2020-06-12
64
Романс
Не печалься – уже немало
Для двоих – печали моей.
Существует любовь! О ней
Я все знаю: не миновала
И меня она. Сто ночей
Шёл к тебе я – ты ускользала,
Но сияли сквозь покрывало
Аметисты твоих очей…
О, как жадно уста алкают
Уст твоих… Только тьма пуста –
В ней слова мои затихают…
Пустоту целуют уста.
Не печалься, любовь моя:
Пусть уж буду печальным – я.
В манере Петрарки
Верховный цвет, отрада поздних зим,
Не знал мой век прекраснее страданья,
Пусть червь любви – средь славы и признанья –
Меня грызет, но жив я только им.
Как сладостно мне пить твои лобзанья –
И лучший стих с губами несравним.
Твои глаза, горя огнем живым,
Мне памятней, чем все воспоминанья.
Меня своей ты мучишь красотой,
Пытаем я сладчайшей пыткой той,
Когда в мой сон ты входишь каждой ночью –
Телесная, в сияньи наготы…
Всех мук моих жестоких средоточье,
Сладчайшая! Лаура – это ты.
«Тела сплелись и корни их – едины…»
Тела сплелись и корни их – едины,
В разгаре страсть: раскинув восемь крыл,
Двуглавый зверь все силы устремил
На штурм одной божественной вершины.
В одном клубке колени, руки, спины –
И труд кипит: угрюможадный пыл
Двa существа в одно соединил
И в спазмах сжал заветные глубины.
Еще, еще – и за толчком толчок,
Скорей, скорей – и за скачком скачок,
Вперед и вверх, ступенью за ступенью,
И наконец, отчаянно спеша,
Взорвется плоть, и в высшем наслажденьи
Ввысь воспарит единая душа!
«О цвет вечерний мой! Теряю, полный боли…»
О Цвет вечерний мой! Теряю, полный боли,
Тебя по лепестку – последний, горек мёд!
Ты – призрак паруса, что средь бескрайних вод
Бледнеет каждый миг и уж не виден боле.
В том тяжесть адова моей несчастной доли,
Что чашу сладкую томительных щедрот
С последней нежностью судьба мне подаёт
На грани вечной тьмы – туда по доброй воле
Протягиваешь ты и розу и нектар,
Но все во мне кричит, что я уж слишком стар,
Что немощная плоть к теням уже стремится –
И я с отчаяньем твой принимаю дар:
И будь благословен последний тот пожар,
Которым сумрак мой предсмертный озарится!
Из цикла Стихотворения с проставленной датой
Четыре часа утра … Как будто голос твой меня окликнул где-то.
Проснулся. НИКОГО… Давно зашла луна,
Ночь близится к концу и шорохов полна –
И море и листва, в остатки тьмы одеты,
Невидимые мне, шумят и ждут рассвета,
Боясь спугнуть твой сон, застыл я у окна.
Сокрыто от меня рождение пейзажа,
Ни море, ни листва не переборют тьму;
Отсутствие твое столь горестно уму,
Что он рисует сам подробности миража:
Спокойное лицо, и легкий вздох… и даже
Как будто плоти зов почудился ему.
Как разбудить мне жизнь, чтоб задрожали крылья
Её? Плодов чужих – решусь ли я вкусить?
Излишества любви, лишь стоит губы слить,
Посыплются на нас из рога изобилья,
И я в безумии верховного усилья,
Вдруг натянув, сорву трепещущую нить!
НО НЕТ! Пусть нежится безвольно мысль нагая,
Пусть сердца мерный стук мне слышится пока,
И тянется к нему во мрак моя рука,
Зиянья пустоты едва не достигая…
Багряный Диск взойдет, в золу меня сжигая,
И мир бессильного увидит старика.
Четверть шестого 20 апреля 1938
«Ты едешь… что ж, с тобой лишь ненамного реже…»
Ты едешь… Что ж, с тобой лишь ненамного реже
Встречаться будем мы – ведь оборвалась нить
Бесед бесчисленных двух голосов веселых,
И счастье стать одним потерянно молчит…
Я мыслью за тобой отправлюсь осторожной,
Счастливый, что хоть так с тобой побыть могу –
Насельником угла в твоей мечте дорожной,
Хоть памяткой… иль хоть… совсем из сердца вон.
Внезапно оживет душа в работе трудной
Начнёт изобретать стечения чудес:
Какой нелепый сон – на станции безлюдной
В вагоне поезда мы встретились с тобой.
Как холодно… Усни… Прижмись ко мне теснее…
Согрею, сберегу тебя я в этом сне:
В моих руках ты спишь, а мне совсем не спится –
Что любишь ты меня, тебе быть может снится.
27 ноября 1942
Предрассветная баллада
Хоть бодрствует под лампою зажжённой
Моя любовь, в уме – царит разлад.
Лоб высится, лучами освещённый,
Невидящий, сосредоточен взгляд…
Но, подлинный, не там ищу я клад!
Рука моя! Не нужно исступлённо
Тянуть слова из мрака наугад!
Пусть пальцы, вдруг разжавшись, потаённо
Уснувшую тихонько навестят…
Силком слова являться не хотят!
Что проза мне? – Ведь и в животворящей,
Как и в мертвящей, мало красоты.
И много в ней тщеты ненастоящей,
И холодом разят мои листы!
Уж лучше мне балладу спеть для Спящей,
И взять взамен немного наготы…
22 февраля 1943
«Как зимой, потускнел и поблек небосклон…»
Как зимой, потускнел и поблек небосклон,
Весь в дрожащих слезах, сад волнуется старый.
У себя мы, и тих пополуденный сон:
Сновидения – словно чары.
Безыскусен и прост тот таинственный храм,
Что воздвигли мы здесь благосклонным богам,
Давшим встретиться нам так счастливо с тобою,
Средь теней и цветов – столь чудесной судьбою –
Нас друг в друга влюбя, и закон сотворя,
Тот, что ты – хороша, ну а я – это я ,
Тот, что – назло годам и враждебному свету –
Двум дорогам сойтись суждено в это лето.
11 июля 1943
