общности своей исторической судьбы. Эта функция исто­рического сознания предопределяет его связь с господству­ющей в данном обществе идеологией. Нормативное исто­рическое знание, отражающее «общепринятую», или официальную, точку зрения на прошлое, санкционируется, как правило, государственной пропагандой и выступает поэтому составной частью господствующей в данном обще­стве идеологии. В сфере нормативного исторического зна­ния формируются представления об оптимальных, с точки зрения господствующей идеологии, формах разрешения социальных противоречий, нормах поведения. Каждая эпо­ха стремится найти в прошлом своих героев, чьи деяния соответствуют ее духу и ценностям. Например, героизиро­ванное историческое сознание советской эпохи освящало революцию как высшую форму исторического прогресса, рассматривало «насилие как повивальную бабку истории». Историческими героями эпохи социализма стали великие бунтари и пламенные революционеры, В настоящее время в историческом сознании все более актуализируется инте­рес к созидающим деяниям прошлого, к людям, чья дея- тедьность была направлена на укрепление государства Рос­сийского и была пронизана пафосом созидания, а не разрушения.

Роль исторического сознания как одного из регулятивов социального поведения особенно возрастает в переломные моменты общественного развития. Оказавшиеся в кризис­ной ситуации люди обращаются к своему прошлому, стре­мясь постичь смысл происходящих событий. Сложившие­ся формы исторического сознания испытывают в такие эпохи мощное давление ЮБне, поскольку идеологи иннова­ций усматривают в сложившихся представлениях о прошлом, его связи с настоящим духовную основу консерватизма, пре­пятствующего преобразованиям. Кризис официальной иде­ологии и связанной с ней системы нормативного истори­ческого знания сопровождается мучительной ломкой исторического сознания, попадающего в ситуацию когни­тивного раскола. Сторонники преобразований стремятся 3-

разрушить сложившиеся стереотипы массового историчес­кого сознания, консерваторы — сосредоточить свои усилия на защите сложившихся взглядов. 8 такие времена массо­вое историческое сознание не утруждает себя поиском ис­тины. В нем доминируют страсти и аффекты, ригоризм и популизм. Ситуация раскола типична как для массового, так и для элитарного исторического сознания в России. Так, в середине XIX в., когда в самосознании российского об­щества пробудился огромный интерес к прошлому, возник­ла ситуация раскола, отразившаяся в духовном проти­воборстве западников и славянофилов. Первые, в стремлении осмыслить логику исторического процесса в России, обращались к опыту Европы. Обнаруженные несо­ответствия между исторической эволюцией России и евро­пейских стран рождали негативное отношение к отече­ственной истории. Это нашло крайнее выражение в пессимистическом суждении П. Я. Чаадаева: «Опыт времен для нас не существует. Века и поколения протекли для нас бесплодно. Глядя на нас, можно сказать, что по отношению к нам всеобщий закон человечества сведен на нет». Славя­нофилы, в отличие от западников, высоко ценили своеоб­разие российской истории, самобытность исторического пути России. Другая ситуация раскола возникла после ре­волюции 1917 г. Идеология большевиков формировала не­гативное отношение к дореволюционным историческим эпохам, разрывала или упрощала связь между прошлым и настоящим. Абсолютизация классового подхода привела к забвению той части прошлого, которая не вписывалась в марксистские догмы или считалась исторически несуще­ственной. Так возникла проблема «белых пятен» в истории нашего Отечества, породившая недоверие массового исто­рического сознания к официальной истории, ее выводам. Сложные, противоречивые процессы характеризуют развитие исторического сознания в наше время: научно взвешенные подходы соседствуют с историческим дилетан­тизмом, эмоциональной экспрессивностью и нигилизмом. В расколотом историческом сознании угадываются контуры «расколотого» общества в России. В таких условиях особая рель отводится исторической науке, которая должна преодо­леть раскол массового исторического сознания, все более усиливающуюся мифологизированность его характера.

В, В. Гаташов

СЭ

Раздел 1. Введение в изучение'истории

1.12. Каковы особенности

исторической науки как формы исторического сознания?

Историческая наука представляет собой специфический вид рациональной человеческой деятельности, направлен­ной на получение принципиально нового исторического знания.

Для всякого научного исследования характерным явля­ется аксиоматизм, т. е. наличие в познавательной деятель­ности определенного круга утверждений, истинность кото­рых не подлежит доказательству, и служащих для проверки высказываний, выводимых из этих аксиом, или обобщения опытных данных.

Вместе с тем в процессе исследования историк вынуж­ден постоянно рефлексировать (размышлять) по поводу собственных познавательных действий, выбирая те или иные методологические основания для получения нужно­го результата.

Исторически сложилось три модели исторической на­уки: классическая, неклассическая и постнеклассическая, в основе которых лежат разные представления о том, что изучается, как изучается и какова роль познающего субъек­та в историческом исследовании.