Повторение пройденного

Напомню, что в первой книге «Путь волхвов», размышляя над фундаментальными вопросами бытия, мы сделали для себя неожиданное и многообещающее открытие. Мы узнали, что, оказывается, являемся жителями не одного, а двух миров — земного и небесного, видимого и невидимого, материального и духовного. Именно о них в первом стихе Книги Бытия сказано: «Вначале сотворил Бог небо и землю», а также в Символе веры — «Верую во Единаго Бога Отца вседержителя, Творца неба и земли, видимым же всем и невидимым».

Христиане об этом знали всегда. Неслучайно, в греческом языке эти миры обозначены разными словами: земной, видимый, материальный мир — словом «космос», а мир небесный, невидимый, духовный — «ирини» (eἰρήνη), от которого происходит женское имя Ирина. Поэтому, переводя священные тексты христиан с греческого на славянский язык, святые братья Кирилл и Мефодий, бережно сохранили это различие. Мир земной, видимый они назвали «мiром», записав его имя через букву «i-десятеричное», а мир, небесный, невидимый — «миром», записав его имя через другую букву «иже», которой в церковно-славянском языке соответствует цифра 8 — древний символ бесконечности, или как говорит Церковь, «пакибытия» — новой, вечной жизни.

Тот факт, что на языке Церкви слова мир и мiр пишутся по-разному, а звучат одинаково — также неслучаен. Он напоминает о главной вести, которую принес Христос, воплотившийся Сын Божий, и которой люди до Него не знали — о том, что с момента Рождества Христова небо, Айрин, невидимый мир Божий, Царство Небесное приблизилось, и уже пребывает среди нас. Поэтому, как писал в XI веке святой блаженный Феофилакт, архиепископ Болгарский: «Если мы, живя на земле, ведем себя по небесному, живем без страстей: то имеем Царствие Небесное»[1]. То есть одновременно живем в двух мирах — земном и небесном, видимом и невидимом.

Однако, по горькому, но справедливому замечанию выдающегося богослова и литургиста XX века протопресвитера Александра Шмемана, со временем «Царство Божие — ключевое понятие евангельского благовестия — перестало быть центральным содержанием и внутренним двигателем христианской веры». Люди «отодвинули» Царство Божие на конец истории человечества, «в таинственную и непостижимую даль времени» и стали размышлять о нем «исключительно в хронологической последовательности — «сейчас только «мiр сей», потом — только Царство, тогда как для первых христиан всеобъемлющей реальностью и потрясающей новизной их веры было как раз то, что Царство приблизилось и, хотя и незримое, и неведомое «мiру сему», уже пребывает «посреди нас», уже светится, уже действует в нем»[2].

Хотите проверить справедливость этих слов? Попробуйте кому-нибудь в день рождения, на юбилей или новый год пожелать Царства Небесного. Эффект очевиден. Человек, скорее всего, обидится, подумав, что вы пожелали ему смерти, потому что в его сознании Царство Небесное — мир Божий никак не связаны с окружающим мiром. Но если так, то тогда каждый день, читая утром и вечером молитву «Отче наш» и произнося «… да приидет Царствие Твое!», не думаем ли мы при этом: «Но только не сейчас, а попозже, когда я буду старенький и уже всего в этой жизни достигну и все перепробую». Не так ли?

Именно так до Рождества Христова думали и поступали язычники, которые, по слову Апостола Павла, «поклонялись и служили твари вместо Творца» (Рим. 1, 20), то есть вместо невидимого Бога и Его мира поклонялись видимому тварному мiру. Нельзя сказать, что языческий, дохристианский мip «был во всем плох». Он создал свою науку и культуру, систему образования и права, мораль и философию. При этом его лучшие умы не раз высказывали догадки о существовании иного, невидимого, духовного мира. Например, Платон писал о том, что привычный и видимый нам мiр вещей является воплощением более совершенного и недоступного опытному познанию невидимого мира идей («эйдосов»), а Гомер писал об Элисейских полях и Аиде, где после смерти пребывают души людей. Однако сколь бы не были совершенны стихи Гомера, по замечанию одного из наиболее глубоких знатоков античности русского философа Алексея Федоровича Лосева (+1988), Элизий Гомера есть лишь «усиление земных радостей», а Аид — их простое лишение, «бесчувствие». В то время как, в сознании христиан, будущая жизнь исполнена «полновесного, бесконечно-яркого и отчетливого для сознания бытия живой, трепещущей жизнью души». Соответственно, Ад для христиан есть полнота самочувствия вечных мучений», а Рай — «лицезрение невидимого и полнота духовного радования»[3].

Представления Гомера душевны, то есть основаны на чувственном, опытном знании земного мiра. Представления христиан духовны, то есть основаны на Божественном откровении и опыте новой, неведомой и непонятной мiру сему духовной жизни в приблизившемся Царстве Божием, о котором Христос сказал, что оно не от мiра сего (Ин. 18, 36).

Инаковость Царства Небесного по отношению к земному, материальному мiру подчеркивает само его название — Небесное, то есть духовное. Она также проявляется в том, что это Царство не зависит от всеобщих форм бытия материи — движения, времени и пространства. Поэтому бессмысленны вопросы «где на земле находится Царство Божие?», «какая страна или какая эпоха были его воплощением?». На все подобные вопросы Христос отвечал: «Не придет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17, 20—21). Если же Царство Божие не зависит от времени, то, следовательно, о нем нельзя мыслить «исключительно в хронологическом порядке»: сейчас — только мiр сей, а потом — только Царство. Оно всегда и везде, но не как «пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе» (Рим. 14, 15), как определил Царство Божие Апостол Павел в послании к христианам «вечного города» Рима.

Христос не только провозгласил весть о приблизившемся Царстве Небесном, но и указал, что путь в это Царство лежит через Него: «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня… Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня… Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим» (Ин. 14; 6, 21, 23). Царство Небесное открыто тем, кто стремиться быть со Христом и старается жить по Его заповедям — законам Небесного Царства — с любовью к Богу и ближнему. Поэтому слова Апостола Павла «Все у вас да будет с любовью!» (1 Кор. 4, 16) обращены не только к жителям Коринфа, но всем, кто почувствовал притяжение Царства Небесного и захотел стать его гражданином, «сыном и наследником», как сказано, об этом в чинопоследовании Таинства Крещения.

Так, размышляя над фундаментальными вопросами бытия, жизни и смерти, мы пришли к важному выводу о том, что христианину уже сегодня открыт путь в вечную жизнь, Царство Небесное, и этот путь есть, прежде всего, ПУТЬ ЛЮБВИ. И, если так, если, не полюбив Бога и ближнего, человек не войдет в Небесное Царство, то тогда в полный рост перед нами встает вопрос: ЧТО ЗНАЧИТ ЛЮБИТЬ?