Глава 1. Формирование потребности в реализации международного измерения политики идентичности и источники его конструирования

Шевцова И.К.

Политика идентичности местных элит: международное измерение

(на примере г. Выборга)

 

Содержание

 

Содержание

Введение

Глава 1. Формирование потребности в реализации международного измерения политики идентичности и источники его конструирования

1.1.Формирование потребности в реализации международного измерения в политике идентичности

1.2. Источники конструирования международного измерения политики идентичности

Глава 2. Политика идентичности, адресованная иностранным партнёрам

2.1.Цели

2.2.Стратегии

2.3. Результаты

Глава 3. Политика идентичности, адресованная другим городам и территориям России

3.1.Цели

3.2.Стратегии

3.3.Результаты

Глава 4. Политика идентичности, направленная внутрь города 

4.1.Цели

4.2.Стратегии

4.3. Результаты

Заключение

Примечания

 

Введение

Изменение функций границ положило начало интенсификации процесса приграничного сотрудничества на Северо - Западе России. Сотрудничество, начавшее развиваться на т.н. старой границе России и Европейского Союза, затем охватило, после включения в ЕС стран Прибалтики, более широкие территории. Приграничные регионы России, с помощью инструментов трансграничного взаимодействия приспосабливались к новым реалиям и новым возможностям.

Особенно важным становится приграничное взаимодействие для небольших территорий и городов, находящихся в непосредственной близости от государственных границ. Именно в этих городах и территориях международное сотрудничество стало в немалой степени определять повседневную политическую повестку дня. Сюда можно отнести и город Выборг, где проблемы международного сотрудничества занимают значительное место в деятельности элит. Выборг можно отнести к т.н. старому поясу приграничного взаимодействия. Такое взаимодействие даёт немало импульсов развитию города. Город же в свою очередь с помощью различных инструментов делает попытки это сотрудничество сделать повседневной практикой.

Одним из таких инструментов, как представляется, может быть, проведение соответствующей политики идентичности. Она может быть основана на формировании возможных преимуществ и отличительных особенностей, которые могут оказать пользу в процессе приграничного сотрудничества. Создателями и трансляторами этой политики идентичности становятся элиты. В политике идентичности могут быть реализованы две цели: формирование благоприятного имиджа города в глазах иностранных партнёров и легитимации собственных действий, а именно оправдание необходимости развития сотрудничества, внутри города.

В этой связи, основной исследовательский вопрос можно сформулировать следующим образом: каково место международного измерения в проводимой местными элитами политике идентичности, и какую роль оно играет в международных связях?

Центральную проблему исследования, то, каково  место международного измерения в проводимой местными элитами политике идентичности и его роль в развития международных связей, можно представить в виде ряда более частных вопросов исследования.

Для решения проблемы исследования необходимо выяснить:

1. Когда формируется потребность в конструировании международного измерения политики идентичности?

2. Каковы объекты международного измерения политики идентичности, проводимой элитами?

3. Каковы его цели и стратегии?

4. Каковы результаты продвижения международного измерения политики идентичности?

Отдельные аспекты изучаемых проблем находили отражение в литературе. Так, в литературе существует традиция рассмотрения процесса международного сотрудничества и приграничного взаимодействия с точки зрения ключевой роли элиты в этом процессе. Здесь интенсификация сотрудничества понимается как результат рациональных действий элит по максимизации собственных выгод[i]. Однако почему в одних случаях сотрудничество превращается в устойчивый институт, а в других так и остаётся контактами раз от раза?

Интенсификация сотрудничества в приграничных территориях рассматривалась  и с точки зрения т.н. “трансграничного территориального сдвига”[ii], при котором происходит изменение роли границы. Такое изменение роли границы влёчёт за собой формирование новой повестки дня в прилегающих территориях, а также даёт возможность использовать границу как дополнительный ресурс[iii].

Собственно феномен политики идентичности рассматривался в литературе в связи с конструированием региональных и городских мифов[iv], а также в связи с появлением т.н. региональных идеологий[v].  В отечественной литературе существует также и предложение рассматривать политику идентичности как стратегию рационального действия элит, которая может способствовать максимизации желаемых выгод[vi].   

Однако использование политики идентичности в приграничных территориях остаётся вне поля зрения, хотя такая политика, безусловно, может играть важную роль в процессе приграничного взаимодействия. Особенно значимую роль такая политика идентичности может играть в небольшом приграничном городе, где  в отсутствии реально значимых ресурсов трансграничное взаимодействие является едва ли не единственным способом решения городских проблем. В целом, же можно отметить, что аспект конструирования и продвижения политики идентичности на местном уровне достаточно слабо изучен.

В литературе присутствует также и идея использовать “европейские черты” в процессе конструирования своей идентичности в целях решения проблем взаимодействия с “цивилизованным миром”[vii].  Однако эти аспекты рассматривались также применительно в российской элите в целом.

После выхода в свет работы Бергера П. и Лукмана Т.[viii], книги, обозначившей т.н. “конструктивистский поворот”, появилось немало работ объясняющих идентичность с точки зрения конструктивистского подхода. При помощи использования конструктивистского подхода в рамках теории международных отношений, учёные стали объяснять влияние идентичности на принятие акторами политических решений[ix]. В данном случае полагалось, что при принятии решений политический агент исходит из определения своего я. Таким образом, теории политики идентичности предполагали, что актор будет действовать исходя из того, “кто он есть”, а не с целью реализации рационального интереса, то есть того, может принести определённые выгоды, и не на основе усвоенных им норм[x].

 

В данном исследовании реализация политики идентичности будет рассмотрена как некая рациональная стратегия, нацеленная на получение предполагаемых её инициаторами выгод. В данном случае не имеет значение то, является ли проводимая полтика идентичности отражением того, кто есть на самом деле актор, или же нет. Для нас важным является то, что эта политика ставит перед собой определённую рациональную цель максимизации выгод. 

Однако же, именно в рамках конструктивизма стало возможным само понятие политики идентичности, как процесса формирования нового “символического продукта”. Кастельс М., создав классификацию форм идентичности, в качестве одной из форм, которые определяются, прежде всего, причиной формирования новых форм идентичности, выделял т.н. “легитимирующую идентичность”, которая вводится господствующими в обществе институтами для расширения и рационализации своего господства[xi].

        Политика местной идентичности – это конструирование и репрезентация элитами особого типа идентичности, направленного внутрь города (региона) или за его пределы, для формирования благоприятного имиджа в глазах других или легитимации собственных действий. Политику идентичности можно определить как создание и продвижение символической продукции, сбыт которой элитами на внутренних и внешних рынках происходит благодаря стратегиям “символического менеджмента”[xii]. Таким образом, политика идентичности может быть использована элитами как дополнительный ресурс для достижения поставленных целей, для получения желаемых выгод от адресата.  

   Патнэм Р. предложил рассматривать взаимовлияние внешней и внутренней политики через т.н. “логику игры на двух уровнях”. Адаптируя инструмент Патнэма Р., Гельман В. предложил использовать метафору “игры на двух уровнях” применительно к изучению политики региональной идентичности[xiii]. 

     В рамках данной работы, политику идентичности можно рассмотреть как игру на “трёх уровнях”. Она может быть направлена не только в сторону зарубежных партнёров или внутрь города, но и соседним городам и территориям. Таким образом, “внешняя” политика идентичности имеет два адресата.

   Существующий внутри политического пространства институциональный порядок, который усиливает позиции того, кто принимает политические решений, внутри страны, может ослаблять позиции во внешней политике[xiv]. В этом состоит взаимосвязь внешней и внутренней политики в рамках концепции Патнэма Р.. Так, если внешняя политика в какой-то момент становится приоритетом, очевидно, что это может повлечь частичное изменение стратегий поведения актора внутри страны. Аналогично взаимосвязи внутренней и внешней политики, если международные связи оказываются важнейшим способом развития города, то политика идентичности, направленная в сторону иностранных партнёров города неизбежно подчиняет два других уровня политики идентичности.

     Механизм конструирования политики идентичности и её проведения схож с описанным Хобсбаумом Э. механизмом “изобретения традиции”[xv]. Изобретённую традицию Хобсбаум Э. определяет как — это совокупность общественных практик ритуального или символического характера, обычно регули­руемых с помощью явно или неявно признаваемых правил; целью ее является внедрение определенных ценностей и норм поведения, а средством достижения цели — повторение[xvi]. Одним из типов традиций Хобсбаум Э. выделял те традиции, которые  вводили инсти­туты, статусы и отношения, обусловленные властью, придавали им «законную» силу[xvii]. Таким образом, сходное с изобретением традиции конструирование идентичности ставит целью легитимацию властных действий. Однако в нашем случае, в отличие от логики изобретения традиции, конструируя политику идентичности, элиты вовсе не ставят целью укрепление групповой, например, городской  солидарности.

Кроме того, целью подобного “создания традиций” будет являться не только и не столько внедрение определённых ценностей и норм, сколько создание видимости такого внедрения. Свою основу политика идентичности может брать, по аналогии с изобретением традиции у Хобсбаума Э., “из старых материалов” и “вырабатываются с помощью заимствований из доверху на­полненных хранилищ” истории, символов, свойств и пр.

     В рамках данного исследования нас не интересует идентичность как таковая. Иными словами, нам не важно, является ли проводимая политика идентичности отражением реальной идентичности агента или же является своего рода “мифотворчеством”. Агенты конструирования и проведения международного измерения политики идентичности включают в неё те собственные представления о городе и об элитном сообществе, которые необходимы в каждом конкретном случае. Конечная совокупность этих представлений зависит от получателя политики идентичности. Политика идентичности, проводимая в связи с международными связями элит, безусловно, в первую очередь адресована иностранным партнёрам, а уже затем она проводится внутри города с целью соответствия “экспортируемого” образа региона его внутреннему состоянию.

      Политика идентичности является своего рода “информационным обеспечением” действий элит, направленным на создание благоприятной для себя информационной среды, создания благоприятного имиджа и репутации. В этом смысле политика идентичности связана с информационным манипулированием. С помощью прессы и проведения различных мероприятий с привлечением широкой общественности, она постепенно формирует соответствующий своему содержанию дискурс. В этой связи политику региональной идентичности можно определить как деятельность элит по управлению информационной средой в целях создания у потребителей информационных потоков внутри и вовне города желаемого представления о самом городе, о месте элит в прошлом, настоящем и будущем[xviii].

  Изучаемое нами международное измерение политики идентичности, проводимой городской элитой Выборга, можно обозначить как те аспекты конструирования политики идентичности, которые имеют отношение к международным связям.

      В данном исследовании присутствует допущение относительно консенсуса городских элит Выборга по поводу проводимой политики идентичности, в основе которой лежат местные связи. Таким образом, политика идентичности адресована, прежде всего, внешним партнерам, или используется для легитимации собственного политического курса элит в целом, но не направлена на подрыв позиций  противостоящей политической группы внутри элитного сообщества города. Это допущение было сделано на основе того, что все респонденты в том или ином контексте говорили о получаемых преимуществах в рамках приграничного сотрудничества. Здесь речь идёт как о личных выгодах, таких возможность ездить за рубеж и устанавливать прямые контакты с высшими государственными чиновниками стран, так и выгодах для города в целом, таких как приток иностранных инвестиций.

     Опираясь на предложенное выше понятие политики идентичности и определив международное измерение политики идентичности, можно сделать ряд предварительный предположений. Я полагаю, международное измерение занимает центральное место в конструировании политики идентичности. Иначе говоря, международные отношения это то единственное измерение, в связи с которым политика идентичности создаётся. Переводя на язык экономики, регион или город можно сравнить с фирмой, а доступные им ресурсы с имеющимися у них активами. Активы же фирмы можно разделить на общие, которые в том или ином виде присутствуют у всех, и специфические, как то уникальная технология или выдающиеся кадры, которые у каждой фирмы могут быть различными. Так, международные связи для Выборга, это тот вид специфических активов, который позволяет городу развиваться. А поскольку эти активы действительно приносят прибыль городу, то все доступные средства тратятся на их увеличение.

     Формирование особого дискурса посредством проводимой политики идентичности направлено на укрепление международного взаимодействия и обоснование его необходимости городской информационной среде. Таким образом, международному измерению отводится центральное место в проводимой политике идентичности, поскольку она, в свою очередь, играет важную роль в обеспечении эффективности процесса приграничного взаимодействия. 

     Элиты, получая реальные выгоды от международного сотрудничества, проводят политику идентичности, формируя благоприятный имидж в глазах партнёров. В этой политике много внимания отводится акцентуации на исторической общности с Финляндией, позиционированию города как исторически европейского, занимающего “особое положение” на границе Европы и России, имеющего “европейские” традиции управления. Кроме того, можно предположить, что, будучи ограниченными рамками международного сотрудничества, представители элит вынуждены принимать принципы работы европейских партнёров, такие как открытость, конкурентность, подотчётность и др., формируя тем самым удобные условия сотрудничества и продлёвая его перспективы, что является в сущности одним из критериев успеха политики идентичности. Если же политические элиты принимают эти нормы на практике, то это является свидетельством того, что международные связи играют действительно значительную роль.

   Источниками данных для исследования явились городская пресса, а также материалы проведённых интервью.

Временные рамки исследования определяются коротким промежутком проведения магистерского исследования. Проведение интервью проводились течение 2 месяцев (апрель – май 2006 года). Для получения данных также использовались газеты, вышедшие с 1992 по настоящее время. 1992 – это год начала международного сотрудничества в Выборге, когда был подписан первый межправительственный договор о сотрудничестве на Северо-Западе России.

     Оба метода, используемых в работе, направлены на поиск ответа на одни и те же исследовательские вопросы.

     Тип интервью можно определить как полуструктурированное[xix]. 

          Процесс выборки единиц анализа проходил в три этапа. На первом этапе был определён случай для исследования.       

   Стратегией исследования будет являться кейс - стади. Роль международных связей в политике идентичности в работе рассматривается на примере т.н. ‘критического случая”[xx] (crucial-case studies), г. Выборга. Этот метод позволяет протестировать уже существующую теорию и установить возможность/невозможность её применения, либо же сформулировать новую. На основе исследуемого “критического случая” мы сможем проверить  предположение об использовании политики идентичности как рациональной стратегии, направленной на достижение установленных её инициаторами целей. Кроме того, этот случай поможет выявить существующую политику идентичности элит в приграничном городе, понять логику их возникновения и трансформации, а также место и роль в этой политике идентичности международных связей. В результате этого могут быть сформулированы гипотезы, который в дальнейшем могут быть тестированы, подтверждены или опровергнуты на большем количестве случаев. В контексте проблем международного сотрудничества и формирования политики идентичности город Выборг нам интересен тем, что большую часть своей истории город не являлся российским.

На втором этапе для анализа была выбрана городская элита. В российских региональных политических исследованиях элита традиционно стояла в центре подобных исследований. Это, безусловно, стало следствием ряда особенностей российской политики в 90-е гг. При выборе объекта исследования я исхожу из того, что элиты – есть главный проводник идентичности. По точному выражению исследователя – регионалиста Магомедова А., элита любого общества – единственный генератор идей, она же – передатчик заимствованных идей, она же – главный субъект политики[xxi]. Именно представители элит обладают достаточными ресурсами, чтобы проводить идентичность в рамках своего города. 

   На третьем этапе были отобраны конкретные представители элит. По поводу выбора респондентов необходимо сделать следующие замечания. Выборка будет принадлежать критериальному типу. Критерием для отбора элит будет служить позиционный подход, согласно которому элитами являются те, кто занимает высшие посты. Политические элиты в данном исследовании рассматриваются как главные проводники идентичности по причине наличия у них возможности формулировать политическую повестку дня. В рамках исследования было проведено 8 интервью. В список респондентов (см. приложение №1) попали главы и заместители глав отделов экономики, инвестиций, международных связей, образования и культуры, а также заместитель мэра города, отвечающий за формирование экономической политики. Респонденты 1,2, 8 отвечают за организацию международных связей, респонденты 2,5,7 – за формулирование и реализацию экономической и инвестиционной политики, респонденты 4 и 6 за политику в области культуры и образования. Указанные сферы особенно важны с точки зрения формирования политики идентичности и её трансляции. Я не включаю в исследование представителей культурной элиты, так как их влияние на местную политику не значительно. А если оно и существует, то происходит при участии представителей политической власти[xxii]. 

    Вторым методом сбора данных для исследования является анализ прессы. Для анализа выбраны две основные, определённые по тиражу и по частоте выхода в свет, городские газеты за период 1992-по наст. время: 

1.“Выборгские ведомости”

2. Газета “Выборг” 

В 1992 году начало процессу сотрудничества было положено Соглашением о Сотрудничестве между Правительством Российской Федерации и Правительством Финляндской республики о сотрудничестве в Мурманской области, республики Карелия, Санкт-Петербурге и Ленинградской области.

Анализ прессы важен с точки зрения поиска ответа на вопрос: каким образом политика идентичности, проводимая элитами, находит отражение в прессе? Это важно для исследования т.к. СМИ для элит выступают важным проводником конструируемой политики идентичности.

Исходя из определения, данного нами международному измерению политики идентичности как совокупности аспектов конструирования идентичности, имеющих отношение к международным связям, классификация документов будет выглядеть следующим образом:

-  статьи о международном сотрудничестве, проектах, мероприятиях (330 единиц анализа)

- опубликованные интервью элит и высказывания для прессы относительно проблем международного взаимодействия (63 единицы анализа)

- статьи о Финляндии (о политических изменениях в стране в целом и городах – партнёрах) (~100 единиц анализа)

- опубликованные предвыборные материалы (~30 единиц анализа)

 

 

Глава 1. Формирование потребности в реализации международного измерения политики идентичности и источники его конструирования.

 1.1. Формирование потребности в реализации международного измерения политики идентичности         

     Импульсом, который стимулировал появление международного измерения идентичности, стал сам факт активизации приграничного сотрудничества. Изменились функции, которые выполняла государственная граница, разделяющая ранее Запад и Советский Союз. Во время существования Советского Союза граница с Европой выполняла барьерные функции. Эти функции определялись совокупностью условий и факторов, затрудняющих трансграничное общение[xxiii]. Помимо того, что барьерность границы долгое время несла в себе некий символический смысл, являясь разделительной полосой между Западом и Востоком, существовали административно – правовые ограничения, действовали институты и нормы, усложнявшие трансграничное общение[xxiv]. С распадом Советского Союза граница постепенно приобретает контактные функции, способствуя установлению трансграничного сотрудничества. Такое изменение было обусловлено либерализацией внешних связей[xxv], преимущество в реализации которых перестало быть только прерогативой государства. Граница постепенно приобрела  инновационный характер,

    Граница становится важным фактором, формирующим политическую повестку дня приграничного региона. Это находит отражение в том, что в центре многих политических стратегий формируемых политической элитой, стоит именно использование преимуществ приграничного положения. Граница становится своего рода ресурсом, на использование которого направлена та или иная политическая стратегия. 

     Основы приграничного взаимодействия в Выборге, как и во многих других территориях Северо-Запада России, были заложены двусторонним правительственным соглашением между Правительством Российской Федерации и Правительством Финляндской республики о сотрудничестве в Мурманской области, республики Карелия, Санкт-Петербурге и Ленинградской области. Это соглашение было подписано в 1992 году.  Регионы получили право внешнеэкономической деятельности, что было сделано в русле общей децентрализации страны. Ранее, в силу того, что границы исполняли барьерные функции, сотрудничество если и велось, то, преимущественно на межгосударственном уровне. Теперь в результате изменения политической ситуации в стране местные элиты получили возможность трансграничного взаимодействия.

Значимость границ как дополнительного ресурса возрастала и в силу внутренних причин. Экономический спад, который, безусловно, был характерной чертой России в целом,  нанёс не малый ущерб небольшому городу. Множество предприятий города связаны с приборостроением и карьероразработкой. Эти отрасли одними из первых попали в “группу риска”. Многие предприятия были закрыты. В этой ситуации, развитие приграничной торговли и попытки установить трансграничные связи стали едва ли не единственным способом удержаться на плаву для не только для жителе города.

   Необходимость такого сотрудничества стимулировало во многом необходимость проведения такой политики идентичности, где международному измерению было бы уделено значительное внимание.

    Такая необходимость, как представляется, была связана с двумя моментами. Во-первых, в рамках установленных программ технической помощи и приграничного взаимодействия, которые финансируются из бюджета Европейского Союза (Интеррег, Северное Измерение), приоритетом признавались такие регионы как Республика Карелия.  Безусловно, данная ситуация способствовала разработке Карелией собственной эффективной внешнеполитической программы[xxvi]. Однако, признание Карелии приоритетным регионом в рамках программы Северного измерения, стимулировало “борьбу” других приграничных территорий за собственную привлекательность для реализации этих программ. Однако, здесь речь идёт скорее не о конкуренции, а о действии т.н. “демонстрационного эффекта”. Иначе говоря, Карелия задала некий ориентир в деле выработки собственных предложений в рамках “Северного измерения” и программ внешнеэкономической деятельности.   

Однако, в приграничных территориях, сотрудничество складывается не только в рамках программ, инициированных Европейским Союзом. Балтийское сотрудничество, - отмечается в одном из исследований - развивается сегодня как сеть, причём преимущественно негосударственная сеть, которая сложилась спонтанно, в результате растущего числа отдельных трансакций, без какого либо общего плана или руководящего центра[xxvii]. Этот характер трансграничного взаимодействия, чертой которого является возможность действия “напрямую”, повышает потребность в проведении политики идентичности. Транснационализация балтийского региона размывает представление о центре и периферии и даёт каждому участнику возможность претендовать на центральную роль в рамках какого – либо конкретного проекта[xxviii].   

   Сотрудничество через границы, не ограниченное рамками программ, приносит немало преимуществ, как символических, таких как повышение личного статуса, так и вполне материальных. Так на территории Выборгского района к 2005 году зарегистрировано 380 юридических лиц с участием иностранного капитала. В общем объёме промышленной продукции удельный вес крупных предприятий с участием иностранного составил по выборгскому району 43 %. На этих предприятиях занято более 8 тысяч рабочих. Объём инвестиций, поступивших из-за рубежа составил в 2005 году по Выборгскому району 138,5 млн рублей [xxix]. Это составляет значительную часть доходного радела бюджета района.  

  Элиты, с одной стороны, получая видимые преимущества от приграничного взаимодействия, с другой, оказались ограничены рамками этого трансграничного взаимодействия. И для институциализации сотрудничества появилась необходимость постановки акцента на том, что городские элиты соответствуют нормам работы, которыми руководствуются иностранные партнёры.

        Символические преимущества, которые элиты города получают от развития приграничного сотрудничества, заключается в возможности повышения собственного т.н. символического статуса как с точки зрения увеличения собственной значимости. Необходимость укрепления таких преимуществ также актуализировала формирование соответствующей политики идентичности.

   Для городских элит Выборга, небольшого города российской периферии, что особенно проявляется на фоне находящегося рядом гораздо более значимого города России – Санкт-Петербурга, повышение своего статуса за счёт сотрудничества является особенно важным. Сотрудничество Выборга проходит не только по линии муниципалитет Выборга – муниципалитет Финляндии. Городские элиты в процессе приграничного сотрудничества нередко взаимодействуют непосредственно с высшими чинами Финляндии, Швеции и других стран, которые часто лично посещают Выборг. Таким образом, установление линии сотрудничества город – государство, безусловно, влияет на повышение собственного престижа элит города. 

  Кроме того, процесс приграничного взаимодействия даёт элитам возможность чувствовать себя равноправными партнёрами. Это может осуществляться через формирование собственных инициатив и предложений, для которых политика идентичности и может являться важной основой.

    Эти причины актуализировали использование политики идентичности как дополнительного ресурса достижения поставленных городской элитой целей. Иначе говоря, существующий контекст создавал потребность в формировании и продвижении городской элитой международного измерения политики идентичности. 

 

1.2. Источники конструирования политики идентичности.

     Стратегии конструирования и проведения политики идентичности в отношении иностранных партнёров имеют три основных источника. Во-первых, это географические особенности города. Во-вторых, исторические особенности. В – третьих, это те нормы, которые важны для иностранных партнёров и в которые выборгские чиновники пытаются вписать свою политику. В рамки третьей основы можно включить и те особенности, которые использует город для формирования образа “надёжного партнёра”.

 

Географические особенности важны прежде для экономики города с точки зрения привлечения иностранных инвестиций. Эти особенности определяются как геополитические преимущества, а Выборг определяется как “геополитический феномен”. Это город, где есть важнейшие для России транспортные узлы. Выборг, по аналогии с тем, что Санкт-Петербург определяется как “окно в Европу”, характеризуется как “выход в Европу”, “единственная дорога в Европу”, “мост”.  

     По словам специалиста по инвестициям и международному сотрудничеству в городе около 20 совместных предприятий промышленности (всего в городе по разным данным чуть более 40). Есть несколько крупных предприятий, которые функционируют только за счёт иностранного капитала. Совместные предприятия находятся в основном в таких сферах как сырьё, переработка и приборостроение.

   Исторические особенности города представляются своего рода базой, той характеристикой, которая, в сущности, легитимирует необходимость тесного приграничного взаимодействия. Исторические традиции Выборга конструируются на основе таких черт города, как историческая многонациональность, мультикультурность.

     В истории города присутствует несколько “государственных” периодов. XII-XIII вв. земли Карельского перешейка находились в составе Новгородской феодальной республики. Далее, на протяжении более чем 400 лет город находился в составе Швеции.!403 году Выборгу была вручена грамота Шведским королём, к которой даровались права города. В ходе Северной войны Выборг был включён Петром I в состав Российской империи. В результате русско-шведской войны Финляндия вошла в состав России в качестве автономного княжества и в составе Финляндского княжества Выборг находился до 1917 года, когда он стал полностью финским городом. К Советскому Союзу Выборг окончательно отошёл летом 1944 года.

  К началу Зимней кампании Выборг был действительно многонациональным городом. Из 86 тысяч человек по-русски говорили только 4,5 тысячи. Чуть меньше говорили по-шведски[xxx]. В финский период город являлся административным центром обширного округа и губернии, а также городом культуры, школ и торговли всей восточной Финляндии[xxxi]. В городе было большое сосредоточение музыкальных и ремесленных училищ. Это был важный, а по некоторым оценкам, второй по значению после Хельсинки, культурный центр.

     В развитии города важное значение выборгский порт имел долгое время. И был краеугольным камнем в развитии города. Как отмечают выборгские историки, Викинги заметили защищённую бухту в Выборгском заливе, которая представляла удобное место для торговли уже в Х - XIII столетиях. По объему товарооборота порта Выборг являлся вторым большим экспортным портом Финляндии и третьим большим портом по импорту.

Выборг не являлся собственно промышленным городом, хотя прилегающая к нему территория, район Вуокси, считалась в 30-х годах центром промышленности Финляндии[xxxii].

     В Советское время Выборг в отношении культуры и политической жизни становится небольшим городом российской периферии. Единственное, что не давало сбросить со счетов город, это наличие порта, железнодорожного узла и судостроительного завода, что делало город важным “перевалочным” пунктом, но противоречило сути предыдущего этапа развития города, когда он был фактически вторым по значению городом Финляндии. В советское время в различных источниках Выборг назывался “промышленным центром”, но это совершенно не соответствовало городским амбициям[xxxiii].

     Именно по этой причине постсоветский период в городе начался с символического переименования улиц, возвращения старых названий. Таким образом, город имеющий в своём багаже звание “второго по величине ”, пусть и в рамках Финляндии, принялся за восстановление прерванных традиций торгового города, имеющего важное культурное значение. 

   Нормативные представления, то есть представления о тех  нормах, которыми руководствуются иностранные партнёры, является третьим источником для конструирования политики идентичности. Безусловно, существует некий “ментальный образ” западной политической жизни, как совокупности тех норм, которыми руководствуются политики и которые импортируются с Запада.  В эту совокупность можно включить такие нормы как прозрачность, открытость процесса принятия политических решений, конкурентности политической среды, участие женщин в политике и др..

       К. Дойч утверждал, что способность понимания между собеседниками зависит в первую очередь не от знания языка, а от наличия /отсутствия общего жизненного контекста[xxxiv].  Аналогичным образом можно говорить о том, что  принятие западных норм российской стороной будет являться, по сути, формированием своего рода консенсуса относительно общих правил игры и способствовать предсказуемости процесса взаимодействия. И политика идентичности может играть здесь значимую роль.

    Думается, что политика идентичности, сконструированная на основе западных норм политического процесса, может иметь в итоге большее значение, чем политика идентичности, сконструированная на основе исторических или географических особенностей. Исторические и географические особенности, как некая объективная данность, может служить скорее удобным источником легитимации, подобно тому как местоположение Выборга на “перекрёстке дорог” и его историческая мультикультурность используется для обоснования необходимости проведения международных мероприятий. Тогда как конструирование политики идентичности на основе т.н. нормативного источника, может играть действительно важную роль в формировании благоприятного имиджа в глазах иностранных партнёров, тем самым, внося свой вклад в укрепление сотрудничества.

     Смысл принятия западных норм в процессе приграничного взаимодействия сходен со смыслом установления общих координирующих работу институтов. Так, например, в рамках трёхстороннего сотрудничества городов Выборг, Лахти и Лапеенранты планируется создание совместного консультационного органа для дальнейшего развития, общей координации и взаимовыгодного взаимодействия органов управления приграничных городов[xxxv]. Сходные цели может преследовать политика идентичности, проводимая элитами города.