Какую роль в поэме о войне играет юмор?

В самом начале поэмы Твардовский, как бы обосновывая характер своего героя, простоту языка и отсутствие пафоса, указывает, что без юмора на войне не выжить:

Жить без пищи можно сутки,
Можно больше, но порой
На войне одной минутки
Не прожить без прибаутки,
Шутки самой немудрой.

Не прожить, как без махорки,
От бомбёжки до другой
Без хорошей поговорки
Или присказки какой, —

Без тебя, Василий Тёркин,
Вася Тёркин — мой герой.

Тёркин, таким образом, приравнивается к юмору, становится его олицетворением. Конечно, олицетворяет он не только шутку, но и горькую правду: «А всего иного пуще / Не прожить наверняка — / Без чего? Без правды сущей, / Правды, прямо в душу бьющей, / Да была б она погуще, / Как бы ни была горька». Однако в первую очередь герой Твардовского ассоциируется именно со своим юмором. В его характере юмору родственны жизнелюбие и храбрость, удаль. В споре Тёркина со Смертью над погибающим смеётся сама Косая, но мертвенный юмор оказывается бессилен. Зато побеждает юмор живых — солдат, которые находят замерзающего Тёркина и несут его в медсанбат:

— Еле-еле душа в теле...
— Шутки, что ль, зазяб совсем.
А уж мы тебя хотели,
Понимаешь, в наркомзем...

Так же, прибегая к традиционному презрительному жесту, шутит над смертью сам Тёркин после бомбёжки — в одном из самых фривольных мест поэмы:

Сам стоит с воронкой рядом
И у хлопцев на виду,
Обратясь к тому снаряду,
Справил малую нужду...

Знакомство Тёркина с однополчанами в главе «На привале» начинается с шутки («— Вам бы, знаете, во флот / С вашим аппетитом. // Тот: — Спасибо. Я как раз / Не бывал во флоте. / Мне бы лучше, вроде вас, / Поваром в пехоте»), после чего бойцы сразу понимают: Тёркин — свой. Дальше Тёркин читает лекцию о том, «что такое сабантуй» — предлагая относиться к бомбёжкам, миномётным обстрелам и даже к вражеской танковой атаке («Прут немецких тыща танков…») с бытовым весельем, как к боевому крещению. «Хорошо, когда кто врёт / Весело и складно», — решают однополчане. Юмор помогает «обытовить», «обжить» войну, пережить страх и невзгоды (балагурство Тёркина: «Я от тётки родился» — во время затяжного боя в болоте). Игорь Сухих в связи с этим цитирует мемуары Юрия Лотмана: «Скажу, что на фронте мы смеялись гораздо больше, чем потом нам приходилось в мирной жизни»