Крестьянские войны в России 17 страница

Из общего строя губернского управления выделялись двор­цовые волости. Они управлялись приказчиками или приказны­ми людьми, иногда подьячими, присылаемыми из Приказа большого дворца. Приказчики состояли в ведении и подчине­нии местной администрации — уездной и губернской.

Компетенцию местных органов составляли военные, фи­нансовые, поместные, разрядные и судебные дела.

Губернаторы осуществляли надзор за гарнизонными войс­ками и крепостями, ближайшее командование которыми пору­чалось обер-комендантам и комендантам. В случае внезапного нападения неприятеля или осады губернатору предписывалось извещать об этом соседних губернаторов и воевод, «крепости всякими на оборону потребностями призировать, при нужных случаях самому туда ехать и все в добрый порядок приводить». На губернаторов пограничных земель возлагалась разведка в со­седних государствах.

Губернаторам, обер-комендантам и комендантам поручал­ся прием и осмотр рекрутов и дворянских недорослей. Осо­бенность деятельности местных органов в 1708—1719 гг. по сравнению с предшествующим периодом заключалась в том, что на них возлагались основные заботы в области осуществ­ления рекрутской повинности, снабжения и обеспечения войск.

Местной администрации принадлежала важная роль в борь­бе со всеми выступлениями против царизма. Она осуществляла важнейшие полицейские функции. Губернаторы и коменданты обязывались «иметь смотрение и подтверждение, чтоб в жите­лях приезжих не было какой шалости и побуждения к возму­щению к каким противностям и для того надлежит держать для проведывания тайных посылыциков»[192].

В 1711 г. из канцелярии Азовской губернии по уездам были разосланы указы, чтобы дворцовые крестьяне, ясашные и слу­жилые «между собой утайкой сходов не чинили и ни о каких своих нуждах без ведома комендантов челобитчиков не выбира­ли». Введение такого надзора имело целью предупредить, «что­бы от тайных их сходов, как и в Астрахани от воров, в простых народах не учинилось бы какого мятежа».

Местным органам принадлежала видная роль в выполнении важнейшей функции феодально-абсолютистского государства — поддержании и укреплении господства дворян. Борьба с побега­ми крестьян была одной из главнейших задач их деятельности.

В губерниях, провинциальных, ландратских канцеляриях процветали волокита, взяточничество, должностные хищения.

Итак, основным звеном местного управления в 1709— 1719гг. были губернаторы. Однако губернские центры были значительно удалены от исторически сложившихся местных центров, естественный процесс слияния которых в исследуе­мый период находился в стадии, весьма далекой от заверше­ния. Дальнейшая реорганизация органов управления на местах вызывалась необходимостью приблизить аппарат к этим цент­рам и таким путем укрепить дворянское государство.

6.3. Местное управление в 1719—1725 гг.

В 1719—1725 гг. организация местного управления строилась на основе нового административного деления, установленного в процессе разде­ления губерний на провинции. В отличие от предшествующего периода, провинциальные органы получили повсеместное рас­пространение.

Организация нового и замена старого аппарата шла медлен­но, 1719—1720 гг. являлись переходным периодом.

В отличие от центральных органов, местное управление не получило такой четкой регламентации, какая достигалась Ге­неральным регламентом, указом «О должности Сената» и рег­ламентами отдельных коллегий. Инструкции воеводе, земскому камериру, указ об устройстве губерний только намечали кон­туры новой системы.

Органами местного управления являлись: в губерниях — гу­бернаторы и земские камериры; в провинциях — воеводы, обер-коменданты, земские камериры; в уездах — коменданты, земские комиссары, имевшие в своем распоряжении нижних комиссаров. При этом воеводы назначались Сенатом; губернаторы, обер-коменданты и коменданты — Военной коллегией (они числились в списках чинов этой коллегии и оттуда полу­чали жалованье); земские камериры, земские и нижние комис­сары — Камер-коллегией.

Поскольку губернаторское правление было введено еще в 1709 г., то законодательство периода второй областной рефор­мы почти не уделяло внимания этому вопросу, сосредоточив­шись в основном на регламентации деятельности вновь вводи­мых органов.

На практике губернаторам по вступлении в должность дава­лись инструкции, предусматривавшие их компетенцию. Губер­наторы в этот период сохраняли в своем ведении все те вопро­сы, которые разрешались ими ранее. Круг их деятельности был _ ничуть не меньше, чем у воевод, хотя они и назначались Воен­ной коллегией. Показателен, однако, факт, что губернаторы были поставлены в тесную связь с Военной коллегией — пред­ставляли ей рапорты о личном составе гарнизонов и происхо­дящих в них изменениях, о состоянии военной амуниции и расходе сумм, отпускаемых на гарнизоны. Наличие на местах военной власти в лице губернаторов, обер-комендантов и ко­мендантов было надежной опорой царизма-, давало возмож­ность быстро подавлять народные движения.

Инструкции возлагали на губернаторов надзор в области финансового управления, торговли и хозяйства губерний. Им строжайше предписывалось «не допускать никакого убавления в доходах». Под ведением губернаторов были все губернские «камерные служители» — земские камериры, надзиратели сбо­ров, казначеи, сборщики. При каждом губернаторе находился особый чиновник, назначаемый Камер-коллегией, — земский писарь, на которого возлагалось составление приходной книги губернии, переписной книги деревням, землям и угодьям, по­годной, генеральной и месячной ведомостей, наблюдение за поступлением сборов.

Хотя губернаторы и отстранялись от непосредственного осу­ществления суда, однако им вменялось в обязанность «крепко смотреть, чтоб земские судьи по данной им инструкции уезд­ные суды отправляли и подданных волокитами не утесняли». На них возлагалось также приведение в исполнение наказаний.

Губернаторам принадлежали большие полномочия в облас­ти контроля за городским управлением. Они следили, «чтобы ратушские чины угодными персонами были снабдены и чтоб городские доходы от них охранялись и по возможности при­бавлялись»[193].

Власть воеводы в провинции охватывала административ­ные, финансовые и отчасти военные функции. Ему принадле­жали также важнейшие права в области полиции: розыск бег­лых крестьян и солдат, наблюдение, чтобы на территории про­винции не было «гулящих» и других «подозрительных» людей.

Кроме специального надзора над всеми чинами провинци­ального управления, инструкция возлагала на воеводу широ­кий круг обязанностей. Прежде всего она предписывала ему «во всем царского величества интерес и государственную пользу остерегать». Он обязан был заботиться о внешней безопасности провинции, не допускать в нее шпионов и в случае внезапного нападения врага давать немедленно знать об этом соседним во­еводам и военному начальству.

Хотя с учреждением коллегий губернаторы и воеводы утра­тили право суда, так продолжалось только до марта 1722 г.,когда последовало распоряжение «во всех городах судьям, оп­ределенным от Юстиц-коллегии, не быть, а судить те суды в провинциях воеводам».

В области военного управления на воевод возлагалось строи­тельство крепостей, расквартирование войск. По делам казен­ного управления — наблюдение за казенными заводами, руд­ным делом, за сбором и исправным поступлением доходов.

Финансовые дела отправлялись воеводой совместно с под­чиненными ему представителями Камер-коллегии — земскими комиссарами.

Воеводы, земские камериры и земские комиссары являлись органами двойного подчинения. Воеводы назначались Сенатом, осуществлявшим общее руководство их деятельностью, но не­посредственно они подчинялись коллегиям по роду дел каж­дой. Что касается камериров и комиссаров в губерниях и про­винциях, то, с одной стороны, это были «камерные служите­ли», с другой стороны, они «определяются быть под ведением и надзиранием» губернаторов и воевод[194].

В административно-правовом отношении камериры не со­ставляли одно целое с воеводами или губернаторами: они име­ли свои собственные камерические канцелярии и самостоя­тельно обращались в вышестоящие инстанции. Они являлись органами Камер-коллегии на местах, обязанными координи­ровать свою деятельность с представителями местной админис­трации, не составляя с ними единого присутствия. Только фи­нансовые вопросы рассматривались воеводой совместно с ка-мериром.

Земские комиссары в уездах осуществляли не только сбор доходов от царского и казенного имущества, но и выполняли ряд функций общей администрации, в частности, они привле­кались к осуществлению полицейского надзора.

Земские комиссары имели в своем распоряжении нижних комиссаров, непосредственно связанных со станами и волостя­ми. Район деятельности нижнего комиссара назывался дист­риктом. Однако административными единицами дистрикты не являлись.

Что касается управления в станах и волостях, то оно по сравнению с предшествующим периодом изменений не пре­терпело.

Местные органы управления действовали на основе едино­началия. Так, инструкция земскому секретарю, освещавшая порядок деятельности губернаторов и воевод, не называет ни­каких других членов присутствия, возлагая решение всех дел именно на этих двух должностных лиц.

В фондах губернских и провинциальных канцелярий нет ни­каких данных о наличии «товарищей» при воеводе и губернато­ре: все постановления подписывались ими единолично, хотя иногда сохранялась старая форма делопроизводства. Лишь в 1722 г. в связи с возложением на воевод судебных функций к ним было определено по два асессора.

При губернаторе, воеводе, земском камерире и комиссаре находились секретари, канцеляристы, копиисты, составляв­шие канцелярию. Во главе канцелярии стоял земский секре­тарь. Количественный состав канцелярий не регламентировался законом.

Канцелярии не только вели делопроизводство, но являлись также исполнительными органами. Канцелярские чины неред­ко направлялись для выполнения отдельных поручений: допрос ответчика или свидетеля по месту жительства, опись и раз­дел в натуре имения и т. п.

Особенностью органов местного управления в первой чет­верти XVIII в. было то, что важнейшей стороной их деятельнос­ти были полицейские функции. В первой четверти XVIII в. поли­ция еще не была отделена от администрации. Хотя в Петербурге и Москве были образованы особые полицмейстерские канцеля­рии, однако губернаторы, воеводы, магистраты и т. д. не устра­нялись от осуществления этих функций. К тому же московская полиция была вскоре подчинена генерал-губернатору.

Организация местного управления, установившаяся в 1719—1725 гг., имела ряд недостатков. В губерниях, провинциях и уездах существовало множество разных учреждений, отличав­шихся друг от друга по порядку назначения, подчиненности, кругу деятельности. Так, воеводы, хотя и управляли составной частью губернии — провинцией, — но по существу были неза­висимы от губернаторов. Таким образом, местное управление не представляло собой достаточно стройную бюрократическую систему, что и обусловило последующие преобразования в этой области.

6.4. Управление посадов.

Экономическое и политическое развитие России в конце XVII — первой четверти XVIII в. по­ставило вопрос о более широком привлечении торгово-про­мышленного населения к участию в осуществлении государ­ственной политики (и в первую очередь финансовой). Это по­ставило задачу поиска новых форм управления в городах.

В XVII в. посадское население находилось в ведении много­численных приказов и местных органов. Учреждение в 1681 г. стрелецкой подати, заменившей ряд существовавших ранее сборов, повлекло за собой подчинение посадского населения по финансовому вопросу Стрелецкому приказу. Этим было по­ложено начало изъятию посадского населения из ведения вое­вод и усилению роли местных посадских органов. Предприни­мались и некоторые меры к переустройству управления в горо­дах. Идея объединения торгово-промышленного населения России в единое целое с подчинением его центральной власти нашла отражение в Новоторговом уставе.

Первым этапом в попытке собрать воедино «рассыпанную храмину» русского купечества была организация Ратуши и подведомственных ей на местах земских изб. Эти учреждения ведали не городами в целом, а лишь торгово-промышленным населением городов, и притом, главным образом, в части рас­кладки и сбора всякого рода податей, повинностей и пошлин.

Ратуша и земские избы сыграли важную роль в деле укреп­ления финансов. Однако создать более или менее единую и крепкую торгово-промышленную корпорацию посадского на­селения они не могли, так как не имели экономических и по­литических прав в управлении городом.

Система управления городами развивалась противоречиво. Если создание Ратуши способствовало обособлению городского управления от органов местной администрации, то губернская реформа 1708—1710 гг. вновь подчинила земские избы губерна­торам и воеводам, а московская Ратуша потеряла значение цен- ' трального органа. Однако такое положение не соответствовало условиям развития страны, требовавшим усиленного привлече­ния средств богатой верхушки посада в промышленность, внут­реннюю и внешнюю торговлю. Поэтому в 20-х гг. XVIII в. управ­ление в городах приняло форму магистратов.

Учитывая изменения в стране и опыт деятельности Ратуши, правительство сделало попытку организации торгово-промыш­ленной корпорации, централизации управления посадским на­селением и подчинения его органам государственной власти.

Образование местных магистратов происходило под руко­водством Главного магистрата и затянулось до 1722—1723 гг. Несмотря на то что магистраты не подчинялись губернаторам и воеводам в вопросах суда и торговли, губернаторы и воеводы принимали прямое участие в образовании магистратов. Соглас­но инструкциям воеводам и губернаторам надлежало «старать­ся», чтобы «ратушские чины угодными и искусными персона­ми были снабдены»[195].

Система местных магистратов складывалась из двух ступеней: провинциальные магистраты и магистраты городов, входящих в провинцию. В целом магистраты представляли собой одно из зве­ньев бюрократического аппарата с подчинением низших орга­нов высшим. Деятельность городовых магистратов направлялась магистратами провинциальных городов, а последних — Главным магистратом. В пределах города посадское население было орга­низовано по слободам, имевшим своих старост.

Основные положения о порядке выборов в магистратские чины изложены в Регламенте Главного магистрата. Посадское население должно было выдвигать кандидатов из числа людей «первостатейных и пожиточных и умных».

Принцип выборности не всегда соблюдался. Были случаи определения в магистраты и помимо выборов, например цар­скими или сенатскими указами. Регламент Главного магистрата требовал выбирать кандидатов «тройным числом». Это делалось с целью более широкого выбора и утверждения кандидатов в Главном магистрате и почти исключало возможность утвержде­ния в магистратских чинах людей из числа посадских чинов.

Количественный состав каждого магистрата определялся непосредственно Главным магистратом на основе установлен­ного в его регламенте деления городов на 5 групп. Назначение членов магистрата не зависело от количества поданных за того или иного кандидата голосов, а объяснялось другими причина­ми, главным образом принадлежностью к посадской верхушке. Выборы магистратов довольно тщательно контролировались со стороны Главного магистрата, который утверждал выборы. Ут­вержденные Главным магистратом чины составляли присут­ствие (бургомистры и ратманы).

Магистратские чины несли пожизненно и жалованья не по­лучали.

Основные функции магистратов определялись в Регламенте Главного магистрата: «...того смотреть, чтоб было правосудие, добрую полицию учредить, купечество и мануфактуры размно­жить»[196]. Во имя осуществления этих функций магистраты были облачены довольно разнообразными полномочиями в области пополнения, доходов казны в учете посадского населения, орга­низации ремесленных цехов и т. п. Они принимали участие в обеспечении мануфактур компанейщиками, занимались вопро­сами полицейской службы, благоустройства городов. Их веде­нию подлежали окладные и неокладные сборы, откупа, прода­жа отписанного имущества, обеспечение посадских служб и т. д. Суду магистратов подлежали дела посадских людей. Предостав­ляя посадской верхушке отдельные привилегии, правительство стремилось подчинить интересы города интересам дворянского государства. Магистраты создавались как органы бюрократического управления в системе крепостнического государства и на­ходились под контролем правительственных учреждений.

6.5. Управление территориями народов России.

В конце XVII — первой четверти XVIII в. сложилась Российская импе­рия. По условиям Ништадтского мира к России отошли земли Прибалтики. Исторические связи прибалтийских народов с русским были восстановлены, и тем самым созданы необходи­мые условия для дальнейшего прогресса производительных сил в этих землях.

Окончательное утверждение абсолютизма отразилось на по­ложении народов как вошедших ранее, так и вновь включен­ных в состав Российской империи.

Абсолютистское правительство стремилось к распростране­нию на территории народов общего административного деле­ния. Так, на Украине в 1709 г. образована Киевская губерния, а в 1719 г. основная часть ее территории вошла в состав Киевской провинции. Однако сохранялось и деление на 10 полков.

Основная часть Карелии в начале XVIII в. входила в Оло­нецкий уезд, переименованный в 1719 г. в Олонецкую провин­цию, составлявшую часть Ингерманландской (Петербургской) губернии. Карельское поморье вошло в состав Архангелогород-ской губернии.

В 1710—1713 гг. Эстляндия и Лифляндия находились под одним местным управлением. В 1713—1714 гг. введено деление на Эстлян-дию (Ревельская губерния) и Лифляндию (Рижская губерния). В 1719 г. Рижская губерния разделена надве провинции: Лифлянд-скую и Смоленскую. В состав первой, с эстским населением, входи­ли Пярнуский и Сааремааский уезды. В 1720 г. был отделен от Ре-вельской и присоединен к Рижской губернии Дерптский уезд.

Национальные районы народов Поволжья были включены в Казанскую губернию. В 1713 г. в связи с образованием Нижего­родской губернии в ее состав вошли мари, удмурты и частично чуваши. Башкирия образовала Уфимскую провинцию Казан­ской губернии, при этом сохранялось старое административ­ное деление на дороги, волости, тюбы. На территории Сибири в 1709 г. образована Сибирская губерния с центром в Тобольс­ке. В 1719 г. из Сибирской губернии выделено 5 провинций (Вятская, Соликамская, Тобольская, Енисейская, Иркутская).

Царское правительство стремилось к распространению на всю территорию страны общей системы бюрократического управления. Так, на Украине оно проводило политику ликвида­ции прежней системы административно-политического уст­ройства. В 1709 г. при гетмане установлена должность царского резидента, а в 1722 г. контроль за деятельностью гетмана и ге­неральной старшины возложен на Малороссийскую коллегию. В города назначались царские коменданты, наблюдавшие за местной старшиной. После смерти гетмана Скоропадского в июне 1722 г. царское правительство запретило обычные выбо­ры, назначив временного гетмана.

Эстляндия и Лифляндия в составе Российской империи уп­равлялись по «прежним привилегиям и правам». Условия Се­верной войны и сложная дипломатическая обстановка обусло­вили сохранение и даже расширение привилегий местного дво­рянства, которое в основном состояло из немецких рыцарей.

Высшим административным органом в Ревельской, а также Рижской губерниях было губернское управление во главе с ге­нерал-губернатором, представлявшим царскую власть. В состав губернского управления входили также вице-губернатор, два регирунгсрата (губернские советники из местных дворян), обер-фискал, два секретаря. При губернском управлении име­лись немецкая и русская канцелярии.

В Эстляндии и Лифляндии сохранялись сословно-представи-тельские органы местного дворянства — ландтаги, издававшие обязательные для местного населения постановления. Ландтаги избирали должностных лиц рыцарства, судей, определяли по­дати и т. д. Они даже рассматривали новые законы и распоря­жения правительства. Решения ландтагов по внутренним делам вступали в силу немедленно, остальные утверждались генерал-губернатором или царем.

Исполнительными органами ландтагов являлись коллегии ландратов (12 человек). По отношению к генерал-губернаторам эти коллегии были совещательными учреждениями. Ландраты принимали непосредственное участие в судебном и админист­ративном управлении губерний. В Эстляндии коллегия ландра­тов под председательством генерал-губернатора являлась выс­шим судебным органом губернии.

Ландраты избирались местным дворянством. В Лифляндии на каждую вакансию дворянство избирало по два кандидата, один из которых утверждался в должности генерал-губернатором или Сенатом. В Эстляндии ландраты не утверждались генерал-губернатором.

Ландраты играли большую роль в управлении губерний, по-рльку ни одно существенное мероприятие не проводилось с их ведома[197].

Олонецкий край с 1703 г. представлял собой своеобразный военно-заводской округ, во главе которого стоял комендант, подчиненный сначала генерал-губернатору Меншикову, а с1712г. — Адмиралтейству. В функции коменданта входило управление заводами, верфью и уездом. Должность воеводы упразднялась. Назначение в 1715 г. в Олонецкий край ландрата не внесло существенных изменений. Канцелярия во главе с ландратом располагалась в слободе петровского завода и находилась в ведении коменданта. При коменданте существовал административный аппарат — канцелярия Олонецких петровских заводов, имевшая в своем распоряжении батальон солдат.

Народы Поволжья и Сибири находились в полном подчине-ни;и у местных губернаторов.

Глава 9. ГОСУДАРСТВО И ПРАВО РОССИИ XVIII в. (ПОСЛЕ 1725г.)

§ 1. Социально-экономическое развитие

Начиная со второй четверти XVIII в. в России происходил дальнейший экономический подъем, выразившийся в разви­тии промышленности, внутренней и внешней торговли.

Быстрыми темпами развивалась промышленность, особенно на Урале, в Сибири, Карелии. В 1750 г. в стране насчитывалось 75 металлургических заводов (из них 61 находился на Урале), 50 текстильных мануфактур. К этому времени Россия произво­дила около 2 млн. пудов чугуна, т. е. в 1,5 раза больше, чем Анг­лия. Торговый оборот России с европейскими странами в 1749 г. по сравнению с 1726 г. увеличился в два раза.

Во второй половине XVIII столетия началось разложение феодального строя, в промышленности, торговле,'помещичь­ем и крестьянском хозяйстве становилось более заметным вли­яние зарождающегося капиталистического уклада. Крупные зе­мельные владения сосредоточились в руках богатых крестьян и купцов; появились крупные купеческие и крестьянские ману­фактуры. Однако зарождение капиталистических отношений происходило внутри феодального способа производства, пере­живавшего расцвет. В целом по стране применение наемного труда на мануфактурах второй четверти XVIII в. сократилось по сравнению с началом столетия. Развивалась дворянская крепост­ная мануфактура, в особенности в тех отраслях, сырье для ко­торых производилось в феодальных поместьях. На крепостном труде по-прежнему продолжала базироваться металлургическая промышленность Урала. Даже в легкой промышленности стал преобладать принудительный труд.

После смерти Петра I в России началась полоса дворцовых переворотов, когда смена власти происходила путем переворотов, совершавшихся дворянскими группировками при содей­ствии гвардейских полков.

Борьба внутри дворянства была борьбой против отдельных имевшихся внутри него группировок и течений. Легко преодо­лев их, русское дворянство стало монолитной основой абсолю­тизма. К 1730 г. относится последняя яркая вспышка борьбы за власть феодальной аристократии, когда императрице Анне Иоанновне при вступлении на престол было предложено под­писать Кондиции, ограничивавшие царскую власть в вопросах объявления войны и заключения мира, введения новых нало­гов и т. д. Однако в том же году под влиянием дворянства она уничтожила Кондиции, издав Манифест о восстановлении са­модержавия в России.

Во второй половине XVIII в. в России в условиях господства феодально-крепостнических отношений продолжается разви-I тие и усиление новых капиталистических отношений. Влияние зарождающегося капиталистического уклада в крестьянском и помещичьем хозяйстве, в промышленности и торговле стано­вилось более заметным, проявляясь в росте рыночных связей, углублении общественного разделения труда между городом и деревней, между земледельческими и промышленными райо­нами страны.

Успешное завершение русско-турецких войн открывало благоприятные возможности для освоения Северного Причерноморья, районов Ставрополя и Крыма, для вовлечения в сельскохозяйственный оборот новых площадей. На вновь осваиваемых землях развивались не только крупное помещичье землевладение, но и вольная колонизация. Земли здесь отводили «всякого звания людям» (за исключением крепостных крестьян). Вот почему в составе населения Северного Причерноморья и Предкавказья удельный вес крепостных крестьян в отличие от территории Европейской России был незначительным. Вместе с тем удельный вес дворянского землевладения был достаточно высок. Это создавало более благоприятные возможности для развития буржуазных отношений. Однако господство феодальных отношений определяло тенденцию к закреплению свободных поселенцев на помещичьих землях и в этом крае. В 1796 г. были запрещены самовольные переходы поселян в Екатеринославской и Кавказской губерниях, в Крыму и на Дону.

Во второй половине XVIII в. более явно намечается процесс сосредоточения земельных участков у разбогатевших купцов и крестьян путем купли-продажи земель. В деревне получают рас­пространение случаи скупки и аренды земли богатыми кресть­янами у обедневших. Однако и здесь крепостничество ставило препоны развитию нового капиталистического уклада. — куп­ля-продажа земли купцами и крестьянами обычно оформля­лась на имя барина, помещик по-прежнему оставался юриди­ческим владельцем земли и крепостных.

С середины XVIII в. в России росла мануфактурная про­мышленность, расширялось применение наемного труда, раз­вивалось товарное производство, углублялось общественное разделение труда между городом и деревней, между отдельны­ми районами страны. Все это, естественно, оказывало влияние на формы феодальной эксплуатации. В нечерноземных районах страны преобладающей.формой становился денежный оброк, в черноземных — барщина. Рост товарного производства приво­дил к уменьшению роли натуральных повинностей.

Из нечерноземных оброчных районов преимущественно вы­ходили мануфактурщики-крестьяне и богатые купцы. Денеж­ный оброк, подрывая основы натуральной системы феодаль­ного хозяйства, предоставлял крестьянину больше самостоя­тельности, в известной мере освобождал его от надзора вотчинной администрации.

Во второй половине XVIII в. значительного уровня достигло развитие промыслов (металлообработка, кожевенное произ­водство, ткачество, прядение, промыслы, связанные с судо- (строением). В некоторых селах жители лишь номинально числи­лись крестьянами. На базе заводских поселков возникли города Пермь, Петрозаводск, Екатеринбург, Липецк и др.

Однако в условиях господства крепостничества городское население росло медленно. В конце XVIII в. только 4 человека из 100 жили в городах. Помещики оказывали сопротивление превращению сел в города, поскольку это лишало их доходов с крестьян, переходивших в городское сословие.

Развитие товарно-денежных отношений существенным об­разом влияло на положение крестьянского хозяйства. В среде крестьянства образовалась группа зажиточных крестьян, кото­рые выступали в качестве подрядчиков, записывались в купе­чество, создавали собственные мастерские. Более многочисленной была группа разорившихся крестьян, зарабатывавших деньги на подати и «пропитание» на мануфактурах и разнооб­разных «черных работах» как в городах, так и в селах.

Рост товарно-денежных отношений отражался и на поме­щичьем хозяйстве, приспосабливавшемся к новым условиям. Расширение внутреннего рынка повысило заинтересованность помещика в производстве продуктов земледелия на продажу. Это было главной причиной роста господского хозяйства в черноземном районе и увеличения барщинных повинностей крестьян. Одновременно с ростом капиталистических отноше­ний усиливается крепостнический гнет. В черноземной полосе помещики увеличивали барскую запашку, что приводило к уменьшению крестьянских наделов. Распространение капитали­стического уклада в условиях господства крепостничества при­водило к появлению изощренных форм феодальной эксплуата­ции. Помещики черноземных губерний увеличивали барщину (до 5 и даже 6 дней в неделю), в результате чего сокращалась собственная запашка крестьян. В 80-х гг. XVIII в. появляется ме­сячина как вид барщинной повинности. Крестьянам, переве­денным на месячину, выдавалось месячное содержание в виде продуктов и одежды. Они лишались земельных наделов и при­нуждались все время работать на барской пашне.

Развитие промыслов в нечерноземных районах также приво­дило к увеличению оброчных повинностей в пользу барина. Размер оброка в конце XVIII в. доходил до 5—10 руб. Крестья­не, не будучи в состоянии уплатить оброк из доходов своего хозяйства, уходили на заработки в районы и города. Отход­ничество способствовало усилению неравенства среди крестьян. В деревне появлялись крестьяне, занимавшиеся торговлей, промыслами, ростовщичеством.

Во второй половине XVIII в. Россия достигла значительных успехов в промышленном производстве.

В промышленности капиталистические отношения развива­лись в большей степени. Это выражалось в темпах развития производства, в изменении состава промышленников, а также рабочей силы, занятой на предприятиях.