— Я иду на похороны, — пояснила я.
— Похоже на отличное времяпрепровождение, — ответил он спокойно.
— Хоронят мужчину, с которым я познакомилась в группе поддержки «Исцеленные сердца». У него случился сердечный приступ.
— Это все объясняет. — Адам кивнул, а я не потрудилась что-то добавить.
— Сегодня все прошло хорошо? — спросила я, надевая пальто.
— Парочка детишек решила нарисовать в туалете граффити из какашек, но в остальном все прошло отлично.
Я поперхнулась.
— Не хочу больше ничего об этом слышать. Вам нужна помощь с уборкой? — спросила я.
Несмотря на то, что смывать какашки со стен было последнее, чего я сейчас хотела, нужно было предложить свою помощь.
Адам считал, что я не вношу никакого вклада. Но теперь все должно измениться. Это и мой бизнес тоже. Настало время вести себя соответствующе.
Адам махнул рукой.
— Мы с Кристой справимся. Иди и готовься к своим похоронам. Погоди, это прозвучало ужасно. В общем, ты поняла, что я имел в виду.
— Да, поняла. Спасибо. Увидимся завтра.
|
|
Криста уже исчезла в подсобке, а Адам улыбнулся мне, сверкнув зубами. Ха. Все-таки они у него есть.
Уходя, я заметила, что он отправился в подсобку за Кристой.
Мне кажется, я понимала, о чем так сильно хотел поговорить со мной Адам.
Я вернулась домой и покормила Мистера Бингли, постирала белье и нашла подходящее черное платье.
Затем приготовила себе поесть, чтобы как-то скоротать время. Но я была не голодна. У меня пропал аппетит.
В голове крутились тысячи мыслей.
Я думала о папе. О маме. О Бекетте и его сердце. О похоронах и прощании. И я совершенно точно не каталась на единорогах и не резвилась на лугу.
Когда приехал Бекетт, я пыталась придумать отговорку, чтобы избежать поездки.
— Привет, — сказал он, когда я открыла дверь.
Я едва обратила внимание на то, как Бекетт хорошо выглядит в темном костюме. Его каштановые волосы были убраны назад.
Я впустила его внутрь, застегивая сережку. Мистер Бингли обвился вокруг ноги Бекетта, и тот поднял кота.
Мой кот урчал так громко, что я практически видела, как трясется его пушистое тельце.
— Кажется, я ему нравлюсь, — сказал Бекетт, почесывая Мистера Бингли за ушками.
— Почесывай его так, и он будет твоим навеки, — пошутила я, хотя прозвучало довольно раздраженно.
— Ты точно не против пойти? Если чувствуешь себя не очень...
— Со мной все будет в порядке, Бек. Давай просто пойдем, — ответила я коротко.
Бекетт опустил Мистера Бингли на пол и потянулся за моей рукой.
— Ты бы сказала мне, если бы что-то было не так, верно?
Он прижал ладонь к моему лицу, и я попыталась собраться с силами. Но это не сработало.
— Я знаю, похороны — это трудно. По крайней мере, для меня. А сейчас особенно, потому что я сам на них чуть не попал.
|
|
Я вздрогнула от его заявления. Ничего не могла с собой поделать. Последнее, о чем мне хотелось думать, это о смерти Бекетта. И это совсем не помогло унять мое беспокойство. Бекетт пытался поддержать меня, но ему стоит взять пару уроков о том, как нужно успокаивать свою излишне встревоженную девушку.
— Но давай сделаем это ради Джоффри. Потому что когда придет мое время, я надеюсь, люди придут со мной попрощаться. — Бекетт мягко улыбнулся, и я подумала о том, что меня сейчас стошнит ему на туфли.
Я хотела попросить его замолчать. Хотела, чтобы он прекратил говорить о своей смерти и похоронах. Не хотелось думать о том, что это действительно случится.
— Не умирай, папа. Пожалуйста.
Но он не слышал меня. Больше не слышал.
Бекетт наклонился и поцеловал меня. Все началось нежно. С обычного касания губ. Но я чувствовала отчаяние. Страх.
Будто теряла контроль над собой.
Я обняла его за шею и поцеловала со всей страстью, прижалась крепко, не заботясь о том, что наша одежда помнется.
Бекетт застонал и приоткрыл рот, проникая языком глубже. Я еще сильнее впилась ему в губы. Словно изголодалась по ним.
Бекетт помогал мне забыться.
Когда он целовал меня, я могла думать лишь о нем. Он был моим анестетиком. Помогал заглушить чувства. Но при этом заводил меня.
— Корин, — прошептал он у моих губ.
— Ш-ш-ш, — прошептала я в ответ, снова целуя, пальцами впиваясь в его плечи.
Заставь меня забыться...
— Корин, детка, остановись. — Бекетт убрал мои руки со своей шеи. — Мы должны идти. — Он внимательно осматривал мое лицо жгучим взглядом своих голубых глаз. — С тобой точно все в порядке?
«Нет, не уверена!» — кричала я внутри.
Но вместо этого кивнула.
Бекетт поднял мою руку и нежно поцеловал костяшки пальцев. От этого у меня все внутри затрепетало. Но момент был упущен, и я снова начала думать о другом.
Я молчала, пока Бекетт вел меня к машине. Не протестовала, когда он открыл передо мной дверь, но заметила, что он хмурится из-за отсутствия моей реакции. Он пытался разговорить меня. Расспрашивал о магазине, но я была немногословна и смотрела в окно, думая о похоронах.
О своих похоронах.
О похоронах Бекетта.
О смерти и потерянной жизни.
Служба по Джоффри проходила в той же церкви, где собиралась группа поддержки «Исцеленные сердца».
Держась за руки, мы с Бекеттом вошли внутрь. Атмосфера в помещении была угнетающей. Я погрузилась в море черного цвета и людей с заплаканными лицами.
Я крепче ухватилась за руку Бекетта, будто цеплялась за жизнь.
Я заметила, что члены группы были уже здесь. Увидела Кэндис, умудрившуюся влезть в черное платье, которое сделало ее похожей на сосиску. Она разговаривала с пожилой женщиной, которая рыдала, прикрывая лицо руками.
— Пошли, давай поговорим с остальными, — сказал Бекетт, потянув меня за руку. Но я стояла, будто приросшая к месту. — Корин, ты не могла бы ослабить свой смертельный захват? Я уже почти не чувствую свою руку, — подразнил он меня, но в голосе чувствовалось беспокойство.
— Ой, прости. Иногда я не осознаю собственную силу. Вот что происходит, когда ты подрабатываешь супергероем. — Я пыталась пошутить. И должна заметить, вышло у меня ужасно.
— Может, сначала поедим? — предложил он.
— Поедим? У них тут есть еда? — спросила я, и в моем голосе слышался ужас. Похороны в сочетании с буфетом это как-то неправильно.
— Просто кофе. Это не ужин из трех блюд. — Он подтолкнул меня локтем и улыбнулся. Как он может улыбаться, когда нас окружает все это... горе?
— Мы не пьем кофе, — ответила я безэмоционально.
— Не пьем. Но, может, печенье взбодрит тебя.
Я не стала спорить. Даже не стала упоминать диабет. Это было самым меньшим из моих переживаний.
|
|
— Поторопись, Корин. Мы должны приехать пораньше. Священник хочет поговорить с нами до того, как все соберутся. — Тамсин была такой разумной. У нее все было под контролем, даже если она вытирала глаза салфеткой.
— Я не могу пойти, — ответила я. В моем голосе не было никаких эмоций.
Пустота.
Ничего.
В отличие от сострадания, которое я получила от папы, во время такого же разговора на похоронах мамы, моя старшая сестра была не в настроении тратить время на сочувствие.
— Я тоже не хочу идти, Корин. Но мы должны. Кроме нас этого никто не сделает, — ответила она резко.
— Я не могу этого сделать, — прошептала я.
— Что ж, очень плохо, — прошипела Тамсин.
— Съешь это. — Бекетт почти запихнул печенье мне в рот.
— Знаешь, я могу есть самостоятельно.
Он стряхнул крошки с пальцев и налил себе стакан воды.
— Бекетт! Корин! Вы пришли! — К нам подошла Кэндис и обняла нас. — Я так рада вас видеть.
От нее пахло потом и духами. От этого запаха мой бурлящий желудок свело еще сильнее.
— Привет, Кэндис, я тоже рад тебя видеть. — Бекетт посмотрел на меня, ожидая, что я тоже поздороваюсь. Но я этого не сделала.
— Я только что разговаривала с Идой, женой Джоффри. Она такая храбрая женщина. Она с радостью бы с вами познакомилась. Она сказала, группа очень помогала Джоффри.
Ида, должно быть, та рыдающая женщина, с которой разговаривала Кэндис, когда мы вошли.
— Конечно. Пожалуйста, представь нас. — Бекетт взял меня за руку, слегка сжав ее.
И вот мы уже стояли перед вдовой Джоффри. У нее были красные глаза, а губы дрожали от попыток не заплакать.
— Ида, это Бекетт Кингсли и Корин Томпсон. Они тоже члены группы «Исцеленные сердца».
Ида слабо улыбнулась.
— Приятно с вами познакомиться. Джоффри каждую неделю с нетерпением ждал собраний группы. Спасибо вам за то, что были частью его жизни. И спасибо, что пришли сегодня. — В конце ее голос надломился, и она промокнула глаза салфеткой.
— Я благодарен, что у меня был шанс познакомиться с Джоффри. Он был потрясающим. Хотя, я все еще пытаюсь понять, на что он намекал мне, когда пытался заставить съесть свои мятные конфетки, — сказал Бекетт, и Ида рассмеялась.
|
|
Как у него это получалось? Как получалось заставлять людей смеяться, когда они должны плакать?
— Эти дурацкие конфеты. Он постоянно их ел. Я находила упаковки от них, спрятанными в ящиках по всему дому. — Ида усмехнулась, снова протирая глаза.
— Он был как торговец конфетами. Не отпускал тебя, пока не возьмешь парочку.
И вот так Бекетт заставил Иду и Кэндис смеяться и вспоминать о забавных моментах. Счастливых моментах.
Хотела бы я быть такой же. Смеяться над смертью.
Но для меня шутить было невозможно.
— Простите меня, — сказала я тихо, и, высвободив ладонь из руки Бекетта, быстро покинула комнату.
Слишком много людей. Слишком душно. Слишком много слез.
Я не могла справиться с этим.
— Нил Томпсон был верным мужем своей жене, Шарлотте. Любящим отцом для своих дочерей, Тамсин и Корин. Он был верным слугой Бога, и столько лет выступал в нашей церкви в качестве священника.
Я злилась. Что этот мужчина знает о моем отце? Что вообще все эти люди знают о страданиях моего папы?
Тамсин тихо плакала рядом, и я ненавидела ее.
Ее тут не было, когда нужно было вытирать рвоту с подбородка папы, когда боль была настолько сильной, что его рвало.
Эти люди не сидели у его кровати, наблюдая, как он дышит. В ожидании этого невыносимого момента, когда его грудь перестанет подниматься.
Что они знают об истинном горе?
У них не было на это никакого права.
— Корин, ты здесь?
Бекетт вышел на улицу и нашел меня сидящей на скамье. Я едва ощущала холод.
— Здесь чертовски холодно. Что ты тут делаешь? — Он сел рядом со мной.
— Там все немного угнетающе, не думаешь?
— Да, это так, — согласился он, а затем обнял меня за плечи и притянул ближе к себе. — Не хочешь рассказать мне, что с тобой происходит? — спросил он.
— Просто слишком много мыслей в голове.
— Ты думаешь о своих родителях, — предположил он.
Я кивнула, но больше ничего не могла сказать.
— Как ты можешь находиться там, когда все плачут и грустят, и заставлять людей смеяться? Как? — спросила я.
Бекетт в ответ пожал плечами.
— Я могу грустить и расстраиваться. Но какой в этом смысл?
— Но как контролировать чувства? От них нельзя убежать, — запротестовала я. Я знала об этом лучше всех.
— Конечно, ты можешь контролировать свои чувства. — Бекетт выпрямился и повернулся ко мне лицом, взял мои холодные руки в свои и слегка потер их, чтобы согреть. — Слушай, после сердечного приступа у меня была депрессия. Меня угнетала болезнь. Вся моя жизнь изменилась за секунду. Очень часто я злился. Злился, что все еще жив. И какой в этом смысл?
На лицо Бекетта легла тень, и я не могла отвести от него взгляда. Эта печаль принадлежала человеку, который многого лишился.
— Но потом я понял, что впереди у меня еще вся жизнь. И я могу продолжать жалеть себя, либо принять болезнь как данность и жить дальше. — Бекетт поцеловал меня в кончик носа. — Не знаю, заметила ли ты, но я не из тех, кто легко сдается.
Я фыркнула.
— Я и понятия не имела.
— Все это произошло не сразу. Это был долгий процесс. Мне приходилось собирать все по кусочкам и двигаться дальше. Я признал, что есть много чего, что мне больше не подходит, например, мои отношения с Сиеррой.
Я почувствовала, как сжалось мое сердце при упоминании о его бывшей девушке. Да, это была ревность. В конце концов, я человек.
— Но также мне пришлось приложить усилия, чтобы добиться того, что мне нужно. — Он притянул меня ближе, прижавшись своим лбом к моему. — Это ты, Корин. Теперь моя жизнь изменилась. Я больше не спортсмен. Я не могу пить чертов кофе. Злоупотребление углеводами вообще закрытая тема. Есть вещи, по которым я скучаю. Но они все бледнеют на фоне того, что я приобрел. Я живу ради себя. И вся эта болезненная канитель стоит того. — Бекетт слегка отстранился, давая мне передышку. — Может, это и хорошо, что мое сердце остановилось.
— Как ты можешь так говорить? — шокировано спросила я.
Он пожал плечами.
— Если бы я чуть не умер, то не оказался бы в «Исцеленных сердцах».
Я нахмурилась. И что в этом хорошего?
— И тогда бы не встретил тебя, Эйнштейн. — Он подтолкнул мое плечо своим.
— Ага. Полагаю, что так, — признала я.
— И ты, Корин Томпсон, всего этого стоила.
Его слова взволновали мое сердце. Правда.
Бекетт вложил так много в эту фразу. И это заставило меня задуматься.
Ему так легко быть оптимистом. Так легко надеяться.
Я схватила Бекетта за воротник пиджака и резко притянула к себе, атаковав его губы. Мы целовались так страстно. Так пылко. Зубы, языки, саднящие губы.
— Мы можем уйти? Это ведь не будет слишком невежливо? — спросила я.
Я хотела уйти куда-нибудь и побыть с ним наедине.
Я отчаянно нуждалась в этом.
— Я позвоню позже Кэндис и скажу, что тебе стало плохо, — предложил Бекетт.
Я кивнула, снова целуя его.
Когда мы отстранились друг от друга, чтобы глотнуть воздуха, глаза Бекетта ярко блестели в темноте.
— Поехали ко мне. Останься сегодня со мной, — попросил он.
— Именно этого я и хочу, — выдохнула я.
Глава 18
Корин
На следующее утро я проснулась в объятиях Бекетта.
Что звучало намного романтичнее, чем было на самом деле.
Потому что, скажу честно, нет ничего романтичного в полном мочевом пузыре и одержимости утренним дыханием.
Бекетт придавил меня к матрасу своей великолепной большой мужской рукой, и ничто не могло сдвинуть его. Он крепко спал.
Я осмотрела себя и поняла, что до сих пор полностью одета. Прошлой ночью не было никаких шалостей, дамы и господа. Было много объятий, и после мы вырубились.
Я посмотрела на будильник и увидела, что было уже почти 9:30 утра. Через час я должна быть у доктора Харрисона. Я никогда не просыпалась так поздно. Хорошо, что сегодня студия закрыта до полудня, в противном случае, я бы уже опоздала. А я собиралась добросовестно исполнять свои обязанности, чтобы не перекладывать кучу дел на Адама. Его вчерашние слова попали в цель.
— Не уходи, — пробормотал Бек, потянувшись ко мне.
Каким бы соблазнительным он ни был, мой дошедший до точки кипения мочевой пузырь взял верх.
— Я сейчас вернусь, — пообещала я, выскальзывая из-под одеяла.
Я быстро поправила платье, прикрыв свой зад. Бекетт перекатился на спину, закинул руки за голову и начал наблюдать за мной с сонной улыбкой на лице.
— Мне нравится просыпаться рядом с тобой, — произнес он хриплым ото сна голосом.
Я вся покраснела. Какой девушке не понравится, когда привлекательный парень говорит ей такое? Особенно тот, который смотрит на нее, будто она само совершенство.
— Мне тоже, — ответила я.
Неужели я только что согласилась с ним?
Бекетт приподнял бровь и весело посмотрел на меня.
Я понеслась в ванную комнату, прежде чем произойдет стыдливый инцидент перед моим парнем. И как бы естественно я ни чувствовала себя рядом с Беком, у всего есть свои границы.
Я закрылась в ванной и усиленно начала приводит себя в порядок. Выдавила на палец немного зубной пасты и почистила ею зубы. Под раковиной я нашла жидкость для полоскания рта. Бинго!
Прополоскала рот с полдюжины раз, прежде чем удостоверилась, что не убью Бекетта своим смертоносным дыханием.
Попыталась пригладить свои непослушные волосы, но добилась лишь того, что вся моя голова покрылась колтунами. Я совсем не продумала всю эту затею с ночевкой.
Вчерашний вечер выдался очень напряженным. Подавляющим. К тому моменту как мы пришли к Бекетту, я просто разваливалась. Была истощена. Эмоционально. Физически. Ни секунды больше не могла стоять на ногах.
Бекетт поднял меня на руки и понес в свою постель. Снял с меня туфли и нежно заботливо укрыл.
Сам забрался под одеяло позади меня и притянул к своей груди. Потом откинул волосы с шеи и покрыл ее поцелуями, не говоря ни слова. Впервые за последние несколько лет я быстро уснула.
И мне не снились кошмары. Меня не терроризировали бабочки. Никаких тревожных снов о том, что я заперта в гробу. Лишь блаженство.
Я быстро проанализировала, как себя чувствую. Это был обычный день из моей жизни. И я чувствовала себя...
Хорошо.
Ни ломоты. Ни боли.
Я чувствовала себя...
Нормально.
Я вышла из ванной, ощущая легкость в шагах. Бекетт сидел на кровати, уставившись в телефон. Когда я вошла, он отложил его в сторону и улыбнулся мне самой лучшей в мире улыбкой.
Этот мужчина заставлял меня чувствовать себя чертовки прекрасной.
Это был настоящий талант.
— Иди сюда. — Он поманил меня к себе, и я практически побежала к кровати. — Как ты можешь так хорошо выглядеть с утра? — спросил он, обхватив мое лицо ладонями после того, как я села рядом с ним. Большими пальцами он ласкал мои щеки, а я сияла.
Сияла!
— Да ладно тебе, — отмахнулась я. Но мне это нравилось. Очень. Корин Томпсон, которая за всю свою жизнь не слышала комплимента, от которого ей не хотелось бы умереть со стыда, расцветала от слов Бекетта.
— Это правда. Ты так невероятно прекрасна. Думаю, ты и понятия не имеешь, какая потрясающая. Внутри и снаружи.
— Разве тебе не нужно на работу? — спросила я.
— Я предупредил босса, что опоздаю. Я надеялся провести утро с тобой.
Он нежно поцеловал меня в губы, и я даже не подумала об утреннем дыхании или о том, что не приняла душ.
— Я бы хотела этого. Но записана на прием к врачу. Поэтому мне нужно, чтобы через несколько минут ты довез меня до дома, — с сожалением ответила я.
Впервые мне захотелось отменить прием. Я не чувствовала необходимости идти туда.
Мне хотелось остаться здесь.
Бекетт нахмурился.
— Ты уверена, что в порядке? Хочешь, чтобы я пошел с тобой? — В его голосе было столько беспокойства. И оно отражалось на его лице.
Я покачала головой.
— Я в порядке.
И это была правда. Я действительно была в порядке.
Что со мной произошло?
Вероятно, кровать Бекетта обладала каким-то магическим эффектом. Не верится, что же хороший ночной сон творит с психикой. И потрясающий мужчина, рядом с которым просыпаешься.
— Может, я поеду, запишусь на занятия по фотографии, которые просматривал ранее, — сказал Бекетт скорее самому себе, чем мне.
— Занятия по фотографии? Звучит потрясающе! — заметила я взволновано.
Бекетт повалил меня на спину и склонился.
— Давай забьем на все и проведем весь день в кровати. Мне на ум приходит более полезное времяпрепровождение.
Он стал покрывать поцелуями мою шею, и я буквально превратилась в лужицу.
— Прекрати отвлекать меня своими губами. Мне нужно принять душ и переодеться. Поехали. Вставай и вперед. — Я высвободилась из его захвата.
Бекетт тяжело вздохнул.
— Тебе известно, что ты динамщица?
Я наклонилась и поцеловала его в щеку.
— Если будешь хорошим мальчиком, позже я все тебе возмещу.
Глаза Бекетта загорелись. Кажется, пошлые обещания всегда срабатывали.
— Да, мэм!
Мы рассмеялись. И мы это сделали!
Делали друг друга счастливыми.
***
— Привет, Корин. Как ты сегодня себя чувствуешь? — Доктор Харрисон закрыл за мной дверь смотровой и сел на вращающийся стул в углу, открывая мое личное дело на компьютере.
Как я себя чувствую? Это вопрос на миллион долларов. Потому что сегодня я чувствовала себя очень хорошо.
Лучше, чем хорошо.
Фантастично.
И это было неправильно.
Мне не следовало так себя чувствовать. Не тогда, когда я все еще убеждена, что со мной что-то не так.
Но так тяжело сосредоточиться на угрожающем здоровью кризисе, когда из-за Бекетта Кингсли я так фантастически себя чувствую.
— Вообще-то, сегодня довольно хорошо, — ответила я честно.
Кажется, доктор Харрисон испытал облегчение.
— Это потрясающе, Корин. Рад это слышать. Потому что результаты твоих анализов нормальны. Как и те, что были до этого.
— Правда? — слабо произнесла я.
Я не рассердилась и не стала сопротивляться. Я ощущала смирение. И не была этому удивлена.
— Это значит, что нам надо рассмотреть другие причины твоих симптомов. В прошлый раз мы кратко обсудили то, что стресс может маскироваться под проблемы с сердцем. Психосоматические недомогания могут быть изнурительными...
Я подняла руку, останавливая его.
— Мы не будем снова это обсуждать. — Когда кто-то упоминал о чем-то «психосоматическом», я начинала думать о ножах и молотках.
— Не хочу расстраивать тебя, Корин, просто думаю, что это подлинная причина твоих проблем. Я знаю, предыдущий врач предлагал тебе то же самое...
— Погодите-ка, док. Откуда вы знаете, что предлагал мне мой предыдущий врач?
— После того как вчера пришли результаты анализов твоей крови, я позвонил доктору Грэхему, хотел уточнить, не упускаю ли я что-то в постановке твоего диагноза. Он много лет был твоим врачом, я ведь не ошибаюсь?
— Да, был. И «был» — это ключевое слово. Как вы могли просто позвонить ему и обсуждать меня? — потребовала я ответа.
— Ты подписала согласие на доступ к личной информации, Корин. Поэтому я могу обсуждать историю своего пациента с бывшим врачом. Я не сделал ничего подлого или незаконного. Мне нужно понять, как тебе помочь. И учитывая, что доктор Грэхем с детства был твоим семейным врачом, я решил, что правильнее будет начать с него.
Доктор Харрисон зажал руки между коленями и наклонился вперед. Он отлично отработал этот образ рубахи-парня, который вот так просто может позвать выпить пива. Меня это раздражало.
— Ладно, значит, вы поболтали с моим бывшим врачом. И что вы из этого поняли? — фыркнула я.
— Для начала, он рассказал о твоих родителях. Их медицинские истории. Я понимаю, они оба ушли довольно быстро, когда ты была еще совсем юной. Также доктор Грэхем сообщил, что ты взяла на себя роль опекуна твоего отца на последних стадиях его болезни.
У меня появилось жжение в глазах. Пришлось посмотреть в окно и быстро поморгать.
— Да, ну, это не секрет, — пробормотала я.
— Скорее всего это оказало существенное воздействие на тебя. Ты пережила столько горя для столь юного возраста, — мягко заметил доктор Харрисон.
Я пожала плечами.
— Да, но я пережила это и решила двигаться дальше.
— Так ли это? — спросил он многозначительно, и я разозлилась.
— Я знаю, что вы собираетесь сказать. Я уже слышала все это раньше, — ответила я, первой нанося удар.
— И что же я собираюсь сказать? — спросил он.
— Что на самом деле я не справилась с потерей родителей и что мои болезни являются ее следствием. Что я стала одержима смертью, потому что видела, как умирают люди, которых я любила.
— Звучит так, будто ты много думала об этом, Корин, — осторожно заметил доктор Харрисон.
Я взглянула на него и удивилась, когда не заметила на его лице сочувствия. Может, лишь любопытство.
— Как я и сказала, в ваших словах нет ничего, чего я не слышала бы раньше. Но я знаю, что больна. Это мое тело. Неужели вы думаете, что я не знаю, когда что-то не так? — Мой голос стал громче. Я еле сдерживалась, чтобы не закричать от раздражения.
— Думаю, ты женщина, которая через многое прошла и зациклилась на своем здоровье, лишь бы не думать о вещах, с которыми тебе нужно разобраться. Со смертью своих родителей.
— Вы еще и психиатр? За это мне выпишут двойной счет? — спросила я сухо.
— Нет, я не психиатр. Но и ты не первый ипохондрик, которого я лечу. Я знаю, что разум может заставить поверить во множество вещей, которые нереальны. Знаю, ты чувствуешь, что что-то не так. Но по моему профессиональному мнению, с тобой все в порядке.
Я закрыла глаза и попыталась не заплакать. Все вернулось к началу. Я не могла и дальше менять врачей. Что мне делать?
— Позволь мне спросить, сегодня ты сказала, что чувствуешь себя лучше. Почему?
Я открыла глаза и снова уставилась в окно.
— Не знаю, — ответила я отрешенно.
— Давай подумаем. Что изменилось этим утром? Произошли какие-то изменения в твоей повседневной жизни?
Я пожала плечами.
— Полагаю, что так, — призналась я.
— Ты была сконцентрирована на чем-то еще, кроме своего здоровья. Я прав?
Я кивнула.
— И разве ты не почувствовала себя лучше? Когда не сосредоточена на болезни?
Я снова кивнула, голос просто пропал.
Потому что доктор был прав. Я чувствовала себя отлично. Пока не зашла в кабинет врача.
— Разве ты не заслуживаешь всегда чувствовать себя хорошо? Вместо того чтобы зацикливаться на своем нездоровье, лучше сосредоточься на хорошем.
Я фыркнула. Его слова так напоминали слова Бекетта, что было даже смешно. Они оба насильно кормили меня мудростью, нравилось мне это или нет.
Доктор Харрисон снова подъехал на своем стуле к столу, написал что-то на бумаге и протянул ее мне.
Я взглянула. «Крис Райли, лицензированный профессиональный консультант».
— Кристофер Райли один из лучших психиатров в этой области.
Я сложила листок и попыталась вернуть его.
— У меня уже коллекция таких, доктор Харрисон, но все равно спасибо.
Но доктор Харрисон не забрал листок.
— Крис специализируется на тяжелой утрате. Он работает с людьми, которые потеряли любимых. Еще он ведет несколько групп поддержки, если тебе больше нравится это.
— Так вы утверждаете, что я в порядке.
Доктор Харрисон кивнул.
— Физически с тобой все хорошо, Корин.
— Мое сердце в порядке, — продолжила я.
— Может, немного разбито, но отлично функционирует, — грустно улыбнулся доктор Харрисон.
Я встала со смотрового стола и снова взглянула на имя и номер на листе бумаги.
— Значит, вы больше ничего не можете для меня сделать?
Доктор Харрисон указал на клочок бумаги в моей руке.
— Вот что я могу сделать для тебя. Надеюсь, ты позвонишь ему. Я, правда, считаю, что это поможет тебе больше, чем любое лекарство.
Я засунула листок в карман.
— Хорошо, ладно, спасибо доктор Харрисон, — произнесла я, когда он встал.
— Я всегда здесь, Корин. Но пообещай мне хотя бы подумать над тем, чтобы позвонить Крису.
— Да, я подумаю, — согласилась я, не уверенная в том, что говорю правду.
Доктор Харрисон довольно мило улыбнулся мне и проводил в комнату ожидания.
— До свидания, Корин.
— До свидания, — ответила я.
Я помахала Линн и ушла, не понимая, что чувствую.
Это было больше похоже на принятие.
Может, мне больше не стоит убегать от мыслей, что все это происходит лишь в моей голове.
Глава 19
Бекетт
— Скажешь что-нибудь? Или мне представить тебя своей молчаливой девушкой?
Уголок рта Корин приподнялся. Выглядела она немного позеленевшей.
Я уже подумал, что вся эта затея — привести Корин на встречу с семьей — была не очень хорошей.
Несмотря на то, что Корин заверила меня, что будет рада познакомиться с ними, я знал, она переживает. Это было понятно по тому, как она выкручивала руки на коленях.
Я потянулся и взял ее за руки, сжав их. Это должно было успокоить ее и меня тоже. Надеюсь, я не слишком сильно на нее давлю.
— Все произошло слишком поспешно? В этом проблема?
Корин была пугливой даже в лучшие времена. А в худшие — риск побега невероятно возрастал.
Я погрузился в эти отношения с головой, поэтому не хотел испортить их своим чрезмерным желанием делиться с Корин каждой частичкой своей жизни.
Мы встречались не так давно. Сиерра познакомилась с моими родителями только через полгода наших отношений.
Но с Корин все... иначе.
Стремительнее.
Значительнее.
Мне не хотелось двигаться маленькими шажками. Я был готов погрузиться с головой в наше «долго и счастливо».
Просто нужно помнить, что Корин к этому еще не привыкла.