2018-03-09
1269
Художественный мир В. Набокова. С ранних лет для творчества Набокова характерен лейтмотив, высказанный лирическим героем в одном из стихотворений: «Эту жизнь я люблю исступленной любовью…». В мире Набокова нет реальностей вообще, а есть множество субъективных образов реальности, зависящих от степени приближения к объекту восприятия и от большей или меньшей меры специализации этого восприятия.
Искусство для Набокова начинается там, где память и воображение человека упорядочивает, структурирует хаотический напор внешних впечатлений. Для Набокова недопустимо отождествление жизни и творчества. Недопустимость прямолинейной автобиографичности в творчестве побудила писателя намеренно избегать «сопереживательной» стилевой манеры, когда читатель настолько сживается с близким ему персонажем, что начинает чувствовать себя «на месте» этого персонажа.
Приемы пародии и иронии неизменно возникают в набоковских текстах. У Набокова читатель найдет и «странную» привычку – наделять даже самых отталкивающих своих персонажей отдельными чувствами, мыслями и впечатлениями, которые когда-то вполне могли возникать у него самого. Поскольку главные свойства создаваемого Набоковым миром – многослойность и многоцветность, его зрелые произведения почти не поддаются привычным тематическим определениям.
Содержание его рассказов и романов может составлять неустроенный быт русской эмиграции («Машенька») или отлаженная абсурдность порядков в вымышленном тоталитарном государстве («Приглашение на казнь»); история литературного роста начинающего поэта и его любви («Дар») или история преступления («Отчаяние»); жизнь и смерть талантливого шахматиста («Защита Лужина») или механизмы поведения немецких буржуа («Король, дама, валет»); американская «мотельная» цивилизация («Лолита») или преподавание литературы («Пнин»). Внешняя свобода в выборе разнообразных тем соединяется у Набокова с постоянной сосредоточенностью на главном – на проблематике сложных закономерностей человеческого сознания, на многообразии субъективных версий событий человеческой жизни, на вопросах о возможности и границах человеческого восприятия.
Такую проблематику принято называть гносеологической (т.е. обращенной к различным способам и способностям видения и постижения мира). Все произведения Набокова как бы предполагают продолжение: они как бы фрагменты глобального художественного целого.
Каждый рассказ или роман композиционно завершенным, может быть понят и сам по себе. В то же время, взаимодействуя в мире Набокова, они проясняют и обогащают друг друга, придавая всему творчеству писателя свойство метаконструкции (т.е. совокупности всех произведений, обладающей качествами единого произведения). Историки литературы выделяют три ведущих универсальных проблемно-тематических компонента в творчестве Набокова – тему «утраченного рая» детства (а вместе с ним – расставания с родиной, родной культурой и языком); тему драматических отношений между иллюзией и действительностью и, наконец, тему высшей по отношению к земному существованию реальности (метафизическую тему «потусторонности»). Общим знаменателем этих трех тем можно считать метатему множественной или многослойной реальности.
Сложность восприятия набоковской прозы связана с особенностями субъективной организации повествования.
Рассказчиков набоковских произведений принято называть «ненадежными»: то, что герой – рассказчик считает очевидным и в чем он пытается убедить читателя, на поверку может оказаться его персональным миражем. Одно из главных требований к читателю Набокова – внимание к частностям, хорошая память и развитое воображение. Предметный мир набоковских произведений зачастую более важен для понимания авторской позиции, чем собственно сюжет.
