2018-02-20
231
Любое копирование без ссылки
на переводчиков и группу ЗАПРЕЩЕНО!
Пожалуйста, уважайте чужой труд!
Аннотация
Если бы вы спросили меня, что такое любовь, два года назад, я бы, наверное, сказала: «Это удивительное чувство, которое овладевает и обладает вами, это то, что у меня и моего мужа в настоящее время». Если вы зададите мне этот же вопрос сегодня, я скажу: «Пожалуйста, убирайтесь с моих глаз».
Жизнь Клэр Грэйсен — как с картинки. Ее карьера в качестве директора по маркетингу на пике, а брак с возлюбленным со школьных времен никогда не был более крепким. Нет, подождите. Был. Это раньше он был потрясающим и пронизанным заботой, но однажды Клэр понимает, что ведет двойную жизнь, а ее лучшая подруга и муж совершили в высшей степени предательство.
Разбитая и подавленная, Клэр нуждается в чем-то новом — новом городе, новой работе, новых друзьях.
Когда она волей случая привлекает интерес самого сексуального мужчины, которого когда-либо встречала, мужчины значительно моложе ее, она тут же отказывает ему, а позже обнаруживает, что этот человек — Джонатан Стэтхем — миллиардер, добившийся успеха самостоятельно, а также генеральный директор «Стэтхем Индастриз».
Ее босс.
Джонатан Стэтхем отличается от всех мужчин, которых она раньше встречала.
Он привык получать все, чего хочет, когда он того хочет, и отказов он не приемлет.
Сексуальная, непредсказуемая, умная и очаровательная, «Любовь среднего возраста» — это история, которая очарует вас, развлечет и заставит полюбить героев до глубины души.
Пролог
Для тех, кто верит во второй шанс на любовь...
Декабря 2012
Дорогой журнал,
Я только что поняла, что основной принцип рекламы можно охарактеризовать двумя словами: чушь собачья.
Правильно, основной принцип любого стратегического лозунга, даже величайших из них: Nike —«Просто сделай это», McDonald's —«Я люблю это», и L’Oreal «Ведь ты достойна этого»,— чистая фигня.
Все ради того, чтобы заставить клиента думать, что те теннисные туфли за сто долларов отслужат в десять раз лучше, чем за двадцать долларов, даже если они сделаны из точно такого же материала. Ради того, чтобы заставить людей полагать, что Биг-Мак — самый вкусный американский сэндвич, несмотря на то, что он быстрого приготовления, немного суховат и наполнен дешевым мясом. И последнее, но не менее важное — чтобы заставить каждую женщину думать, будто применение последней нюдовой помады и водостойкой туши от L’Oreal помогут ей выглядеть на миллион долларов, как какой-то знаменитости.
Как директору по маркетингу в «Стэтхем Индастриз», компании-разработчике программного обеспечения номер один в стране, мне и моей командевыпала «честь» придумывать новую фигню каждый день. Все, что наша компания производит: сотовые телефоны, ноутбуки, усовершенствованные планшеты и так далее — нуждается в грамотном лозунге и соответствующей рекламной кампании, разрабатываемой за месяцы до официального выпуска.
Моя работа заключается в отборе лучших идей кампании, чтобы затем отослать их на утверждение комитетом, таким образом, на самом деле ничего не должно быть отослано. Никогда.
Все мои коллеги — недавние выпускники вузов и будущие редактора. (Боже, благослови их бедные, несчастные души...) Некоторые из них имеют потенциал, но у большинства его нет. Всякий раз, когда я бракую их предложения с кучей замечаний, они ноют и говорят: «Вы не можете просто дать этому шанс? Разве вы не можете все-таки отправить это? У меня была высшая отметка по бизнес маркетингу в колледже!» — как будто в реальном мире это что-то, мать вашу, значит...
Эти умники с отметками «А» недавно представили следующие лозунги для телефонной отрасли «Стэтхем Индастриз», крупнейшего конкурента iPhone: «sPhone. Потому что «s» идет после «i»». «Новый sPhone. Вы так этого хотите». «sPhone. Потому что мы можем». Понимаете? Вот эту хрень я должна слушать (с невозмутимым видом) в течение многих часов подряд.
Чтобы усугубить положение, генеральный директор компании — тот, который никогда не появляется, посылает непрерывные напоминания о порядке действий, что не имеет никакого смысла. Недавно он внедрил «почасовую парковку» на автостоянке, мол, это «лучше всего позволит сотрудникам вернуться домой быстро и безопасно», но настоящая причина — препятствие сверхурочным. (Автомобили, оставленные на парковке после начала шестого, немедленно будут отбуксированы). Ну не смешно это?
Он также заплатил какому-то идиоту два миллиона долларов, чтобы тот оказывал поддержку всем сотрудникам компании, и этот придурок раздал кресла-мешки и «пакетики с энергетиком» для укрепления морального духа сотрудников.
Мы теперь должны посещать еженедельные «Дзен-сессии», ежемесячные «объединяющие» фокус-группы и проводить по тридцать минут в день, ведя записи в «Дзен-дневнике», т.е. в тебе.
Да, хочешь верь, хочешь нет, но несколько секунд назад ты был практически выброшен в мусор вместе со всем бесполезным «Дзен» дерьмом. Однако когда только я пролистала твои пустые страницы,что-то подсказало мне пересмотреть свое решение... Думаю, я могу использовать тебя в качестве терапевтического средства.
Я ненавижу тебя и свою жалкую карьеру,
Клэр.
P.S.: я уверяю тебя, что обычно не ругаюсь так много... намеренно...
Глава 1
Клэр
Мое отражение врало мне.
На меня смотрела счастливая женщина с ярко-красной помадой и коралловыми тенями, женщина, которая выглядела так, будто только что выиграла в лотерею — не убитая горем женщина, которая провела последние четыре года, пытаясь вернуть свою жизнь в прежнее русло.
Ты не выглядишь на свой возраст... Ты не выглядишь на свой возраст...
Я могла практически точно определить, где появились бы морщины, где гусиные лапкиу глаз увеличились бы и с течением времени расширились; где мои губы стали бы тоньше и, в конце концов, были бы незаметными на фоне рта. Пока мне везло, но я была уверена, что реальной тому причиной являлись используемые мною сотни кремов против старения и предотвращения морщин.
Через две неделимне исполнялось сорок, и я страдала от всех признаков кризиса среднего возраста. Я подвергала сомнению все, что когда-либо делала, сравнивая себя со всеми своими друзьями и задаваясь вопросом, смогу ли я когда-нибудь найти большее удовлетворение в жизни. Я даже начала составлять список всего, что должна была сделать, как только попала в «Большие 4-0»[1]:
1) Составить план по увольнению с работы через пять лет и осуществить свою мечту в плане карьеры: дизайнер интерьеров;
2) Закрыть все свои кредитные карты и начать вносить больше ипотечных платежей за мой дом;
3) Перестать читать так много романтических книг...
4) Накопить достаточно, чтобылетом взять дочерей на недельный круиз;
5) Прекратить искать потенциальные морщинки и оставить рассмотрение ботокса;
6) Навести порядок в доме сверху донизу и держать его в чистоте!
7) Перестать винить себя за то, что у бывшего мужа был роман...
8) Прекратить ненавидеть бывшую лучшую подругу за то, что она была частью этого романа...
9) Баловать себя новым рестораном каждый месяц;
10) Научиться быть счастливой в одиночестве.
— Клэр! Пойдем! Мы опоздаем! —позвала меня из кухни подруга Сандра.
— Иду! Иду! — Я схватила куртку и пошла вниз.
Взглянув еще раз на себя в зеркало в прихожей и выругавшись себе под нос, я не могла поверить, что позволила ей вытащить меня на еще одни быстрые свидания. На подобных вечерахя никогда не находила кого-то стоящим моего времени, ив воздухевсегда висел этот мерзкий запах отчаяния.
— Ты выглядишь сногсшибательно! — Сандра одернула мое черное платье без бретелек. — Можешь ли мне одолжить свой шкаф?
— Только если я смогу одолжить твою жизнь...
Она закатила глаза и проигнорировала мой пессимизм, как обычно.
— Сегодня вечером ты встретишь подходящего парня! Я это чувствую!
Она всегда говорит это...
— Нам действительно нужно ехать туда опять, Сэнди? У меня есть кое-какие маркетинговые исследования, так что я могла бы...
— В канун Нового Года? Ты в своем уме? Мы выходим!
— Какой смысл? Мы были там кучу раз, и всегда одно и то же... Мы не можем просто остаться дома, выпить немного вина и пересмотреть наши решения?
— Клэр... — Она подошла к моей двери и открыла ее. — Мы собираемся выходить. Сейчас. У тебя нет никакой работы, которой нужно заняться, и ты это знаешь. И сегодня твоя очередь быть за рулем, так что давай!
***
Я остановилась возле фуршетного стола и бросила несколько овощных чипсов на свою тарелку. Посмотрела на плакат, который висел над барной стойкой и вздохнула. В нем говорилось: «Новогодние быстрые свидания для среднего возраста: давайте зажигать!»
Помимо потрепанного плаката оставлял желать лучшего и интерьер бара «Тихоокеанский залив»: доски для серфинга служили столами, вокруг были расставлены старые парковые скамейки, а выцветший синий и зеленый серпантин был подвешен к потолку, чтобы имитировать «волны».
Сегодня вечером зал был забит — не особо удивляет, так как одинокие люди, казалось, слетались на такие события. Я так привыкла к ним, что стала неплохо читать людей: дяденьке, стоящему у окна, было не менее шестидесяти, краска для светлых волос, которую он использовал, чтобы выглядеть на двадцать лет моложе, начала обесцвечиваться. Женщина, которая танцевала напротив колонок, явно переживала развод; она все еще носила свое обручальное кольцо и выпивала залпом порцию каждый раз, когда диджей кричал: «Приветствую всех одиноких леди!»
Я была там. Вот так.
На диванах у окна, стоявших у дальней стены, застенчивые женщины теребили свои волосы и одежду, как нервные старшеклассницы. Большинство из них были вынуждены быть здесь и, вероятно, никогда не имели полноценных отношений в своей жизни.
Я схватила два пива с конца стола и села на пустой диван, наблюдая, как один мужчина жалко пытался заставить застенчивую женщину потанцевать.
— Это место занято? — Великолепный мужчина с серыми глазами улыбнулся мне, прерывах мое увлекательное наблюдение за людьми.
— Нет. Нет, не...
— Отлично. — Он сел и поставил бутылку на стол. — Я Ланс. Как тебя зовут?
— Клэр. Клэр Грэйсен.
— Красивое у тебя имя. Чем занимаешься по жизни, Клэр?
— Я директор по маркетингу в компании, занимающейся программным обеспечением. А ты чем?
Он постучал пальцем по этикетке на своем пиве.
— Я владею и управляю пивной компанией, пиво «Лейленд». Это в Неваде.
— Очень впечатляет, — сказала я. — Итак, что ты…
— Сколько тебе лет, если ты не возражаешь, что я спрашиваю?
Тьфу, началось...
— Мне тридцать девять, а тебе?
— Ух ты... — Он осмотрел меня с головы до ног. — Мне сорок семь. У тебя есть дети?
Я почувствовала, как улыбнулась.
— Две дочери. А у тебя?
— Нет, у меня нет детей. Жизнь слишком коротка для этого — без обид. А я могу тебе позвонить? — Серьезно? Это все, что нужно в эти дни? Возраст? Дети? Номер телефона? Искусство разговора умерло что ли?
— Умм, да, конечно… — Я выдавила улыбку. — Мой номер…
— Подожди. Сколько лет твоим детям? Они в том возрасте, когда к ним на вечер приходит няня или в том возрасте, когда тайно воруют пиво из твоего кабинета, пока ты ушла? Я должен быть откровенен с тобой, поскольку не ищу ничего серьезного, и все вы, женщины с детьми, как правило, более…
— Знаешь, что? — Я встала. — Я пойду в туалет. Скоро вернусь. — Я проталкивалась через толпу и пробилась к внешней палубе, где куча одиночек смотрели на мелкие волны тихого океана. Я глубоко вздохнула и вдохнула соленый влажный воздух — то единственное, к чему я еще не привыкла после переезда на западное побережье.
Я оглянулась через плечо и увидела Сандру, разговаривающую с еще одним парнем, она дразняще потирала его плечо и прикусывала свою губу. Она увидела, как я пялюсь, и жестом показала подойти. Она одними губами произнесла: «У него есть друг!»
Я обернулась и закатила глаза.
— Я так понимаю, что ты не очень хорошо проводишь время? —хриплый голос произнес возле меня.
Я даже не потрудилась посмотреть на него. Мне не хотелось больше принимать участие в каких-либо бессмысленных разговорах или банальных представлениях. Я просто хотела вернуться домой.
Я вздохнула.
— Мне тридцать девять. Мой день рождения через две недели. Я в разводе уже четыре года, у меня две дочери-подростка.
Мне не было слышно, сказал ли он еще что-нибудь. Я повернулась влево и увидела, что он был уже на другом конце палубы.
Я сделала еще один глоток пива и покачала головой. Я знала, что отпугивание каждого потенциального ухажера мне не помогало, но ничего не могла поделать. Я все еще не могла поверить, что была на самом деле одинока.
Несколько лет назад моя жизнь была идеальной картинкой— четырнадцатилетний брак с мужчиной, который, я думала, любил меня, симпатичный район в пригороде Питтсбурга, изумительная карьера, которая была практически на пике развития, но потом в один прекрасный день все закончилось. Именно так. Бесценную картинку нельзя было собрать обратно, ее нельзя было спасти.
Она была разорванной, навсегда разрушенной, и я была той, кто больше всего пострадал...
Я отправила Сандре сообщение и отправилась на стоянку, отклоняя многочисленные предложения танцевать.
— Эй, эй, эй! — Сандра забралась в пикап и закрыла дверь. — Мы здесь всего двадцать минут! Ты что, не хочешь остаться встретить Новый Год?
— Нет.
— Почему? Что не так? Я видела парня, с которым ты разговаривала там! Он был красив!
— Слушай, Сэнди, мне больше не двадцать. Я не могу постоянно приезжать сюда, ожидая встретить любовь всей моей жизни. Я уже как-товстретила, помнишь? — Мой голос дрогнул. — Не получилось... — Я откинулась на спинку сиденья и сглотнула комок в горле.
Мысль о потере мужа и лучшей подруги все еще травмировала меня. Развод давно был завершен, но иногда по ночам боль все равно будила меня, все-таки вытягивала меня из сна и била прямо в сердце, как девятикилограммовая кувалда.
— Ты думаешь о Райане и Аманде, да? — Она протянула мне салфетку. — Ты должна перестать винить себя за это. Это не твоя ошибка.
— Я была так слепа! — Я начала плакать. — Я впустила ее в свой дом! Я доверила ей своих детей! Я доверяла им обоим во всем!
— Прости меня, Клэр...
***
Мой брак с Райаном Хэйзом был сказочным, по крайней мере, для меня. Не поймите меня неправильно, он был не абсолютно идеальным, но у нас было намного больше удивительных дней, чем хороших, больше хороших дней, чем обычных, и вряд ли были плохие.
В Райане было все, что я когда-либо хотела видеть в человеке. Он был внимательным и заботливым, чутким и сострадательным, и он всегда помнил мелочи, которые делали меня счастливой: горячий кофе в дождливые дни, когда я печатала без остановки в нашем домашнем кабинете, теплое одеяло, когда я засыпала перед камином, и много шоколадного печенья и шоколадок, когда у меня были критические дни.
Каждый раз, когда он приходил домой с работы, то приносил мне одну красную розу и целовал меня так, словно от этого зависела его жизнь. Он раз в месяц баловал меня спа-процедурами в загородном клубе, а сам вызывался в течение дня приглядывать за нашими дочерями. Он даже иногда удивлял меня, приходя домой раньше меня и готовя ужин для всех нас.
Он был моей опорой. Моей душой. Моим всем.
Я честно думала, что наша любовь преодолеет время, что я была одной из тех счастливиц, которые могли бы по-настоящему отстаивать мантру «Пока смерть не разлучит нас».
И где-то между тринадцатым и четырнадцатым годом нашего брака Райан начал меняться.
Он начал приходить домой все позже и позже. Он не оставлял свой сотовый телефон, как обычно делал; относился к нему очень бережно и часто принимал звонки в другой комнате. Он был более уклончивым, рассеянным, и каждый раз, когда я говорила, что мне нужно сбегать в магазин, он вскакивал и изъявлял желание сделать это вместо меня.
Сначала я предполагала, что последние вечера имели некоторое отношение к его новому повышению до партнера в юридической фирме; за свой мобильный он так цеплялсяпросто потому, что хотел быть начеку или должен был получить экстренный звонок от клиента. Я не могла понять, почему он каждый раз изъявлял желание бежать в продуктовый магазин, ведь он всегда ненавидел покупки в любом виде, но я пользовалась случаем, не успевая делать это сама.
Я списала все это на его желание быть «супермужем» и тратила свое дополнительное свободное время на то, чтобы болтаться с моей лучшей школьной подругой, Амандой.
Жизнерадостность Аманды могла вынудить самого угрюмого человека улыбаться. Ее длинные золотисто-каштановые волосы и естественно подтянутое тело могло соперничать с формами большинства подростков, а ее любовь к литературе была столь же огромной, как и моя.
В тридцать пять лет они со своим мужем Барри все еще пытались родить первого ребенка. Они испробовали все, за исключением услуг суррогатной матери, но не теряли надежды.
После каждой процедуры экстракорпорального оплодотворения я приносила ей новокупленные вещи для младенцев — пинетки, слюнявчики, коллекционных мишек Тедди, и заверяла ее, что врачи были неправы, что она могла бы привести ребенка в этот мир.
Поэтому, когда она однажды позвонила мне с известием, что наконец-то забеременела, я отменила свое семейное барбекю и переместила наше празднование в ее с Барри дом.
Шесть месяцев спустя, Барри позвонил мне, когда я уходила с работы. Он говорил так быстро, что я не могла разобрать слов.
— Барри? — Я старалась казаться спокойной. — Я не могу... Я не могу тебя понять... Ты плачешь? Что-то случилось с Амандой? Она в порядке? Что-то случилось с ребенком?
— Малыш, — сказал он, а затем притих на некоторое время. — Ребенок... ребенок не мой. Он не мой...
— Что? Барри, ты смешон. Вы оба пытались завести ребенка всеми возможными способами в течение многих лет. Ты просто нервничаешь, потому что он скоро появится. Ты будешь отличным отцом и…
— Я в мае постоянно мотался, меня практически не было в Техасе... Мы, возможно, занимались сексом один раз в течение этого месяца.
— Может быть.
Я остановилась. Я вспомнила это.
Аманда жаловалась, как мало он был дома из-за своей работы. Он был понижен в должности, и компания заставляла его выполнять всю черновую работу, отказав ему в просьбе присутствовать на встречах вне штата через видео-чат.
Я вспомнила, как она плакала о том, что чувствовала себя очень одинокой, как она считала, что Барри не относился столь же серьезно к рождению ребенка, как она, поскольку начал говорить об усыновлении.
Все же я отказывалась верить, что ребенок Аманды не его. Чей еще он мог быть?
— Барри, я думаю, у тебя паранойя... Того одно раза, о котором ты говоришь, могло хватить. Полагаю, тебе стоит позвонить и обсудить это с ней. Я не думаю, что это так…
— Он не мой. — Он застонал. — Давай встретимся в отеле «Марриотт» за углом твоей работы. Я знаю, что вы якобы большие подруги, но мне нужно тебе кое-что показать.
— Ладно… — Я повесила трубку и позвонила Райану.
— Привет, детка, — прошептал он. — Я на встрече. Что-то случилось?
— Мне нужно, чтобы ты забрал девочек с танцев сегодня.
— Хорошо, не проблема. Что-то не так?
— Нет, я… — Я собиралась сказать ему, что мне звонил Барри и плакался об Аманде, но странный голос в моей голове говорил мне не делать этого. — Мне нужно выполнить несколько поручений, и я не смогу их забрать вовремя. Вот и все.
— Ладно, детка. Увидимся за ужином.
Когда я добралась до лобби отеля «Марриотт», то увидела Барри, швыряющего монеты в колодец желаний, проклиная всякого, кто осмелится пристально посмотреть на него.
Его глаза были опухшими и налитыми кровью, и от него пахло несвежим сигаретным дымом и алкоголем.
Я похлопала его по плечу, и он яростно обернулся. Но тут его взгляд смягчился, и он крепко обнял меня.
— Слава богу, ты здесь... Идем со мной. — Он жестом показал мне следовать за ним внутрь, в бар высококлассногоотеля, и заказал бутылку самого дорогого вина в меню. Вздохнув несколько раз, он качал головой снова и снова.— Я никогда особо не любил вино, Клэр. —Он наполнил свой стакан, пока тот не переполнился. — Его всегда предпочитала Аманда. Я всегда думал, что оно на вкус как дерьмо собачье. Чем оно дороже, тем хуже вкус.
Он сошел с ума... Я знала, что должна была позвонить Аманде по пути сюда... Я позвоню ей в туалете...
— Барри, мне надо сбегать…
— Она настояла на том, чтобы именно эта марка была на нашей свадьбе. Знала ли ты это? — Я отрицательно покачала головой.
Он сделал большой глоток и выдохнул.
— Да. «Шато Тротануа» 1975 года— это бордо... И все такое же отвратительное, как в тот день, когда я женился на ней.
— Барри...
— Поэтому я считаю, что оно вполне уместно, чтобы пить его сейчас, тем более что я подаю на развод утром.
Что?!
— Я не чувствую себя комфортно, когда ты говоришь мне об этом. — Я встала. — Тебе нужно пойти домой и поговорить с…
— С моей женой? Моей лицемерной, лживой, которой похрен на меня женой? Я так не думаю. — Он вытащил конверт из нагрудного кармана и протянул его мне. — Я нанял кое-кого несколько недель назад, чтобы следить за ней, узнать, где, блядь, она проводила все свое свободное время. — Я села и открыла конверт, листая фотографии: Аманда делала покупки в нескольких бутиках, тусовалась со мной и посещала классы для будущих мам.
Я перестала листать и положила стопку.
— Ладно. Мне нужно, чтобы ты меня выслушал. Я действительно не думаю, что…
— Я не верил, что это было правдой. Я имею в виду, что мой человек всегда возвращался с одними и теми же фотографиями неделя за неделей. Она была дома, у тебя дома, ходила за покупками. Все очень типично и очевидно, и я чуть не отозвал его от работы. Я считал себя параноиком. Но потом, в один прекрасный день, за ужином я случайно спросил ее о тебе. Я задал вопрос: «Ну как, Клэр понравилось быть внештатным директором по маркетингу? Это лучше, чем работать в рекламном агентстве?». Она ответила, что ты не работала на дому в течение многих лет, что ты работала по шестьдесят часов в неделю на «Коул и Хиллман» в центре города. Поэтому я спросил себя: если Клэр нет дома в течение дня, с кем Аманда ходит туда видеться? Это не могут быть дочери Клэр. Они в школе. Так что...
Мне потребовалось несколько минут, чтобы понять, на что он пытался намекнуть, еще несколько, чтобы уместить в своей голове такое нелепое утверждение.
— Нет. — Я отрицательно покачала головой. — Нет... Ни в коем случае. Есть прекрасное объяснение, если... — Я взяла пачку фотографий и перелистала их снова.
Все они были косвенными: автомобиль Аманды, припаркованный возле моего дома — она любила прогуливаться по моему району и часто бросала свою машину возле моего дома, чтобы совершить одну из ее «прогулок, чтобы подумать». Там были фотографии, где она в дождь гуляла по мосту «Хот Метал», где она сидела в одиночестве на скамейке — наверное, рыдая из-за Барри, которого снова не было дома. Но затем были фотографии Райана, моего Райана, сидевшего рядом с ней на скамейке. Целующего ее на этой скамейке.
Там были фотографии их автомобилей, припаркованных возле отеля «Хилтон» в Грин-Три, в соседнем городе, фото, где они шли рука об руку по городскому парку, снимки, на которых через открытое окно моей спальни видно, что они занимались сексом.
Дата на фотографии со спальней вчерашняя...
Барри забрал фотографию из моих рук.
— Я сам был в том Хилтоне... Я следовал за ними в такси. Я подождал минут тридцать, прежде чем зайти внутрь и притвориться ее братом, который заблудился по дороге. Я подошел к стойке администратора и сказал: «Моя сестра всегда хвасталась, какое это хорошее место и что она часто использует его для отдыха. Вы должны были видеть ее много раз, да?». Ты хочешь знать, что этот клерк сказал мне?
— Нет. — Слезы текли по моему лицу.
Он сделал еще один глоток своего вина.
— Я все равно расскажу. Он сказал самым раздражающим, продажным и взволнованным голосом: «Ах да... Она останавливается здесь больше года. Она дает чаевые каждый раз, когда приезжает, и просто обожает наше обслуживание номеров». Более года, прямо под моим проклятым носом...
Его лицо покраснело, и он покачал головой.
— Я хотел пойти туда и поругаться с ними, но знал, что убью их обоих. Я больше не могу притворяться, что ничего не знаю, Клэр. Я не могу притворяться, что счастлив ребенку, который не мой, и, получив сегодня последнюю пачку фотографий, я принял решение... Я нанял адвоката и сегодня вечером скажу ей, что все кончено. Я просто подумал, что должен сообщить тебе настоящую причину, прежде чем она соврет тебе, как лгала мне. — Он стукнул кулаком по столу.
Я просмотрела фото еще раз в надежде, что мои глаза обманывают меня, что на снимках были не моя лучшая подруга и не мой муж, молясь, чтобы это был своего рода больной кошмар.
Но картинка не изменилась. Все было верно.
— Выпьем за верных супругов. — Барри налил еще стакан вина и практически заставил меня выпить его.
Вино было отвратительным, но не таким отвратительным, какими были следующие недели...
***
— Все в порядке, Клэр. — Сандра жестом показала мне поменяться с нейместами. — Поехали домой.
Глава 1,5
Клэр
Летом развод был завершен, и я не была уверена, что делать дальше со своей жизнью. Все, что я знала, все, что я когда-то имела, было переплетено с Райаном. Он был огромной частью меня, укоренившейся частью моей личности, и я не знала, кем, черт возьми, была без него.
Я хотела сделать все, описанное в книге «Ешь, молись, люби» — типа, попутешествовать по миру и попытаться найти себя, дегустируя новые продукты, впитывая новые культуры и занимаясь безрассудным сексом с молодым, горячим бразильцем. Но я знала, что это было совершенно нереально: я была по уши в долгах, панически боялась самолетов, и слишком долгая разлука с дочерями свела бы меня с ума.
Так что, вместо этого я выбрала длительные прогулки по парку, прогулки, которые обычно заканчивались тем, что якалачиком сворачивалась возле скалы, рыдая до боли.
Независимо от того, как упорно я пыталась притворяться, что все хорошо, всегда было что-то такое, что вызывало грустные воспоминания о моем неудачном браке: молодая пара, играющая со своими детьми в парке, продавцы цветочных магазинов, предлагающие скидки на красные розы, группа учеников в футболках с надписью «Университет Питтсбурга».
Я пыталась читать книги о тех, кто развелся, кто преодолел свою боль, надеясь почувствовать себя вдохновленной или просвещенной, но они сделали меня еще более подавленной. Я пробовала гулять со своими друзьями, думая, что они будут отвлекать меня от моих мучений, но чаще они устраивали мне вечеринки жалости.
После долгих месяцев безостановочных рыданий я решила атаковать свою душевную боль поэтапно — ну, пофазово, если хотите.
Была фаза «Доктор Фил и мятное мороженое с шоколадной крошкой», когда я сидела и наблюдала, как хороший врач разносил в пух и прах изменяющих супругов. Я записала каждый эпизод и смотрела их много раз. Я даже подражала протяжному звуку в его голосе, когда он говорил: «Почему-у-у вы сделали это-о-о?!» И я вознаграждала себя лишней ложкой каждый раз, когда не кричала «лжец!», в то время как обманывающий супруг пытался оправдать себя.
Была фаза «Группа недавно разведенных», где я пыталась связаться с другими пострадавшими женщинами в местной церкви. Это походило на «анонимных алкоголиков», но намного более угнетающий вариант. Ни одна из женщин не могла произнести два предложения без рыданий и когда подошла моя очередь, я была слишком оцепенелой, чтобы говорить.
Я планировала закончить эту фазу через несколько недель, но после одной конкретной встречи ведущий консультант попросила меня не возвращаться. Она сказала, что заметила, как каждый раз, когда меня просили сказать что-то о бывшем муже огорченной разведенки, я всегда говорила: «Вы должны были убить его».
Голос звучал невозмутимо, а серьезность в моих глазах не позволяли им видеть, что я шучу...
Я даже пережила фазу «Я — женщина, услышь мой рев», где я приняла следующие кардинальные решения:
1) Укоротила свои волосы длинной до талии, оставив длинудо плеч;
2) Завязала с новой привычкой — курением, которое длилось всего один день;
3) Сделала себе татуировку с «датой свободы» (датой моего развода) на ноге, проколола уши, и все-таки согласилась на бесплатный пирсинг пупка от салона;
4) Избавлялась от песен о женской силе всякий раз, когда была в своей машине, на работе или за уборкой дома (уверена, мои дочери разгромили и сожгли мой диск с Шанайей Твейн...);
5) Продала все свое добро, кроме телевизора... и моей электронной книги... и моего айпода... и моего — ладно, в общем, я просто отдала все, что принадлежало Райану.
Поскольку я проходила все эти фазы, моя карьера старшего маркетолога в партнерской компании «Коул и Хиллман» продолжала несчастно страдать: продукт нашего нового клиента был назван «Неверность» и компания настояла на том, чтобы использовать фразу «Некоторые клятвы были даны, чтобы их нарушать» как слоган.
Только когда я провела целый день, плача в общественном туалете, то поняла, что я должна была сделать.
Мне надо было уехать. Я должна была начать двигаться дальше.
Я уволилась с работы, забрала дочерей из школы и упаковала свой внедорожник. Я воспользовалась теми небольшими деньгами, которые получила от раздела имущества при разводе и совершила поездку по пересеченной местности от Питтсбурга до родного города моей мамы— Сан-Франциско, Калифорния.
Я купила небольшую недвижимость, нуждающуюся в ремонте, в тихом районе, дом на самой вершине склона. Я смотрела многочисленные передачи по HGTV[2]и завершила несколько проектов по благоустройству жилья, как терапию, как способ занять свои мысли: я сняла все ковры и уложила паркет и гладкую керамическую плитку. Я покрасила каждую комнату — спокойным бежевым, кремовым, похожим на цвет слоновой кости, цветом«кофе с молоком», древесно-красным.
В течение трех месяцев после переезда у меня было много собеседований, но очень мало ответных звонков. Поняв, что в силу экономического кризиса мои варианты были ограничены, я неохотно устроилась на работу среднего классав сфере маркетинга в «Стэтхем Индастриз» с понижением в должности и сокращением зарплаты, если сравнивать с прежним положением.
Я сказала себе, что получать меньше денег не обязательно плохо, это было чем-то новым, а чтобы действительно двигаться дальше, мне нужно было больше новизны.
Поскольку я никогда не была поклонником бега, я каждое утро просыпалась пораньше и заставляла себя бежать полмили[3], затем полную милю, а в итоге три мили в день.
Мои волосы были подстрижены еще короче — от плеч до каре. Я стала баловать себя днем в салоне два раза в месяц, то, о чем я всегда мечтала, но на что никогда не находила времени. Я даже присмотрела себе новый гардероб, меняя с доплатой свои фирменные абсолютно черные наряды на яркие шелковые блузы, юбки-карандаши, и подчеркивала свои достоинства платьями и хорошо сидящими костюмами.
Однажды, когда я вышла из магазина, то встретила женщину, которую звали Сандра Рид. Она была из тех кротких, но в то же время оптимистичных людей, при знакомстве с которыми у меня мгновенно возникало чувство, будто я могу довериться им и рассказать что угодно; я была уверена, что тому поспособствовала ее работа психиатром.
Когда я несколько месяцев спустя разоткровенничалась и поведала ей настоящую причину побега в Сан-Франциско, она настояла, чтобы я начала посещать психотерапевта. Из уважения к нашей зарождающейся дружбе она порекомендовала мне одного из прославленных партнеров ее фирмы и списала мои сеансы бесплатно.
Она всегда подбадривала меня выйти, попытаться найти мужчину на быстрых свиданиях и все-таки попробовать снова встречаться. Однако после четырех лет жизни в Сан-Франциско я все еще не смогла заставить себя сделать это.
Я не верила, что так уж много мужчин заинтересовались бы разведенкой средних лет, и сомневалась в том, что какой-нибудь человек сможет залечить раны, нанесенные Райаном и Амандой.
Глава 2
Джонатан
— Господи, она сексуальна...
Я был на деловом ужине с партнерами, когда увидел великолепную рыжеволосую женщину, выходящую на палубу бара «Тихоокеанский залив».
Она была совершенно потрясающей. Короткое черное кружевное платье, которое было на ней, обтянуло ее соблазнительное тело во всех нужных местах, и я старался изо всех сил увидеть, что под тем глубоким вырезом.
Ее блестящие волосы были зачесаны на бок в свободные локоны, едва касавшиеся плеча, а ее глаза — мягкие зеленые глаза — мерцали на фоне новогодних огоньков, которые висели над ее головой.
— Мистер Стэтхем? — Мой исполнительный адвокат прервал мои мысли. — Когда вы хотите пройтись по этому предложению?
— Во вторник утром. Чувствую, чтобы все разложить по полочкам, понадобится немало времени. Я не могу поверить, что они не хотят слияния. С выкупом контрольного пакета акций они потеряют много денег.
Он пожал плечами.
— Я тоже не могу поверить, но это может быть проверка вашей решительности. Увидимся во вторник.
— Да, конечно.
— Хорошего вам Нового Года.
— Увидимся на корпоративе.
Остальные партнеры пожали мне руку и ушли.
Я обернулся, чтобы еще раз взглянуть на рыжую богиню, но не увидел ее.
Мне это приснилось? Сколько я выпил сегодня?
Я снова осмотрел пирс и… она была там. Она спустилась на несколько футов.
Я наблюдал за тем, как она глотнула пива и вздохнула, и задался вопросом, зачем она пришла на вечеринку для одиночек.
— Я думаю, все прошло довольно хорошо. — Ванесса, мой доверенный советник, улыбнулась. — Ты отличный собеседник. Для «Стэтхем Индастриз» это в любом случае победа.
— Не благодари меня пока. Мы все равно должны заставить их прийти к соглашению.
Я встал.
— Спасибо, что пришла сегодня. Без тебя я бы не справился.
— Ты уезжаешь? Разве ты не хочешь остаться и выпить со мной? Это канун Нового Года и мне не с кем целоваться после обратного отсчета...
— Ванесса, мы уже проходили это. Ты же знаешь, я не встречаюсь с сотрудниками.
— Я не обычный сотрудник. Я в совете директоров. —Она закатила глаза.
Еще хуже...
— Да ну, смешивать бизнес с удовольствием? Это более чем избитое выражение. Кроме того, я не хочу, чтобы между нами все усложнилось.
—Все будет просто. — Она потянулась и коснулась моего лица. — Нам бы было так хорошо вместе, и ты это знаешь...
Я вздохнул. Между мной и Ванессой действительно была химия, и в течение последнего года мы несколько раз были близки к тому, чтобы поцеловаться, но я всегда отдалялся. Хотя она была чрезвычайно красива: вьющиеся кофейно-каштановые волосы, голубые глаза цвета океана и удивительное тело. Но чего-то не хватало, и я не был уверен, чего именно.
Возможно, и ничего... Может быть яв конце концов должен дать нам шанс... Мы действительно подходим друг другу и…
Краем глаза я увидел, как рыжая снова спустилась на пирс.
— Увидимся на следующем заседании, Ванесса. — Я двинулся мимо столиков кафе и оглядывался через плечо каждые несколько секунд, чтобы убедиться, что рыжая все еще там.
Я бросился к парадным дверям бара «Тихоокеанский залив» и пробрался внутрь. Я осмотрел комнату и остановился.
Там был баннер с надписью «Зажигай». На столах были маленькие салфетки со следующим тестом: «Приветствуем вас первой вечеринке одиночек бальзаковского возраста 2013 года!»
Большинству народа в зале явно было около сорока-пятидесяти лет. Некоторые из них даже надели колпаки, на которых блестками был написан их возраст. Там было несколько молодых людей, которые разбрелись по всему бару, но эти люди держали в руках подносы или убирали столы.
Женщина, которую я увидел, никак не могла быть средних лет...
Я вышел на пирс и оглянулся. Затем оперся на перила и посмотрел в обе стороны.
Ее там не было.
Я бессмысленно бродил по палубе, пытаясь найти ее. Затем вернулся внутрь и пробрался сквозь толпу, но ее нигде не было.
— Привет. — Женская рука опустилась на мое плечо, заставляя меня развернуться. — Что привело тебя сегодня? — промурлыкала она.
Она была чрезвычайно привлекательной женщиной постарше, и я предположил, что ей по крайней мере летпятьдесят, а по тому, как она на меня смотрела, можно было сказать, что она была напористой.
— Добрый вечер. — Я улыбнулся. — Я просто пришел в поисках определенной особы.
— Она прямо перед тобой. — Она потерла рукой по моей груди и поморгала.
О боже...
— Хм-м...
— Тебя бы здесь не было, если бы тебя не интересовали женщины постарше. — Она потянулась и игриво провела пальцами по моим волосам. — Эти молодые девушки не знают, как правильно обращаться с мужчинами, не так ли? Но я знаю. Мы должны выбраться отсюда, прежде чем кто-то попытается увести тебя у меня. Ко мне? — Я хотел сказать: «Мне жаль. Я не могу этого сделать», но слова застряли в горле, когда я почувствовал, как ее рука скользнула к моим штанам.
Я мягко взял ее за руку и убрал.
— Я здесь не ищу — я не... Я правда искал здесь кое-кого.
— Боже мой! Прости! — Она ахнула. — Я думала... Мне так жаль. — Она выглядела смущенной.
— Если тебя это утешит, — сказал я, когда поправил свои штаны, — ты очень привлекательна, и я уверен, ты скоро найдешь правильного парня.
Прежде чем она смогла ответить, я развернулся и свалил оттуда.
***
Я зашел в кабинет директора по безопасности и закрыл дверь.
— Ты вовремя. — Мой лучший друг Кори закатил глаза. — Что я должен сделать для тебя на этот раз? Преследовать женщину, которую ты встретил?
— Это не преследование.
— Можешь называть это как угодно, это совершенно противозаконно. Но поскольку ты сказал, что это была любовь с первого взгляда, я полагаю, что могу сделать исключение.
— Прежде всего, это не любовь. Во-вторых, я даже не знаю, кто она.
— Итак, почему я взламываю систему видеонаблюдения бара «Тихоокеанский залив» в семь утра?
Я вздохнул.
— Потому что ты мой лучший друг и сотрудник. Не делай вид, что это противоречит твоим моральным ценностям или что-то типа этого, Кори. Ты делаешь это все время.
— Я делаю, ха? — Он рассмеялся. — Какой промежуток времени?
— В новогоднюю ночь между одиннадцатью тридцатью и полуночью.
Он начал печатать на клавиатуре и на двадцати огромных экранах, заполнявших всю стену его кабинета, высветились решетки с белым шумом.
— Подожди. У тебя был деловой обед, который поздно ночью? С каких это пор ты соглашаешься на это?
— С тех пор, как клиент стоит пятьсот миллионов долларов. —Я уставился на экраны, на которых было видно входящих и выходящих из бара людей. — Она была одета в короткое черное платье. Есть ли какой-нибудь способ, чтобы ты мог задать цветовой код одежды или найти людей по их цвету волос? Она рыжая.
Он посмотрел на меня и поднял брови.
— Ты говорил, что видел ее на пирсе, верно? Я просто буду использовать те камеры... Дай мне секунду. У них довольно устаревшее программное обеспечение... И что удивительно, нет звука, только изображение...
На экранах появилось происходящее на пирсе в замедленной съемке. Люди бездельничали на мягких диванах, пили пиво и танцевали рядом с колонками.
— Подожди. — Я подошел ближе к экранам. — Это она. Приостанови. — Образы вдруг застыли, и я посмотрел на женщину снова.
Она вышла на палубу с пивом в руке, слегка поджав свои пухлые, розовые губы.
Из угла камеры я мог видеть, что ее облегающее черное платье заканчивалось чуть выше верхней части ее бедра и открывало вид на ее изумительно совершенные ноги. Она была еще сексуальнее, чем я помнил.
— Я бы, наверное, тоже воспользовался возможностями компании, пытаясь найти ее. — Кори кивнул головой в знак одобрения. — Ты сказал, что ей пятьдесят? Она выглядит чертовски хорошо, чтобы ей было пятьдесят. Действуй. Я бы не упустил такой шанс.
— Что? Я не уверен, сколько ей лет. Она не может быть намного старше меня. — Он снова нажал «проигрывание» и замолчал, когда она склонилась над перилами. — У нее третий размер груди... Неплохо.
— Сколько тебе лет?
— Это привычка. Если бы мне пришлось угадывать, я бы сказал, что ей тридцать или чуть-чуть меньше. Но она немного старше и знает, где скрыт источник вечной молодости. На самом деле, теперь, когда я думаю об этом, то хотел тебе сказать, что была статья о…
— Пожалуйста, не сегодня. — Я отрицательно покачал головой. — Ты должен прекратить читать эти книги о заговорах. Нет такого понятия, как «Источник вечной молодости».
— Действительно? Ну, объясни это Джонни Деппу. — Он скрестил руки на груди.
Я закатил глаза.
—Вот именно. Если бы я не зарабатывал так много денег, работая на тебя, то попытался бы найти его сам.
— Полезно знать. Ты можешь как-то получить доступ к камерам на парковке? Мне нужно получить ее номерной знак и…
— И что? Явишься к ней домой и скажешь: «Эй. Я пытался найти тебя в баре тем вечером, но ты уже ушла. Но не волнуйся, я попросил друга взломать систему видеонаблюдения, таким образом, я смог узнать твои данные, получить твой адрес и пришел пригласить тебя на свидание»? Серьезно?
— Я бы не сказал это именно так, но…
— Забудь об этом. Все уличные камеры управляются и контролируются через технологию Flynn и их невозможно взломать. Поверь мне, я пробовал.
— Так что ты предлагаешь мне делать?
— Хм, жить дальше? — Он выключил экраны. — Ты даже не знаешь ее имени. Да, она красивая, но вокруг есть много других красивых женщин. Я уверен, ты сможешь найти кого-нибудь еще в мгновение ока. Кстати, почему бы тебе не дать Ванессе шанс? У нее нет багажа, она безумно горячая и почти уже тебя любит.
— Она — сотрудник. Это противоречит политике компании. Я специально распорядился, чтобы пункт «без тесных дружб» был включен, когда основал это предприятие, помнишь?
Он закатил глаза.
— Да без разницы. Ты можешь найти себе другую симпатичную рыжую.
Это правда, но я никогда не думал о женщине после первой встречи. Чтобы она задержалась в моей голове, мы должны сходить на пару свиданий или несколько раз долго поговорить по телефону, но я еще не встретил такую женщину.
Я также никогда не просил, чтобы Кори нашел видеозапись с человеком, которым я заинтересовался. Я никогда не был заинтригован.
***
Я въехал на парковку продуктового магазина и вздохнул. Из-за путаницы в химчистке на мне были толстовка и джинсы, и чтобы взять другой костюм, придется бежать домой.
Я должен быть на собрании совета директоров через час, но, честно говоря, не испытывал желания идти. Мне хотелось вернуться домой, отключить все телефоны и весь оставшийся день притворяться, будто я не был генеральным директором.
Каждый раз, когда на меня накатывали подобные чувства, явынуждал себя пройтись по болезненным воспоминаниям; воспоминаниям, которые заставили меня осознать, что мне нужно быть благодарным за все, что у меня есть, что я мог бродить по трейлерному парку, выживая только благодаря мусорным бакам иклянча остатки еды у неработающих соседей.
Иногда и этого было недостаточно. Я начинал ненавидеть свою компанию и все обязательства, которые пришли с ней.
Последние несколько месяцев комиссия давила на меня, желая уволить тысячи работников нижнего звена. Они утверждали, что это сэкономит миллионы, но я не хочу этого делать. Если бы я собирался уволить кого-нибудь, чтобы сэкономить деньги, то уволил бы тех, кто зарабатывал больше всего— руководителей более высокого уровня, проведших больше времени на поле для гольфа, чем за своими столами.
На самом деле, с тех пор, как шесть лет назад я принял решение перенести главный офис компании из Нью-Йорка в Сан-Франциско, члены правления ставили под сомнение каждое мое решение — как будто это не я основал компанию, еще и без их помощи.
Если бы их прошлые пожертвования не помогли мне за десять летпревратить мою первую компанию по разработке программного обеспечения из подработки в колледже в империю за миллиард долларов, я бы уволил их много лет назад.
Зачем мне вообще надо было становиться генеральным директором? Почему я просто не продал компанию, когда бросил колледж?
Мой сотовый телефон зазвонил. Номер из Огайо. Тюрьма «Аллен».
Прежде чем поднять трубку,я дал проиграть полному припеву песни «Clocks» группы Coldplay, обдумывая, отвечать или нет.
— Отец, — ответил я.
— Джонатан! Как ты, сынок?
— Я в порядке.
— А как поживает твоя компания?
— Великолепно.
— Ты не должен быть настолько краток со мной все время. Я просто... Я звоню, потому что в последнее время не получал известий от тебя... Я хотел поблагодарить тебя за те деньги, которые ты положил на мой счет на прошлой неделе. — Он сделал паузу. — Я запасся печеньем «Ханибанс» и шампунем... Ты идешь на выписку к своей матери?
— Я всегда хожу на ее выписки. Она, кажется, делает это каждый год... — Он вздохнул.
— Она собирается остаться чистой на этот раз. Она обещала мне.
— Ладно. Я верю тебе, — сказал я так, будто не говорил этого прежде.
— Я отвечаю за те слова, которые сказал в прошлом месяце. Я хочу быть частью твоей жизни снова, Джонатан. Я знаю, что я не лучший отец, но... Я всегда очень гордился тобой и хочу сделать все, что смогу, чтобы наладить наши отношения.
— Этот звонок в настоящее время отслеживается и записывается Департаментом по вопросам реабилитации и исполнению наказаний штата Огайо. Осталось тридцать секунд на звонок,—прогудел на линии слишком знакомый автоматизированный голос.
— Ладно. — Я вздохнул. — Хорошо... Я сделаю все возможное, чтобы помнить об этом. Я пришлю тебе письмо на этой неделе и... Не забывай, что я обещал пригласить тебя на пиво через шесть лет. Надеюсь, ты по-прежнему с нетерпением ждешь этого.
— Конечно. Я настаиваю на этом, сынок.
— До свидания. — Я повесил трубку.
Я знал, что должен чуть сильнее радоваться телефонному звонку от отца или тому, что матьзавершает реабилитацию от наркотической зависимости, но положительные эмоции имели тенденцию ослабевать после того, как кто-то срывался двенадцать раз, как кто-то разочаровал тебя настолько, что ты перестал в них верить.
Я попытался вытряхнуть мысли о моих испорченных родителях из головы и завел машину. Я собирался сдать задним ходом, но вдруг услышал сзади звон магазинной тележки.
Вздохнув, я посмотрел в зеркало заднего вида, готовый посигналить тому, кто бы там ни был, но увидел, что это была красивая женщина, которую я видел несколько дней назад.
Она была одета в темно-серую юбку-карандаш и розовую шелковую блузку, но сегодня ее волосы выглядели иначе.
Они были совершенно прямыми и ветер, казалось, любил подбрасывать их, когда она шла.
Она толкнула свою тележку мимо моей машины, не глядя в мою сторону, но я мельком все же увидел ее великолепные зеленые глаза.
Выключив двигатель, я наблюдал за ней из салона.
Не успел я выйти, как мой телефон снова зазвонил. Реабилитационный центр для наркозависимых «Оазис».
Моя мать.
Вот вам и не думать о прошлом сегодня...
Глава 2.5
Джонатан
Лето 2002 года
Шел дождь. Сильный.
Вспышки молнии танцевали по всему небу, и дождь пулями бил по оконному стеклу.
Когда я выглянул наружу, то увидел отражение моей несчастной жизни в ливне: обоим родителям было отказано в досрочном освобождении из тюрьмы, младшая сестра была отправлена жить с еще одной приемной семьей. Меня же изо всех сил уговаривали остаться под кошмарным предлогом, чтобы я пошел учиться в колледж штата. Они знали, что если я останусь, то общество содействия помощи детям дастимбонусный чек за успешное воспитание ребенка, поступившего в колледж штата.
Я знал, что если проведу еще больше времени в гадюшнике под названием Огайо, то моя жизнь обязательно будет ужасной, так что ночью придумал план, как выбраться.
Я сказал приемным родителям, что решил ехать в университет Дейтона и что сразу после церемонии вручения дипломов хотел бы пойти в хороший ресторан и отпраздновать. От их жадных взглядов меня чуть не затошнило, но я продолжал играть свою роль.
Я улыбнулся и сказал им, что благодарен за все, что они делали для меня все эти годы. Я просто решил не упоминать, как они силой отнимали письма моих родителей из тюрьмы, как покупали мне одежду в секонд-хенде, в то время как своим биологическим детям разрешали делать покупки в нормальных магазинах, и какони изо дня в деньнапоминали мне, что однажды я «закончу так же, как [мои] родители — человеком, сломленнымметамфетамином, и заслуживающим того, чтобы гнить за решеткой».
Когда наступил день церемонии вручения дипломов, я приступил к исполнению хорошо продуманного плана: положил в рюкзак лучшие брюки и рубашки, пятьсот долларов, которые заработал в колледже, тайно делая детям домашние задания по информатике, и кое-что необходимое для жизни в бегах.
— Для чего этот рюкзак? —В комнату вошла моя приемная мать Луэнн.
— Это одежда, которую я надену после церемонии. На ужин хочу одеться более повседневно.
— О! Конечно! Не надо пачкать свой красивый костюм на ужине. — Она поправила мой галстук. — Жаль, что ты не родился в этой семье. Мы могли бы купить тебе костюм получше, но ты же знаешь, как это бывает. Государство дает нам деньги, которых достаточно только для того, чтобы прокормить вас, но не одеть. — Я попытался не вздрогнуть, когда она убирала щеткой ворсинки с моих плеч.— Выпускной бал будет главным моментом твоей жизни. — Она вздохнула. — Ты, вероятно, не продержишься долго в колледже, но не волнуйся, ни я, ни Боб не ждем этого от тебя.
— Спасибо большое...
— Я до сих пор не могу вообразить, каково тебе было, когда твои родители были торговцами метамфетамином. Наверное, это было ужасно! Я думаю об этом каждый день и так сочувствую тебе. — Она отступила назад, чтобы взглянуть на меня. — Но потом я говорю себе: Луэнн, слава богу, ты спасла этого мальчика, даже если это временно, и когда-нибудь он станет наркоманом, как и его жалкие родители. По крайней мере, у него будут какие-то приятные воспоминания, чтобы, когда он будет сидеть в тюрьме, он могутешаться прошлым! — Она улыбнулась. — Я собираюсь захватить свою камеру! — Она ушла, а я подумал о том, чтобы выпрыгнуть из окна прямо в ту минуту. Но знал, что это было бесполезно. Мы жили в глуши, и мне нужен был семейный автомобиль, чтобы добраться в город.
Мой сводный брат Кори вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Он скрестил руки на груди и долго смотрел на меня.
Меня так и подмывало сказать ему, что сегодня последний день, когда я вижу его, но не мог заставить себя сделать это. Несмотря на отношение его родителей ко мне,мы с ним на самом деле стали хорошими друзьями, и если бы я не был таким сломленным, то остался бы подольше — ради него и его младшей сестры.
—Я извиняюсь за родителей. — Он вздохнул. — Но я хочу, чтобы ты знал, мне действительно понравилось иметь брата — очень. Ты собираешься забыть обо мне и Джессике, когда уедешь и начнешь все заново? Я не буду осуждать тебя, если ты скажешь «да».
— О чем ты говоришь? Я не…
— Не волнуйся. — Он взял мой рюкзак и положил в него коричневый пакет. — Я не собираюсь говорить своим родителям. Я буду действовать так, будто ничего не знаю. Просто обещай мне, что когда докажешь им обратное и сделаешь что-то большее со своей жизнью, то найдешь нас с Джессикой и снова будешь проводить с нами время.
— Обещаю. Вы же едете осенью в собор Парижской Богоматери?
— Да, но ты не собираешься в университет Дейтона. Так ведь? — Я застыл. Я не был уверен, что сказать. — Я…
— Я понимаю, что не так хорош в компьютерах, как ты, но ты ведь знаешь, что я достаточно неплохой хакер? — Он засмеялся. — Я взломал список университета подтвержденных студентов на осень, и твоего имени в нем не было. Тебя не было ни в каких списках, ни в одном из колледжей, который бы принял тебя. Таким образом, я начал думать о том, что бы я спланировал на твоем месте и…
— Я не хочу, чтобы ты думал, будто я не доверяю тебе, Кори. Я просто не мог…
— Мы можем общаться друг с другом по электронной почте, чтобы поддерживать отношения. Независимо от того, что ты сделаешь, как только уедешь, не оглядывайся назад. Ты должен придерживаться автобусов и такси — выбирай объездные пути, даже если для этого потребуется приложить все силы. О, и не открывай тот коричневый пакет, который я дал тебе, пока не окажешься вне штата. — Он встал и быстро обнял меня. — Джессика тоже знает, между прочим... Ей слишком больно, чтобы попрощаться, но она все понимает и говорит, что любит тебя.
— О, мой бог! Посмотрите на себя! — Луэнн прорывается через мою дверь с камерой. — Мне нужно фото моих сыновей! Ну, фотография моего приемного сына и настоящего! А ну-ка встаньте вместе! Улыбка на три! Один! Два!..
***
— Эй! Парень! — Таксист вырвал меня из мыслей. — Проснись! Мы далеко уехали, так что с тебя сорок пять долларов.
Я посмотрел наружу и увидел высокие каменные здания, но не мог разобрать, где оказался. Я прыгал из автобуса в автобус, из такси в такси в течение многих дней и больше не был способен ориентироваться в пространстве, потому что везде, где я ехал, шел дождь.
— Спасибо. — Я вручил ему деньги и вышел из автомобиля.
В течение нескольких секунд тонкий жакет и изодранные джинсы, которые на мне были, полностью промокли. У меня был зонтик в рюкзаке, но я понял, что доставать его было теперь бесполезно.
Я, похоже,пересекал студенческий городок— растительность и здания были на каждом шагу, но любое здание, в которое я попытался войти, было заперто.
Мне, чтобы войти, по все видимости, была нужна пропускная карта. Картапропуска Гарвардского университета.
Я был принят в Гарвард несколько месяцев назад, но так и не ответил на письмо. Как только я прочитал, что их самым лучшим выпускником по информатике в прошлом году был парень, разработавший мини-компьютер,который я собрал в четырнадцать лет, то решил, что не было ничего, чему они могли бы меня научить.
Я увидел группу студентов, держащих дверь в лекционный зал открытой, ипромчался мимо них. Я пошел по коридору, заглядывая в каждый кабинет, и выругался, отметив, что все они были заполнены.
Когда я дошел до конца коридора, то проскользнул в темный класс и вздохнул с облегчением.
— Очень любезно с вашей стороны присоединиться к нам вовремя. Займите место в последнем ряду, пожалуйста. — Появился свет, и человек в твидовом костюме и с белокурыми волосами встал за трибуну. — Ну, давай же, сынок... —Группа засмеялась, и я поднялся по лестнице, садясь в последнем ряду.
Я проигнорировал зудящее ощущение влажной ткани на моей коже и посмотрел на стенд: «Летний курс. Расширенная версия программного обеспечения 4100».
У всех студентов были ноутбуки и современные панели конфигурации данных на их столах. Все они выглядели старше, чем я.
Я предположил, что это — старший курс...
— Итак... — Преподаватель переместил экран проектора к центру комнаты. — Мы рассматривали нашу гипотетическую компанию «Бета Связь», и на данный момент у нас есть три человека, которые участвуют в гонке за лучший компьютер: Джордж Гамильтон II, Линдси Франко и Уильям Дэйн. Вы не могли бы подойти сюда и показать группе, что вы создали, пожалуйста? — Они заняли свои места впереди и начали рассказывать про свои компьютеры самыми обыденными голосами, которые я когда-либо слышал. То, что умели их компьютеры, абсолютно не впечатляло, но еще труднее было вынести их высокомерие и непомерное самомнение.
У них есть доступ к лучшим технологиям в мире, и это все, что они могут придумать?
— Очень впечатляюще! — Преподаватель похлопал. — Вот что я скажу остальным в этой комнате —если вы хотите получить высший балл, у вас достаточно сильные конкуренты. У кого-либо есть какие-нибудь вопросы к Джорджу, Линдси или Уильяму?
Никто не поднял руку.
— Ни у кого? Ни у кого нет вопросов о том, как они разработали свои процессоры? Вы просто собираетесь позволить им уйти с высшими баллами? Знаете ли,я могу поставить только несколько высоких оценок. В этом классе освоение программы требует очень много усилий, и я бы использовал все шансы... — Я поднял руку.— Да, вы. — Он указал на меня. — Что вы хотите спросить?
— Это же на самом деле не лучшие компьютеры, правильно? Вы просто используете их в качестве примера, чтобы заставить остальных работать усерднее, верно? — По комнате разнесся шепот. Все смотрели то на меня, то на преподавателя.
— Нет. Это не так, — сказал он. — Это действительно лучшие компьютеры в классе, и судя по тому, что вы не принесли на обсуждение свою работу, сдается мне, они определенно лучше, чем то, что создали вы. Но, так как вы, кажется, думаете, что…
— Через шесть недель компьютер Джорджа выйдет из строя. — Я скрестил руки. — Он переснабдил виртуальный диск ненужной проводкой. Несколько выключений компьютера, и он больше никогда не включится. В компьютере Линдси, если вы хотите так называть его, используются неправильные детали. Если все остальные в этом классе не используют палки и камни, то компьютер с переработанными катушками и старой проводкой нельзя считать хорошим. Мир технологий еще недостаточно современен для экологических компьютеров. И компьютер Уильяма, хоть и впечатляющий, если приглядеться, но, фактически, он во многом скопировал самую раннюю модель «Делл» и переработал несколько механизмов. Любой ученик средней школы с половиной мозга может сделать это. —Класс затих.
Преподаватель снял свои очки и потер лоб.
— Все свободны. — Он покачал головой, и студенты понеслись из помещения так, будто боялись, что он вот-вот взорвется.
Я встал и спустился по лестнице, игнорируя злобные взгляды трех компьютерных клоунов, убирающих свои игрушки.
— Подождите. — Преподаватель махнул мне. — Я хочу поговорить с вами немного. — Он подождал, пока все покинут класс. — Как вас зовут?
— Билл Гейтс.
— Ваше настоящее имя...
— Джонатан Стэтхем, — пробормотал я.
— Мистер Стэтхем, Вы ведь не студент этого группы, так? — Я покачал головой.— Вы даже не учитесь здесь?
— Нет...
— Таким образом, что заставило вас прийти сюда сегодня? — Он жестом показал мне сесть в переднем ряду. — На вид, вы, кажется, должны быть еще в старшей школе. Вы все еще в старшей школе? — Он ждал от меня какого-то ответа, но я только мигнул.— Хорошо, тогда... — Он сел рядом со мной. — Скажите мне, как кто-то внезапно объявляется в Гарварде и знает о компьютерахбольше, чем мои лучшие старшекурсники?
Я вздохнул. Я думал о том, чтобы солгать, что я действительно был студентом и просто хотел заглянуть в класс высокого уровня, но я устал ото лжи, устал от бегства.
— Мои родители раньше… — Использовали электронику для готовки метамфетамина, который иногда сбывали? — Они раньше м-м-м… оставляли электронные устройства по всему дому, и я смотрел на то, как работали разные детали... И я крал… в смысле, заимствовал книги из библиотеки и читал о компьютерной механике...
— Вы никогда не ездили в технический лагерь?
— Нет.
— Хм-м-м. — Он потер подбородок. — Так ваша цель состоит в том, чтобы прокрасться в Гарвард?
Я закатил глаза.
— Если бы я хотел оказаться здесь, то принял бы предложение. — Я понял, что он, вероятно, собирался вызвать полицейских за то, что я нарушил границы, поэтому я состроил лучшую извиняющуюся мину. — Я сожалею по поводу сегодняшнего дня. Больше я не прерву занятия вашего детского сада. Я сейчас уйду…
— Я не собираюсь вызывать охрану. — Он засмеялся. Затем внезапно стал серьезным. — Откуда вы?
Я ничего не отвечал.
— Хорошо... Ваши родители знают, что вы здесь? Я уверен, они сильно волнуются за вас…
— Они в тюрьме.
У него был сочувствующий вид.
— Ну, ваши законные опекуны должны искать…
— Мне восемнадцать лет. — Я больше не был под опекой государства. Я не принадлежал никому, и, если бы его класс не был настолько теплым, я вышел бы, как только он спросил мое имя.
— Вы, должно быть, заработали довольно хорошие отметки в старшей школе, чтобы вас приняли сюда, Джонатан... Каким вы были по успеваемости в своем классе?
Почему я чувствую, что могу доверять этому парню?
— Первым. Я выступил с речью и все. — Я потянулся к своему рюкзаку и вытащил свой помятый листик с речью, бросив его ему. По какой-то причине я надеялся, что он прочитает его— в отличие от моих приемных родителей, которым, кажется,было плевать на тот факт, что я выступал с прощальной речью на выпускном.
Когда он просмотрел речь, я вдруг понял, что не открыл пакет от Кори. Я всмотрелся в него и увидел фото в рамке, на котором были я, он и Джессика, флешку, вокруг которой была обернута записка с просьбой «прочитать», пачку нераскрытых тюремных писем от моих родителей и адресованный на мое имя чек в размере одной тысячи долларов. На его обратной стороне был прикреплен оранжевый клейкий листочек: «Обналичь его в каком-нибудь сомнительном месте—в винном магазине либо внеси залог, чтобы я смог отследить, где были сняты деньги... Не стоит благодарности, Кори. PS:Пожалуйста, сообщи мне, если во время путешествия найдешь Источник вечной молодости... Я убежден, что сейчас он находится в Нью-Йорке»…
— Джонатан, а если я скажу вам, что искал студента с таким потенциалом, чтобы помочь мне с компьютером, который я разрабатываю? — Преподаватель привлек мое внимание. — Компьютер, который изменил бы все?
— Я сказал бы, что не верю вам. Потом сказал бы, что надеюсь, что среди тех компьютеров, что я видел сегодня, его нет.
— Справедливо. — Он захихикал. — Ну а что, если я скажу, что хотел бы помочь вам?
Ха!
— Нет, спасибо. У меня было достаточно помощи, которой хватит на всю жизнь. — Я забрал свою речь из его рук, встал и начал идти к двери.
Прежде чем я смог повернуть ручку, он подскочил ко мне.
— У меня есть одна дополнительная годовая стипендия, которую я могу присвоить любому студенту. Она предназначаласьстудентампоследнего курса, но если ваши данные соответствуют... Она покроет один год обучения и небольшую часть вашего питания и проживания. Вам все же надо будет найти работу или две, чтобы покрыть остальное, но я честно думаю, что из вас вышел бы превосходный студент, а когда-нибудь и лучший разработчик. И, если вы будете упорно работать в течение первого года, я мог бы убедить академический комитет рассмотреть вас для других стипендий.
Что?
—Сегодня вечером япроверю ваши данные. — Он поправил свои очки. — Если вы тот, за кого себя выдаете, и согласитесь работать со мной над этим проектом, у вас будет бесплатное обучение в Гарварде и уникал
