Интернационализированный вооруженный конфликт

Прогрессивное развитие международного права и развитие международных отношений в ХХ веке создали условия для правового регулирования военных конфликтов. В начале ХХ века были подписан ряд конвенций, устанавливающих правила войны, средства и методы её ведения, прежде всего, следует упомянуть Гаагские конвенции о законах и обычаях войны 1907 года. Таким образом, уже в начале ХХ века наметилась тенденция к сужению арсенала средств и методов, которые могли использовать воюющие стороны. Действительно, для человечества было большим достижением создание гуманитарного права, введение войны, по сути, наивысшего из антигуманных действий, в рамки правового поля. Был создан ряд международных организаций, прежде всего, Международный комитет красного креста (МККК), который за годы развития, с 1864 года, по праву занял ведущее место в мире среди организаций гуманитарной направленности. Всё вышеперечисленное способствовало гуманизации вооружённых конфликтов, снижению ожесточенности и бескомпромиссности войн. Один из основателей международного гуманитарного права, профессор Фридрих Мартенс, считал, что кодификация гуманитарного права является "единственным средством отнять у войны ее зверский характер и ограничить связанные с ней бедствия"[51].

 Завершение Первой мировой войны привело к появлению ряда новых сложностей, касавшихся как средств и методов ведения войны (к примеру, возникновение химического и бактериологического оружия), так и проблем защиты жертв войны, прежде всего, военнопленных. Следует отметить, что и само понятие войны, после создания договора об отказе от войны в качестве орудия национальной политики (Пакта Бриана-Келлога 1928 года), претерпело существенные изменения. Одной из задач Лиги Наций было всеобщее прекращение войн, о чём прямо говорилось в статье 11 Устава Лиги: «Определенно объявляется, что всякая война или угроза войны, затрагивает ли она прямо, или нет, кого-либо из Членов Лиги, интересует Лигу в целом и что последняя должна принять меры, способные действительным образом оградить мир Наций». Однако уже в 8-й статье Устава, была обозначена проблема, которая до сих пор не теряет своей актуальности: «..частное производство снаряжения и военного материала вызывает серьезные возражения, Члены Лиги поручают Совету дать заключение о мерах, способных устранить его пагубные последствия..»[52]. И если Женевские конвенции 1929 года существенно укрепили защиту военнопленных, то квалификация вооруженного конфликта (в первой половине ХХ века был более распространён термин «война») оставалась прежней, когда предполагались военные действия между государствами.

Одной из первых сложностей, заставившей обратить внимание на недостаточность понятия «война» и, позднее, «вооруженный конфликт», была проблема квалификации войны в Испании 1936-1939 годов. С одной стороны, в конфликте участвовали войска Второй испанской республики, законного правительства Испании, с другой – мятежники-путчисты под командованием генерала Франсиско Франко. Налицо была обычная гражданская война, как она и была квалифицирована Лигой наций. Однако, уже в 1936 году в конфликт вмешиваются сверхдержавы – СССР поддерживает коммунистическую партию Испании, которая лидирует в органах власти Второй республики. Против Второй республики выступает Португалия, к которой позднее присоединяются Германии и Италия. Степень вмешательства во внутренний вооружённый конфликт (тогда использовался термин «гражданская война» - Guerra Civil Española) такова, что Германия формирует экспедиционный корпус «Легион Кондор», также действует Итальянский экспедиционный корпус, и «Легион Вириатос» Португалии[53]. Значительное количество советских произведений о войне в Испании создаёт впечатление о массовом вмешательстве СССР в конфликт, однако число военных специалистов за всё время войны не превышало 2 тысяч человек. Для сравнения, германский «Легион Кондор» насчитывал более 5 тысяч человек постоянного состава. Кроме того, из добровольцев из различных стран Правительство Второй республики создало 7 интернациональных бригад, общим количеством до 35 тысяч человек[54]. Квалификация участников боевых действий как добровольцев представляется достаточно обоснованной, поскольку тема интербригад подробно освещалась как в прессе, так и в последующей мемуарной литературе и даже в художественных произведениях, например у Эрнеста Хемингуэя.

Отдельной проблемой испанской гражданской войны была т.н. политика невмешательства сверхдержав. 25 июля 1936 Франция под давлением Великобритании неожиданно объявила о «невмешательстве в испанские дела» и разорвала договор о поставках оружия в республику. Сочувствовавшие испанским республиканцам французский премьер-министр Леон Блюм и министр авиации Пьер Кот отправили тем лишь небольшую партию устаревших самолётов без оружия. 8 августа Франция объявила о полном эмбарго на ввоз оружия в Испанию. 24 августа крайне несовершенное соглашение о «невмешательстве» подписали все европейские государства, 9 сентября в Лиге наций начал работу специальный «Комитет невмешательства в испанские дела»[55].

Интересной оказалась позиция Правительства США, которое объявило о своём нейтралитете, а в дальнейшем - внесло изменения в закон о нейтралитете 1935 года, распространив действие этого закона на страны, в которых идёт гражданская война. 8 января 1937 года правительство США наложило эмбарго на экспорт оружия в Испанию и аннулировало все ранее заключённые с Испанией соглашения о приобретении оружия в США[56]. Вместе с тем, закон 1937 года дал право президенту запрещать вывоз сырья и военных материалов, но не распространялся на те товары, которые покупались в США за наличные деньги и вывозились флотом покупателя. 4 ноября 1939 года был принят новый закон о нейтралитете. Он также признавал принцип «плати наличными и увози».

Следует также отметить, что ряд государств принял до начала Второй мировой войны соответствующие документы (в том числе и в виде односторонних заявлений и деклараций) о нейтралитете во время войны, а некоторые государства объявили о постоянном нейтралитете[57].

Испанский конфликт, безусловно являвшийся гражданской войной, одновременно имел и черты международного конфликта. Прежде всего, можно с основанием предположить, что именно вмешательство сверхдержав в конфликт, в корне поменяло и его интенсивность, и его идеологическую сторону. Количество жертв было бы во много раз меньше, борьба нацистской и коммунистической идеологий не отразилась бы на долгие десятилетия на политическом режиме страны. Именно вмешательство сверхдержав привело к потере авторитета Лиги Наций и конечному краху системы международной безопасности. По большому счёту, можно сказать, что испанская гражданская война очертила неразрешимые противоречия между сверхдержавами и продемонстрировала их готовность принести в жертву международную безопасность в угоду политическому эгоизму.

В дальнейшем, черты испанской войны неоднократно можно было обнаружить в различных внутренних войнах на всех континентах. Начавшаяся после Второй мировой войны «холодная война» лишь усилила вмешательство сверхдержав во внутренние конфликты. Многочисленные антиколониальные войны стали ареной борьбы различных государств.

 Можно лишь предположить, какое будущее ждало бы Корею в 1950 году, не вмешайся в ситуацию сверхдержавы. Тем более интернационализированным выглядел Вьетнамский конфликт 1964-1975 годов, в котором регулярные вооружённые силы США и их союзников сражались с Северным Вьетнамом, который, с другой стороны, поддерживали социалистические страны, в первую очередь СССР и КНР. Северный Вьетнам, в свою очередь, активно поддерживал внутренние группировки коммунистов Южного Вьетнама, которые являлись мятежниками с точки зрения Правительства Южного Вьетнама. Следует отметить положительную роль МККК, который с 1965 года настаивал на соблюдении всеми сторонами конфликта норм международного гуманитарного права[58].

Наконец, ставший уже классическим пример соперничества сверхдержав «холодной войны», Афганская война 1979-1989 годов. Безусловно, прямое противостояние не имело места, однако финансирование антиправительственных сил Афганистана, например, известная сейчас операция ЦРУ США «Циклон», многочисленные поступления военного снаряжения и экипировки через различные международные неправительственные организации, общие суммы всех выделенных на конфликт средств доходили до нескольких миллиардов долларов в год. В поддержке т.н. моджахедов принимали активное участие практически все капиталистические страны, а также КНР[59]. Следует констатировать, что без иностранного вмешательства, конфликт в Афганистане не продлился бы так долго и не был бы таким разрушительным. Забегая вперёд, можно сказать, что и в настоящее время проблема внутренней безопасности Афганистана во многом имеет интернационализированную основу[60].

Современные конфликты, несмотря на окончание «холодной войны», по-прежнему угрожают безопасности многих стран. Как и в годы «холодной войны» в большинстве современных конфликтов принимают участие иностранные государства, поддерживающие те или иные силы. В ряде случаев наблюдается весьма опасная картина, как, например, в Сирийском конфликте, когда часть государств ООН участвует на стороне оппозиции, которая признана законной властью, а другие государства продолжают признавать первоначальное правительство Сирии и помогают ему. Ситуация имеет значительное сходство с вышеописанной гражданской войной в Испании. Следует высказать предположение, что сирийский конфликт стал признаком кризиса современной системы международной безопасности, которая длительное время реализовывалась в рамках ООН. Остаётся лишь надеяться, что последствия не будут столь разрушительны, как произошло после окончания гражданской войны в Испании и краха Лиги Наций.

Длительное время термин «вооружённый конфликт» не предполагал разделения на внутренний и международный. Считалось, что создание категории внутреннего вооружённого конфликта приведёт к возможности вмешательства во внутренние дела государств, что представлялось странам-участникам ООН неприемлемым. Однако усилиями МККК и при поддержке ООН к Женевским конвенциям 1949 года в 1977 году были приняты два дополнительных протокола. Второй протокол расширял сферу действия международного гуманитарного права на внутренние вооружённые конфликты.

Следовательно, появилась возможность квалифицировать внутренний, немеждународный вооружённый конфликт. Среди признаков, характеризующих немеждународный вооруженный конфликт, отличающих его от международного вооруженного конфликта выделяют следующие: 1) наличие враждебных организованных действий между противоборствующими силами. Этот критерий основан на положении ст. 3 Женевских конвенций; его признаком являются политические цели противоборствующих сил. Немеждународный вооруженный конфликт отличается от международного вооруженного конфликта юридическим статусом противостоящих сторон: участники конфликта - это не суверенные государства, а правительство одного государства, вступившее в конфликт с вооруженной группировкой на своей территории. В международном вооруженном конфликте обе воюющие стороны являются субъектами международного права, в то время как в гражданской войне суверенное государство - это только одна воюющая сторона. Как следует из практики, возникают ситуации вооруженных конфликтов, когда две вооруженные группировки сражаются друг с другом без вмешательства вооруженных сил существующего правительства; 2) применение оружия. Предполагается, что во враждебных действиях должны участвовать "вооруженные силы", включая и полицейские части, которые использует правительство; повстанческие силы также используют оружие; 3) коллективный характер выступлений. Любые анархистские, бандитские выступления против правительства, случаи нарушения внутреннего порядка, действия, влекущие возникновение обстановки внутренней напряженности, такие, как беспорядки, не могут быть отнесены к категории немеждународного вооруженного конфликта; 4) минимум организации. Это требование в большей степени относится к повстанцам, которые должны иметь власть, ответственную за поведение повстанческих сил. Возникшая власть должна быть признана повстанцами и эффективно действовать на определенной территории государства. На занятых повстанцами территориях государственная власть двойственна, там имеются две юридически действующие силы: законное правительство и власть повстанцев; 5) определенная продолжительность конфликта. Принято считать, что отдельные спорадические выступления мало организованной группы не могут квалифицироваться как вооруженный конфликт. Кроме того, конфликт должен быть непрерывным; 6)контроль над частью территории государства. Это один из определяющих критериев. Повстанцы должны не только владеть частью территории соответствующего государства, но и осуществлять над ней свой контроль, который позволял бы им организовывать и вести военные действия[61]. Контроль должен быть достаточным для того, чтобы позволить проводить непрерывные и согласованные военные действия и применять Протокол II, например, ухаживать за ранеными и больными или задерживать пленных и соответствующим образом обращаться с ними, как это предусмотрено в статье 4 ("Основные гарантии") и в статье 5 ("Лица, свобода которых ограничена").

Уже в 1948 году Международный Комитет Красного Креста (МККК) представил доклад, где рекомендовал применять в полном объеме международное гуманитарное право в соответствии с Женевскими конвенциями «во всех случаях вооруженных конфликтов, которые не носят международного характера, особенно в случаях гражданской войны, колониальных конфликтов или религиозных войн, которые могут происходить на территории одной или нескольких Высоких Договаривающихся Сторон»[62].

В дальнейшем, в 1971 г. Комитет представил на Конференции правительственных экспертов проект нового положения, которое гласило «когда в случае вооруженного конфликта немеждународного характера одна или другая сторона или обе стороны извлекают выгоду из участия в конфликте вооруженных сил, предоставляемых третьей стороной, участвующие в конфликте стороны должны в полном объеме соблюдать международное гуманитарное право, применимое в период вооруженных конфликтов международного характера»[63]. Аналогичные предложения последовали от МККК в 1977 и в 1978 годах[64]. Однако предложения об объединении вооружённых конфликтов в одну категорию и создании единого стандарта в области защиты жертв войны оказалось невостребованными.

Следует констатировать, что в ситуации «холодной войны» сверхдержавы практически всегда оказывались участниками гражданских войн, поддерживая повстанцев или правительство. Было необходимо дать квалификацию, прежде всего действиям по поддержке повстанцев, когда не было прямой агрессии вооружённых сил заинтересованного государства. Ситуация сдвинулась с традиционного дихотомического подхода после известного «дела Иран-Контрас». В 1986-м году Никарагуа, на территории которой с 1980 года шла гражданская война, инициировала дело в международном суде ООН против США по обвинению последних в финансировании и подготовке мятежников-«контрас»[65]. Дело получило огласку в связи со скандалом в США, когда выяснилось, что ЦРУ, через нескольких сенаторов Конгресса, финансировало поставки оружия в Иран через подконтрольные частные компании, а вырученные деньги направляло на подготовку боевиков для оппозиции Никарагуа. Ситуация усугублялась тем, что в США действовал запрет Конгресса на финансирование как повстанцев в Никарагуа, так и Исламской республики Иран. Международный суд, с одной стороны, признал США участниками и организаторами действий контрас. С другой стороны, суд «..не считает, что финансовая помощь, оказанная Соединенными Штатами контрас, дает основание для заключения о том, что эти силы подчинены Соединенным штатам до такой степени, что всякие действия, предпринятые ими, можно приписывать Соединенным Штатам. Суд считает, что контрас остаются ответственными за свои действия и что Соединенные Штаты несут ответственность не за действия контрас, а за свое поведение по отношению к Никарагуа, включая поведение в отношении действий контрас»[66]. Вместе с тем, суд пришёл к выводу, что «..для того, чтобы поднять вопрос о юридической ответственности Соединенных Штатов за это поведение, нужно было бы в принципе доказать, что это государство осуществляло эффективный контроль за действиями военного или полувоенного характера, в ходе которых были якобы совершены нарушения»[67]. Таким образом, одним из критериев интернационализированного конфликта стал т.н. «критерий эффективного управления».

       Второй ситуацией, когда международному сообществу пришлось квалифицировать интернационализацию внутреннего вооружённого конфликта, была война в Югославии. В 1999 г. Международный уголовный трибунал по бывшей Югославии рассматривал дело Душко Тадича, участника нерегулярных вооружённых формирований боснийских сербов, действовавших в 1992 году в муниципалитете Приедор. Тадич, один из младших командиров в известном лагере Омарска, за участие во всеобщей, широкомасштабной и систематической кампании террора, которая включала избиения, пытки, сексуальные нападения и другие акты физического и психического насилия в отношении несербского населения в районе Приедор. Поскольку действия Тадича не были напрямую связаны с политикой Югославии, то Трибунал, в отличии от суда ООН по делу Никарагуа, пошёл по пути расширения ответственности государства, обвинив Югославию, поскольку государство контролировало процесс в целом. Таким образом, появился ещё один признак интернационализированного конфликта «критерий контроля в целом» или «всестороннего контроля»[68]. 

Апелляционная камера Международного уголовного трибунала решила, что критерий, примененный Международном судом ООН в деле Никарагуа, неубедителен даже для установления ответственности государства, поскольку противоречит самой логике права ответственности государств, а также государственной и юридической практике. По ее мнению, когда речь идет об ответственности за военную организацию, то если общий контроль над этой организацией осуществляется иностранным государством, этого достаточно для того, чтобы это иностранное государство несло ответственность за все действия данной организации, когда «...контроль со стороны государства над подчиненными ему вооруженными силами, или ополчениями, или военизированными подразделениями может иметь всесторонний характер и должен включать в себя больше, чем просто обеспечение финансовой помощи или военного оснащения, или военной подготовки»[69].

       Дополнительно по делу Тадича Трибунал предложил критерий, связанный с «уподоблением отдельных лиц органам государства по причине их реального функционирования в структуре Государства». То есть фактически Тадич, осуществляя свою деятельность в лагере Омарска, олицетворял собой государство, которое, таким образом, оказывается виновным в правонарушениях.[70]

       Последний критерий оказался настолько противоречивым, что многие эксперты МККК неоднократно указывали на его слабость[71].

       Таким образом, попытки привлечь к ответственности государства, участвующие в вооружённых немеждународных конфликтах происходили не раз. Попытки создать систему защиты для участников внутренних конфликтов, расширив на них сферу действия гуманитарного права, также были не один раз. Проблема, как можно предположить, имеет два возможных решения. Первый – традиционное использование двух терминов «вооружённый конфликт международного характера» и «вооружённый конфликт немеждународного характера». Из недостатков следует указать невозможность защиты повстанцев в случае пленения, поскольку они не получают статус комбатантов. Как справедливо отмечает Дж.Г. Стюарт, позиция авторов, сторонников традиционного подхода, отличается некоторым формализмом, и политической наивностью, поскольку отсутствие каких-либо гарантий повстанцам будет означать их ответную незаинтересованность в соблюдении законов и обычаев войны. Это приведёт к ещё большей дегуманизации конфликта, различным жестокостям в отношении мирного населения и пленных правительственных сил[72]. Особенно актуальной данная проблема выглядит в конфликте, когда крупная держава поддерживает повстанцев, которые действуют без международной защиты.

       С другой стороны, защита нормами гуманитарного права всех участников внутреннего конфликта может означать приближение их по статусу к законным комбатантам в ситуации классического международного конфликта. А это подрывает арсенал действий законного правительства, поскольку повстанцы являются мятежниками и подлежат уголовному преследованию в рамках внутригосударственной процедуры. Следует отметить, что в тех же актах Международного уголовного трибунала по бывшей Югославии была попытка компромиссного решения проблемы, когда предлагалось делить территории военных действий на международные и внутренние[73]. Представляется, что такие искусственные разграничения потребуют дополнительной квалификации и лишь усложнят задачи по квалификации конфликта.

       Подводя итог, можно сказать, что анализ современных конфликтов, в том числе на Ближнем Востоке и в Украине показывает, что дополнительное правовое регулирование статуса антиправительственных сил позволило бы снизить уровень интенсивности боевых действий. Во многих вооружённых конфликтах немеждународного характера государства в различные исторические периоды использовало амнистию как внутригосударственный инструмент воздействия на повстанцев. На международном уровне, заинтересованные государства, поддерживающие противоположные стороны, могли бы признать ad hoc вооружённый конфликт немеждународного характера интернационализированным и гарантировать соблюдение минимальных требований безопасности для всех участников, в соответствии с Женевскими конвенциями 1949 года. МККК мог бы предложить уже имеющиеся критерии для квалификации внутреннего конфликта как интернационализированного и конкретные действия по каждому внутреннему конфликту.

Вопросы для самопроверки

1. Назовите признаки интернационализированного конфликта.
2. Можно ли считать равнозначными термины «интернационализированный конфликт» и «гибридная война»?
3. Определите момент, когда интернационализированный вооруженный конфликт превращается в международный.
4. Можно ли применить в отношении страны-участника интернационализированного конфликта термин «агрессор», если она поддерживает повстанцев?
5. Какова историческая причина появления новой разновидности вооруженных конфликтов – интернационализированного конфликта?

Контрольные задания

1. Охарактеризуйте Гражданскую войну в Испании (1936-1939гг.) с точки зрения интернационализированного вооруженного конфликта. Какие признаки такого конфликта и участников можно выделить?
2. Проанализируйте дело «Никарагуа против Соединённых Штатов» 1986 года. Можно ли считать поддержку «контрас» доказанной, а конфликт отнести к интернационализированным?