Новые общественные идеи и европейская политика кон-серваторов

Консервативная партия продолжает оставаться одной из ве-дущих политических сил Великобритании. Сформировав коалиционное правительство совместно с либерал-демократами, тори выступают с новыми идеями развития страны, которые за-трагивают не только ряд направлений внутренней политики, но и проблематику европейского интеграционного проекта. Одной из таких идей является концепция «большого общества», актив-но пропагандируемая премьер-министром консерватором Д. Кэ-мероном. Последний заявил о намерении привести в порядок «разбитое общество»[25].

Как показали уличные беспорядки и волна мародёрства, прокатившаяся по Великобритании с 6 по 11 августа 2011 г., степень разобщённости между властью и гражданами, особенно молодёжью, велика. Недоверие к традиционным политическим институтам порождает чувство бессилия и неверие в возможность изменить к лучшему собственную жизнь. Асоциальное поведение молодёжи, её вовлечённость в сети организован-ной преступности – это именно те проблемы, для решения которых консерваторы предлагают создать «большое общество». В этом смысле «большое общество» – проект по оздоровлению отношений внутри нации: между поколениями, между социаль-ными группами, между коренным населением и мигрантами. Суть концепции в том, что управлять своей жизнью должны са-ми люди посредством местных общественных организаций; го-сударство же должно отойти на второй план.

Тем самым тори признали, что существует такое явление, как общество, хотя М. Тэтчер это отрицала. Тэтчеристы оперировали понятиями индивидов и семей, но гражданское общество как особую форму отношений, основанную на солидарности, способную защитить человека и от негативных эффектов разви-тия рынка, и от государственного произвола, неоконсерваторы отвергали. Однако и современные консерваторы в своих представлениях о «большом обществе» используют традиционные для консервативной идеологии постулаты об индивидуальной ответственности перед семьёй, общиной, о благотворительности как способе преодоления социального неравенства.

Выдвижение идеи «большого общества» стало следствием возрастания влияния коммунитаризма и социального консерватизма в рядах британских правых. Новое прочтение и комбина-ция этих воззрений, отвечающая потребностям кризисного вре-мени, была предложена Ф. Блондом, основателем мозгового цен-тра «РесПублика», близкого к Консервативной партии. Блонд разработал подход, получивший название «красный торизм»[26]. Его квинтэссенция – идея укрепления местных сообществ, малых и средних предприятий за счёт монопольной власти крупного бизнеса.

Лейбористами идея «большого общества» расценивается как захват правыми традиционной для левой мысли идеологической платформы. Так, лидер лейбористов Э. Милибэнд, выступая в Фабианском обществе в январе 2011 г., отметил, что лейборис-там необходимо в своём идейном поиске двигаться вперёд, пока Кэмерон открывает для себя такие прописные истины, как общество[27]. В то же время Милибэнд подчеркнул, что финансово-экономический кризис в очередной раз продемонстрировал бли-зорукость традиционного для консерваторов тезиса о том, что рынок это оптимальный регулятор общественных отношений.

Действительно, сегодня тори активно используют наработки своих оппонентов. Д. Кэмерон однажды даже назвал себя продолжателем политики Т. Блэра[28]. В то же время в консервативной программе построения «большого общества» содержит-ся серьёзная критика политики «новых лейбористов». Консерваторы обращают особое внимание на разрастание бюрократии, особенно на местах, ставшей оборотной стороной склонности «новых лейбористов» к реформам в сфере управления, особенно в вопросах социальной политики. Теперь же реформы в сфе-ре социальной политики (занятость, здравоохранение, образова-ние, пенсионное обеспечение) направлены в первую очередь на ликвидацию излишней бюрократической опеки, усиление демо-кратической подотчётности и предоставление гражданам возможности выбора поставщика услуг. Конечная цель у правительства одна – снизить затратность системы социального обес-печения, ставшей тяжёлым грузом для бюджета.

Необходимо отметить, что в эволюции британского консер-ватизма определяющее значение имеет вопрос о будущем нации, о путях развития страны. Далеко не каждая идея, выдвину-тая в условиях острой межпартийной конкуренции, приобретает общеевропейское звучание и способна повлиять на вектор развития объединённой Европы. Что касается идеи «большого об-щества», то это сугубо национальная идея. Её также можно оха-рактеризовать как национальную британскую версию более об-щих идей о гражданском обществе и демократии участия, по-лу-чивших распространение в Евросоюзе. Они инкорпорированы в практику взаимодействия наднациональных институтов с различными группами интересов. Как справедливо указывает Э. Гидденс, «большое общество» и гражданское общество – это синонимы[29].

Практическая политика размежёвывает идеи, имеющие об-щую основу. Это выражается в восприятии консерваторами Ев-ропейского союза как централизованного, бюрократического образования, далекого от нужд простых британцев. Иными сло-вами, демократия участия определяется британскими консерва-торами как процесс наделения граждан новыми полномочиями, передачи властных функций на более низкие «этажи» управлен-ческой вертикали (на уровень местных общин и неправительст-венных организаций). В то же время консерваторы не следуют этой логике «в обратном порядке», когда граждане уполномочивали бы институты власти, в том числе наднациональные, по-средством организованного взаимодействия с ними.

Очевидно, что идея «большого общества» не приобретёт об-щеевропейского значения. Главная причина этого – нежелание части британского общества и представляющей его Консервативной партии передавать национальные полномочия в каких бы то ни было сферах еврократии в Брюсселе. Парадокс в том, что углубление процессов европейской интеграции привело к «дефициту демократии» не только на уровне ЕС, но и на уровне на-циональных правительств. Современные вызовы для европейского национального государства многогранны. Изоляционист-ские подходы, направленные на построение «большого общест-ва» в отдельно взятой стране, могут оказаться недостаточными для ответа на них. В этих условиях гибкие подходы к европейской интеграции «новых лейбористов» сохраняют свою актуальность.

Тем не менее, консерваторы считают, что большое количество законодательных актов ЕС в социальной сфере наносит вред Великобритании. На рассмотрение парламента тори внесли билль, изменяющий Закон 1972 г. о Европейских сообщест-вах. Законопроект направлен на то, чтобы любая новая редакция учредительных договоров ЕС, открывающая возможность для передачи новых полномочий на наднациональный уровень, выносилась бы на общенародный референдум. Это предложение получило неофициальное название «замок референдума».

Иными словами, консерваторы не стремятся выработать но-вый подход к процессу европейской интеграции. Говоря о евро-пейской политике «новых лейбористов», они жёстко критикуют присоединение Великобритании к Социальному протоколу Амстердамского договора. Тори не проявляют интереса и к ме-тоду открытой координации в качестве фундамента для обновления европейской объединительной идеи. В целом, консерваторы сохраняют традиционный для себя взгляд на Евросоюз, противодействуя усилению наднациональности, но в то же вре-мя поддерживая Единый рынок, политику дальнейшего расширения ЕС и реализацию общих программ в области энергетики, транспорта, содействия развитию.

«Синий лейборизм» – национализация левой идеи?

Ещё менее восприимчивым к социальному конструированию в качестве объединительной стратегии для Европы оказался «си-ний лейборизм» (Blue Labour). Это новейшее идейное направле-ние британского лейборизма. Оно выкристаллизовалось после поражения Лейбористской партии на всеобщих выборах в мае 2010 г. и последовавшего за этим периода рефлексии. Чаще дру-гих среди разработчиков этой концепции упоминают Мориса Гласмана, сотрудника Лондонского университета Метрополитен, представляющего лейбористов в Палате лордов. Его взгляды из-ложены в серии статей и интервью, а также в специальном сбор-нике докладов «Традиция лейборизма и политика парадокса»[30]. Основным постулатом нового течения стал тезис о том, что «лейборизм представляет собой уникальную и парадоксальную традицию, которая укрепляет свободу и демократию, сочетает веру и гражданство, патриотизм и интернационализм и является в своих лучших проявлениях одновременно и радикальной, и консервативной»[31]. Примечательно, что «синие лейбористы» ас-социируют себя с ранним периодом «нового лейборизма»[32]. Им созвучны такие лозунги их предшественников, как забота о семье, укрепление чувства индивидуальной ответственности. Тем не менее, «синие» отмежёвываются от «новых», критикуя симпатии правительств Т. Блэра и Г. Брауна к глобализации.

Лейтмотивом «синего лейборизма» стал протест против пре-вращения индивидов и окружающего мира в товары – предметы потребления. С этой точки зрения финансовый капитал в по-гоне за максимизацией прибыли, оказывает разрушающее воздействие на личность и природу, овеществляет их. «Синий лей-боризм» видит выход в укреплении демократии в первую очередь на местном уровне. Отсюда бережное отношение «синих лейбористов» к истокам этого движения, т.е. к прошлому. Отсюда и элемент консерватизма, давший название этому направ-лению идейной эволюции лейборизма. «Синие лейбористы» по-лагают, что ресурсы, необходимые для обновления партии, заключаются в её истории. Они напоминают, что характерная че-рта лейбористского движения – принципы взаимности и солидарности. Примечательно, что и для «синего лейборизма», и для идеи «большого общества» характерен упор на роли гражданского участия в обновлении демократических традиций.

«Синему лейборизму» присущ и радикализм. В своём стре-млении защитить традиционные формы труда от внешних вызо-вов (прежде всего экономической миграции) его приверженцы идут дальше консерваторов. «Синие лейбористы» настаивают на том, что люди не являются предметами потребления и не дол-жны перемещаться по миру в поисках максимальной оплаты тру-да. Следовательно, национальные политические системы долж-ны контролировать свои границы и миграцию. Отсюда следует, что свободное передвижение рабочей силы и конкуренция между наёмными работниками, сбивающая уровень зарплаты, выгодны собственникам производства и управленцам, однако понятие солидарности трудящихся не имеет с этим ничего общего.

В результате «синие лейбористы» отрицают преимущества Единого внутреннего рынка, подчёркивая, что реализация прин-ципов свободного передвижения капитала и труда была ошибкой. Ставя под вопрос основу основ экономической интеграции в ЕС, «синие лейбористы» выступают за некую «Европу отечеств», не высказываясь при этом за создание сильного наднационального регулирования в сферах социальной политики. Обеспокоенность в отношении иммиграции – ещё одна точка соприкосновения современных консерваторов и «синих лейбористов». И те, и другие подвергают критике политику мультикультурализма.

Между тем к «синему лейборизму» испытывают симпатии руководители партии. Так, в речи Э. Милибэнда в Фабианском обществе[33] прозвучали положения, созвучные «синей» риторике. Перечисляя причины, по которым от Лейбористской партии отвернулась значительная часть избирателей, он, в частности, назвал рост технократии в системе партийного управления. Ми-либэнд обратил внимание на традиции лейбористского движения – взаимность и общие узы солидарности – как ресурсы воз-рождения партии. Важным тезисом стало требование защиты тех традиционных норм в жизни избирателей, которые оказались под угрозой, но по-прежнему востребованы. В одном из интервью Милибэнд открыто заявил о том, что «новые лейбористы» в вопросах миграции выбрали неверный подход[34].

Таким образом, «синий лейборизм» укореняется в качестве официальной линии Лейбористской партии. Его отличительной чертой является приверженность традиции и желание сохранить её посредством укрепления демократических институтов не только на местном уровне, но и в практике работы транснацио-нальных организаций. В контексте европейской интеграции «си-ний лейборизм» вряд ли имеет потенциал, замыкаясь в национальных границах.

*     *     *

Сегодня британские политики разных направлений используют идейные воззрения «новых лейбористов», в особенности концепцию «третьего пути», в качестве отправной точки для разработки подходов к ответам на новые вызовы. Но, подвергая критике «менеджеризм» «новых лейбористов», они упускают из виду крайне ценный и актуальной опыт своих предшественников в сфере европейской интеграции. Это наследие могло бы послужить идейной и практической основой укрепления британского лидерства в Европе в ближайшее десятилетие.

С.П. Перегудов*