2018-02-14
271
Л Ю Д А
Травма не сильно изменила лицо Шуги, так, небольшой шрамчик на левой стороне губы, да прореха во рту. Его рука прикрывала эту смешную дырку, когда он улыбался. Шуга всё так же был весёлым и заводным парнем. Вокруг него всю дорогу было весело и прикольно, что-нибудь да происходило. Перед Новым годом, буквально за несколько дней до праздника, наш герой справлял своё совершеннолетие и теперь уже сам приглашал в гости. Сестра собрала богатый стол. Вся компашка - и пацаны, и их верные подруги - шумно и весело поздравляла, дарила подарки, дружно тянули за уши, желали имениннику всех благ. Говорили всякие тосты, шутили, было море выпито и горы съедено. Было так много гостей, что сидели сразу в трёх комнатах и даже за журнальным столиком в коридоре. Изо всех углов квартиры слышались поздравления, тосты и смех. Торжество было очень похоже на подпольный съезд революционеров, так же шумно и весело. Красноухий виновник торжества был приятно удивлён таким вниманием к своей персоне, даже представить себе не мог, что к нему так хорошо относятся, Жалко только, что потанцевать было негде, на кухне, что ли?
|
|
|
После шумного застолья пошли погулять по засыпающему городу. Шумная и весёлая компания шла, утопая по щиколотку в только что, наконец-то, выпавшем снеге. Пели песни под гитару, было тепло и тихо, большие хлопья снежинок чертили под фонарями причудливую игру бегающих теней. Начали кидаться снежками, валяться в снегу, бегать друг за другом в догонялки. Визг, писк, смех, возня...
Набегавшись и нахохотавшись вволю, ребята собрались в кружок и стали прощаться, время уже позднее, пора и честь знать. Девушки чмокали Сашу в щёчку, а особо приближённые к телу именинника в губы. Только Анна с Катей не попрощались, их сегодня вообще не было по причинам, вам известным. Обе были влюблены, но одна была брошена, а другая вообще избегала всяческих контактов, просто пропала и всё. Длиннющая очередь прощающихся с теперь уже полностью совершеннолетним телом Шуги постепенно уменьшалась, пацаны почти до полусмерти затискали и захлопали по спине беззубого другана. Последним прощался Сашка Коротченко, вот он-то и был тем подлым соблазнителем, кто так круто перевернул судьбу Шуги. Но будем последовательны, и всё расскажем по порядку. Всё началось так:
- Слышь, Санёк, я хочу тебя с одной девчонкой познакомить, это какой-то ураган!
- Хватит с меня ураганов, может не надо?
- А у неё есть подружка, понимаешь?
- Шурик, мне это всё... Во как! - Шуга провёл ребром ладони по горлу. - Не хочу я... Хватит, навоевались...
- Да ты послушай, это же элитарное общество, богема!
- Все бабы одинаковые, только одни маленькие, а другие побольше.
|
|
|
- Э-э-э! Не скажи... Это, я тебе скажу, такой розанчик...Одним словом, ба-ле-ри-ны! Понял? - Коротченко покрутил пальцем над головой. - Это тебе не шухры-мухры, а театр оперы и балета!
- Может быть это интересно, но где гарантии, что они с эдаких вершин снизойдут до нас, беззубых уродов.
- Я не урод, а беззубый у нас только ты. Кстати сказать, я тебя изо всех пацанов специально выбрал, потому что ты мужик с большими этими, - тут Коротченко сложил вместе два кулака, - в смысле, потенциальными способностями, умеешь к девчонкам найти подход.
- Каратай, у тебя пьяный психоз?
- Я трезв, как никогда! Шуга, выручай! Я тебя как друга прошу. Моя, эта самая, ну ты понял, она всегда с подругой, ну, как две туфли... Блин! Их надо растащить... Хе-хе-хе! - неожиданно засмеялся Коротченко. - Не,... тут каламбурчик появился свежий. Хе-хе-хе! Туфли надо растащить, чтобы..., это... - Каратай никак не мог найти рифму к слову растащить. - Чтобы их...
- Трахнуть! - неожиданно нашёлся Шуга.
- Не в рифму. - недовольно поморщился Каратай.
- Зато правда!
Двое друзей заржали над этой довольно плоской шуткой. К двум угорающим от смеха парням подвалила гора мяса под названием Зуфар. Гигант был завален снегом и был слегка нетрезв. Он, видимо, не сумел остановить транспорт в сторону дома, частники такого монстра боялись сажать, а такси в его сторону “не катили”, устал голосовать и снова подошёл к друзьям. Тем более, что поржать на халяву он любил. Зуфар всё любил, что на халяву.
- Оп-па! Вы чего тут прикалываетесь в однёху? - громким басом зашумел Зингер. - Шуга, а я уже опохмеляться собрался, там у нас чего-нибудь не буль-буль? Ничего не осталось?
- Обойдёшься, - грубо отпарировал Шуга. - Ты и так сегодня больше всех выпил.
- Обижаешь... Я же, сам видишь, - Зингер похлопал себя по огромному животу. - В меня много надо.
- Зингер, а чем ты завтра вечером будешь заниматься? - спросил Каратай.
- Бухать я буду, прям с утра и это все мои дела-ла-ла-ла-ла!
- Завтра вечером пошли с нами в театр?
- Куда? Да вы чего, на хрена он мне?
- На балет!
- Вечно ты, Каратай, со своими приколами.
- А что тут прикольного, люди же ходят?
- Втроём?
Шуга задумался и уже не слышал разговора друзей. Вдруг снова навалилась на израненную душу тоска по Лене. Воспоминания о ней, словно зубная боль, выворачивали внутренности и заставляли мысли бесцельно метаться по воспалённым извилинам мозга. Он то любил её до безумия, то проклинал самыми последними словами. Синеглазое лицо с золотистыми завитушками у виска приходило к нему во сне, желанная и нежная что-то шептала ему горячими губами, он сгорал от любовной истомы, но приходило утро, открывались глаза и наваливалась такая дикая тоска, что хотелось выть от бессилия. Несколько раз Шуга не выдерживал эту пытку и набирал заветный номер телефона, в трубке звучал её голос, она спрашивала: -” Кто это?” Но заговорить с ней у него не хватало сил. Он слишком любил эту богиню снов, чтобы унизиться и сказать ей хоть слово, такой желанной и такой чужой. Чем дольше длилась разлука, тем труднее ему было решиться на разговор, а тем более на встречу с ней. Она всё больше становилась похожей на волшебницу, на фею из сказки, а счастливый соперник с каждым прожитым днём всё набирал и набирал шансы стать единственным для Елены Львовны Григорьевой, самой лучшей девушки на свете...
- Шуга, ты спишь, что ли? - Зингер толкнул задумавшегося Сашу в бок. - Ты идёшь?
- Куда?
- Куда-куда, в Трахляндию, тёлок пасти! - сострил Зингер. - В театр завтра идём на балет, Каратай вот приглашает.
- Шурик, ты что, совсем? Этот жлоб тоже с нами идёт? - Шуга брезгливо поморщился. - Ага? Он нам устроит такое знакомство, мало не покажется. Это же не человек, а ходячий комплекс неполноценности, он же сразу покраснеет и застесняется.
|
|
|
- На себя посмотри, жлобом ещё обзывается. Я стесняюсь, только когда трезвый. - обиженно возразил Зингер.
- А когда он нахреначится, то как слон в посудной лавке. Ещё передавит, не дай Бог... Они же хрупкие, тоненькие, а тут приходит бухой Зуфар, видал картину? Половину передавит, другую половину со страху уморит.
- Шуга, не можешь ты без подколов?... Иди ты, в пень!
- Во, видал? Посылает всех, значит невоспитанный и грубый. И там ляпнет чего-нибудь, а нам за него отдувайся потом.
- Сам-то? Всегда только умные слова говоришь, да?
- Да, я по сравнению с тобой - ангел!
- Давай, полетай немного, ангел, а мы поглядим? - Зуфар прищурил маленькие глазки и улыбнулся. - Что, хвост мешает?
- И рога! - добавил не менее остроумный Каратай.
- Ну, вы как Маврикиевна с Никитичной, прям, укататься можно!
- Сам ты Райкин! - отпарировал Зуфар.
Тихо падал снег, ветки деревьев были празднично украшены снежными хлопьями, в воздухе струился тонкий аромат зимы.
- Ты же сказал, что девчонок там двое, нам третий тогда не нужен, только мешать будет. - Шуга продолжал третировать бедного Зуфара.
- Их там целый гарем, на всех хватит.
- Живём! - радости Зингера не было границ, он возбуждённо потёр руки.
- Как ребёнок, честное слово. Серьёзнее надо быть.
- Забодал!
- Тогда идите одни, я не пойду! - Шуга явно набивал себе цену.
- Ну, ты чего как баба ломаешься. то пойду, то не пойду... Пойдёшь, никуда не денешься!
- Пацаны, вы лучше Кику с собой прихватите, все девки ваши будут!
- Ага? - спросил Каратай.
- Лучше уж тогда дома посидеть...
В их компашке Кика, в общем-то, неплохой парень, занимал почётное место “лоха чилийского” в тонких амурных делах. Рядом с девчонками Кика настолько терялся, что не молчал, как обычно в этих случаях бывает, а наоборот, начинал гнать... Из его рта могучим потоком извергалась такая муть и пошлятина, что женское общество начинало чувствовать себя неловко и, покраснев до пунцового состояния, исчезало в неизвестном направлении. Бедному парню в этот момент казалось, что он ужасно остроумный, простой и доступный всем. Взять с собой в малоизвестную компанию Кику, означало навсегда потерять симпатии и уважение девушек. Кика был обломистом высшей квалификации, ему удавалось испортить настроение своим плоским юмором даже тем девчонкам, которые могли беспрерывно хохотать просто так, оттого, что парни смотрят на них, а им от этого весело, они молодые и красивые. К тому же Кика был неподражаем и внешне. Представьте себе аиста марабу в один метр девяносто один сантиметр ростом. Длиннорукий, длинноносый, ссутулившийся, огромный, вечно улыбающийся рот... Кика был парень неплохой, беззлобный и честный, просто внешность у него была такая смешная. Он, как всякий парень его возраста, хотел нравиться, любить и быть любимым. Вот и приходилось ему лезть из кожи вон, чтобы обратить на себя хоть какое-то внимание. Не везло Кике на любовь, хоть ты тресни.
|
|
|
- Не хочешь, не ходи, без тебя обойдёмся... - Каратай понимал, что Шуга согласится, поэтому пошёл ва-банк. - Сиди, как дурак дома.., ну ты идёшь? Последний раз предлагаю.
- Они балеты всякие будут смотреть, а я, как дурак, дома сиди? Молодцы, нечего сказать?
- Почему, как дурак? Ты сиди, как умный! - съязвил Зингер.
- Значит идёшь?
- Иду, иду! Уж и пошутить нельзя?
- Ты у себя дома шути, тут разговор серьёзный! - Зингер был сегодня на редкость остроумным, с ним это случалось нечасто.
- Билеты дорогие?
- У меня контрамарка.
- Одна? - разочарованно спросил Зуфар.
- На три места.
- Это хорошо! - заулыбался обрадованный Зингер. Он всегда очень любил, когда бесплатно.
- А вы меня за это сводите в антракте в буфет! - Каратай своей выгоды тоже не любил упускать.
- Какой базар? Замётано! - Зингер заулыбался так широко, что, казалось, треснет губа, счастливее его в этот момент, казалось, нет человека. - Я бинокль возьму!
- Возьми, возьми, - разрешил Коротченко, - Четвёртый ряд ведь, не видно будет ни хрена.
- Где встречаемся? - спросил Шуга.
- Половина седьмого, у главного входа, не забудьте купить цветы
- А закуску брать? - Зингер сегодня был просто сатириком и юмористом, ей-богу.
- Не забудь шею помыть и зубы почистить! - последнее слово осталось за Каратаем. Он скромно позволил себе приколоться над Зуфаром.
Снег приятно похрустывал под ногами, блестел и переливался радужными огнями под светом фонарей. Яркие искорки разноцветных огоньков превращали снег в светящийся ковёр. Шуга снова задумался. Его мысли, словно магнитом, притянуло к образу Лены, снова и снова заставляя переживать горькие минуты унижения и позора. Соперник в бескозырке стал так ненавистен, что вконец расстроенный парень был сейчас готов убить его, растоптать и его, и его ненавистную бескозырку. Как избавить себя от этого наваждения? Нужно было срочно чем-то занять себя, отвлечь... В глубине себя, подсознательно наш герой понимал, что для того, чтобы забыть этот навязчивый образ, вытравить эту боль из души, из сердца, ему нужно было познакомиться с “неприступной горной вершиной”, фантастической, ослепительно красивой, стервозно капризной недотрогой, Чтобы каждую минуту слышать: - Нет! Уходи! Ненавижу! - Вот тогда наверняка вся накопленная Шугой сексуальная энергия нашла бы своё применение в мирных целях. Только вот такая, с точки зрения рядовых мужчин, “неприступная гадина”, могла устроить нашего неуёмного влюблённого, на меньшее он бы просто не согласился, но где такую найти?
- У Юльки такие красивые руки, пальчики такие длинные и тоненькие-тоненькие. Я от неё просто тащусь... Ну, я не знаю, у меня нет слов. - Каратай видимо рассказывал про свою новую знакомую. В покрытых влагой глазах Каратая плескалась нежность и горячая страсть. Зингер решил его слегка позлить:
- Шугу берёшь с собой? А ведь знаешь, он у нас любую бабу может в пять секунд уболтать, возьмёт да отобьёт у тебя твою Юльку-красотульку.
- А зачем? - Каратай удивлённо взметнул брови и недоверчиво посмотрел на Шугу, тот задумчиво смотрел себе под ноги. - У неё подружки есть, нисколько не хуже, фигуристые, глазастые такие...- тут Каратай понял, что Зингер прикалывается над ним. - Вечно ты с каким-нибудь зихером суёшься, не станет Шуга у друга девчонку отбивать, он не такой! Я прав, скажи, братёк? - Коротченко и правда немного испугался, а сейчас хотел удостовериться и поэтому подлизывался.
- Прав, прав! - буркнул Шуга, - Только если там брынзы какие-нибудь, то смотри, эта фигня тебе зачтётся, я на эту тему шутить не люблю!
- Да ты чего? Девчонки высший класс, закачаешься!
- Шуга, он тебе наверно уже приготовил такую, чтобы сопли пузырём! - от Зингера сегодня ну просто не было никакого спасения.
- Зингер, ты как выбирать будешь? Как тебе, такому слону, с этой мелкотой? Может лучше тебя с дояркой познакомить, или на худой конец с продавщицей из мясного отдела, там такие фигуристые попадаются... - Шуга решил снова поиздеваться над Зингером.
- Сам с продавщицей гуляй, нафига мне эти толстухи? Я сам толстый! А насчёт, как выбирать? Бабы, они, хоть балерины, хоть кто, раздень, свет выключи, ни хрена на ощупь не отличишь!
- Ты так говоришь, что можно подумать уже пробовал... - Шуга засмеялся, - Да ты на ощупь оглоблю от бревна не отличишь. У тебя лапищи-то, ого-го! Поэтому и кажутся все одинаковыми, тут дело тонкое, нежное, пальцы должны быть, как у музыканта, тонкими и чувствительными. Вот к примеру, Шурик, свою балерину сразу узнает, хоть на ощупь, хоть на вкус, я правильно говорю, Каратай?
- Хоть из тысячи, по руке смогу узнать, хоть на спор, хоть как.
- Во, видал? А у тебя пальцы, как сосиски!
- Сам ты сосиска, молчал бы лучше, Ромео хренов! - Зуфар явно обиделся. - Хочешь сказать, если я крупнее тебя, то и не понимаю в девчонках ничего?
- Чего ты сразу в жопу лезешь? - не выдержал и вступился за Шугу Каратай, - Сам прикалывается, так ничего, а ему - слова не скажи.
- Да кончайте вы лаяться! Никуда мы ещё не пришли и ни с кем ещё не познакомились. Раскочегарились тут. Смотрите у меня! Если и там будете орать друг на дружку, сразу в рыло и нема никакого базара! - приструнил “горячих финских парней” не менее горячий Шуга.
- А и, правда, какого хрена мы спорим? Там на месте и разберёмся. - Примирительно пробасил Зуфар.
- Слышь, пацаны, у вас когда-нибудь были в подругах балерины? - Коротченко хитровато прищурился. - Это вам, не какие-то там... Это же супер! Вот увидите!!!
- Ладно, ладно, мы всё поняли, завтра сами поглядим и скажем, супер, или так себе...- Шуга взял на себя руководство операцией по ознакомлению, - Матом, чур, не ругаемся, за столом в носу не ковыряемся, всё чики-чики! Завтра будет завтра, а сейчас пойдём и чайку по рюмашке, для сугреву! - друзья обнялись и слегка пошатываясь, пошли снова за стол пить “чай”.
На следующий вечер резко похолодало, ветер с позёмкой, мороз, что только держись. Метель закручивала, завывала в голых ветвях деревьев, хлестала снежинками в окна домов. На город налетела злая хозяйка зимы - вьюга. Холодно и неуютно стало на улицах, автомашины подслеповато жмутся к обочине и стараются быть вежливыми друг к дружке. Стены домов побелели, во дворах ветром нанесло небольшие сугробики, похожие на застывшие белые волны...
Встретились наши друзья, где и договаривались, у входа. Вошли в тяжёлые дубовые двери, показали женщине в униформе контрамарку, она с улыбкой пропустила, прошли в гардероб, оставили там шапки и пальто, взамен получив металлические номерки. Храм музыки и грёз встретил наших друзей какой-то особенной, чарующей смесью запахов чистых натёртых полов, доносящихся из буфета ароматов кофе и плывущими по фойе запахами дорогих духов благородных дам и девиц. Вся эта атмосфера тонкого, нежного и возвышенного резко контрастировала с могучей шеей Зингера, на которой висел ещё более могучий морской бинокль. Друзья прошли в зал, нашли свои места и уселись на бархатные сиденья удобных кресел. Зрители подтягивались к началу действа, неспеша рассаживались, чуть слышно негромко разговаривали. Наши парни вертели головами, пытаясь рассмотреть всё это блестящее великолепие убранства зрительного зала. С потолка свисала огромная люстра, вся сверкающая и переливающаяся хрустальными гранями бесчисленных висюлек. Налюбовавшись и навосхищавшись до глубины души всем этим блеском и великолепием, наша троица приготовилась смотреть балетный спектакль “Лебединое озеро” небезызвестного русского композитора П. И. Чайковского. Из оркестровой ямы послышались звуки настраиваемых музыкальных инструментов, поднялась и поклонилась публике патлатая фигурка дирижёра. Зрителям видимо понравилась его вежливая учтивость и это скромное приветствие, послышались аплодисменты. Медленно погас свет, взмах дирижёрской палочки – и полилась, заструилась над залом мерцающая пыль звуков. Музыка была неожиданно приятной, она трогала и ласкала. В душе зрителей зашевелилась маленькая тёплая капелька расплавленного золота, она росла, росла и заполняла объём тела, по мере нарастания музыки, наконец, капелька заполнила всё тело целиком и превратилась в расслабляющую негу. Было приятно просто так сидеть и слушать. Увертюра закончилась, взвился занавес и глаз окунулся в чарующую иллюзию. Как всё тонко устроено в этом обманчивом мире. Зритель сидит в уютном кресле и понимает, что всё это неправда, понарошку, но он верит в эту иллюзию и проживает в ней вместе с артистами. На сцене творилось чудо. Пластика танца завораживала и рождала в душе приятный восторг, всё было настолько красиво и гармонично, что захватывало дух, а руки сами собой дарили этому чуду аплодисменты. Незаметно закончился первый акт. Во время антракта пошли в буфет. Коротченко принципиально не стал вставать в очередь, ведь его обещали бесплатно угостить. Шуга и Зингер взяли бутерброды, красной рыбки, к рыбке полагается пивко, а после пивка - десерт.
- Каратай, а ты нас не надул? - спросил Зингер.
- В смысле?
- В смысле, когда мы сможем полюбоваться твоими обещанными красавицами?
- Увидишь! - немного раздражённо ответил Каратай.
- Там на сцене все уродки какие-то! Может нам с Шугой лучше уйти?
- А чего тебе не понравилось? - спросил Шуга.
- Да ну, блин, накрашенные все как куклы, смотреть страшно.
- В твой телескоп хоть на что посмотри, всё будет страшно. В эту дуру всё лицо не умещается, либо глаз, либо нос.
- Зато всё подробно можно рассмотреть.
- Смотря что рассматривать.
- Только не надо намекать...
- А никто и не намекает, на артистах грим в три слоя.
- Это ещё зачем?
- Лицо должно быть выразительным, чтобы и с задних рядов всё понятно было.
- Шуга, а ты-то об этом, откуда знаешь?
- Я же в театральной студии три месяца занимался, у Семёна Переля.
- А сейчас чего?
- Артист без зубов? Да ты чего?
- А, нормально! Бармалея какого-нибудь, страшного-престрашного! Слышь, у тебя отлично получится, и зубы не надо выбивать.
- Сам ты Бармалей, на себя лучше посмотри!
- Или этот... из “Мурзилки”. Шуга, помнишь? - Коротченко прыснул от смеха.
- Нашли чего вспоминать, умничают тут! - и Зуфар обиженно отвернулся. Каратай своей шуткой напомнил, как однажды “осеневские” всей шумной толпой ради хохмы зашли в читальный зал библиотеки, чтобы погреться и почитать журнальчики. Кому было интересно, тот взял “За рулём”, кто “Огонёк”, кто “Крокодил”, а Зингер вдруг попросил у библиотекарши подшивку “Мурзилки”. Друзья притихли и стали внимательно наблюдать за счастливым лицом “ребёночка” почти двухметрового роста и весом в полтора центнера. Через пять минут компашка, давясь смехом, с гоготом вывалила наружу, и уже за дверью дала волю накопившимся эмоциям. Зингер вышел из читального зала буквально через минуту, раскрасневшийся и обиженный, вызвав ещё один взрыв безудержного смеха.
- Зуфар, ну ты чего надулся? - Каратай примирительно похлопал Зуфара по спине.
- Да идите вы! - Зингер, оказывается, и правда обиделся, он повёл плечами, оттолкнул руку Каратая.
- Я тебе сейчас в рыло натыкаю, понял? Ты, между прочим, обещал никого никуда не посылать и матом не ругаться. - пригрозил другу Шуга.
- А я ругаюсь?
- Ещё бы ты и ругался, я бы тебя тогда вообще урыл! - Шуга был ниже Зингера на полторы головы и раза в два худее. - Лопай рыбёху, пей пиво, да пошли покурим, антракт скоро закончится, можем не успеть.
- Без нас не начнут! - пояснил Каратай.
Покурили, спокойно прошли на свои места, букет цветов дожидался их в кресле Каратая. Свет медленно погас, заиграла музыка, и спектакль продолжился. Зуфару спокойно не сиделось, уж он и так, и сяк.
- Ну и когда ты нас познакомишь? - спросил он громким шёпотом у Каратая.
- Пройдём за кулисы, там и познакомимся.
- Это кто нас туда пустит, интересно знать?
- А цветы, ты думаешь, зачем?
- Это что, пароль? - Шуга забыл прикрыть свой беззубый рот, Коротченко взглянул на эту уморительную улыбку, задавленно прыснул и затрясся от смеха. Кое-как просмеявшись, он вытер рукавом слёзы и, поманив Шугу рукой, прошептал ему на ухо.
- Когда будешь знакомиться, не забудь рот прикрыть, а то я со смеху сдохну.
- Я возьму твой букет и буду им прикрываться.
- Цветы-то отдавать придётся.
- Отдамся вместе с букетом.
- Отдамся?... Кому ты нужен, Казанова беззубый.
- Сам дурак!
- А если и с цветами не пропустят? - забасил Зуфар.
- А мы назовёмся восторженными поклонниками, цветы желаем лично в руки, так сказать!
- Ну ты и трепло? Я-то думал.., а ты и за кулисами-то ни разу не был.
- Ну и что, что не был, прорвёмся! А вас я для чего взял?
- Значит, как пить дать, жди облома! - уныло пробасил Зуфар.
- На улице подождём, ёклмн! - бодрым шёпотом успокоил Каратай.
- Там мороз двадцать пять с лишним, а мы в лакированных ботиночках. Задубеем нахрен!
- Надо было в буфете коньячку тяпнуть! - прошептал Шуга.
- Во-о! Точно! И как мы не догадались?
Тут зазвучала знакомая с детства мелодия и на сцену выпорхнула связка беленьких “лебедят”. Глазки у “птичек” были скромно опущены и прикрыты пушистыми опахалами ресниц. Шуга выхватил у Зингера его монстроподобный оптический агрегат и впился линзами окуляров в лицо одной из них. Это было само очарование, она была божественно красива, и он молил Бога, чтобы её имя было каким угодно, только не Юля. Иначе пришлось бы отдать другу эту нимфу, грацию, чудо совершенства. Потому что отнять у Каратая эту прелестную девчонку Шуга бы не смог. Разве можно с друзьями так подло поступать? Тем более, что друг был в неё по уши влюблён.
- Дай-ка! - Зингер кое-как вернул себе грубо вырванный Шугой бинокль. - Посмотрел, дай другим посмотреть.
- Вторая справа забита! Это будет моя! - зашипел Шуга.
- Ладно, ладно! Твоя, твоя, не боись... Та-ак! А моя будет с края, рядом...
- Э-э-э? Ты это, про какой край говоришь? - зашипел взволнованный Коротченко.
- Справа, - пробасил Зингер, не отрывая глаза от окуляров.
- Ты, Зингер, охренел, что ли? Справа? Дай-ка посмотреть! - его рука потянулась к биноклю, но оторвать сейчас Зуфара от окуляров было практически невозможно, вы когда-нибудь пробовали вырвать из пасти бульдога кость? Зуфар сейчас был этим бульдогом.
- Да пошёл ты! - огрызнулся Зингер. Но Каратай был не из таких людей, кто упускает своё...
- Ты сейчас у меня допосылаешься! Дай сюда, я сказал! - и вырвал у опешившего от такой наглости Зуфара оптический прибор.
- Справа уже забита, там моя Юлька танцует! Понял? Я тебе за неё!
К беснующейся и истошно галдящей группе невоспитанных зрителей, подошла дежурная и попыталась урезонить молодых сексуально возбуждённых самцов:
- Молодые люди, пожалуйста, потише, не мешайте смотреть спектакль.
- Чего разорались? - яростно зашипел на друзей Коротченко, - Извините их, они больше не будут...
Извинения были приняты, и дежурная на цыпочках, стараясь не шуметь, ушла. Буквально через несколько секунд на том же месте зала снова послышался громкий шёпот, три головы пригнулись к коленям и вели оживлённую беседу:
- Ты, олух, справа, это справа от нас, понял? - яростно шептал Каратай и отчаянно жестикулировал.
- Не понял, где? - Зингер замотал головой. - Давай ещё раз!
- Ты бык что ли, блин, чего тут непонятного?
- Сам ты бык, понял? Справа, это справа! - Зуфар хлопал себе по правой коленке и даже возмущённо покраснел от возбуждения. - Справа, это они... это...они же к нам лицом стоят? Значит справа, где у них правая сторона...
- Ты сам не знаешь и других путаешь! - теперь настала пора возмущаться Каратаю. - Справа, это от нас, а не от них, понял?
- Да вы чего, пацаны? Из-за чего базар? Справа, слева, вы лучше пальцем покажите и все дела... - попытался прояснить суть дела быстрее всех соображающий Шуга.
- Кто это пальцем показывает? Это неприлично!
- Зингер, короче его Юлька справа, если отсюда смотреть. - Так бы сразу и сказали, моя тогда слева, какого хрена спорили? - Зуфар облегчённо улыбнулся и злорадно констатировал: - Моя лучше!
- Да брось ты, Зингер, на вкус и цвет товарища нет! - резонно возразил Шуга.
- Вот ведь, нашли тему для базара? Перестаньте гундеть, надоело слушать вашу болтовню, пришли в театр называется. Тут люди стараются, искусство своё вам показывают, а вы, как последние дебилы... Бу-бу-бу! Бу-бу-бу!
- Ой, батюшки, мешаем ему балет смотреть. Ещё дебилами нас обзывает, сам-то? Знаем мы, зачем ты сюда пришёл, на Юлечку свою посмотреть, и начихать тебе на балет. Так что, не надо нам ёжика лохматить. - Шуга улыбнулся и потрепал Каратая за приглаженные вихры, тот гордо посмотрел, достал расчёску и пригладил волосы.
- Спокуха, Василич, не надо портить причесон! Может, пошли?
- Рано ещё, давай до конца спектакля подождём?
- Ага? Они сейчас переоденутся и уйдут...
- Они что, больше не выйдут?
- Всё, они в кордебалете не танцуют.
- Тогда чего сидим?
Наша троица, оглушительно шурша букетом, пригнувшись, чуть ли не ползком, поспешила покинуть зал. У двери их перехватила откуда ни возьмись появившаяся дежурная.
- Вы куда, молодые люди?
- За кулисы спешим, цветы хотим вручить. - Коротченко был сейчас похож на вёрткого, вездепролезучего ужа, его, скользкого гада, было уже не удержать, его гибкое туловище было уже за дверью, но голова ещё была в зале.
- Кто это вас туда пустит? - удивилась дежурная.
- Мы волшебное слово знаем, пожалуйста!
- Ну, тогда идите, попытайтесь, может и получится? - дежурная с улыбкой пропустила парней. - Знаете, где служебный вход?
- Спасибо, знаем! - парни поблагодарили симпатичную старушку в униформе и направились в сторону двери в мир грёз, музыки и красоты. Торкнулись, подёргали за ручку, закрыто! Постучали, никакой реакции... Постучали погромче, потом ещё погромче, дверь открылась, показалась недовольная физиономия дежурной, женщины уже не молодой, но ещё не старой.
- Вам чего, молодые люди, спектакль ещё идёт, вы куда?
- Нам бы Юлю повидать.
- Какую Юлю? Вы знаете, сколько у нас этих Юль...
- Покровскую Юлю, она сегодня маленьких лебедей...
- Придётся подождать её на улице, на сцену посторонним нельзя!
- Ну, хотя бы, букет передайте? - Коротченко протянул букет.
- Покровская, вы сказали? - женщина перестала хмуриться, улыбнулась и взяла букет.
- Да! Юля Покровская! Пожалуйста!
- Букет передам, а вот пропустить вас не могу, извините.
- Спасибо!
- Не за что...
Дверь закрылась, лязгнула защёлка. Мир, полный ароматов сцены, мир зазеркалья, мир, где творится чудо, был закрыт для простых смертных, сгорающих от вожделения и осознания собственной малозначимости.
- Дверь в курятник закрылась перед самым носом хитрого лиса, - Шуга изобразил этого самого Лиса из сказки про Нильса. - Но он не отчаялся, он хитро прищурился, облизнулся и решил устроить засаду! - Саша решил слегка подбодрить понуро стоящих у закрытой двери друзей. - Прошу вас, мои рыжие братья, отдадим себя яростному чувству охоты, поймаем наших курочек из засады, устроим пир души!... Почему не вижу энтузиазма на ваших грустных рожах? Мы уже отчаялись? Ай-яй-яй? Как вам не ой-ёй-ёй! А ещё называют себя мужиками? Просто позор и ни в какие ворота!...
Зуфар пожал широченными плечами, развёл руки и грустно произнёс:
- Я же говорил... так и случилось?
- Чего ты говорил? - взорвался Каратай. - Откуда я мог знать?
- Надо головой думать, а не задницей.
- Брэк! Тихо! - Шуга развёл рванувшихся друг на дружку петухов. - Чего вы раскочегарились? Сейчас оденемся, выйдем на улицу и спокойненько подождём у служебного входа. Я прав?
- Прав! - недовольно буркнул Зуфар. - Ещё раз, чтобы я? Да ни за что!
- Чего ты пыхтишь тут? - разозлился Каратай, - Я, хочешь знать, мог бы тебя вообще не брать. Иди одевайся и вали отсюда! Мы с Шугой подождём, а ты тут, нахрен никому не нужен!
- Каратай, я ведь за такие слова могу и залепить нечаянно!
- Ой, напугался, блин!
- Брэк! Брэк, я сказал! - снова вмешался Шуга. - Какого вы тут гоните? Ну ладно, Зингер, он ещё салабон, а ты-то, Каратай, ведь тебе уже двадцать один. Большой, а дурак?
- Он не дурак, он конь с яйцами! - добавил Зингер. – Натрепался! Кого, чего! А сам, как последний лох, стоит тут, сопли жуёт, трепло!
- А ты? Ты, вообще!..- у Каратая не было слов, одни слюни.
- Я сказал, брэк! - Шуге снова пришлось влезать между друзьями, - Зуфар, ты бы лучше помолчал, а? Тебя в театр бесплатно на балет сводили, как дельного, а ты? Вместо благодарности, что ли? Быстро попросил прощения, а то, смотри, я ведь не посмотрю, что ты у нас самый большой, натыкаю в рыло...
Серое вещество Зуфара медленно переваривала информацию, этот полуторацентнеровый монстр умел довольно быстро двигаться, а вот думать…
- Ладно, Каратай, извини! Обидно стало, вот и погорячился слегка. - Зуфар обнял Коротченко, тот пискнул в его могучих объятиях, но не заорал. На сцене шёл спектакль, зрители могли перепугаться.
Шуга широким жестом пригласил друзей проследовать в гардероб. Там не спеша, оделись и вышли на заснеженную улицу караулить девчонок. Морозная ночь, позёмка, буквально через минуту зубы начали выстукивать звонкую “тарантеллу”, а через полчаса наши замёрзшие до посинения друзья мечтали о ста граммах водочки с закуской и ноги в тазик с горячей водой. Но что не вытерпишь ради прекрасных девичьих глаз...
Спустя пятьдесят две минуты с того момента, когда наши герои включили режим ожидания, тяжеленные дубовые двери служебного входа приоткрылись, и на морозную, запорошенную улицу стали выходить артисты, всякие там работники театра, технички, рабочие сцены, но тех, кто был нужен, всё не было. Ожидание стало невыносимо мучительным, когда вдруг дверь открылась, и из неё, с визгом и смехом выскочила стайка молоденьких девушек - танцовщиц и длинноногих молодых танцоров. Группка проследовала мимо наших, совсем закоченевших друзей, совершенно не обратив внимания на занесённых снегом придурков. Обалдевшие от такого нечеловеческого равнодушия, поскрипывая застывшими на морозе суставами, трое окоченевших снеговиков попытались догнать жизнерадостную группу молодёжи. Но скорость охотников и их жертв не совпадали примерно раза в два. Засада была неудачной, добыча ускользала прямо из зубов рыжих лисов. Пришлось привлечь к себе внимание более традиционным способом. Сильно влюблённый Коротченко начал свой любовный, весь пропитанный нотками секса, призыв:
- Эй, вы куда? Погодите нас!.. - Смотреть на эту картину со стороны - умрёшь со смеху! Представьте себе: вконец измученный леденящим ветром и морозом заиндевевший Коротченко, за ним высился снежной громадой моржеподобный, с отвисшими заледенелыми усами Зуфар, немного сбоку беззубым ртом улыбался Шуга. Зингер свою ушанку завязал под подбородком, ну ни дать не взять - морж.
Группа артистов балета остановилась и удивлённо стала рассматривать троих запорошенных вьюгой, замёрзших аборигенов. Из их улыбающихся ртов уходили последние калории тепла, ещё минут десять, и их уже можно было бы упаковывать в пакеты с надписью “пельмени свежезамороженные”.
- Вы что-то от нас хотите? - осторожно поинтересовался один из длинноногих “пижонов”.
- Да! - хрипло пробасил Зуфар. Он изо всех сил хотел привлечь к себе внимание, и ему это удалось. - Хотим вот, с вашими подружками познакомиться.
- Вы-то хотите, а они вот не хотят! - произнёс “пижон” номер два.
- Это сначала у них нужно спросить! - Шугу колотила дрожь, и голос его был похож на блеяние барана. - А ты, парнишка, постой и помолчи, когда тебя спросят, тогда и вякай! - очень хотелось подраться, погреться и показать этим длинноногим кто есть кто, ху из ху, как говорят американцы. “Пижоны” это поняли сразу, но видимо просто не хотели обострять обстановку. Один из них развёл руки и предложил:
- Ребята, пацаны, давайте лучше разойдёмся по-хорошему, вы идёте своей дорогой, а мы - своей.
- А кто вас держит? Идите, пожалуйста, вы нам нисколько не нужны, нам ваши подруги понравились, - влез в разговор сильно влюблённый Каратай. Оба “длинноногих” переглянулись и явно решили никуда не уходить.
- Чего, уснули что ли? Вам же русским языком сказано.
- Вы, ребятки, тронутые что ли? Вы наверно думаете, что мы вас испугались, оставим вам наших девчонок и убежим? Смешно!
- Весело вам значит, смешно? - Шуга начал заводиться, - Ну, сейчас посмотрим?
- А чего нам, плакать что ли?
- Ты тут самый борзый, да? - Шуга рассвирепел не на шутку, рванулся к парню и изо всех сил ударил, но кулак просвистел мимо, а наш драчливый герой поскользнулся на своих лакированных ботиночках и, смешно задрыгав ногами, плюхнулся на обледеневший асфальт. Зуфар зарычал как раненый лев и тоже рванулся на обидчиков, за ним уже летел Каратай. Встретили их точными и жестокими ударами, схватка длилась всего несколько секунд. Беспорядочное махание конечностями, выкрики матом, ахи и охи, как будто всё происходило в кошмарном сне...
На мёрзлом снегу три мычащих от боли и обиды, окровавленных, поверженных тела. С трудом перейдя из горизонтального положения в сидячее, наши друзья подвели итоги. У Каратая разбитый нос с подозрением на перелом, у Зингера выбита челюсть и подбит левый глаз, у зачинщика драки, Шуги, на голове две огромные шишки, содранный подбородок и у всех страшные головные боли от сотрясения мозга. Ничего себе, сходили на балет...
Вечером тридцать первого, в Новый год, новогоднего весёлого настроения у наших друзей не было. Душа жаждала отмщения! “Военный совет” на квартире у Каратая решил отыскать обнаглевших “балерунов” и слегка побить. А как же иначе? Если всё это спустить на тормозах, простить, то быть бесчестью воинам славной “Осеневки”. Разведка через два дня донесла, что местопроживание обидчиков - общежитие на Жуковского.
Четырнадцать боевиков ровно в восемнадцать ноль-ноль распахнули дверь центрального входа, смяли жиденькое охранение в образе вахтёрши и ворвались в коридоры мирно отдыхающего общежития, поднялись на третий этаж и постучались в комнату к “оборзевшим балерунам”. Но вдруг появились никем не предвиденные обстоятельства, двое обидчиков вышли в коридор к нападавшим и не испугались, не стали вставать на колени, не умоляли не губить молодые души, не просили прощения, а встали в какие-то немыслимые стойки и за несколько секунд вывели из боя восьмерых. Мало того, воспользовавшись толчеёй и неразберихой, они вдвоём, прямо в гуще парней, нанесли могучему дубу по имени Зуфар такой разящий удар по стволу, что тот раскинул свои мощные ветви по коридору и своим огромным телом стал загораживать проход. Поднять на ноги гиганта в полтора центнера не решался никто, перешагивать через неподвижное тело друга было дурным тоном, поэтому примерно минуту ждали, когда тот придёт в себя. Вокруг ристалища собралась толпа зевак, на подмогу к “балерунам” подоспело ещё четверо длинноногих худеньких попрыгунчиков. Боевики растерялись, такого с ними ещё никогда не бывало. Что это были за противники? Они же не умеют драться по человечески, пинаются ногами, прыгают, орут как недорезанные...
Больше половины ребят уже покинули поле боя, кто ногами, а кто и на четвереньках. Самое обидное было в том, что эти смешные гады даже ни капельки не запыхались, как будто не были обременены схваткой, были так же свежи и незапятнанны. Шуга выбрал момент и ринулся в бой, ему казалось, что он сумеет обмануть, смять, уронить, раздавить этих ненавистных врагов. Он обязательно должен добраться до их лиц, тел, должен оторваться вовсю! Ба-бах! Оп-паньки! Вот это ударчик! Чуть голова не отлетела! Шуга со всего размаха падает на спину. Сквозь пелену уплывающего сознания донеслась ругань и крики, топот на лестнице. Прибыла доблестная милиция. Чувство самосохранения заставило тело встать на четвереньки и попытаться попасть в первую подвернувшуюся дверь комнаты, дверь проявила неожиданное гостеприимство и легко открылась, стоило только слегка боднуть её головой. Проскользнув в комнату на манер гулящего кота, Шуга с трудом обрёл прямохождение и захлопнул дверь на защёлку. В коридоре послышался шум борьбы за свободу, крики, ругань, обычный минтовский мат-перемат, в дверь громко постучали и потребовали открыть. Голос был явно не хозяев комнаты, в нём присутствовали нотки приказного тона сотрудника министерства внутренних дел. Шуга не дурак, он конечно же не открыл, а стал лихорадочно искать место, где можно бы было спрятаться. Пришлось вспоминать недалёкое детство и игру в прятки. В комнате был отгорожен малюсенький уголок, там стоял кухонный столик с посудой, на стене висели два шкафчика, в углу раковина умывальника, а весь этот уголок закрывался занавеской и Шуга поначалу спрятался за неё. В двери зашебуршал ключ, начал открываться замок, Саша в панике рванулся к вешалке и зарылся в висящих женских пальто, плащах и халатиках. Дверь открылась, в комнате вспыхнул свет и в комнату вошли две девушки, с ними зашёл только что ломившийся в дверь милиционер. Он деловито откинул занавеску, заглянул под стол, под кровати, даже не поленился открыть дверцу платяного шкафа. Что-то недовольно пробурчал себе под нос и вышел. Хозяйка комнаты ему в след сказала приятным голоском:
- Он никак не мог к нам попасть, дверь-то закрытая была.
Слышно было, как страж порядка извинился за вторжение, и дверь комнаты захлопнулась. Шуга стоял под одеждой, ни жив, ни мёртв. Стоял и мучительно соображал, как будет выходить из этой щекотливой ситуации. Девушки тем временем начали неторопливый разговор.
- Слушай, мне кажется, я дверь не закрыла, когда мы выбежали.
- Может, сквозняком захлопнуло? - попыталась объяснить неожиданную случайность вторая.
- Форточка-то закрыта, какие тебе тут сквозняки? Ты чего?
- А может, домовой подшутил? Ага? Ха-ха-ха! - звонко засмеялась вторая.
- Люд, брось смеяться, ты же знаешь, я до смерти боюсь всяких там домовых, вдруг и правда?!
- Ой, Юлька, очнись! Люди в космос давно летают, а ты всё ещё в эти сказочки веришь.
- Хочешь сказать, ни домовых, ни леших нету?
- Нет, конечно!
- У моей бабушки, если хочешь знать, в деревне домовой живёт. Она ему даже подарки делает на “Духов день”.
- Бабушка у тебя человек старый, неграмотный. Пусть себе верит, а тебе-то что? Тебе это надо? Ты его видела?
- Я его, конечно, не видела, врать не буду, но слышать, слышала. Не веришь? Самого не видно, а половицы скр-р, скр-р! У меня от страха волосы на голове дыбом встали!
- Это ночью было?
- Вот именно, что не ночью! Утро уже было, солнышко в окна, на половиках пятнышки бегают.
- Вот видишь? Пятна на половиках!..
- Да это берёзка у нас под окнами растёт, солнышко в окна, а у неё листочки на ветру колышутся, вот тебе и пятнышки на полу. Поняла хоть?
- Ой, Юлька, ты иногда такая интересная бываешь, пятнышки на полу... Неужели ты веришь в эту ерунду?
- А ты разве нет?
- Пока своими глазами не увижу, не поверю ни за что!
Подружки на секунду замолчали, и тут, как назло, у Шуги защекотало в носу. Он изо всех сил пытался сдержаться, но не выдержал и чуть слышно сдавленно чихнул. Этот едва заметный тихий звук произвёл эффект разорвавшейся бомбы, оглушительный визг наполнил комнату, подруги в один прыжок вскочили на кровать и стоя ногами прямо на подушке, прижались друг к дружке. Они перестали дышать и долго прислушивались. Одна из них стала шептать другой что-то на ухо, что именно, Шуга не разобрал. Опять защекотало в носу и он, чтобы не чихнуть, стал усиленно тереть переносицу. Возня Шуги закончилась тем, что одно пальто не выдержало и упало на пол.
- Мама! - тихо вскрикнула одна из девушек. - Люд, я боюсь, сходи, посмотри, что там?
- Сходи сама.
- Ты же не веришь в домовых, а я верю.
- Я не верю, а всё равно страшно.
- Люд, ты старше меня почти на полгода, сходи-и!
Люда видимо действительно была постарше и к тому же отчаянной девушкой. Было слышно, как скрипнули пружины кровати, она осторожно слезла на пол и крадучись приблизилась к занавеске. Отодвинула краешек, разглядела упавшее на пол пальто.
- Юль, тут твоё пальто упало.
- Так подними...
- Иди сама и подними, твоё же пальто.
- А тебе трудно, что ли?
- Да ну его, пускай лежит...
Девушка явно не горела желанием приближаться к вешалке, она задёрнула занавеску и видимо села за стол. В комнате наступила тишина, подруги молчали и думали каждая о своём. Было слышно, как тикают будильники, в коридоре стали слышны ходьба и разговоры. Шуга старался ничем себя не выдать, но было отчётливо слышно, как шевелятся его извилины в мозгу и шарики заскакивают за ролики.
- Твоего Сашку тоже забрали? - спросила сидящая за столом.
- Сашку? Он и не мой совсем, так, знакомый просто.
- Ой, знакомый, давай рассказывай... А кто этого знакомого от Лёшки отрывал? Чего тогда полезла разнимать-то?
- А ты чего стояла? Помогла бы...
- Ага? У меня коленки от страха затряслись, чуть не упала.
- Я тоже напугалась... А всё-таки растащила их.
- Вот видишь? А говоришь, просто знакомый.
- Слушай, а ведь я его не узнала прошлый раз, так стыдно...
- Это когда пацаны с ними подрались?
- Ну!
- Юлька, ну ты уродка всё-таки, он тебе цветы такие красивые передал, а ты его даже не узнала. Ну ты ва-ще-е!
- Я поняла теперь, почему Сашка с собой кодлу притащил. Это всё из-за той драки.
- Это всё из-за тебя, голубушка. И тогдашняя драка и сегодняшняя. Пацанов теперь за хулиганку на пятнадцать суток...
- Люд, может сходим в милицию, всё расскажем, может их отпустят.
- Юль, ты дура что ли? Кто тебя в милиции слушать будет? Аморалку присобачат ещё, в театре, что говорить будешь?
- Всё равно разговоры пойдут, шила в мешке не утаишь.
Шуга стоял и никак не мог понять, как он смог заползти в дверь к той, из-за кого и разгорелся весь этот сыр-бор. Судьба иногда играет такие заковыристые штучки, что и не подумаешь. Юля, та что сейчас всё ещё стоит на кровати вжавшись в угол, это именно та Юля Покровская, кому Каратай передавал цветы. А вот кто вторая? То, что зовут её Люда, ни о чём ещё не говорит.
- Эти милиционеры всё-таки гады какие, Сашку повалили на грязный пол, руку чуть не вывернули...
- А чего он тут драку устроил? Кто его сюда звал? Не мог что ли по-хорошему прийти?
- Он же пришёл, как мы и договаривались. Я для него у Светланы Аркадьевны даже контрамарку выпросила. Кто же знал, что так по-глупому получится. Я ему всё объяснила...
- Что ты ему объяснила?
- Как пройти, как что... Видимо, их за кулисы не пропустили, надо было конца дождаться, а они во время спектакля...
- Кто их во время спектакля-то пропустит?
- То-то и оно.
- Он тебе нравится?
- Виделись всего раза три, только познакомились ещё... Ничего парнишка, вроде не глупый... А что это вдруг тебя так заинтересовало?
- Скучно мне, Юлька, всё одна да одна. Э-эх! - Люда потянулась, - Мужичка бы сейчас завалящего!
- А чего ты? Только свистни, вон сколько ребят. Ты у нас девушка видная...
- Так уж и видная? - Люда явно кокетничала.
- А что, разве нет? Лёшка на тебя глаз давно положил, Женька, так тот вообще с первого курса по тебе сохнет. Чем не мужики?
- Юля, Лёша с Женей наши коллеги, мы с ними работаем вместе.
- Ну и что?
- С коллегами не спят! Поняла? Это нонсенс!
- Почему?
- Каждый день его видишь, целый день он у тебя перед глазами, дын-дын-дын-дын! А ещё и ночью он рядом? Через неделю удавишься!
- Неужели так быстро надоест?
- Надоест, Юлечка, ещё как надоест, помяни мои слова!
- Так чего же делать?
- Романы надо искать на стороне, во-первых, интереснее, а во-вторых, не так надоедает. Успеваешь соскучиться...
- Я вот думаю, неужели мужик может надоесть?
- Вот погоди...
- Люд, а как ты думаешь, если мужчину любишь и он тебе дорог, можно его о чём-то попросить?
- Я лично ничего просить у них не собираюсь. Я в этом отношении девушка гордая и неприступная. Я, по правде сказать, их даже презираю. В основном они хотят только одного, трахаться, трахаться и ещё раз трахаться, затащат девчонку в постель и что ты, герои.., мать иху!
- Людка, фу! Неужели так?
- В большинстве случаев.
- А как же быть?
- Юль, надо ждать. Я вот мечтаю, придёт однажды тот день, увижу его, сильного, странного. Пусть у нас всё назло, пусть нам мешают, пусть интрига... А я буду его дразнить, звать и прогонять, чтобы он мучился. Чтобы любовь у нас была такая... как у Ромео с Джульеттой.
- Людка, ты дурочка? Разве это сейчас возможно?
- А мне другой любви не надо. Мне хочется, чтобы в жар кидало, чтобы мой парень был пылкий и нежный..! Добрый и гордый! Сильный и строгий! Чтобы мне с ним было не просто хорошо, а ещё и не скучно. Но ты, Юлька, права! Нет на свете такого парня, наверно, время ещё не настало, чтобы он появился....
- Людка, тебе наверно грузин какой - нибудь нужен, да?
- Это зачем? Юль, при чём тут грузин?
- Они, говорят, очень горячие и темпераментные.
- Разве дело только в темпераменте?
- А в чём тогда?
- Юлька, какая ты ещё глупенькая...
У Шуги защемило сердце, он услышал то, о чём давно мечтал. Эта Люда запала в душу, растревожила, завела. Жаль только, что ты наверняка не похожа на ту, кто танцевал с краю, с кем так и не довелось познакомиться в тот злополучный вечер. Нет, так не бывает, чтобы столько совпадений, но если это так? То всё! Кранты!
- Пойду, пальто с пола подниму. - Люда направилась к вешалке, отдёрнула занавеску, подняла с пола пальто и привстав на цыпочки стала вешать его на крючок. Тут судьба сыграла с Шугой злую шутку. То ли от волнения, то ли по какой другой причине он оглушительно чихнул в самый неподходящий момент. Рванувшаяся от него девушка запуталась в занавеске, оборвала её и наступив на эту же занавеску, опрокинув подвернувшийся стул, с великим шумом и грохотом распласталась посреди комнаты. Визг стоял такой оглушительный, что заложило уши. Шуга выскочил из своего укрытия, весь красный, мокрый от жары. Попытался помочь подняться запутавшейся в занавеске девушке, та визжала и дрыгала ногами, ноги были очень красивыми, задравшийся при падении халатик позволил парню по достоинству оценить эту часть тела целиком, вплоть до того места, откуда эти части тела растут. Вторая визгушка с расширенными от ужаса глазами пыталась вжаться в угол. Было полное ощущение, что Шуга похож на гигантского грызуна, типа мыша. Ему ничего не оставалось делать, как взять опрокинутый дрыгающей ногами красавицей стул и сесть на него, шапку с головы он, конечно же, снял. Девушки замолчали, и внимательно стали смотреть, на откуда ни возьмись появившегося гостя. Одна смотрела стоя на кровати, другая смотрела из-под стола, куда она забралась от великого ужаса.
- Привет! - Шуга поздоровался, и в комнате повисла напряжённая тишина.
- Ты откуда здесь взялся? - начала разговор темноглазая Люда. У Шуги радостно забилось сердце, Людой была именно та, кого он высмотрел в бинокль! Нет, столько совпадений? Вблизи и без грима она оказалась ещё красивее и милее.
- Прячусь от милиции. - просто и без утайки произнёс гость.
- Во, наглый, а...? - обрела голос Юля. - Мы ведь сейчас в стенку постучим, и тебя сразу заберут!
- Вы здесь хозяйки, имеете полное право.
- А где ты там прятался? - снова спросила Юля. - Это ты там шебуршал? Напугал нас, чёрт! Ты кто такой? Как сюда попал?
- Дверь закрывать надо!
- Я так и знала! Говорила же, что дверь была открытая. Люд, вылезай, ты чего там под столом сидишь?
Люда, не отрывая от парня настороженных глаз, вылезла из-под стола и отряхнувшись, грациозно уселась на другой стул. Длинную красивую ногу она закинула на другую. В разрезе халата матово заблестела изящная линия колена. Тёмно-карие глаза, опушённые длинными ресницами, чуть припухлые губы, тонкий греческий нос, высокий чистый лоб. Всё в этой девушке было стильно и гармонично, и лицо, и фигура, и чудные глаза. В эту изящную богиню можно было влюбиться без памяти. Шуга хотел этого всем своим измученным потерей любимой существом. Вот наконец-то перед ним сидит девушка, кто сможет заменить в истекающем кровью сердце ту, кому он стал не нужен. Восхищённый взгляд парня был замечен.
- Ну? Разглядел? Что дальше?
- Хочу с вами познакомиться. Вас, правда, я уже знаю, как зовут. Ты Юля, а тебя – Люда.
- Стоял и в наглую подслушивал? А ведь это нехорошо, не по-мужски даже.
- Мне было некуда деваться, а разговаривали вы довольно громко.
- Слушай, Люд, а ведь я догадываюсь, кто это. Это Сашкин друг, помнишь, он на пацанов возле театра налетел? Шуга, кажется, тебя зовут, да? Саша мне о тебе рассказывал.
- А почему Шуга? - спросила Люда. - Тебя и правда так зовут?
- Так меня друзья называют.
- У тебя имени нет, что ли?
- Почему же нет? Меня Сашей, Александром зовут. Только это имя довольно распространённое, а вот Шуга только я один.
- А что это за Шуга, шугаешь всех, да? У меня чуть разрыв сердца не случился. - Люда положила ладонь на левую грудь, этот жест был так красив, что у парня захватило дух. Но он не показал виду и продолжал:
- Шуга, это сахар... по-английски.
- Почему сахар?
- А чёрт его знает, сахар липкий.
- Прилипучий!
- Во-во, именно прилипучий.
- Тогда всё понятно. Юль, постучи-ка в стенку, надо этого прилипучего в милицию, к дружкам в камеру, под замок. А то с этими прилипучими всегда проблемы...
- Интересно, чего я вам плохого сделал? За что меня в милицию? Может, не надо? Я просто посижу с вами, попью чайку и минут через десять аккуратненько выйду. Никто и не заметит ничего.
- Юля, стучи в стенку, замёрзла, что ли?
- Люд, может и правда... не надо?
- Иди тогда, чайник ставь! А ты раздевайся, вспотел наверно, у нас, слава Богу, отопление дай-дай, теплынь.
Шуга поначалу даже растерялся от такого неожиданного поворота дела. Он встал, разделся и повесил куртку на вешалку. Поднял с пола оборванную Людой занавеску, свернул её и повесил на спинку стула. В закуточке колдовала Юля, её хлопоты распространялись на продукты питания. Она их тоненько нарезала и укладывала на тарелочки. Шуга помыл руки и снова сел на стул, пододвинул его к столу, улыбнулся, совсем позабыв про прореху во рту, девушка заметила.
- А что у тебя с зубами? Сахару много ешь? - ехидно подколола Люда.
- Бандитская пуля! - попытался пошутить Шуга.
- А если серьёзно?
- Не хочется вспоминать, дурак один приложился кастетом.
- Кастетом? Им же, говорят, убить можно. Больно было, да?
- Больно? Да нет, обидно, да... Мне ещё только восемнадцать, а уже беззубый, как старик.
- Как старик? Такой молоденький ещё? Восемнадцать лет...
- Какой же я молоденький? В самый раз!
- В самый раз, куда?
- Хоть куда!
- Вон ты какой? А не боишься?
- Назвался груздем...
- А Юля про тебя уже кое-что знает, ей друг про тебя рассказывал. Юль, ты скоро там?
- А? Я сейчас, уже иду. - Юля вошла, поставила на стол тарелочки с нехитрой закуской, чайник с кипятком, чашки с уже налитой заваркой. - Что вас заинтересовало?
- Мне бы хотелось узнать, что про меня вам рассказывал Шурик Коротченко.
- Шурик? - Юля от удивления засмеялась. - Почему Шурик? Вы его так зовёте?
- Вообще-то мы его зовём Каратай.
- Почему Каратай?
- Коротченко, Каратай, нормально. Тем более, что ему очень подходит, Каратай, по татарски - чёрный жеребёнок, как раз он смуглый, темноволосый и необъезженный, да к тому же он у нас горячий, как конь, только ещё слишком молодой...- Шуга на минутку замолчал, девушки не мигая смотрели на гостя, - Так всё-таки, мне интересно, что там про меня Каратай вам натрепался?
- Ну, зачем сразу, трепался? Он про тебя очень даже хорошо отзывался. Говорил, что есть у него один друг, тоже Саша, белобрысый, шрам на губе, болтун и шутник, говорил, что с тобой не соскучишься. Всё так и есть... Белобрысый, беззубый, шрам на губе...
- Придётся теперь вас веселить, надо же оправдывать свою характеристику.
- Спасибо! Уже рассмешил, дальше некуда. - Люда прищурилась и улыбнулась как-то очень подозрительно и загадочно. Её карие глаза были прикованы к гостю, она разглядывала его и старалась уловить в его словах нотки фальши. Но этот парень был на удивление прост и прямодушен, он как-то странно действовал на неё. Он был некрасив, его беззубый рот уродливо торчал на лице, горбатый нос, какие-то непонятного цвета глаза, то ли серые, то ли голубые. Всё, что она знала о мужчинах, совершенно не подходило к этому парню. Она не знала о нём пока что ничего, но он притягивал к себе внимание и заставлял помимо её воли смотреть на него и впитывать каждое слово, каждый жест. Он был немыслимо прост и даже не пытался ей понравиться, что обычно изо всех сил пытались продемонстрировать холёные и изящные поклонники её красоты и таланта. Все её прежние вздыхатели были обходительны, щедры и богаты. Она знала толк в этих утончённых, пахнущих дорогими одеколонами ловеласах. Ей льстило внимание взрослых мужчин, один из них, наиболее могущественный, даже стал её любовником и за несколько незабываемых ночей любви подарил целую гору подарков и драгоценностей. Люда не отказывалась от этих маленьких знаков внимания, но скоро ей надоели его вечные рассуждения о балете, о музыке, о богеме и людях искусства. Она однажды предложила ему разойтись и взять её в жёны. Тот, как солидный семейный человек, конечно же попросил время, чтобы подумать, она ему этого времени не дала и поставила условие, либо сейчас, либо никогда. Взрослый мужчина конечно понимал, что всё это лишь предлог, но принял этот разрыв и оставил предмет вожделения в покое. Люда вздохнула с облегчением и долгое время наслаждалась свободой. Но проходит время, а принца на белом коне всё нет и нет... Люда была неглупа, друзья и подруги порой поражались её разумности и практичности. Но вдруг с ней произошла парадоксальная ситуация. Она видела сейчас перед собой совершенно не похожего на прежние свои знакомства парня, сочетавшего в себе банальность, прямоту и искренность. Но почему он так её волнует? Она вдруг решила с ним поговорить:
- Вы не стесняйтесь, кушайте, правда, зарплата у нас не ахти какая, мы ещё только начали работать, в основном все деньги на помаду и духи тратим, на всякие там деликатесы уже не остаётся... Так что не обессудьте, что, как говорится, Бог послал...
- Мы снова перешли на вы?
- Ой, извини, привычка дурацкая...
- А я уж испугался, может, думаю, что-нибудь не так сказал?
- Нет, всё нормально.
- Спасибо, я приму к сведению ваши слова про скромный рацион питания. Кстати сказать, всегда мечтал узнать, что кушают балерины?
- То же, что и остальные, только приходится ограничивать себя в сладком, жирное и острое нам вообще нельзя. Салаты в основном, овощи, свекла, морковка, капустка.
- Как козочки?
- Можно сказать так. Мясо только отварное и не жирное, но фруктов можно употреблять, сколько хотим.
- Героическая у вас профессия, так измываться над собой?
- Нужно соблюдать профессиональную форму. Искусство требует жертв.
- Это ж так надо любить балет?..
- А куда теперь деваться? Мы не выбирали, балет выбрал нас. Родителипривели в хореографическую школу, когда мне было пять с половиной, в таком возрасте ещё ничего не понимаешь. Потом вроде понравилось, а сейчас уже пытаться начать делать что-то другое вряд ли получится. Балет затягивает, мы же кроме танца ничего другого просто не сумеем. Это наш крест.
- Что же вас удерживает на сцене?
- Восторг!
- Это наверно здорово?
- Как сказать? Наверно так.
- Следующий мой визит будет отмечен серией пищевых изысков и деликатесов, как никак скоро старый Новый год, так что ждите нас в гости с друзьями, не прогоните?
- Если сегодня не прогнали, то на старый Новый год, да ещё с подарками, примем подобающим образом. Это когда, тринадцатого?
- С тринадцатого на четырнадцатое.
- Юль, у нас тринадцатого спектакли есть?
- А я и не знаю..., Саша, - Юля смутилась, - Можно я тебя так буду называть?
- Пожалуйста, будь так добра...
- Саша, не мог бы ты заранее позвонить сюда на вахту и позвать нас к телефону? Тогда бы мы смогли договориться. Числа одиннадцатого, вечерком. Хорошо?
- Толковое предложение, так и сделаем, диктуйте телефон. - Саша достал из нагрудного кармана небольшой блокнот и авторучку, записал продиктованный номер. - Обязательно свяжемся.
- Саша, вы кушайте!
- Спасибо, я кушаю, кушаю! - гость продолжил трапезу, выпил чай, ещё раз поблагодарил и собрался уходить. Встал, оделся, подошёл к двери. Радушные хозяйки ещё раз напомнили, что ждут на праздник к ним в гости, Шуга галантно поцеловал протянутые для рукопожатия изящные девичьи ручки, поклонился и вышел. Подруги подошли к столу, сели, улыбнулись друг дружке и начали свой девичий разговор.
- Люд, как тебе этот парень? Мне кажется, ты ему очень понравилась, он так на тебя смотрел... Я специально наблюдала.
- Брось ты, Юлька, не болтай ерунду, он и на тебя смотрел. - Люда вдруг заметила за собой одну интересную странность. Она вдруг засмущалась, с ней давно уже такого не было.
- Он на меня только чуть-чуть, а с тебя глаз не спускал. Ты ему точно понравилась. Всё подруга, бери его в оборот.
- Вот ещё, зачем он мне нужен? Ничего интересного в нём не заметила..., так себе...
- А зачем тогда в гости приглашала? Ну ты, девушка, даёшь...
- Может, я хотела на твоего Санечку посмотреть, только и всего.
- Они же всё равно вдвоём придут, на моего смотреть будешь, а этого что, прогонишь? - Зачем сразу выгонять? Пусть посидит, в картишки поиграем.
- Люд, ты это честно, или так, нос задираешь?
- Юль, ты чего?
- Я насчёт твоего разговора, только что говорила - ой, мужичка бы какого завалященького. - Говорила?
- Ну, говорила, что дальше?
- Чем тебе не мужик? Нормальный парень, симпатичный.
- Юль, я как-то неловко себя с ним чувствую, понимаешь? Он какой-то необычный, боюсь, что с ним просто не справлюсь.
- А зачем тебе с ним справляться? Драться, что ли, с ним собралась?
- Драться? Зачем мне с ним драться? Я про другое говорю, не привыкла я с мужчинами в прятки играть. Мне нужно, чтобы он был у меня как на ладони, а этот какой-то не такой...
- Какой не такой? Ты сама-то понимаешь, чего говоришь?
- Понимаю, всё понимаю. Ладно, придёт в следующий раз, там поглядим.
- Люд, у девчонок чашки надо будет попросить с блюдцами. У Насти чайник есть красивый заварочный, у нашего-то носик откололся.
- Юлька, не загадывай наперёд, а то не сбудется.
- Ой, подруга, чё будет?!.. - Юля схватила подружку и вместе с ней повалилась на скрипучую кровать. Смеясь от радостного предчувствия перемен, они начали беситься и щекотать друг у дружки под мышками, визг, писк, весёлая возня...
Шуга прошёл мимо вахтёрши совершенно не замеченным. У этой службы реакция срабатывает только на входящих, если же ты выходишь, то хоть куда, хоть на все четыре стороны...
За те несколько дней, что остались до праздника, кстати, его празднуют только у нас в России, у наших друзей в жизни произошли кое-какие перемены. Шуга вставил зубы, и теперь его рот блистал первозданной белизной и двумя суперблестючими коронками. Каратай с помощью мазей и примочек подлечил слегка помятое и поцарапанное в битве с “длинноногими пижонами” лицо. Настал долгожданный вечер, парни по такому случаю прикупили обещанных деликатесов, сладостей и вкусностей. Завершал ансамбль подарков огромный букет цветов.
У девушек в этот день была репетиция, после которой они ужасно устали, но зато вечер был свободен, в этот вечер выступала оперная труппа. В комнате был наведён идеальный порядок, на головах были сооружены причёски, на лица был наброшен лёгкий макияж и всё, уселись ждать гостей. Как и было заранее обговорено, ровно в семь в дверь комнаты чуть слышно постучались, Люда первая оказалась у двери и открыла её. На пороге стояли два молодых человека, их лица прятались за букетом цветов, но было сразу понятно, те самые.
- Проходите пожалуйста, мы уже давно ждём вас.
- С наступающим старым Новым... - начал говорить Каратай, но почему-то заглох. - Мы не слишком точны? - Шуга блистал белозубой улыбкой. Его лицо было таким счастливым, как будто он выиграл в лотерею.
- Проходите, раздевайтесь. По радио только пропикали и вы стучитесь.
- Шурик, это было вот здесь! Полюбопытствуй! - Шуга подвёл друга к вешалке и показал ему, где он прятался.
- Да-да! Чуть нас со страху не уморил.- уточнила Люда.
- И заметь, Каратай, не стали меня бить чем попало по голове, обливать кипятком и ругать самыми последними словами. Усадили за стол, понял? Напоили чаем, накормили сыром с колбасой и ещё дали трёху на такси!
- Врёт он! - возмутилась Юля. - Ничего мы ему не давали!
- Это его обычные приколы, это он так шутит. - пояснил Шурик. - Он у нас по этому делу мастак.
- А мы уже заметили, успели оценить его талант.
Прошли за празднично убранный стол, из пакета были достаны вкусности и сладости, ко всему прочему нашлась и бутылочка шампанского. Букет был поставлен в вазу и поставлен отдельно, за столом ему было явно не место. Стол маленький, а тарелок, тарелочек, ваз и вазочек было много, гости и хозяева смущённо переглядывались и не знали, с чего начать. Шуга нашёлся первым.
- Так как я здесь уже не первый раз и по праву самого наглого в этой стеснительной компании, позвольте откупорить бутылку?
- Конечно, конечно! - засуетилась Юля.
- Сегодня будет произведена торжественная закладка фундамента нашей дружбы. Этот знаменательный день войд
