Переговоры об иностранных претендентах на российский престол

В январе 1610 года под Смоленск для переговоров с Сигизмундом III приехали из Тушина от Лжедмитрия бояре М.Г. и И.М. Салтыковы, князь В.М. Масальский, думный дьяк И.Т. Грамотин и др. Действуя от имени «всей земли», они договорились об условиях возведения Владислава на русский престол. Договорная запись была составлена в виде ответа на запрос Земского собора; ее условия близки к тем, которые обсуждались в 1600 году. Владислав принимает православие и венчается на царство московским патриархом. Гарантировалась незыблемость православия (оговаривалось, что для католиков будет построен за городом специальный костел). В России сохранялась сословно-представительная монархия, основанная на власти русских феодалов. Паны не могли получать в России панства и воеводства. Те, кто приезжал на службу в Московское государство, должны были обеспечиваться вотчинами и жалованьем. Договор препятствовал ополячиванию государства, а равно признанию шляхетских вольностей, чуждых русским феодалам. Предусматривался союз Москвы и Речи Посполитой в случае нападения других государств (в первую очередь в случае нападения татар). Посольство получило отказ: Владислав не будет венчаться в Москве и не примет православия.

Через месяц после отстранения Василия Шуйского от власти, 17 августа 1610 г., московское правительство заключило договор с гетманом Жолкевским о признании Владислава царем. Семибоярщина постаралась, чтобы решение о признании Владислава царем носило форму решения Земского собора. В Москве не было единства по этому вопросу. Возможно, в городе даже происходили волнения.

Вскоре под Смоленск было отправлено посольство для переговоров с Владиславом. В состав посольства вошли патриарх Филарет, князья В.В. Голицын и Д.И. Мезецкий, думный дворянин В.Б. Сукин, а также, с целью придания делегации характера представительства «всей земли», лица «разных чинов». Члены посольства были задержаны поляками в качестве пленных.

Посольство предложило Владиславу условия, близкие к тем, которые обсуждались раньше. Владислава возводили на русский престол, обязывая принять православие. Запрещалась его переписка с папой. Специально оговаривалось, что если люди разных чинов захотят принять католичество, то они должны быть казнены, лишены владений и имущества, «чтоб за то меж государей и государств ссоры и мятежу не было, а были б государства в покое и в тишине». Их земли должны были перейти к Владиславу. В таком случае он стал бы крупным земельным собственником. С Владиславом может приехать лишь ограниченное число людей. За ним сохраняется тот же титул, который носили прежние русские цари. Желательно, чтобы Владислав женился на православной христианке. Речь Посполитая, согласно предложенным условиям, возвращала Московскому государству города, захваченные во время Смуты, Сигизмунд III должен был отступить из Смоленска. Выходцам из Речи Посполитой запрещалось давать поместья в пограничных районах, хотя они могли получить земли в других местах.

Таким образом ставился предел территориальным притязаниям Речи Посполитой, попыткам распространения католичества в русских землях. Заключая договор, бояре надеялись, что Россия обретет политическую стабильность, справится с внутренними неурядицами и одновременно положит конец польской агрессии. Делегация получила отказ: предложенные ею условия не давали возможности воздействовать на внешнюю и внутреннюю политику России.

Провал смоленских переговоров совпал с распадом боярского правительства. Москва принесла присягу Сигизмунду III, а он передал власть пришедшим к нему на службу тушинским боярам и дьякам. Была предпринята попытка провести завоевание в скрытой форме.

Вскоре один из казачьих предводителей, И.М. Заруцкий, с частью казаков ушел под Смоленск к Сигизмунду IIГ, Однако довольно быстро казаки вернулись обратно, поняв, что не на Владислава надо возлагать надежды и не с ним связывать мечты о воплощении в жизнь казацких идеалов. Контакту Заруцкого с польскими властями привели к сужению социальной базы возглавляемого им движения.

Швеция тоже стремилась воспользоваться сложившейся ситуацией и под предлогом оказания помощи Русскому государству добиться территориальных приобретений. При переговорах о возведении сына Карла IX, Карла Филиппа, на русский престол, как и при обсуждении кандидатуры Владислава, встал вопрос о принятии шведским королевичем православия. 6 июня 1611 г. состоялись переговоры стольника воеводы В.И. Бутурлина и командовавшего щведркими войсками Делагарди. Русская сторона сообщила, что Новгород хочет иметь на престоле сына Карла IX й что есть надежда на поддержку Москвой этой кандидатуры при условии принятия Карлом Филиппом православия. 23 июня ополчение П. Ляпунова приняло приговор об избрании шведского королевича на русский престол при условии уступки шведам Ладоги и города Орешка, а тайно Бутурлин договорился сдать и Новгород.

В то же время шведские войска подошли к Новгороду. В июле Делагарди занял Новгород. Опасность заставила новгородское боярство идти на переговоры со шведами, делая им новые уступки. В ходе дальнейших переговоров новгородцы подтвердили Тявзинский мирный договор, согласились на избрание шведского королевича, который должен был остаться под покровительством Карла IX. Новгородцы шли на значительные уступки в вопросе о вероисповедании: шведы должны были только дать обязательство, что не будут притеснять православных христиан.

Делагарди руководствовался королевской инструкцией от 18 мая 1611 г.: если Карл Филипп будет избран монархом, то он приедет в Россию при условии, что его признают царем всего государства. Кроме того, Россия должна согласиться на территориальные уступки и признание шведской торговой монополии. Если явятся представители лишь некоторых областей, как писал Карл IX, надо предложить России союз против Польши при сохранении ею независимости. Если же, наконец, русская сторона откажется заключать договор, шведский король велел требовать уступки Ивангорода, Яма, Копорья и других городов.

В инструкции нашла отражение, с одной стороны, претензия Швеции на превращение России в политически зависимое от Швеции государство, а с другой — ее готовность ограничиться территориальными приобретениями, если ставка на политическое подчинение России не пройдет.

Позиции боярского правительства и верхушки ополчения П. Ляпунова в какой-то мере оказывались сходными: и те и другие требовали признания сына иноземного королевича главой Русского государства. При этом надо было обеспечить, по крайней мере, видимость того, что избрание монарха проводится при участии представителей разных сословий (об этом свидетельствовали состав посольства, отправленного под Смоленск, а также состав 1 -го ополчения). Для поляков и для шведов было бы удобнее, если бы соответствующий акт совершался при участии представителей «всей земли» (когда речь зашла о кандидатуре Владислава, Филарет сослался на необходимость созыва Земского собора; вопрос о приглашении Карла Филиппа на русский престол должен был решаться выборными «всей земли»). В первом случае речь шла о двустороннем урегулировании русско-польских дел, во втором шведы должны были помочь русским против поляков, а Россия при этом становилась заложницей польско-шведских отношений. Московское государство превращалось в арену борьбы Речи Посполитой и Швеции.

Д. Пожарский, в свою очередь, затеял переговоры с австрийцами. Он обсудил с возвращавшимся из Персии имперским посланником Ю. Григоровичем возможность возведения на русский престол Максимилиана. Понимая, что реально возможности приезда эрцгерцога нет, Пожарский надеялся заручиться австрийской поддержкой.

С соответствующей грамотой в Вену был направлен гонец Е. Еремеев (официальной целью его миссии было испросить у цесаря денежную помощь). Ответ на предложение возвести на русский престол Максимилиана и На просьбу оказать финансовую поддержку был отрицательным: Австрия не собиралась помогать России. Прорыв дипломатической изоляции, в которой оказалось народное ополчение, произошел в другом направлении: Турция предложила помощь Москве против Речи Послсдитой.

Однако в ближайшем будущем русским дипломатам предстояло решить непростые проблемы. Переговоры о возведении на московский престол представителей польской или шведской династий создавали видимость законности притязаний поляков и шведов.