Храм Живоначальной Троицы в Хохлах

Еще один очень показательный для возрождения традиции случай – это случай храма Троицы в Хохлах. Это храм, построенный на рубеже XVII-XVIII вв., с такими очень характерными для нарышкинского барокко элементами. Его отдали в начале 90-х годов, и настоятель этого храма, отец Алексей Уминский, которого все хорошо, конечно, знают по православной энциклопедии, а также как автора замечательных книг и проповедей, принял очень, мне кажется, замечательное решение. Он не стал восстанавливать храм под а-ля историю. Вот давайте вернем храмам, как многие говорили, особенно реставраторы, тот вид, который они имели до революции. Более того, у этого храма сохранился иконостас. Он находится в собрании исторического музея. И музей даже был готов отдать этот иконостас! Но отец Алексей отказался. Он сказал: «Мы начинаем с чистого листа. Слава Богу, сохранились стены и архитектурно этот храм отреставрировали прекрасно. Но мы входим туда с новой жизнью. Пусть здесь будут новые иконы».

Благо у него и в приходе, и среди его друзей много было хороших иконописцев. Сделали два абсолютно новых иконостаса (вот один из них, центральный, я показываю вам) по проекту Фехнера, талантливого резчика и проектировщика. К сожалению, тоже мастер не так давно от нас ушел. Здесь писали иконы Алексей Вронский, Александр Лавданский, Андрей Бубнов-Петросян, Маргарита Проскурова. Имена, которые я называю, очень хорошо известны в иконописном мире.

И это очень нарядный храм, очень интересный храм. Там есть и древние иконы, потому что были подарены, какие-то даже сохранились, может быть, кто-то принес из прихожан. И это все хорошо сочетается. Это как раз говорит о том, что этот новый подход должен быть во всем. С одной стороны, следование традиции. А с другой стороны – не рабство у традиции. С одной стороны, ориентация на древние образцы, но не копирование образцов! Мы не можем верить сегодня, как верил Андрей Рублев. Даже не потому, что мы не монахи, — в основном иконописцы сегодня, конечно, большей частью не монахи, а миряне со своими семьями. У Александра Соколова, царствие ему небесное, сейчас его дети работают в иконописи. И вот Александр Лавданский, совершенно замечательная икона которого – «Спас Елеймон» — украшает этот храм, у него тоже дети работают. Не потому. А потому что человек ХХ и ХХI века верит по-другому. Мир видит по-другому! Вообще мир меняется. И икона должна меняться. Это видно. Это и связь традиций… Не рвать с традицией, но продолжать ее. Каждый новый цветок, каждый новый стебель – он другой на дереве, как бы глубоко оно ни было укоренено.

Вот икона Алексея Вронского, тоже замечательного иконописца, много сделавшего для возрождения церковной традиции. Вот Анатолий Эйтенейер, человек, который, может быть, в бо́льшей степени, чем многие, модернизирует иконы. Иногда его иконы даже на выставках вызывают большие вопросы. Но здесь, в этом храме, у него скорее такие стилизации под древнерусское. Он больше вытягивает, больше, может быть, как-то силуэты удлиняет и т.д. Это самые у него такие, я бы сказала, благополучные иконы, у него бывают такие вызовы даже. Но тем не менее эксперименты в иконографии совсем не запрещены.

Вот, например, замечательная икона Серафима Вырицкого, новоканонизированного святого ХХ в., сделанная Андреем Бубновым-Петросяном уже в этом храме. И это очень важно – вот эта новая жизнь древней традиции. Не реконструкция, не возвращение куда-то туда, куда мы не можем войти, а будем только играть это. А, напитавшись этой традицией, выучив этот язык, говорить на нем свободно. И говорить то, что отзовется в современных верующих, современных людях, будет для них не чем-то таким инопланетным, а органичным их вере, их жизни.