Американцы защищают демократию в условиях мировых катаклизмов

28 Нация перед лицом мировой депрессии

29 Соединенные Штаты становятся дружественным соседом

30 Американцы в битвах Второй мировой войны в разных частях земного шара

 

308

309

ГЛАВА 10

Урок 10 (с 1945 по настоящее время): Американская демократия перед лицом коммунистической угрозы

31 Современная Россия угрожает свободному миру

32 Соединенные Штаты — лидер свободного мира на Западе

33 Соединенные Штаты ведут к свободе страны Азии

34 Демократические практики и защита демократии внутри страны
АМЕРИКА — ЭТО ТЫ

Подобное содержание не дает слишком много места ни для вооб­ражения, ни для аттитюдов, не предусмотренных содержанием этих параграфов. Помимо наглядного пропагандистского содержания, все­общее школьное образование в Соединенных Штатах в течение долгого времени было направлено на формирование определенных аттитюдов и трудовых навыков и на классификацию и специализацию школьни­ков в соответствии с политикой центрального государства и лидеров делового мира.

Таким образом, политика воздействия на личность (politics of perso­nality) осуществляется и в свободном мире, что вполне согласуется с идеей данной главы. Личность является полем динамики социальных отноше­ний, на ее конструирование должны влиять формирование социальных интересов, функционирование институтов и мобилизация власти. Один из лозунгов ранних этапов движения за освобождение женщин, «Лич­ное — это политическое», нацеленный главным образом на то, чтобы легитимизировать политические дискуссии о сексуальности и домашнем труде, содержал в себе именно эту общую мысль.

Когда устанавливается связь между политическим и личным, это не значит, что тем самым приветствуется вмешательство государства в жизнь личности. Существует множество серьезных причин сопро­тивляться государству в той форме, в которой оно сейчас существует, а также сопротивляться многим из его методов и механизмов воздей­ствия на людей. Как и нескольким миллионам других школьников, мне преподносили множество ложных сведений об американской истории. Подобную практику следует искоренять как пагубную для формиру­ющихся умов и опасную с точки зрения будущего, что показал ужаса-

ЛИЧНОСТЬ КАК ПРАКТИКА

ющий рост американского шовинизма в 1980-х годах. Но критику таких практик следует осуществлять в конкретных ситуациях и на конкретных примерах. Идея о том, что мы должны или можем провести универ­сальное разделение между политикой и личной жизнью, логически несостоятельна.

Концепция новых правых — ограничение сфер компетенции мест­ных властей (small government) и снижение роли государства (rolling back the state) — не означает сведения на нет или кардинального умень­шения влияния государства на личную жизнь. Просто меняется направ­ление этого вмешательства.

Как показывают Элизабет Уилсон, Луис Брайсон и Мартин Моу-брей, когда сокращаются государственные расходы на пособия, а забота о больных, пожилых и недееспособных гражданах якобы возлагается на местное сообщество или семью, то это на самом деле означает, что допол­нительная неоплачиваемая работа падает на плечи женщин. Гендерное разделение труда и гендерное неравенство усиливаются. Сокращение налогового бремени не увеличивает свободу для граждан в целом. Оно увеличивает преимущества тех групп, которые получают выгоду от доходов, распределяемых через рыночный механизм, за счет тех, чье благосостояние зависит от распределения доходов через государство. Это означает, что капиталисты, люди, имеющие работу, и мужчины находятся в более выигрышном положении, чем рабочие, безработные и женщины.

Действительная проблема здесь не в том, можно ли устранить по­литику из личной жизни, а в том, какого рода политика направлена на жизнь человека и насколько она может быть демократической или эгалитарной. Самым важным в этом смысле мне представляется по­литический вопрос о том, может ли личность формироваться и преоб­разовываться снизу.

Радикальные движения в общем и целом проявляли гораздо меньше интереса к этим вопросам, чем авторитарные движения, государство и бизнес. Но за последние двадцать лет они стали больше интересовать­ся этими вопросами, особенно в связи с политикой в сфере гендерных отношений. Методы осуществления подобной политики сложны и не­достаточно хорошо определены. В основном они складывались путем

 

 

310

311

ГЛАВА 10

проб и ошибок. Тем не менее за последнее время в этой сфере накопился значительный опыт, который нуждается в анализе, если мы хотим оце­нить перспективы радикальной гендерной политики.

Наиболее известной формой этого опыта стали так называемые группы роста сознания (далее — PC), которые организовывались на ранних этапах движения за освобождение женщин. Эти группы не были чем-то совершенно новым. Аналогичные формы общения практико­вались в группах единомышленников (affinity groups) среди анархистов, в швейных кружках и других женских неформальных организациях, а также в американской групповой терапии. Новым стало само со­четание типов общения, а поскольку потребность в таком общении была общей, то эта техника распространилась очень быстро. В начале 1970-х годов женское движение освобождения в Соединенных Штатах, Канаде, Великобритании и Австралии могло рассматриваться как сеть групп PC, которые объединялись, чтобы добиваться решения задач со­циальной политики — пусть частичных и обычно весьма конкретных. Группы PC стремились преобразовать фемининность двумя основ­ными способами. Сначала они обсуждали и переоценивали прошлое и настоящее жизни общества с точки зрения роли в нем женщин. Когда подобное обсуждение и переоценка производились в группах, это оз­начало, что каждодневные отношения женщин с мужчинами, детьми и с другими женщинами должны были пониматься как опыт бытия-для-других, и их внутренняя логика уже не рассматривалась как нечто само собой разумеющееся. Обсуждение в группах также создавало обстановку для того, чтобы «проговаривать горечь» (если использовать китайское образное выражение), связанную с отношениями с мужчинами, обсуж­дать неприязненные чувства и отношения, подвергаемые цензуре и по­давлению в обычной жизни. Одна из возможных программ для группы PC — это систематическая проработка ситуаций угнетения в разных сферах жизни. Подобная программа способствует привлечению внима­ния к политическому измерению практик и символов, которые обычно не комментируются, таких как домашний труд, одежда и речевое пове­дение. Это подрывает многие практики, формирующие традиционные типы фемининности, которые обычно принимаются как сами собой разумеющиеся.

ЛИЧНОСТЬ КАК ПРАКТИКА

Затем группы PC начали поддерживать новые практики, кото­рые могли бы заменить подорванные традиционные. Группы PC ста­ли площадкой, на которой обсуждалось, что делать в сфере домашнего хозяйства, в сексуальных отношениях, в воспитании детей и социаль­ной политике. Во многих случаях сама группа становилась новой со­циальной дружеской сетью, ее члены вместе проводили досуг, путе­шествовали и иногда вместе работали. В этом смысле группы PC стали инициативными группами по формированию феминистских сообществ 1970-х годов.

Как техника перестройки фемининности подобная практика имела несколько сильных сторон. Она была исключительно гибкой, ее было нетрудно начать, она не требовала значительных финансовых средств, и ею было легко управлять на основаниях равенства. Она качественно отличалась как от традиционной партийной политики, так и от обыч­ной психотерапии. Она могла быть обращена к работе на производстве, к домашней жизни и к сексуальным отношениям. Она могла быть также легко завершена, если возникали проблемы в ее осуществлении.

Но у этой техники имелись и некоторые серьезные недостатки, про­явившиеся несколько позже. Наряду с проблемами, которые объединяли женщин, вставали и такие проблемы, которые их разъединяли. Если в группе возникали серьезные конфликты, она, как правило, не распола­гала ресурсами для их разрешения, и группа просто распадалась. Подоб­но психоаналитической практике излечения разговором, данная техника подходила высокообразованным и состоятельным женщинам, но не получила распространения среди женщин из рабочего класса. Исклю­чение мужчин, составлявшее условие большинства типов деятельности групп PC, означало, что проблемы гетеросексуальных отношений рас­сматривались только одной стороной. Техника PC имела незначительное воздействие на подсознательные процессы и глубоко укорененные обя­зательства, и потому сфера ее воздействия на эмоциональные проблемы ограничивалась лишь поверхностным уровнем в довольно ограниченных пределах. Одним из таких пределов, на который указывали феминистки лесбийского направления, была достаточно характерная для групп PC неспособность подвергать сомнению гетеросексуальность.

 

312

313

ГЛАВА 10

Процесс камин-аута (coming out) является формой перестройки фемининности, которая существенно отличается от практик PC. В кол­лективных камин-аутах конца 1960-х годов на смену существовавшим до этого сдержанным или даже скрытым стратегиям развития толерант­ности в обществе и реформирования законодательства, характерным для более ранних этапов политики гомосексуального сообщества, пришли в высшей степени открытые и публичные акции геев (celebra­tion of gayness). Наряду с публичной демонстрацией гордости геев (gay pride) популярными стали разнообразные игровые практики, связан­ные с гендером и расшатывавшие традиционную систему. Переодевание в женскую одежду (drags), свадьбы геев, розовые комбинезоны и проч. привносили в движение освобождения геев дух карнавала. Публичные акции, например в Марди-Гра в Сиднее, остались существенной частью гомосексуальной политики.

Индивидуальный камин-аут — менее зрелищное действие, одна­ко он включает кардинальное изменение, так как означает отказ от всей истории взаимодействий (в семьях, на рабочем месте, на улице), основанных на допущении о гетеросексуальности. Ничего столь же радикального не предполагает работа в группах PC. Драматичность камин-аута ослабляется двумя вещами. Во-первых, камин-аут не про­изводится раз и навсегда, подобно заключению брака. Не существует Книги регистрации рождений, смерти и камин-аутов. Как показывают автобиографические материалы, камин-аут для друзей отличается от камин-аута для товарищей по работе и оба этих типа камин-аута от­личаются от камин-аута для родителей и других родственников. Они могут совершаться в разное время и с разными результатами. Во-вторых, когда человек сообщает, что он гей, при каких бы обстоятельствах это ни происходило, это лишь один из моментов некоего процесса. Он мо­жет привести к значительным изменениям отношений, но даже в этом случае за ним должны последовать другие действия, без которых нельзя жить в новой ситуации. На новых основаниях должны быть построены дружеские сети, политические практики и сексуальные отношения.

В этом смысле порядок событий в камин-ауте является обратным по­рядку событий в группах PC. При камин-ауте сначала должна произойти

ЛИЧНОСТЬ КАК ПРАКТИКА

перестройка, или реконструкция, личности; либо, по крайней мере, этот процесс должен быть уже на достаточно развитой стадии, прежде чем личность может получить социальную поддержку. Степень социальной поддержки бывает очень разной. Если на работе камин-аут происходит в благоприятной обстановке, он может пройти очень легко и обогатить социальные отношения. Если он происходит во враждебной среде, то, возможно, приведет к потере работы. В некоторых семьях человек без труда обретает поддержку, тогда как в других его камин-аут приводит к тяжелой эмоциональной травме. Исход камин-аута зависит от отно­шений с родителями и от характера их маскулинности и фемининности.

В других отношениях развитие перестройки личных сетей, которое привело в формированию гей-сообщества, ближе к PC. Разумеется, соци­альные сети гомосексуалов, которые сейчас пытаются реконструировать историки (gay historians), существовали и до освобождения геев. Но в 1970-х годах произошло качественное изменение условий их существо­вания наряду с соответствующими формами делового взаимодействия. Гей-сообщества получили значительное развитие в таких городах, как Сан-Франциско и Сидней, где они способствовали быстрому росту чис­ла, размеров и социальной видимости деловых компаний, их обслужи­вающих. Так возник гейский капитализм, и бизнесмены-геи стали силой в гомосексуальной политике, которая обладает влиянием, сопоставимым с влиянием радикалов — зачинателей движения за освобождение геев.

Такое развитие дел обострило вопрос, который был заложен в ка­мин-ауте с самого начала: на какую именно идентичность притязает человек, совершающий камин-аут? Дилемм, связанных с природой гомосексуальной идентичности, мы уже касались в Главе 7. Для обоих полов объявление о своей гомосексуальности означает отказ от главных черт одного из двух традиционных гендерных характеров. Означает ли это, что совершающий камин-аут имеет притязания на характер другого пола? Попытки смешивания мужского и женского характеров несли в се­бе риск растворения самой категории гомосексуальности. К чему тогда гордость геев и каковы в таком случае основания для движения и су­ществования сообщества? Хотя теоретики подобные Дэвиду Фернбаху настаивали на феминизации мужчин, а Марио Мьели рассуждал о транс­сексуальной природе гомосексуальности, дрейф мужчин-гомосексуалов

 

314

315

 

ГЛАВА 10

в 1970-х годах постепенно создавал предпосылки для разрешения этих напряженностей посредством определения гейской маскулинности. Стиль-клон конца 1970-х — начала 1980-х годов послужил самой на­глядной ее кристаллизацией: усы, тенниска и плотно прилегающие к телу джинсы. Вместе с тем эти тенденции породили напряженность в отношениях с лесбийским сообществом, так как последнее сочло, что это довольно неприятная претензия на достижение привилегий, связанных с традиционной маскулинностью.

С одной стороны, деконструкцонистский аргумент развивает логику камин-аута. Камин-аут означает отказ от участия в поддержке гете­росексуального внешнего вида. Вполне возможно, что этот внешний вид может составлять тривиальную часть личности, а может включать и более сложную систему ложного Я, подобную тем, которые описывал Лэнг (см. случай Дэвида, обсуждавшийся в Главе 9). Такую структуру личности невозможно просто взять и стереть. Невозможно и заменить ее на некоторую естественную гомосексуальность (natural gayness), как будто бы извлеченную из глубин Я. Деконструкционистский аргумент распространяется с критики ложного Я на конструируемые Я, замеща­ющие ложные Я, которые тоже могут заморозить человека в устаревшем или подавленном состоянии.

Но камин-аут — это не просто символ личной перестройки. Он может быть попыткой достучаться до других людей, создать отношения солидарности. Однако глубокая перестройка гей-идентичности может подорвать эту попытку: она сопряжена с риском демонтажа личных и коллективных ресурсов, используемых для решения общих проблем и преодоления враждебности, с которой до сих пор сталкиваются гомосексуалы. Распространение СПИДа, которое требует оказания поддержки больным, разработки стратегии приостановки эпидемии и взаимодействия со средствами массовой информации, сеющими панику, показывает, насколько важны такие ресурсы. Поскольку опре­деление гомосексуальности поддерживается в более широкой структуре гендерных отношений, гомосексуалы не могут принимать или отвергать то, что им хочется.

Поэтому перестройка личной жизни всегда осуществляется под дав­лением и является риском. Группы PC подвергались критике за то, что

ЛИЧНОСТЬ КАК ПРАКТИКА

они подходили к проблемам недостаточно глубоко. Политика личности, связанная с камин-аутом, тоже определяется стремлением ограничить масштабы и социальную видимость изменений.

Возникновение движения за освобождение женщин и движения за освобождение геев подрывало не только власть гетеросексуальных мужчин, но и значимость их маскулинности. Для большинства людей этот подрыв прошел незамеченным, однако на некоторых он оказал существенное влияние, особенно хорошо описанное Виком Сайдлером в его очерке «Мужчины и феминизм». Одно из исторических событий этого процесса таково: волна изменений достигла американских левых, и один из авторов книги «Не стать мужчиной» («Unbecoming men»), увидев, как его девушка собирается на одну из первых феминистских конференций, понял, что стоит в стороне от главных событий. Поды­тоживавший эти события очерк под названием «Женщины вместе, а я один» представляет собой классическую смесь противоречивых реакций на них. После первых экспериментов со смешанными груп­пами PC сторонники феминизма более или менее внятно объяснили мужчинам, что пора им наводить порядок в своем собственном доме. Запутанная публичная политика мужского движения будет обсуждаться в Главе 12. В данной же главе мы будем говорить о двух практиках, кото­рые возникли в рамках этого движения для перестройки маскулинности на личностном уровне.

Первая была крайне проста, так как представляла собой заимствова­ние из феминизма: идея групп PC была приложена к мужчинам. Группа мужчин регулярно встречается в течение нескольких месяцев и обсужда­ет свою жизнь и чувства. Такие мужские группы составляли центр анти-сексистских мужских движений на протяжении 1970-х годов, некоторые из них действуют и до сих пор. Документальные свидетельства, такие как «Не стать мужчиной» и рассказ о мужской группе в книге Уоррена Фаррела «Освобожденный мужчина» — показывают, что даже на са­мых ранних этапах их существования они занимались разными вещами. В этой книге и в более поздних работах, посвященных этой теме, напри­мер в книге Поля Моррисона и других книгах, обсуждаются три основ­ные темы: выявление сексистских отношений и практик, направленных против женщин, и искоренение этих отношений и практик; обсуждение

 

316

317

ГЛАВА 10

ЛИЧНОСТЬ КАК ПРАКТИКА

 

маскулинности участников — как она формируется и развивается и как она ограничивает глубину эмоций и их выражение у мужчин; обеспече­ние взаимной эмоциональной поддержки.

Эта практика содержала в себе и политический проект, направлен­ный на поддержку феминизма, и терапевтический проект, направленный на исправление того ущерба, который был нанесен мужчинам плохими гендерными отношениями. Эти проекты не обязательно согласовыва­лись между собой; они могли даже противоречить друг другу. Разуме­ется, политический проект искоренения сексизма из маскулинности оказался исключительно сложным. Обсуждение в мужских группах того, как мужчины угнетают женщин, кардинально отличалось от обсуждения в женских группах того, как женщины угнетаются мужчинами. Обсужде­ние в мужских группах порождало скорее чувство вины, а не гнева, и эта реакция подкреплялась обвинительным тоном взаимодействия между мужчинами и радикальным феминизмом. Сильнейшее чувство вины сквозит в литературе вплоть до середины 1970-х годов (см., например, сборник под редакцией Иона Снодграсса «Мужчинам, выступающим против сексизма»). Вполне вероятно, что именно это чувство вины и фрустрации привело к тому, что многие из мужских групп распались. Фрустрация была вполне предсказуемым результатом собраний мужских групп, о чем свидетельствует обсуждение английских муж­ских групп 1970-х годов у Эндрю Толсона. Если работа женских групп способствовала расширению социальных сетей, то антисексистские мужские группы практически не выходили за свои собственные пределы. С одной стороны, это было связано с тем, что бытовой и зачастую злост­ный сексизм мужской среды трудно побороть на личностном уровне. С другой стороны, можно было ожидать, что приверженность критике сексизма и патриархатных практик приведет к резкой потере доверия к мужским группам. Мужчину, отстаивающего интересы женщин, легко принимали за дурака, немного сумасшедшего или извращенца.

Самой простой реакцией на чувство вины за угнетение женщин мог­ло быть его полное отрицание; несколько более вдумчивой реакцией — сознание того, что мужчины также подвергаются угнетению. Именно по этому пути пошли в Соединенных Штатах такие авторы, как Фаррелл и Джек Николе; в их книге «Освобождение мужчин» преобразование

маскулинности рассматривается как простая параллель феминистской перестройке фемининности. Проведение этой параллели облегчалось интерпретацией гендерных отношений с позиций концепции половых ролей. Если женская половая роль сопряжена с угнетением человека, который ее исполняет, то — как считалось — то же самое можно сказать и о мужской половой роли. Соответственно, ставилась задача сломать стереотипы и залечить нанесенную ими психическую травму.

В результате сложилась практика, которую можно было бы назвать терапия маскулинности. Эта практика быстро переросла масштабы антисексистского мужского движения. Некоторые мужчины прак­тиковали подобную терапию в группах, которыми руководили сами, но большинство занимались в группах эмоциональной поддержки (encounter groups), в консультационных центрах и клиниках, в рамках специальных курсов, консультирования один на один и проходили се­ансы психотерапии. Характерная черта этих форм терапии — участие специалиста, проводившего определенную идею маскулинности. В со­чинениях этих специалистов, типа «Мужчиной быть вредно» Херба Гольдберга и «Секс и освобожденный мужчина» Альберта Эллиса, открыто утверждается, что эта идея состоит в деполитизации гендера. Вина трактуется ими как иррациональное и ненужное чувство, а угне­тение женщин — как иллюзия или чрезмерно жесткое исполнение половой роли. Гомосексуальность, настолько насколько это возможно, игнорируется. Главное, что нужно преодолевать, — это комплексы и не­способность мужчин выражать свои чувства, выплескивать их наружу, что приводит к их эмоциональной скованности.

Мне не приходилось сталкиваться ни с данными об успешности, ни с данными о провалах этой терапевтической программы. Но мне совершенно ясна ее цель: не оспаривать неравенство, а модернизиро­вать гетеросексуальную маскулинность. С внутренней неудовлетворен­ностью, которую испытывают многие мужчины как носители власти, сталкиваясь с проблемами в своей жизни, нужно бороться путем из­менения стиля жизни, т.е. путем изменения тактики взаимодействия с женщинами, возможно, путем изменения представления о себе, но не подвергать при этом критике или сомнению институциональную организацию, обеспечивающую власть мужчин. Вероятно, самый

 

318

319

ГЛАВА 10

ЛИЧНОСТЬ КАК ПРАКТИКА

 

интересный аспект этого дела — в том, что оно требует поддержки психотерапевтов.

Исходя из тех трудностей, которые сопряжены с попытками пере­стройки полового характера, легко было бы заключить, что политику, направленную на формирование личности, нужно оставить в покое. Проблема, однако, состоит в том, что ее не оставляют в покое дру­гие. Например, новые правые активно занимаются формированием агрессивной и доминантной модели маскулинности среди детей и под­ростков. Роки привел к Рэмбо, Рэмбо — к Роки IV ъ духе рейгановской кампании «Звездных войн». В настоящее время с помощью широкой маркетинговой кампании пропагандируются исключительно агрессив­ные игрушки для мальчиков типа «Властелинов Вселенной» — их мужские образы как будто срисованы с рисунков нацистского художни­ка-карикатуриста Мьёльнира. Мне кажется нецелесообразным оставлять поле формирования личности на откуп подобным политикам.

Если же рассуждать в более позитивном ключе, то описанные в этой главе опыты показывают, что существует несколько способов, с по­мощью которых можно по крайней мере начать перестройку личности собственными усилиями. Степень продвижения по этому пути будет зависеть от других людей; ведь этот опыт также предполагает сильную связь между изменениями личности и социальными движениями в сфе­ре гендерной политики. В Главе 12 мы вернемся к этой проблеме, но будем рассматривать ее уже в контексте коллективного действия.

циальных науках — см.: Bertaux (1981) и Plummer (1983) — выглядит многообещающе, но не доходит до наиболее важного пласта исследова­ний, посвященных жизненным историям психоанализа, а также ничего не взяло у самого основательного теоретика метода — Сартра.