Дефицит, мода, стиль

Предметы роскоши (легковые автомобили, ювелирные изделия, бытовая техника) оставалась недоступной ряду граждан, цены были высокие. Ценообразование состояло в том, что на протяжении многих лет расходы государства опережали доходы. Увеличивающийся дефицит государственного бюджета являлся следствием несбалансированности экономики, огромных потерь – как результат преимущественно затратных методов хозяйствования, и, конечно, огромных военных расходов. (Ваксер. Ленинград послевоенный). При таких условиях рост доходов населения превышал возможности удовлетворения его спроса, что вело к скрытой эмиссии денег, развязыванию инфляции. Влияние этих негативных процессов сказывалось и на питерцах. (По подсчетам Д. Шавиашвили, в 1985 г. 1 рубль равнялся 54 копейкам в сравнении с рублем 1960-х гг. (См. Литературная газета. 1988. 14 декабря).

Приобрести готовую одежду в ленинградских магазинах в середине 1950-х годов было проблематично. В городе, только лишь к 1950 году удалось сшить столько же пальто, костюмов, платьев, сколько их шили о войны. Что конечно же ничтожно мало. Для хорошего промышленного шитья, надо было способствовать оснащению швейных фабрик. На ленинградских фабриках 1950-х годов шили мало и достаточно примитивно. О чем нам говорит «Ленинградская правда» в майском выпуске 1959 года: «Никто не хочет покупать дамское пальто «кимоно» из драпа «велюр», произведенное на фабрике «Большевичка». (Ленинградская правда. 15 мая. 1959) Швейная промышленность в условиях плановой экономики плохо справлялась со снабжением населения модной и качественной одеждой. Решение властей в устранении дефицита вещей было направленно на расширение сети. Но, даже в общедоступных советских ателье действовало правило всемогущего «блата». (Лебина. Мужчина и женщина).

Стоит отметить, что официальная советская пропаганда в середине 1950-х годов, пыталась внушить населению мысль о ненужности следовать за модой. Дух официальных установок первых лет хрущевских реформ произнес чешский модельер Й. Пучиковой: «Наши модели не должны подчиняться капризам буржуазных модельеров, создающих модели для горстки богачей и только на один сезон. Наша мода должна быть свежей, но ее новые элементы не должны слишком резко отличаться от прежних, потому что наши женщины не будут, да и не хотят ежегодно менять свой гардероб» (Работница 1955: 30)  Данное высказывание было вполне объяснимо, ведь советские люди были очень небогаты, по-своему но пытались решить проблему обновления гардероба.

В начале оттепели советским гражданам предлагалась идея бережливости и аккуратности в одежде, пропагандировались разные способы переделки и перекройки. Примеры таких переделок, можно найти на страницах «Работницы».

Не проще дела обстояли и с обувью, шили либо у частников, так поступали стиляги. Но, на рубеже 1950-60-х годов активизировались импортные поставки на обувные изделия из стран народной демократии. Конечно, они были предметом высокого спроса. В разгар оттепели в СССР появилась в продаже австрийская и английская обувь. Современники вспоминали, что единственным ее недостатком была дороговизна. Вспоминали, что в 1961 году модные остроносые английские туфли из-за высокой цены «спокойно лежали» на полках советских магазинов. Выход нашелся, в 1960-х годах стали делать и выпускать остроносые ботинки. Первопроходцами стала обувная фабрика «Восход».

При социализме с его хроническим дефицитом обычному гражданину было сложно существовать. В СССР до войны существовали толкучки, затем барахолки, развитой была сеть скупок и комиссионных магазинов. Хрущевские преобразования затронули и эту сферу. Ленгорисполком в январе 1961 года принял постановление: «Рынок по продаже держанных вещей, как показали неоднократные проверки, превратился для лиц, не имеющих определенных занятий, и других тунеядцев в место спекуляции и обмана населения». (ЦГА СПб 7384, 41:16)

Власти боялись не факта купли и продажи. Сеть комиссионных магазинов ликвидирована не была. В Ленинграде в 1962 году, работало 60 торговых точек. Барахолки могли стать прибежищем нового вида спекулянтов – людей, добывавших предметы перекупки у иностранцев. По советским меркам это представляло опасность. В системе хрущевских антимиров появилась фигура «фарцовщика». (Лебина. Мужчина и женщина).

Появление фарцовки было спровоцировано подъемом «железного занавеса» и притоком иностранных туристов в СССР. Материалы МВД предоставляют нам ситуации произошедшие в дни фестиваля молодежи в 1957 году. Москва превратилась в «большой базар», гости столицы торговали обувью, капроновыми, нейлоновыми чулками, мужскими брюками, костюмами, галстуками и тд. В конце 50-х годов иностранные туристы, следовательно, и фарцовщики стали появляться в Ленинграде, куда приезжали на автобусах жители соседней Финляндии. Фарцовщики были объектом внимания у дружинников, так же молодых, но не очень хорошо одетых людей. В начале 1960-х годов о фарцовщиках в открытую писали газеты.

Плановая экономика не изменилась в условиях оттепели, а напротив способствовала расширению слоя фарцовщиков. В условиях дефицита они становились поставщиками необходимых вещей.

Изменилась и мода горожан. Проходя по улице, было достаточно сложно определить профессию горожанина. Отличить можно было гос. Служащих, военных, моряков. Существовала «добровольная народная дружина», целью которой был отлов «стиляг» и слежение за порядком вечернего города.

Настоящий вызов обществу бросили «стиляги». Данную группу молодых людей можно было легко отличить от основной массы граждан. Туфли на толстой подошве, пестрые носки, рубашки яркой расцветки, удлиненные, уложенные волосы, клетчатые пиджаки и галстук, который за яркую окраску называли «пожар в джунглях». Однако даже эти простые элегантные вещи и соответствующие им манеры поведения казались вызывающими в условиях пока еще полутоталитарной советской повседневности. «оттепель» только входила в действительность СССР. В октябре 1954 г. в передовой, редакционной статье «Смены» утверждалось: «Нам чужда буржуазная благовоспитанность с ее внешним лоском… Неслучайно внешний лоск некоторых молодых людей сочетается с их внутренним убожеством. Такие люди нигде не работают, или работаю плохо. Это плесень, обыватели и пошляки, с которыми комсомольцам и всей молодежи надо вести беспощадную борьбу». (Смена. 1954. 24 окт.)  Непонимание общества вызывали и музыкальные вкусы молодежи, а именно- джаз. Джаз был и остается музыкой космополитической, лишенной текстов, не несущий никакой идеологической нагрузки. Борьба с джазом в первые послевоенные годы, означала лишь его единство с людьми в разных странах. Немец и русский, заокеанский капиталист и советский инженер, не зависимо от политической приверженности, могли слушать одни и те же джазовые композиции с одинаковым восторгом. Некий Городинский в 1951 году, выпустил брошюрку под названием «Музыка духовной нищеты». В ней говорилось о джазе, как о «тлетворной капиталистической идеологией».

Отношение изменилось с XX съездом коммунистической партии в 1956 г. в том числе с Всемирным фестивалем молодежи и студентов в Москве в 1957 году. Два события хрущевских преобразований. «Идеологическая борьба» против любителей яркой одежды и джаза, вышла смешной и нелепой.

Представители «прогрессивной молодежи» Запада, Востока и Африки, были пестро одеты и вели себя раскрепощенно. Исполняемая музыка и танцы зарубежных исполнителей отличалась от ожиданий строгой цензурой  партийцев. Терпеть это было необходимо. Таким образом, к концу 50-х гг. интерес к «стилягам» из периодической печати Ленинграда сходит на нет.