Заключение супервизора

Демонстрируемый случай, по нашему мнению, позволил выявить ряд факторов, способствующих формированию и поддержанию заболевания у данного ребенка. Инфантилизм матери,  обусловленный дисфункциональным контекстом семьи родителей и заболеваний в форме бронхиальной астмы, раннее вступление в брак, ранние роды не позволили ей сформировать гармоничную семью. Она недостаточно уверенно и успешно справлялась с ролью жены и матери. Выздоровление матери после рождения сына и заболевание его сразу после рождения бронхиальной астмой мы рассматриваем как своеобразную передачу симптома от матери к ребенку. Личностные характеристики матери: инфантилизм, пониженная самооценка коррелирует с таковыми у ее сына.

При проведении супервизором сеанса психотерапии нашли подтверждение гипотезы, выдвинутые психотерапевтами.

Кроме этого, супервизор обратил внимание супервизируемых на систему воспитательных действий в семье, формирующих у Федора «ложную самость», вследствие чего он демонстрирует окружающим зависимое поведение, а подавляет в себе агрессивность.

Заболевание ребенка способствовало и, видимо, способствует сохранению семьи и личной значимости этой женщины. В семье существует супружеский конфликт, который затрудняет принятие мужской роли сына матерью и им самим, блокирует проявления всех видов агрессии, в том числе и конструктивной.

Ребенок и семья нуждаются в длительной, интенсивной, параллельной психотерапии. Было предложено два варианта:

1-й вариант – индивидуальная аналитическая для мальчика и супружеская для родителей;

2-й вариант – параллельная аналитическая психотерапия сына и матери.

Психотерапия. С мужчиной-психологом мальчик работать отказался. Работа проводилась двумя женщинами-психотерапевтами, так как один на один в кабинете с психотерапевтом чувствовал себя неловко. Проведено 8 сеансов продолжительностью по 60 минут каждый. Одна из психотерапевтов играла роль матери, поддерживающей ребенка, озвучивающей его желания, мысли, чувства. Другая проводила активную реконструктивную линию. Первые сеансы были посвящены налаживанию коммуникаций со взрослыми: подростку предлагалось рассадить на стулья присутствующих психотерапевтов и определить место, удобное для себя, определить тему обсуждения, рассказать о хороших событиях, произошедших за день. Для повышения самооценки мальчика один из сеансов посвятили обсуждению ухода за любимой собакой и ее щенками. Выяснилось, что он хорошо знает поведение собак, умеет бережно обращаться и самостоятельно ухаживать за ними. Мы обратили внимание на самоограничивающее поведение: «не хочу говорить громко и внятно, не хочу дышать медленнее и свободнее». Проявлялось сопротивление предлагаемым упражнениям, действиям («Для чего это надо? Что потом будет?»), которое впоследствии несколько сгладилось. Во время сеансов психотерапевты делились положительными и отрицательными чувствами, помогали ребенку определить свои чувства, поделиться ими, обращали внимание: на связь между эмоциями и телесными ощущениями, темпом и глубиной дыхания. Ситуации страха мужчины-учителя, страха самостоятельного вопроса, обращенного к учителю, и страха ответа на уроке были обсуждены и проиграны несколько раз в режиме прерывания и перемены ролей. Проведено пробное (совместно с психотерапевтом) посещение урока. Темп работы на каждом сеансе и темп продвижения от проблемы к проблеме был крайне медленным, но движение поступательным. Психотерапевты обращали особое внимание на приемлемость и значение для ребенка происходящих у него изменений. Результаты психотерапии. Активность мальчика несколько возросла, он стал посещать по два урока в школе, стал участвовать в прогулках, играх детей. Жалобы на удушье предъявлял редко, соматическое состояние стабилизировалось, стало возможным снижение дозы противоастматических препаратов, в том числе и гормональных.

При повторном психологическом тестировании с помощью теста рисуночной ассоциации С. Розенцвейга отмечено снижение количества психологических защит, появление способности дольше переносить неприятную ситуацию. Уровень агрессивности повысился, стал приближаться к уровню агрессивности у ровесников. По данным ЦТО, стал спокойнее относиться к себе и к школе. Родители на повторную беседу не пришли. От продолжения лечения в РЦ и дальнейшей

психотерапии отказались.

Катамнез. Через год из беседы с матерью по телефону выяснено, что мальчик за прошедший период в стационаре не лечился. Он сам вместе с матерью варьирует дозы гормонов, стал активнее и спокойнее, но продолжает учиться на дому. В центр по лечению неврозов не обращались: мама боялась, что ребенок начнет болеть, потому что идти туда далеко. В школу не ходит по той же причине. Мать не работает. Собака по-прежнему живет в доме. Ребенок и семья нуждаются в длительной, интенсивной психотерапии.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В конце XX в. психотерапия в нашей стране развивалась сначала вширь, а затем и вглубь. Процесс развития продолжается. Сначала психотерапевты с жадностью ловили каждое новое слово, изучая каждый новый (для себя) метод психотерапии, причем появилась «мода» на психотерапию, основанная на любопытстве, интересе, тревоге и зависти.

Одни психотерапевты с гордостью называли себя сторонниками интеракционного подхода Э. Берна, другие высоко поднимали свои знамена, на которых крупными буквами было начертано «НЛП».

Мало было быть влюбленным в свой метод, нужно было еще и настороженно коситься в сторону соперников: а какое «секретное оружие» они купили на Западе или изобрели сами (в последнее верилось слабо)?

Однако – и это приятно – то, о чем я говорил, уже в далеком прошлом. Мои коллеги-сихотерапевты заняты своим делом. У каждого психотерапевта, придерживающегося определенного направления или метода психотерапии, есть свои клиенты.

Актуальной потребностью психотерапевтов сейчас стала концептуализация свой профессиональной деятельности. И это я называю развитием психотерапии вглубь.

Важный вопрос – поиски теории личности, теорий социальной психологии, философии, системного подхода, обеспечивающих психотерапевта своеобразным компасом, с помощью которого он осуществляет движение от берега дилетантизма – эмпиризма к берегу профессиональной психотерапии.

Профессиональная психотерапия – это та психотерапия, которая имеет свою идеологию (базисные теоретические концепции), психотехнологию проведения сеансов психотерапии; методику исследования процесса и эффективности психотерапии; систему подготовки профессионалов и стандарты профессии.

Важное место в современной психотерапии России заняли психоанализ и аналитические методы психотерапии.

Это не дань моде, тем более, как мне кажется, мода в психотерапии умерла. Каждый психотерапевт доволен своим обликом, подростки сказали бы – «прикидом».

Благодаря «школе психоневрологии» В. М. Бехтерева выросли оригинальные психологи, психиатры и психотерапевты. Среди них заметное место занял В. Н. Мясищев, создавший «патогенетическую психотерапию неврозов», «психологию отношений». Он на много лет опередил тех психоаналитиков, которые создали «теорию объектных отношений».

Психотерапия, которую проводили В. Н. Мясишев, Е. К. Яковлева, А. Я. Страумит, С. С. Либих, В. К.Мягер, Б. Д. Карвасарский и др., с полным основанием могла быть названа (а мы и называем ее именно так) аналитической психотерапией.

Именно благодаря этой идее и этой практике шло развитие групповой и семейной психотерапии в СССР и России.

Психоанализ, который для одних психотерапевтов в настоящее время является толькомировоззрением, а для других – и мировоззрением, и методом психотерапии, создал питательную среду для развития различных направлений и методов психотерапии.

Семейная психотерапия Н. Аккермана выросла из психоанализа. Системная семейная психотерапия, возникшая первоначально как реакция оппозиции психоанализу,в настоящее время обрела значительное количество как сторонников, так и критиков. Позитивные стороны системной семейной психотерапии мы рассмотрели в нашей книге.

Самые серьезные замечания, которые высказывают оппоненты системной психотерапии, – это ее схематичность и механицизм; акцент на прояснении границ и функционировании подсистем при игнорировании личностных переживаний клиента/клиентов.

Именно поэтому мы отважились на создание собственной модели аналитико-системной семейной психотерапии.

Большие перспективы для развития психотерапии вообще, и семейной психотерапии в частности,открывают нарративный или конструктивистский, подход, который я бы с полным основанием назвал самостоятельным направлением в семейной психотерапии (Эйдемиллер Э. Г., 2001). В своем практикуме, который является своеобразным продолжением монографии «Психология и психотерапия семьи», я и мои коллеги постарались собрать новые методы психологической диагностики семейного функционирования, психотерапии и консультирования, большинство из которых являются авторскими.

Я хочу выразить благодарность коллегам по кафедре, в первую очередь профессору В. А.

Ташлыкову, которые помогали создать атмосферу, благоприятную для творчества.

Особая благодарность клиническому ординатору Е. Б. Сомовой и ассистенту Н. В. Александровой за

выполнение трудной работы – трансформацию содержания видеозаписей сеансов психотерапии в

стенограммы.

188

Наконец, самая большая благодарность родственникам и близким нам людям – их поддержка

материализована в каждом печатном знаке книги.

Читатель! Тебе спасибо за то, что захотел прочитать нашу книгу. Спасибо!

Июль 2001