2020-04-07
99
Физический космос является общим для богов и людей, из которых он состоит. Такое определение космоса («система из богов и людей») впоследствии усвоили от Гераклита стоики. Под богами тут разумеются не антропоморфные боги поэтов, а стихии и светила. Тем не менее, тот факт, что «всех» (πάντων) —это слово одушевленного (мужского) рода, а не среднего (τα πάντα), придает гераклитовской концепции космоса анимистический характер: это космос, состоящий не из неодушевленных физических объектов, а из живых воль, и только из них. Только одни из них смертные, а другие бессмертные. Общий дом смертных и бессмертных представляет собой некую естественную «общину» (πόλις), живущую по естественному закону.
Перед нами первый засвидетельствованный случай употребления термина «космос» в философском смысле — применительно к мирозданию.! Сказать, что «этот-вот строй» или «порядок» не создал никто из богов, никто из людей, предполагает, что некоторые другие космосы-порядки или устроения могут быть рукотворными (χειρόκμητα). Таковы, например, храмы богов, созданные людьми или некоторые политические устроения: термин «космос» употреблялся и в социальной сфере, как политической, так и военной — например, вожди ахейцев под Троей назывались «косметорами» воинов, а должностные лица на Крите, аналогичные спартанским эфорам, — «космами», т. е. урядниками (П. 1.16 etc. κοσμήτορε λαών).
А.В.Лебедев полагает, что понятие «этого логоса» вводится Гераклитом в рамках грамматической аналогии или метафорической модели «мир как текст» (Liber Naturae), а именно — космос как «Храм природы». На такую связь указывают два факта: 1) выражение «вечноживой огонь» и соответствующая реалия происходят из культовой сферы — в греческих храмах поддерживался неугасающии «вечный огонь», причем особенно почитался вечный огонь в храме Аполлона в Дельфах, а также Аполлона
Ликейского в Аргосе и Аполлона Карнейского в Кирене. 2) Во второй части фр. 43 отношение между незримой основой мира и конкретным вещами сравнивается с отношением между огнем и благовониями; это сравнение отсылает к сакральной сцене алтаря перед храмом, в который бросают различные «благовония».
«Физика» Гераклита, как и его метафизика и этика, как видим, также связаны с темой «мудрости Аполлона», который является для Гераклита единственным философским авторитетом. Метафора «храма природы» (Templum Naturae) не является просто риторикой, она философски содержательна. В отличие от множества рукотворных храмов, в которых глупцы совершают бесмысленные ритуалы и поклоняясь каменным изваяниям, «разговаривают со стеной», в храме природы обитает живой и единственно реальный бог, тщетно обращающийся к «непонятливым» через свой логос —«вот этот логос» самой природы, но они его не слышат.
«Вечноживой» и «тот, который был есть и будет» для греческого сознания равнозначны выражению «божественный».Троекратное повторение глагола «быть» (είναι) не имеет аналогов в остальных фрагментах и звучит как гимн новому богу.
Предметом бесконечных споров были два неразрывно связанных вопроса: какова природа «мер», которым подчинено вспыхивание и угасание божественного огня, и насколько достоверна восходящая к древности интерпретация, согласно которой вспыхивания и угасания связаны с учением об экпиросис и диакосмесис, то есть с циклической космогонией, в которой фазы «сгорания» мира чередуются с фазами мирообразования в результате угасания огня. Мы полагаем, что «вспыхивания и угасания» огня во фр. 37
описывают сложную иерархию космических циклов, которые сам же Гераклит перечисляет в первой части фр. 43 «день —ночь», «зима — лето» и периоды Великого года, символически называемые «скудостью и избытком» и «войной и миром».
Такая интерпретация подтверждается и реконструированным нами текстом важнейшего фрагмента о человеке (фр. 75 Leb = 48 Ma), который — в рамках параллелизма микро- и макро-космоса — «вспыхивает утром, угаснув вечером», причем этот суточный цикл строго параллелен циклическому чередованию жизни и смерти.
Таким образом, гераклитовский мирострой (κόσμος) — это динамическое понятие, неразывно связанное с идеей времени,рекуррентных циклов и судьбы.
Для Аристотеля и перипатетиков «огонь» Гераклита был материальным началом (αρχή και στοιχεΐον), «из которого» возникают и состоят все вещи. Но семантика огня в философии природы Гераклита намного сложней и тоньше. На выбор Гераклита повлияли традиционные смыслы и функции огня в греческой культуре: прежде всего роль огня в культе и ритуале, а также в хозяйстве и ремеслах. В героическом эпосе огонь —начало, враждебное телесности, погребальный огонь испепеляет тела. Огонь ближе всего к тому типу стихии, которую Аристотель характеризовал как «бестелеснейшее» (άσωματώτατον), то есть физическое тело настолько тонкое, что приближается к лишенному тела. Гераклиту нужна была первостихия, которая антитетически соединяла бы в себе противоположные функции порождения и уничтожения, творения и разрушения. Именно
огонь обладал этим парадоксальным свойством.
Теофраст, который в отличие от нас располагал полным текстом Гераклита, не смог дать связное изложение его «физики»: по его свидетельству, в физике Гераклита имелись противоречия, а что-то осталось незавершенным (Theophrast. ар D.L. 9.6). Для тех, кто рассматривает книгу Гераклита как этико-политический и теологический трактат (с аналогиями из мира природы), а не как версию стандартного ионийского Περί φύσεως, ничего удивительного в этом утверждении Теофраста нет. В разных главах или местах своего сочинения Гераклит, очевидно, использовал физические теории, взятые из разных источников.
Существование противоречий в физике Гераклита следует признать как факт. Уже Аристотель колебался, считать ли «первоначалом» Гераклита огонь (так в «Метафизике» и «Физике») или «испарение» (άνθυμίασις — так в трактате «О душе). Энесидем, внимательно изучавший текст Гераклита, считал, что первоначалом Гераклит признавал воздух, а не огонь (это все та
же άναθυμίασις). В подлинных фрагментах Гераклита мы действительно находим тексты, поддерживающие обе точки зрения: фр. 42, 42А однозначно отождествляют космогоническое начало с «огнем», но в фр. 69 цикл взаимопревращений стихий начинается с воздуха (космической «души»), а огонь даже не упоминается. Мало того, в фр. 69 с одной стороны, и комплексе с другой, мы находим две различных системы элементов: в первом случае трехчленную (воздух-душа, вода и земля), во втором — четырехчленную (огонь, воздух-престер,море и земля). Теории изменения, лежащие в основе этих двух систем, тоже различны: первая взята у Анаксимена (трансформация единого субстрата), в ней нет пар противоположностей, вторая предполагает циклическое взаимопорждение противоположностей. Четыре стихии распадаются на две пары противоположностей: горячий огонь с холодным воздухом и сухая земля с
влажной водой. Разительное сходство космического цикла Гераклита с космогонией Эмпедокла заставляет задуматься о двух возможных сценариях: либо Эмпедокл должник Гераклита, либо оба они зависят о общего (вероятно, пифагорейского) источника. Пифагорейская клятва Четверицей содержит аллюзию на 4 «корня» Эмпедокла, но должна быть древнее Эмпедокла.
