Деятельностный метод ориентирует исследователя на то, что правовая реальность не существует вне деятельности человека, вне его активности, направленной на достижение определённых целей.
Деятельностный подход в философии– это философская концепция, придающая деятельности более фундаментальный онтологический статус, нежели констатация существования отдельных объектов-вещей. Как объяснительный принцип в эпистемологии этот подход предполагает, что смысл понятий и человеческих представлений порождается характером деятельности и представляет собой результат ее опредмечивания.
Деятельность представляет собой единство процессов опредмечивания и распредмечивания. Опредмечивание – процесс есть процесс перевода знания, представленного в "форме деятельности", т.е. существующего как компонент в целостной системе деятельности, в материальные формы (в "форму объекта"), в результате которого некоторая вещь, втянутая в орбиту конкретной деятельности, приобретает смысл и значение как элемент человеческой активности. Распредмечивание, соответственно, есть процесс перевода свойства вещи из свойства объекта в свойство деятельности. Когда характеристики деятельности, опредмечивающиеся в свойствах ее продуктов, начинают истолковываться как имманентно принадлежащие самим продуктам, вне учета природы и целей деятельности, то возникает феномен, известный как "товарный фетишизм".
|
|
Объектом изучения деятельностного подхода является сама деятельность как целое.
Однако, мы можем видеть и критический взгляд на деятельностный подход в статье В.А. Лекторского « Деятельностный подход: смерть или возрождение?». Автор отмечает, что сегодня «деятельностная тематика как в философии, так и в психологии утратила былую популярность» и выделяет три группы обвинений в адрес деятельностного подхода.
Первая группа связана с отождествлением деятельностного подхода с соответствующими идеями К. Маркса, в результате чего распространившееся сегодня негативно-подозрительное отношение ко всему, что связано с именем К. Маркса и его философией, переносится и на деятельностный подход [№2, с. 56-57]. Эти обвинения, по мнению автора, основаны на ложной предпосылке: в действительности К. Маркс предложил лишь один из вариантов этого подхода, который в нашей стране в силу конкретных исторических обстоятельств был интерпретирован как единственно возможный.
Вторая группа обвинений обращает внимание на то, что конкретные теории деятельности, разработанные в отечественной философии, методологии, психологии (в частности, деятельностная методология Г.П. Щедровицкого, психологические теории деятельности А.Н. Леонтьева, П.Я. Гальперина и др.), столкнулись с рядом проблем, которые, по мнению критиков деятельностного подхода, не могут быть решены в рамках этих теорий, а предполагают выход за них. В плане перспектив подхода в целом подобная критика может быть весьма продуктивной – если, как предлагает автор, различить деятельностный подход как исследовательскую программу – и конкретные теории деятельности (философские, методологические, психологические), созданные в его (ее) рамках. Развитие, трансформация, переинтерпретация последних и даже отказ от них сами по себе не только не означают отказ от деятельностного подхода как рамки, но, наоборот, указывают на его новые возможности.
|
|
Третья группа обвинений исходит из того, что деятельностный подход предполагает очень узкое понимание философии, которое было возможно тогда, когда наши исследователи имели плохое представление о современных философских концепциях, в то время как далеко не все из них (например, феноменология, неотомизм, философия Хайдеггера) разделяют деятельностные идеи. Эти обвинения автор считает наиболее серьезными: ведь если они справедливы, то под сомнение ставится уже не конкретная версия теории деятельности, а деятельностный подход в целом, и наша философия и методология оказываются для мировой культуры чем-то «местечковым», провинциальным, лежащим в стороне от «магистральных путей» ее развития.
Экологически и консервативно настроенные философы обвиняют деятельностный подход в антропоцентризме. При таком понимании он оказывается следствием сциентизма, технократической установки на проектирование социальных процессов, а, возможно, и самого человека, порождает восприятие природы как простого ресурса человеческой деятельности. Подобное самонадеянное «деятельностное» вмешательство, претензии на проектирование и конструирование всего и вся порождают следствия, ставящие под угрозу существование природы и самого человека.
Обвинения представителей постмодернизма, сохраняющего определенную связь с деятельностным подходом, связаны с эффектом «расползания» деятельности: она приобретает фрагментарный и произвольный характер, ее нормы становятся совершенно условными, а результаты не могут контролироваться – поэтому проектировать деятельность бессмысленно. Самое же главное состоит в том, что такое понимание деятельности предполагает отсутствие ее носителя-деятеля (идея «смерти человека»): личность как агент действия, предполагающий наличие определенных ценностей, представлений о правах и обязанностях и ответственность за поступки, теряет смысл. Человек не может рассматриваться как автор своих поступков, поскольку реагирует в основном в соответствии с теми системами коммуникации, в которые он оказался случайно втянутым, его сознание оказывается «перенасыщенным» и «фрагментированным».
Общий вывод автора состоит в том, что деятельностный подход в современных условиях не только возможен, но и весьма перспективен. Однако его развитие менее всего может быть понято как простое навешивание термина «деятельность» на разнообразные феномены (т.е. как формальная онтологизация), а, напротив, предполагает переосмысление и пересмотр представлений, связанных с самим деятельностным подходом
С точки зрения деятельностного подхода сознание конструирует онтологию, приписывая миру те свойства, которые как бы заданы деятельностью и/или не противоречат самой возможности предстоящей деятельности.
Таким образом, в качестве объяснительного теоретико-познавательного принципа деятельностный подход предполагает, что знание необходимого анализировать под углом зрения порождающих его структур и особенностей деятельности. (Опубликовано в журнале "Эпистемология и философия науки",2007, Т.XIII, № 3. с. 144 – 146. В.А. Бажанов)