2020-04-07
302
Пришел на вокзал, с ним не было ни копейки денег, ничего из вещей… Он стал на перроне около столба, снял шапку и стал молиться. Кто-то бережно взял его под руки, он открыл глаза и увидел двух женщин. Они сказали ему: «Мы видим, что вы верующий, браток, а мы вот спешим, вот наш поезд идет. Кто вы и откуда?» Он сказал, что только что вышел из-под следствия. Одна из сестер что-то стряхнула с борта его полупальто и убежали они к поезду на посадку. Отец остался один и снова продолжал свою молитву: «Господи, куда мне направить свой путь?» А Господь говорит: «В Гомель». А денег-то ведь нет.
Тогда папа задумался, как же так - и денег нет, и не выписан, и трудовая книжка осталась на работе, и семья остается в Донецке…. Но пошёл в здание вокзала, висело там расписание поездов. Полюбопытствовал он в расписании, сколько стоит билет до Гомеля. Это была сумма в 12 рублей с мелочью. А денег-то нет. А потом глянул он в верхний карман своего полупальто и обнаружил, что сестра не стряхнула что-то с борта его одежды, а сунула в карман ему деньги -и эта лепта сестры была точно такой, сколько стоил билет на поезд «Сталине - Гомель».
|
|
|
Так он очутился в Гомеле, нашел там верующих, получил временную прописку, выдали ему новую трудовую книжку. Мама некоторое время не знала где отец, дети болели корью, мама тоже жестоко переболела, одна наша маленькая сестренка умерла, голодовка была страшная. Потом через несколько месяцев отец переехал в г. Сураж, куда позднее переехали и мы с мамой.
Братья и сестры в Донецке очень молились за отца и много плакали о нем, очень хотели, чтобы он снова вернулся в Донецк. Но ему, ушедшему из-под следствия, возвращаться назад было нельзя…
Я помню, как мама делала очень красивые цветы из древесной стружки, зачастую до полуночи, и зеркала заливала - и на рынке продавала все это, зарабатывала на пропитание и жизнь, часто молилась и плакала. И помню я, как вместе с мамой часто пели мы такой псалом:
«Глубокая ночь над землёю.
Над городом сумрак залёг.
За грязной высокой стеною В тумане чернеет острог.
Все спят. Лишь один заключённый Не спит и не дремлет.
Но, вот, Отбросил армяк свой суконный,
В потьмах на колени встаёт».316
В Сураже с 1935 года был Пантелей Федорович пастором тамошней церкви. А на хлеб зарабатывал тем, что работал на целлулоидной фабрике «Пролетарий». Здесь его тоже несколько раз арестовывали, сидел по три недели, потом выпускали его на свободу снова. Так продолжалось до начала войны. Когда война началась, оставили Пантелея Дубинина на фабрике по брони, как важного и умелого специалиста. В годину общего испытания всем было понятно, что такому человеку можно доверять. Его назначили старшим электриком, затем сменным инженером, старшим инженером, потом, когда немцы подошли ближе, поручили ему эвакуировать фабрику. Под его руководством до последней минуты оставшиеся рабочие снимали моторы и станки, готовили предприятие к эвакуации в Сибирь. Но не все оборудование успели отправить в глубокий тыл Как это часто случалось на первом году войны, немецкие войска ворвались в город совсем неожиданно.
|
|
|
Когда с фабрики Пантелей Федорович пришел домой, на улице вокруг были уже немцы, которые методично прочесывали каждый дом. Вломились они и в дом, где жили Дубинины. Заметив, что в углу нет икон, как было принято в каждой православной семье, немецкие солдаты завопили, что это семья коммунистов и чуть было не расстреляли Дубинина на месте. С трудом ему удалось объяснить, что они - евангельские христиане. Дубинина отвели в комендатуру, где комендант его допросил и позволил идти с миром.
Спустя некоторое время, немецкие оккупационные власти, ознакомившись с вероучением церкви, предоставили верующим возможность собираться вместе и проводить свои богослужения. Для этого было выдано письменное разрешение, необходимые документы на русском и немецком языках для пасторского служения Пантелея Федоровича и даже церковную печать, при помощи которой Дубинин заверял удостоверения верующих -членов церкви. За годы войны церковь значительно выросла, много людей пришло к Богу, много раз проводились водные крещения.
В тех белорусских лесах, где действовали партизанские отряды, немецкое командование было крайне обозлено партизанскими действиями, практически никому нельзя было из деревни в город приходить, перемещение людей было строго ограничено, но верующие люди с удостоверениями, подписанными Дубининым, приходили каждое воскресение на богослужения даже из отдаленных деревень за 10 и даже 25 километров. Нужно также сказать, что такие удостоверения спасли жизни и некоторых партизан от неминуемой гибели на виселице, однако о своих заслугах перед Родиной Пантелей Федорович рассказывать не любил и никогда не жаловался на то, что Родина вместо наград «награждала» его гонениями и тюрьмами.
Неудивительно, что после победы Дубинина опять арестовали. Но люди дружно вступились за него, доказывая, что он никого никогда не предал и не работал у немцев, а зарабатывал себе на хлеб во время войны тем, что работал своими руками - стеклил окна, варил мыло, делал из алюминия ложки… Пантелея Федоровича отпустили, спустя какое-то время его направили восстанавливать энергопитание в Орел, а затем поручили восстанавливать разрушенные объекты в Сураже. Лилия Дубинина вспоминает, что, когда она приносила обед отцу, она видела, что на восстановлении работают почти одни только женщины под руководством Пантелея Федоровича. Затем последовал еще один арест, однако, через несколько месяцев Дубинина выпустили снова и назначили работать заведующим зеркальной мастерской.
Рассказывая о жизни Дубинина в трудные послевоенные годы, П. Д. Кобылинский, который хорошо знал этого мужа Божьего, упоминает про случай, когда Дубинин шел по дороге вдоль реки Ипуть. Навстречу ему неслась тележка, запряженная лошадьми. В тележке мчались двое мужчин. На повороте кони резко повернули и взяли в галоп в другом направлении так быстро, что он даже не смог рассмотреть, кто едет в тележке. Однако Дубинин заметил, что с тележки что-то упало. Подойдя ближе, он увидел, что на дороге валяется кассовый мешок с деньгами. Денег было много - полный мешок. Это была месячная зарплата, которую везли с банка для рабочих фабрики.
Дубинин завязал мешок, спрятал его в кусты и стал ожидать. Вскоре упряжка примчалась обратно и резко остановилась возле Дубинина. Двое мужчин спросили его, не видел ли он на дороге какого-то мешка. «Что было в том мешке?» - спокойно спросил Пантелей Федорович. Они честно ответили, что потеряли мешок с деньгами для зарплаты работникам фабрики. «Не беспокойтесь, - ответил он, - я этот мешок нашел, спрятал в кустах и ожидаю, пока кто-то приедет на его поиски». Тут же он достал мешок и они вместе приехали на фабрику, где в комнате кассира пересчитали деньги. Все деньги были на месте до копеечки. Пораженный кассир и вооруженный охранник - а именно они потеряли деньги - отсчитав свою зарплату, стали наперебой предлагать ее Дубинину, как вознаграждение за его честность. И как ни скудно жил пастор Дубинин, взять эти деньги он наотрез отказался, сказав что не позволит, чтобы их семьи терпели нужду, оставшись без средств.3'7 П. Д. Кобылинский заканчивает:
|
|
|
Кассир и охранник оказались евреями, они познакомили его с раввином синагоги. Все евреи узнали про Пантелея Федоровича, считали его очень честным и относились с большим уважением, а при встрече поднимали головной убор, склоняли головы, приветствовали как пастыря христиан веры евангельской.318
Так продолжалось до 1950 года, когда Дубинин был арестован в последний раз. Вместе с ним областной суд Брянской области судил еще 12 братьев. И срок Дубинину дали «характерный» для многих, максимальный -25 лет. Отправили Дубинина на далекий Север - в Воркуту.
В школах над нами смеялись: «Баптисты, штунды, батька - враг народа». И я замыкалась от всех детей. А сама всё думала, что мы тут временные гости, нам не родина эта земля… В это время было папе присуждено 25 лепи Реабилитировали его после смерти Сталина. Но я помню те времена, когда мы писали письмо Ворошилову. Мне было 16 лет. Я ездила на свидания. Маме свиданий не давали и никому другому тоже. А я приеду, иду к прокурору гражданскому, там посылают к военному прокурору, обхожу вокруг всех и всех прошу: «Хочу видеть отца, он не преступник, он просто верующий в Бога, он делал только доброе». И мне давали свидания в Брянске. Потом его переправили в Могилёв, затем перевели в Оршу, и там я прошла со своей просьбой тоже через всех начальников. \ Обратилась к начальнику тюрьмы, а тот из-за своего стола | позвонил, и в кабинет ввели папу из внутренних дверей - в кабинете \ в двух стенах двери были и третья, двойная, в коридор, за которой тоже часовой стоял на посту. Ввели папу в кабинет из подземелья. Он был лицом опухший, не бритый. Подойти не разрешили. В кабинете сидел он на стуле у одной стены, я - у другой стены, а за столом сидел начальник. И в те минуты папа говорил о силе Господа…
|
|
|
Потом его поместили в Ленинграде в страшной тюрьме. И оттуда - на Воркуту.
А, умирая, он не вспомнил даже этих застенков страшных, а радостно вспоминал, как каялись в тюрьмах люди, принимая Христа своим Спасителем. Это был его труд для Господа… Во время его этапа от Брянска до Воркуты привел он к Господу 50 человек…319
Нам неизвестны имена авторов большинства чудесных христианских песен и гимнов, которые были написаны в годы гонений и преследований в нашей стране. Долгие годы было неизвестно, кто написал потрясающую песню про Воркуту, пророческую песню, каждое слово которой впоследствии сбылось с поразительной точностью. Я знаю эту песню с раннего детства. Там, на Воркуте, провели много лет в заключении за свидетельство об Иисусе Христе мой дед и отец. Сейчас мы знаем и то, что автором этой песни был еще один узник, прошедший вслед за Христом через страшные лагеря Воркуты. Имя его - Виктор Иванович Белых.
ВОРКУТА
Земля бесплодная, пустынные просторы,
Угрюмый край, безлюдный, Воркута,
Ты приняла в железные оковы За правду изгнанных свидетелей Христа.
Суровый край ты, Север, но проклятья От Божьих слуг тебе не услыхать,
Зимы твоей холодные объятья Мы добрым словом будем побеждать.
Бессилен ты пургою ледяною В сердцах огонь Господень угасить,
И всей колючей проволокой стальною Не можешь дух святых поработить.
Твоя суровая полярная стихия,
И тундра мертвая и буйная тайга И вся страна огромная Россия Услышит весть свидетелей Христа.
О, дальний Север! Видишь - на бесплодье Уже растут святые семена!
И на твоем заброшенном угодье Плоды пожнут в грядущие года.
Но день придет, и скажет Бог Всесильный:
«Довольно, Север, пленников отдай!
Весна пришла, посев созрел обильный,
Сынов моих на труд ты провожай».
Падут оковы, цепи разорвутся,
Христовы воины свободу обретут,
И силой Духа свыше облекутся И Слово Истины в народы понесут.320
Это слово «Воркута» я впервые услышал в раннем детстве в нашем доме в разговорах между моим отцом и дедом, которые отбывали там в недоброй памяти сталинские времена большие сроки именно в те жестокие времена, когда отправили туда и Пантелея Дубинина, хотя лично с ним в страшном и огромном архипелаге воркутинских лагерей никогда они не встречались и знали его только понаслышке. От этого слова всегда на меня веяло каким-то жутким холодом полярной ночи, завыванием пурги и морозно звенящими снегами, плотно слежавшимися в бескрайней тундре, изредка поросшей карликовой убогой порослью. Я с детства знал, что Воркута - это места каторжных непосильных работ и место неисчислимых безвестных захоронений безжалостно обреченных на мучительную смерть неповинных людей. Все, что построено в Воркуте - построено на человеческих страданиях и костях. И только один Господь знает, сколько наших братьев навеки остались лежать там, в вечной мерзлоте. А еще я знал, что заключенных в Воркуте можно было и не охранять - бежать в этой бескрайней смертоносной тундре было просто некуда.
Мой дед вернулся из Воркуты - специальный сопровождающий привез его домой на Украину умирать. Господь дал ему прожить еще несколько лет, но здоровье его было навсегда изломано и до конца своей жизни он так и не смог поправиться. Я часто вспоминаю, как незадолго до своей смерти он пел свою любимую песню: «Расскажу я всем живущим, как Христос мой пострадал, как он всем, к нему идущим, мир и радость обещал». А про свои страдания он рассказывать не любил…
Мой отец вернулся из Воркуты. Но всю жизнь его подорванное здоровье будет напоминать ему про эти страшные годы. А работники компетентных органов еще десятилетия будут угрожать ему, что на Воркуту можно вернуться снова… Но никогда из его уст, а также из уст других христиан, которые прошли этими огненными дорогами, не срывались слова проклятия.
Когда уже меня посадили в тюрьму, - в 1984 году - однажды в камере услышал я скорбную «зэковскую» песню про Колыму. Песня эта душу рвет до боли, но все-таки как поразительно она отличается от песни надежды про Воркуту, которую написал христианин Виктор Белых! Эта известная «зэковская» песня называется «Будь проклята ты, Колыма». Есть в ней такие строчки:
Я помню тот Бакинский порт.
И вид парохода угрюмый.
Как шли мы по трапу на борт,
В суровые мрачные трюмы.
От качки стонали зэка,
Обнявшись, как родные братья.
И только порой с языка Срывались глухие проклятья.
Будь проклята ты, Колыма,
Что названа чудной планетой.
Сойдёшь поневоле с ума.
Обратно возврата уж нету.
Пятьсот километров тайга.
В тайге этой дикие звери.
Машины не ходят туда,
Бредут, спотыкаясь, олени.
Там смерть подружилась с цингой.
Набиты битком лазареты.
Напрасно и этой весной Я жду от любимой ответа.
Знать, горькую чашу до дна Придётся мне выпить на свете…321
Пантелей Дубинин вернулся из Воркуты. И добрая память о его благословенном служении Богу и людям в воркутинских лагерях намного пережила его самого. Хотя он о себе рассказывать тоже не любил. Рассказывает его дочь и многие люди, которые его близко знали.
Прошу прощения, Владимир Иванович, что долго не отвечаю на Ваши вопросы ко мне. Я послала письма к брату, который был в лагере с ним и еще к одному брату, очевидцу. Они все подтверждают то, что нам известно про жизнь и служение отца на Воркуте. Вот и брат Николай Алексеевич Гущин говорит, что знал из писем очевидцев о чудесах Божиих в жизни моего отца, а после, когда он встретился с отцом моим лично, он обо всем расспрашивал у него и отец ему рассказал, как это было.
В то время, когда мой отец был старшим пресвитером по Брянской области, собирали для какой-то цели характеристики на него, некоторые из них сохранились. Одна такая характеристика написана одним братом из Грузии, бывшим узником одного из лагерей Воркуты. По профессии он врач, хирург, обратился к Господу в лагере через проповедь Пантелея Федоровича. После заключения папа с мамой были у него в гостях в Грузии. В своей характеристике он пишет, что брат Дубинин П. Ф. в узах в лагере пользовался большим авторитетом среди верующих различных исповеданий: баптистов, пятидесятников, субботников, и что все другие заключенные и даже начальство относилось к нему очень уважительно. Далее этот брат пишет, что и до прибытия папы там были верующие, но все они были отдельно друг от друга, небольшими кучками, а когда он прибыл, то баптисты, пятидесятники и субботники соединись все вместе, создали в лагере большую общину. И очень много там покаялось людей, из которых, как писал грузинский брат, я первый. Не смотря на то, что существовал очень строгий лагерный режим, там совершали крещения и хлебопреломления. В том лагере находились в своем большинстве политические заключенные, особы, которые все имели срока по 25 лет.
Но отец как-то делал зеркало для начальника лагеря, а другой брат, которого тоже забрали из Суража, Журавель Григорий Антонович (сейчас он живет в городе Запорожье), художник, в доме у начальника рисовал какую-то картину. Воспользовавшись моментом, они попросили начальника лагеря дать им разрешение на проведение крещения - и им разрешили совершить крещение там на речушке. И как будто целая община присоединилась в один день. А еще я помню, как больному старичку, очень желающему принять водное крещение, преподали его во дворе лагеря, возле бани в бочке с водой… Старик тот вскоре после этого тихо отошел в вечность.
Итак, когда папа прибыл в Воркуту, он объединил всех верующих, убеждая их не делить ризы Господни. И все соединились в любви Божией. Однако был там один брат, который праздновал субботу, и постоянно по этому поводу вел беседы с Пантелеем Федоровичем. И вот однажды шли они на работу, что-то там они строили, кажется, плотину на реке Печоре. Они шли вдвоем, беседуя, и оказались они последними в колоне узников. И, когда они подошли к берегу, все узники уже сели на какой-то паром или плот, на котором перевозили людей, оттолкнулись от берега и были уже близко к другому берегу. А они остались, - так заговорились, что опоздали и даже не заметили, как паром отошел от берега. И тогда они оба услышали голос, говоривший им: «Идите». И папа пошел по воде, а тот брат в нерешительности остался на берегу. Впоследствии папа рассказывал, что он не видел воды, а шел как бы по земле, видел вокруг кусты, а впереди дорогу. А людей, которые стали свидетелями того, как Дубинин идет по воде (рабочих-узников) было множество - человек приблизительно 1.000. И все кричали: «Воистину с ним Бог!» Так отец перешел всю реку и не видел воды, а когда, не доходя несколько шагов до самого берега, он увидел, что идет по воде, то провалился в воду, воды у берега ему было ниже колен. Одни люди кричали: «Истинно с ним Бог!» А другие говорили: «Он лунатик».
Много Господь проявлял свою силу через него, очень много. Многие люди там, в зоне, исцелялись. А бесноватые, встречаясь с ним, кричали: «Пантелей, не мучь нас».
За оградой лагеря был женский лагерь. Там была сестра, у которой случился рак груди. Она попросила всех верующих о ней молиться. Пантелей Федорович помолился над хлебом, передали ей этот кусок хлеба, она его приложила к груди на больное место, - и не осталось и следа от болезни. Много и сейчас живых свидетелей, которых Господь исцелил в те времена от различных болезней.
Папа был удивительно кроткий и спокойный человек, не торопливый в словах, выдержанный, и как-то удивительно у него очень клеились беседы и диспуты, всегда победа в дискуссиях была на его стороне. Я видела, как беседовал он с атеистами, которые преподавали в школе атеизма. Он спокоен, кроток, ласков. А те нервничают, трепещут, теряются, чувствуют свое поражение. А он им ласково так говорит: «Ну что же вы так?» «Да мы вот, - отвечают, - не готовились». «Ну, -говорит Пантелей Федорович, - мы с вами должны быть всегда готовы. Мы с вами работники каждый на своей ниве. А вот еще один хочу вам вопрос задать… Что же вы? Я ведь тоже не готовился…» И так с улыбкой, ласково, любезно.
И любили его все, всегда и везде- до могилы..322
После смерти Сталина что-то стало постепенно, очень медленно меняться с большим скрипом в огромной государственной машине, про жизнь в которой народ с горькой иронией говорил, что вот, дескать, живем в стране нашей, как будто в большом трамвае едем - половина людей сидит, а вторая половина ждет, пока место освободится… Наступала - нет, не весна еще настоящей свободы, а так, краткая оттепель. Стали братьев наших из тюрем постепенно выпускать - кого раньше, кого позднее. Вернулся домой и Пантелей Дубинин. На 20 лет раньше срока, который ему определили. И эти 20 лет дал ему Господь провести на свободе, проповедуя Евангелие и созидая церкви на Брянщине. Ко времени его возвращения многие церкви были уже объединенными, примкнули ко ВСЕХБ на основании Августовского соглашения. Примкнул к этому союзу церквей и Пантелей Федорович. Постепенно пришло к нему в объединенном союзе признание и уважение, как к мудрому и опытному служителю Христову. В 1958 году избрали его заместителем старшего пресвитера ВСЕХБ по Брянской области Якова Тимофеевича Спиридонова, затем короткое время служил он церквам Брянщины, как старший пресвитер. Трудным было это служение в объединенном союзе, где было много непонимания и с одной и с другой стороны, где власти старались все контролировать и требовали от служителей, в первую очередь - от старших пресвитеров, послушного выполнения их указаний. Время «оттепели» повсеместно и быстро заканчивалось. Такой старший пресвитер, как Дубинин властям явно не подходил, ибо на сотрудничество не шел, греховных компромиссов не искал. Ситуация обострялась все более В 1961 году, «в связи со слабым здоровьем», он вынужден был отказаться от своего большого и трудного служения, и трудился по мере сил только в поместных церквах (состояние здоровья и в самом деле давало о себе знать: долгие годы страданий, арестов, тюрем и лагерей даром не проходят - у него обнаружились очаги туберкулеза на лёгких, лежал он в больнице 2 месяца, подлечился, но состояние здоровья было уже плохое).
Очень много теперь появилось сил нечистых, разъезжают по клубам и кинотеатрам, показывают свое умение, разные чары демонстрируют бесовские маги и прорицатели. Помню, как на моих глазах происходили встречи таких людей с моим отцом - во многих случаях это были как бы случайные встречи в дороге, в вагоне поезда и т. д. В таких случаях сила Божия повергала их, некоторые начинали стонать и бесноваться, другие начинали говорить всякую всячину - что знают, как звали деда Пантелея Федоровича или какой масти была наша корова… И отец, помню, именем Бога запрещал им. Другие люди, одерзкимые нечистыми духами, приезжали к нам домой, отец молился за них, и нечистые духи выходили, люди получали освобождение от демонов. Иногда при таких молитвах наш дом просто колебался.
Нас недавно посетили братья Николай Гущин (Вы его знаете!) и Петр Картавченко, который присутствовал вместе со мной у постели отца, когда он умирал. И вспомнили братья, как однажды молились у нас в саду в бане над бесноватым человеком. И бес просился: «Ну, разрешите мне выйти в болото». Обычно никогда подобного не позволяли - только в бездну. Но человек невероятно изнемогал, настолько его мучил бес. Братья позволили. Бес вышел, и человек был полностью освобожден. А назавтра люди пошли на торфяное болото, где резали и лепили торф, а там - как будто смерч прошел, всё разорено, разбросано, повалено: и штабели торфяные, и инструмент, все в грязи, водой залито и перемешано. И заговорил наш маленький город, что на торфяном болоте прошел смерч, а несколько дальше за болотом у лесника взбесилась собака…
Помню, что жил в Сураже юродивый сын у добрых простых неверующих людей. Я его видела не один раз. Никуда он не выходил из-за своей калитки. Голова у него была огромная, плечи и руки длинные, а ноги короткие. В то время папа искал для коровы сена купить - отец юродивого, много лет знакомый с папой, предложил ему: «Придите, возьмите сена на пробу, если ваша корова будет есть, приезжайте и можете взять столько, сколько вам надо». Отец взял немножко сена и ушел. Когда он приехал взять больше сена, несчастные родители юродивого встречали его во дворе: «Ой, Пантелей Федорович, горе нам! Как только вы ушли, сильно кричал наш сын, заставил нас выскрести ножом то место, где вы стояли, сидели и держались за ручку двери. И вот сейчас, почуял ваше приближение и уже кричит, что подходит его враг, что уже сейчас будет открывать калитку… В это время юродивый выскочил во двор и громко закричал: «Не мучь меня! Не мучь меня!» Тогда отец именем Иисуса Христа повелел бесам замолчать и спросил у бесов, какое у них имя. В ответ он услышал: «Имя наше 17!»
Ещё, помню, одна сестра страдала от нападок диавола. Ночью приходил бес и душил ее черной лапой, оставляя на шее синяк. Папа пошел к ней с двумя братьями, которые физически были очень сильные: один из них бывший борец Иван Васильевич Чапаев, вторым был Иван Холод. Есть фотография, где они втроем на фото, папа посреди них выглядит очень худеньким, тоненьким. Сестра постелила им спать на полу, папа лёг спать в середине. Глубокой ночью распахнулась запертая дверь - и братья с большим страхом увидели беса - впоследствии Иван Холод нарисовал на бумаге, каким он его видел. Два силача здорово испугались и с двух сторон прижались к папе. А сестра его не видела, только почувствовала его присутствие. И вот там бес сражен был силою Духа Святого раз и навсегда. Когда во имя Иисуса Христа ему было повеление выйти и никогда не возвращаться, из окон высыпались стёкла. А утром, когда братья втроем шли домой, он бурей налетел, вихрем стал вокруг крутить. Братья втроём вцепились за что могли, снег кругом вихрем понесло, бело стало все вокруг. Папа почувствовал, что это тот дьявол и начал молиться и призывать имя Божие. С них сорвало шапки, раздался из вихря дьявольский хохот, и потом все исчезло.
В свои 16 лет я видела, как бес кричал через незнакомую женщину в трамвае: «Пантелей, не мучь меня, ты _ дитя Божье, я знаю! Ой, не мучь меня!» Он никогда не хвалился всеми этими историями, но многие знают, что Господь через его веру проявлял силу, исцеления, были у него чудные видения, откровения и пророчество. Я многое помню, но разве возможно все описать?! Не пересказать всего, как много Господь проявлял чудес и милости своей.
Многие люди получили исцеления от неизлечимых болезней и сейчас еще они живы. Исцелилась в Сураже сестра Домна от рака. Ей должны были делать операцию. Она лежала в Брянске при областной онкологической больнице. Попросилась перед операцией съездить домой и пришла прямо к отцу. Господь исцелил ее в тот же час во время молитвы. Вернувшись в больницу, она попросила врачей отложить операцию и сделать еще раз рентген. Врачи, естественно не хотели, рентгеновский снимок был у них на руках, и операция была необходима. Сестра настояла на своем. Пораженные врачи увидели чудо - опухоль исчезла так, что и следа от нее не осталось. Выписали сестру Домну домой, и прожила она после смерти папы ещё 12 лет и умерла она не от рака - эта болезнь никогда к ней не вернулась… Живет в Бела Березке недалеко от Брянска сестра Гудило Валентина Андреевна. Была она обречена на смерть, выписали ее врачи домой умирать, а она и сейчас живет. Многих других братьев и сестер врачи не могли вылечить, а Господь исцелил их через руки папы.
Много христиан подобных нашему отцу прошли тернистый путь до конца, оставляя кровавые следы на пути и никогда не роптали, были довольны, как и отец мой вспоминал милости Господни с улыбкой перед смертью. И не боялся он смерти, а радовался. Видя его жизнь и видя его смерть, я раз и навсегда уверовала в Господа, не так как в детстве, а зрелой, твердой верой. Везде был Господь с моим отцом, потому что он верил в него твёрдо, хотел жить, как Господь повелевает, был всем доволен, никогда не торопился гневаться, не спешил спорить. Бывало, выждет с терпением и кротостью, а потом и скажет своё понятие. И оно было победным. Враги оставались посрамленными. Не любил его сатана. Очень не любил и очень яростно ополчался. Но от него стрелы дьявола отскакивали назад, как от брони.
Всё дышащее да хвалит Господа! Аллилуйя. Слава Ему, нашему чудному Творцу и Художнику. А что человек? Сколько он сил и ума прикладывает для того, что-то вывести что-либо уже из уже готового. Всё есть у человека в лаборатории - и белки и весь химический состав, чтобы сделать зернышко точно таким, как оно есть… А жизни дать ему не могут, не даст оно ростка, нет в нём жизни. Поэтому, кому открылись глаза, тот видит Господа жизнедавца и чудотворца везде и во всём, -ив цветке, и в травинке, и в чудесах вокруг нас, и слышит голос Божий в говоре ручья.
Об одном сожалею - с трудом верят люди в чудеса Божий. Знаете, когда мы слушали христианские передачи по радиоприемнику, очень запомнились нам воспоминания матери брата Пейсти, как они вместе с мужем с маленьким ребенком шли по голодной Сибири. Пустынно и голодно было вокруг, нет близко никого, за много верст нет ни одного домика, дождь, холод. Голодная смерть угрожала ребенку, выбилась она из сил, села на камень, согнулась над ребенком, оберегая его от ударов капель холодного дождя, принимая дождь на себя. У нее уже не было сил идти, а муж ее, старший брат Пейсти, пошел вперед - и предстал перед ним человек в белом одеянии, дал ему узелок с тёплой манной кашей для ребенка. И - скрылся. Он вернулся, покормили ребёнка… Этому люди верят, - это ведь по приёмнику рассказывали. Но многим другим братьям Господь у нас показывал невероятные милости, творил великие чудеса - и не все в это верят… А таким неверием только хулится имя Господа.
Сейчас нас три сестры в. живых и два брата у нас есть. Мы помним. Господь был с отцом. Пока люди живы - есть живые свидетели таких чудных Господних дел, но с каждым годом их становится меньше..323
Умер Пантелей Дубинин 18 апреля 1974 года.
Я часто слышу, что трудно умирать весной, когда природа буйно и радостно пробуждается к жизни, распускаются деревья, появляются первые цветы… А мне думается, что для верующего человека это самое лучшее напоминание о том, что с физической смертью не заканчивается наша жизнь, что ожидает нас светлая весна новой жизни. Умирая, верующие люди уходят в вечную весну.
Уходил из этого мира Пантелей Федорович, как и жил - спокойно и не спеша Тело его все больше и больше ослабевало. Братья наняли лошадь и приехали за ним, чтобы отвезти его на богослужение в церковь. И там он в своей последней проповеди сказал: «Дорогие братья и сестры, последний раз с вами в этом собрании - я видел сон, призывает меня Господь в вечные обители». После этого он долго болел, не мог есть. Ослабел он окончательно и слёг. Говорил с удивлением Пантелей Федорович: «Ничего у меня не болит, а голова кружится. Не могу подняться - и всё тут». Родная дочь старалась сделать все, что было в ее силах, привозила она врачей к больному Дубинину. Врачи обследовали его и ничего не нашли, кроме того, что сердце у него было плохое. Спрашивали у него врачи, что у него болит И врачам отвечал он с улыбкой, что ничего у него не болит, что он совершенно здоров, но просто оставляют его силы и приходит время оставить землю и отойти в другой мир До самого конца жизненного пути Дубинина в доме его постоянно были люди - за многие километры, подчас, шли и ехали люди, которым он был дорог, братья и сестры во Христе Иисусе. При полном здравии беседовал с ними Пантелей Федорович, учил, давал наставления, ободрял и вдохновлял на служение Господу. В ясной памяти наизусть приводил многие места из Писаний, многим советовал прочитать те или другие места из Библии - и точно называл, где эти места в Библии найти. Однажды, незадолго до его смерти, пришла к нему вся церковь в полном составе - и взрослые и дети, по очереди стали прощаться, все плакали. Соратники Пантелея, свидетели его благословенной жизни н деяний, братья и сестры его во Христе просили Господа, чтобы он продлил его жизнь, однако Пантелей Федорович уже твердо знал, что приближается конец его жизненного пути и отзывает его Господь в вечные обители.
