2020-09-27
99
Формально дело Библиографического кружка при библиотеке-читальне Музея П.А.Кропоткина в Москве возникло 05.11.29 г., когда одновременно была арестована группа лиц, преимущественно студентов 2-го МГУ, входивших в этот кружок с целью изучения работ М.А.Бакунина и П.А.Кропоткина. Поводом для репрессий, как он отражен в материалах следственного дела, хранящегося в ЦА ФСБ РФ Н-6126 (прежние №№ 8431, 574747), стал арест 15.10.29 г. студента 5-го курса педагогического факультета 2-го МГУ М.А.Смирнова1 в связи с незаконным хранением им револьвера системы «Браунинг» и неоднократными его высказываниями в компаниях о возможности проведения «эксов», (экспроприаций, т.е. вооруженных ограблений на языке анархистов).
Хотя Смирнов сам ни к анархистам, ни к мистикам не принадлежал и вел достаточно беспорядочный образ жизни (что в следственном деле засвидетельствовано выдержками из его дневника), он оказался близко знаком с рядом лиц, интересовавшихся анархизмом и посещавших Библиографический кружок при музее Кропоткина — с К.К.Батраком, Т.Н.Ланшиной, М.Ю.Архангельским, Е.В.Лесновой, Я.К.Шрейбером, Ф.К.Салминым и Н.Р.Лангом. Последний, с одной стороны, был членом Анархической секции Кропоткинского Комитета, активным участником мероприятий Кропоткинского музея, организатором и руководителем Кружка, а с другой — через А.А.Солоновича и свою сестру, В.Р.Никитину, был тесно связан с московскими анархо-мистиками, членами Ордена тамплиеров, во главе которого после смерти А.А. Карелина встал все тот же А.А.Солонович.
Следует сразу сказать, что арестованные 05.11.29 г. члены Кружка не были ни сложившимися в своем мировоззрении анархистами, ни мистиками, за исключением, может быть Т.Н.Ланшиной и самого Н.Р.Ланга. Ценность их показаний для истории мистических движений в России заключена в том, что они позволяют представить методы и способы, с помощью которых распространялись идеи анархо-мис- тиков и анархизма в целом в студенческой среде непосредственно через Музей П.А.Кропоткина. Более того, они были только частью Библиографического кружка, однако частью весьма знаменательной, потому что, заканчивая свое образование на педагогическом факультете Университета, уже работали в качестве воспитателей и педагогов в детских домах и школах, имея возможность непосредственно влиять на подрастающее поколение в духе оппозиции к партийной диктатуре.
Была и еще одна немаловажная особенность, отличавшая Библиографический кружок при библиотеке-читальне Кропоткинского музея от остальных нелегальных кружков, все равно, анархических или тамплиерских: его относительная легальность и, что гораздо важнее, заложенный с самого начала его организации научный подход к теории анархизма. Последний требовал уже не эмоционального отношения к лозунгам безвластия, а последовательного освоения литературы, изучения теоретических разработок, критического освоения научного наследия теоретиков и практиков анархических учений, а в качестве далекой цели — выработки новых, научно обоснованных концепций в области социально-политических, экономических и этических преобразований. В обязанность членов кружка входило изучение отдельных работ П.А.Кропоткина, их реферирование, выполнение письменных работ по тем или иным вопросам, обзоры газетных материалов, что должно было максимально развивать инициативу каждого и вырабатывало у человека привычку критического осмысления получаемой информации.
Документы архивно-следственного дела позволяют думать, что органы ОГПУ были хорошо осведомлены о составе Библиографического кружка и деятельности его членов, поскольку они поспешили сразу отсечь от него «педагогическое» ядро вместе с его руководителем. Как всегда, аресты произошли одновременно, однако в глаза бросается тот факт, что арест К.К.Батрака произошел не только во время посещения его Я.К.Шрейбером и Т.Н.Ланшиной, но именно в тот самый момент, когда они начали составлять листовку-обращение к рабочим. Вот ее текст:
Товарищи рабочие!
В 1921 г., когда Советская власть громила анархические организации, Харьковская федерация анархистов в своем открытом письме на имя ЦК ВКП(б) указывала на то, какую ответственность берут на себя большевики, беспощадно преследуя левые революционные течения.
В этом письме говорилось приблизительно следующее: факт существования диктатуры пролетариата не устранит противоречий, существующих в современном обществе, а только временно создаст некоторое равновесие, которое в свою очередь сменится новым, еще более резким обострением социальных отношений. Факт же разгрома левых течений позволит реакционным элементам, использовав недовольство трудящихся в своих интересах, этим самым поставит под угрозу завоевания революции.
В самом деле: достаточно проследить события последних месяцев, чтобы убедиться, что прогноз товарищей в настоящее время стал реальной действительностью.
Перейдем к фактам: [на этом текст обрывается. — А.Н.]
[ЦА ФСБ РФ, Н-6126, л. 109; рукопись, бумага в клетку, черные чернила]
Столь удивительное стечение обстоятельств в сочетании с вполне определенными показаниями Шрейбера и тем фактом, что, судя по словам других участников кружка, именно он никогда не брал на себя никаких обязательств по работе, приводит к мысли, что перед нами хорошо спланированная провокация, подкрепленная обнаруженным ранее у М.А.Смирнова револьвером, которая позволила органам ОГПУ обвинить арестованных в антисоветской пропаганде, подготовке вооруженного восстания и намечавшихся «эксах».
Такая широкая (если не сказать — парадоксальная) трактовка в общем-то вполне невинного интереса и занятий в библиотеке Кропоткинского музея станет понятной, если иметь в виду, что данная акция проводилась не сама по себе, а в составе гораздо более широкого наступления на анархическое движение в целом, в том числе и на анархо-мистиков, основные аресты которых планировались только на лето следующего года. В этом убеждает следующее по времени дело А.С.Пастухова, где фигурируют те же имена, что и в материалах дела Библиографического кружка, а также дело О.С.Пахомовой, Е.ГСамарской и ГА.Любицкого, которое способствовало расширению круга лиц, охваченных следствием.
К дознанию было привлечено значительно большее число лиц, чем то отмечено обвинительным заключением. В их числе следует указать О.Н.Нелькину (род. в 1903 г. в Москве), воспитательницу московского детского дома № 168, одновременно учившуюся на 2-м курсе экономического отделения педагогического факультета 2-го МГУ. Она была вызвана для характеристики арестованных 16.11.29 г. и более, по-видимому, не привлекалась. Другим свидетелем, показания которого, похоже, были изъяты из дела, был некий Георгий Владимирович Гайдаров («Юрий») (род. 21.02.1915 г. в Москве?). Он учился в 11-й школе Хамовнического ОНО и жил на Арбате 57, кв. 24, т.е. в одном доме с Л.А. и В.Р.Никитиными, в соседней квартире с ними и ГД.Ильиным, который тоже входил в Библиографический кружок, однако арестован был позднее по делу «Ордена Света». Братьев и сестер у Гайдарова не было, мать в протоколе допроса почему-то не была названа, а отец показан «в Берлине, киноартист». 17.11.29 г. Гайдаров был вызван свидетелем, но то ли признан не заслуживающим внимания, то ли согласился работать с органами ОГПУ и потому был выведен из делопроизводства, как то практиковалось в подобных случаях.
Следствие длилось недолго, и все внимание было сосредоточено на политической подкладке дела. Откровенные показания М.Т.Скорюкина[10] и Я.К.Шрейбера определили их участь: уже через две недели, 27.11.29 г. по представлению помощника начальника 1-го отделения СО ОГПУ Э.Р. Кирре они были освобождены из-под стражи, поскольку, как отмечал тот в своем заключении от 26.11.29 г., «гр. ШрейберЯ.К. <...> на допросе дал вполне искренние и исчерпывающие показания, тем самым облегчая следствие; искренне осознал свои ошибки и в подтверждение дал заявление в печать с полным разрывом с анархизмом и анархистами, как идеологически, так и организационно» [л. 118]. 16.12.29 г. была освобождена и Е.В. Леснова[11]. Все остальные постановлением ОСО ОГПУ от
23.12.29 г. были осуждены на три года заключения каждый в Верхнеуральском поли- тизоляторе с последующей ссылкой (3 года) и поражением в правах (3 года).
Любопытна служебная записка, несущая подписи помощника начальника СО ОГПУ Андреевой и начальника 1-го отделения СО ОГПУ Юргенса [л. 124], в которой наряду с Лангом, Батраком, Смирновым и другими, определенными в Верхнеуральский политизолятор, назван анархист М.Н.Остров, чья судьба решалась тем же ОСО ОГПУ 23.12.29 г. Он был членом Анархической секции Кропоткинского Комитета и, судя по реплике А.А.Солоновича, приведенной в показаниях А.С.Поля 31.01.31 г.[12], сыграл определенную роль в развитии репрессий, упавших на анархо-мистиков.
Все участники настоящего дела реабилитированы 24.08.92 г. Прокуратурой РФ.
Специфика настоящего издания заставила отказаться от полной публикации материалов архивно-следственного дела Библиографического кружка. Так опускаются показания О.Н.Нелькиной, содержащие рабочие характеристики знакомых ей педагогов, показания М.А.Смирнова, далекого не только от мистики, но и от анархизма, показания Е.В.Лесновой и М.А.Скорюкина, связанных знакомством с арестованными, но не принимавшими участия в работах Кружка, а так же исключительные по своему содержанию заявления односельчан Ф.К.Салмина (от сельского Совета, общего собрания граждан д. Ивановская, от селькоров, школьного Совета, от молодежи) в ОГПУ с требованием «разобраться и освободить» заведующего их школой. Остальные документы, как и обвинительное заключение, приводятся в полном объеме текста.
1900 г. рожд., и Иваном, 1904 г. рожд.; еще одна ее дочь, Антонина, 1905 г. рожд., безработная, жила вместе с братом, М.Ю.Архангельским, в Москве по адресу: Староконюшенный пер. 30, кв. 1.
С 1924 г. Архангельский работал воспитателем в московском детском доме № 168. О.Н.Нелькина, проходившая свидетелем по делу и работавшая в том же детском доме воспитателем, в своих показаниях отметила, что Архангельский «всецело отдается педагогической работе, пользуется авторитетом у воспитанников и педагогов, умеет организовать среду на работе... считается с мнением каждого и уважает мнение каждого. Увлекается анархизмом, истматом, политэкономией и кружками текущей политики» [л. 64].
Арестован 05.11.29 г. При обыске изъяты бумажник с документами и записная книжка. 23.12.29 г. постановлением ОСО ОГПУ М.Ю.Архангельский был приговорен к трем годам заключения в Верхнеуральском политизоляторе; Постановлением ОСО ОГПУ от 18.08.31 г. досрочно освобожден и направлен в ссылку на три года в Восточную Сибирь, откуда был освобожден 29.09.34 г., когда из г. Иркутска отбыл в
г. Самару. Сведений о его дальнейшей судьбе нет.
Реабилитирован по настоящему делу Прокуратурой Российской Федерации
24.08.92 г.
Показания АРХАНГЕЛЬСКОГО М.Ю. 08.11.29 г.
Я решил познакомиться с анархизмом, и так как я ходил неоднократно мимо Кропоткинского музея, решил зайти и поинтересоваться. Я походил по музею, осматривал картины и мне понравилось. Затем я ходил на лекции в музей. Читал СОЛОНОВИЧ об учении Кропоткина и других. Брал для чтения книги из библиотеки. В библиотеке бывал, приблизительно, раз в месяц. Лекции, читаемые СОЛОНОВИЧЕМ, хотя меня и не удовлетворяли, но возбуждали интерес тем, что он освещал вопросы с другой точки зрения. В музее Кропоткина я познакомился с ЛАНГОМ Николаем Робертовичем, который заведовал библиотекой. БАТРАКА Константина Кирилловича я знал раньше, встречался с ним в музее. Бывал я у БАТРАКА в общежитии, а также на работе. Когда я начал встречаться в музее Кропоткина с БАТРАКОМ, я знал, что он анархистски настроен. Встречал в музее Кропоткина ШРЕЙБЕРА Яшу, ЛАНШИ- НУ Татьяну Николаевну, САЛМИНА, Юрия[13] (в настоящее время его уже давно не видел). В 1928 г. организовался библиографический кружок. В него входили ЛАНГ, БАТРАК, ШРЕЙБЕР, ЛАНШИНА, Юрий и я, АРХАНГЕЛЬСКИЙ. Эти же ребята собирались на квартире у ЛАНГА. Мне было поручено разработать вопрос «Умственный и физический труд» из книги Кропоткина. БАТРАК прорабатывал книжку Кропоткина «Поля, фабрики и мастерские». В кружке прорабатывались отдельные анархические темы по книгам. Каждый брал ту тему, которую он хотел. Ездили мы в Химки. Были: БАТРАК, ШРЕЙБЕР, ЛАНШИНА и я. Ходили просто в лес. Летом этого года я вместе с БАТРАКОМ, ШРЕЙБЕРОМ ездили в Химки, заходили к САЛМИНУ, у которого пили чай и затем катались на лодке. Когда БАТРАК был больной, мы со ШРЕЙБЕРОМ ездили к нему навещать его в санатории. ЛЕСНОВА ни разу не ездила с нами за город. Я брал у ЛЕСНОВОЙ книжку Плеханова «Анархизм и социализм», которую собирались с нею вместе читать, но нам это не удалось ввиду занятости в разное время. Говорили мы с ЛЕСНОВОЙ об анархизме, касаясь этой книжки. Я во время занятий кружка активного участия не принимал, держался пассивно. А если бы я знал, что это идет в разрез с властью, то и участия бы в нем не принимал, и власть я признаю в целом. Из того, насколько я успел ознакомиться с анархизмом, я не уяснил каких-либо практических целей, могущих быть осуществленными в настоящее время. Заявляю, что в дальнейшем я не намерен принимать какое-либо участие в про- тивусоветской деятельности, в какой бы форме это не было. М.Архангельский
[ЦА ФСБ РФ, Н-6126, л. 38-38об]
Показания АРХАНГЕЛЬСКОГО М.Ю. 23.11.29 г.
Подтверждаю, что с ЛЕСНОВОЙ ездили за город и помню, как шли по дороге. Во время нахождения в Химках БАТРАК рассказывал о Махно, его движении, способах переброски и военной тактики его, что умело вел наступление. Рассказывал, как будто очевидец, ибо он сам — украинец. О Кропоткинском музее я с ЛЕСНОВОЙ ничего не говорил. Знаю, что БАТРАК — сын городового, кажется, он сам об этом мне говорил. О том, что ЛЕСНОВА дочь бывшего прокурора — я не знаю. Что САЛ- МИН служил у Колчака — я не знаю. Сам я сын сельского священника. Я присутствовал на даче «Любимки», где около костра БАТРАК вел беседу с детьми, в которой говорил и о Махно. Но что он говорил, я не слышал, я был занят другими делами. Со стороны детей были ко мне вопросы о Махно. М.Архангельский
[ЦА ФСБ РФ, Н-6126, л. 39]
БАТРАК Константин Кириллович
(1905—1933)
Батрак Константин Кириллович родился 26.02.1905 г. на хуторе Безборошня Полтавской губернии, Кременчугского уезда, Потокской волости в многодетной крестьянской семье. К моменту ареста там жили его родители — Кирилл Ефимович и Евдокия Алексеевна Батрак, занимавшиеся крестьянским хозяйством, а также его сестры — Мария, 1901 г. рожд., Марфа, 1912 г. рожд., Елена, 1922 г. рожд., Неонила, 1925 г. рожд., и братья — Никита, 1915 г. рожд. и Александр, 1920 г. рожд. Двое старших братьев жили в Кременчуге — Алексей, 1909 г. рожд., работавший секретарем районного комитета партии, и Михаил, 1910 г. рожд., учившийся в вечерней школе.
Сам К.К.Батрак, будучи студентом 5-го курса педагогического факультета 2-го МГУ, жил в общежитии университета в Грибоедовском переулке д. 7, ком. 98, где и был арестован 05.11.29 г. Во время обыска у Батрака изъято: 1) Андрей Андреев. «Неонигилизм», 2) А.А.Карелин. «Вольная деревня», 3) А.А.Карелин. «Как жили и как будут жить крестьяне», 4) П.А.Кропоткин. «Аграрный вопрос», 5) Медынцев. «Неплательщики и духоборы», 6) Туган-Барановский. «Величайшая в мире коммунистическая организация», 7) фотокарточек 15 штук, 8) блокнотов и записных книжек 6 штук, 9) студенческий билет 2-го МГУ, 10) различная переписка.
Из показаний О.Н.Нелькиной 16.11.29 г., проходившей по делу свидетелем, Батрак работал в детском доме № 168 и проявил себя как «очень развитый парень, энергичный, хороший организатор, в 1926 г. руководил комсомольской ячейкой трудкоммуны беспризорных. Прямой человек до резкости...»[л. 64об].
Постановлением ОСО ОГПУ от 23.12.29 г. Батрак был приговорен к 3 годам заключения в Верхнеуральском политизоляторе, откуда по отбытии срока, т.е.
05.11.32 г., на основании постановления ОСО ОГПУ от 31.10.32 г., был выслан в Восточную Сибирь (Иркутск). Однако, поскольку во время заключения у него развился туберкулез, которым он был болен и ранее, новым постановлением ОСО ОГПУ от
22.09.33 г. он был направлен на оставшийся срок в Среднюю Азию. Основанием для такой перемены в его судьбе послужило заявление И.Н.Иловайской, проходившей по делу «Ордена Света» (см. ЦА ФСБ РФ, Р-33312, Дело «Ордена Света») под фамилией своего первого мужа — Уйттенховен, что она является гражданской женой Батрака, а потому, в связи с обострением его состояния, просит направить его для прохождения ссылки к ней в Ташкент. Как объяснила в одном из своих писем к публикатору И.Н.Иловайская, она, будучи арестована и не зная об аресте мужа, А.В.Уйттен- ховена, и его дальнейшей судьбе, а потому желая обезопасить его от возможных репрессий, попав в политизолятор сразу же оформила с ним развод. Когда же после по- литизолятора она была направлена в ссылку в Ташкент, то от ссыльных анархистов узнала о катастрофическом положении Батрака, с которым была знакома по Кропоткинскому музею и политизолятору, о его ссылке в Сибирь, после чего объявила себя его гражданской женой и на этом основании добилась его перевода в Ташкент. Туда Батрак прибыл из Иркутска с опозданием из-за плохого состояния здоровья и только что перенесенной операции аппендицита.
10.12.33 г. К.К.Батрак умер в городской больнице г. Ташкента от туберкулеза легких.
Реабилитирован Прокуратурой Российской Федерации 24.08.92 г.
Показания БАТРАКА К.К. 08.11.29 г.
В 1924 г. я был командирован Полтавским губкомом КП(б)У в Москву, в вуз. Состоял на стипендии. Начал интересоваться анархизмом во время происходивших споров с оппозицией, как с троцкистской, так и с зиновьевской. Ни та, ни другая сторона меня не удовлетворяла. В библиотеке имени Карла Маркса я стал брать книжки по анархизму для чтения. С Кропоткиным я был знаком еще раньше, в период академической работы по вопросам воспитания. Я считал главным расхождение между оппозицией и ЦК по крестьянскому вопросу. Читая анархистскую литературу, я все же не нашел разрешения этого вопроса, поэтому оставил его и повернул свое внимание на вопросы философии, где опять вернулся к анархизму, как одной из философских позиций, в данное время защищаемой Тимирязевской школой, но полного удовлетворения не нашел. Затем я начал интересоваться предшественниками Кропоткина — Штирнером, Прудоном, Бакуниным и другими. В трудах последних я нашел много интересных моментов, разрешающих отдельные социальные проблемы, особенно интересное разрешение вопросов о личности и обществе.
Интересовался также и последователями их. Для этого я сходил в музей один раз, узнал, что там есть библиотека-читальня. В библиотеке я уже читал современных анархических идеологов — Борового, Андреева Андрея, Карелина, Хархардина. Эти труды современников меня не удовлетворили. В музее Кропоткина был цикл лекций СОЛОНОВИЧА по вопросам философии Кропоткина. Лекции, поскольку они являлись идеалистическим толкованием Кропоткина, меня не удовлетворили. Высказываться на лекциях никому не дозволялось. Я подал записку, в которой указал на свое полное несогласие с построением лекций СОЛОНОВИЧА. В читальню я ходил приблизительно в неделю раз, а то и в две недели раз, бывали и более продолжительные перерывы в два-три месяца. В то же самое время я был и членом комсомола. Считал, что не возбраняется интересоваться изучением всяких вопросов. Поставить вопрос о своих сомнениях перед организацией комсомола я считал безрезультатным, и все равно никто не смог бы мне разъяснить этих сомнений. Комсомольской работой не занимался с 1927 г.
СМИРНОВА Михаила я знаю. Он бывал у меня часто. Первое время мы жили вместе и делили стипендию пополам. Совместно работали в бюро ячейки комсомола и совместно учились. СМИРНОВ брал у меня два раза анархические книжки: первый раз в 1928 г., второй раз летом 1929 г. СМИРНОВ мне говорил осенью этого года, что он бывает очень занят и где-то бывает в своем кругу, но познакомить меня отказался. Я лично не допускал, что СМИРНОВ может состоять в каких-либо анархистских группировках. Слышал я от бывшего студента 2-го МГУ МОРОЗОВА Алексея Андроновича, что СМИРНОВ якобы высказал в пьяном виде мысль, что ему нужно было бы достать хотя бы рублей 500, и что у СМИРНОВА проскальзывает чисто уголовная точка зрения на эти вещи. Я этому не поверил и сказал СМИРНОВУ, что если ты и напиваешься, то не говори глупостей.
Анархиста ЛАНГА я знаю по его выступлению в Кропоткинском музее и как заведующего библиотекой. Связи с ним я не поддерживал. С АРХАНГЕЛЬСКИМ я с
1925 г. в товарищеских отношениях. САЛМИНА Филиппа Кирилловича я знаю с 1928 г., встречал его в библиотеке. КОЖУХОВА я не знаю. ЛАНШИНУ Татьяну Николаевну знаю с 1929 г. Познакомился в Университете и встречался в библиотеке музея Кропоткина. ШРЕЙБЕР Яша знаком как студент, встречался с ним в музее Кропоткина. ЛЕСНОВУ я знаю только по работе пионерского лагеря. Аню, физкультурницу, знаю месяц. Лёлю НЕЛЬКИНУ знаю давно, с 1926 г., в клубе Кропоткина не была. К.Батрак
[ЦА ФСБ РФ, Н-6126, л. 23-23 об]
Показания БАТРАКА К.К. 13.11.29 г.
От Анархической секции активным членом кружка был ЛАНГ Н.Р. Его активность выражалась в даче советов и указаний, какую работу кому брать. Кроме ЛАНГА, членами кружка были я — БАТРАк, ЛАНШИНА Татьяна Николаевна, САЛМИН Филипп Кириллович, ШРЕЙБЕР Яша — он не брал никакой работы; тоже не брали работы САЛМИН, АРХАНГЕЛЬСКИЙ; Юрий, молодой парень, работал в библиотеке; Лёля[14] — один раз видел ее не на кружке, а в библиотеке. НЕЛЬКИНА Елена, член ВКП(б), знаю ее по работе, в музее она не бывала. Она проживает в Еропкинском детдоме № 3 по Еропкинскому переулку. ЛЕСНОВА в музее не бывала ни разу, я лично ее не видел. С ЛЕСНОВОЙ я говорил только о самообразовательной работе, каковую я вел над собой. Об анархизме я упомянул только тогда, когда говорил о естественно-научном материализме, что раньше эту точку зрения защищал Кропоткин до дискуссии между механистами и диалектистами-марксистами. Она обычно больше молчала.
Собрания Библиографического кружка происходили в музее Кропоткина, примерно в две недели раз, начиная с января 1929 г. по март. В апреле я уехал в санаторию лечиться, а с июля по 15 августа был в пионерском лагере по Калужскому шоссе, село Любимки. Раза два за это время я был в Москве. Собирались у ЛАНГА на квартире, где один раз выясняли вопрос о дальнейшей библиографической работе. Присутствовали ЛАНГ, я, ЛАНШИНА, АРХАНГЕЛЬСКИЙ, ШРЕЙБЕР. На собрании ничего решено не было.
В вечер моего ареста ко мне заходил ШРЕЙБЕР, так как он часто у меня бывает, и случайно встретил в буфете за ужином ЛАНШИНУ, попросил зайти ко мне, так как мы с ней приятели. Кроме ЛАНШИНОЙ и ШРЕЙБЕРА в этот вечер у меня никого не было. ЛАНШИНА была у меня всего один раз в квартире. Оговариваю, что в день моего ареста, кроме ЛАНШИНОЙ и ШРЕЙБЕРА был САЛМИН, который вскоре после прихода ЛАНШИНОЙ ушел.
САЛМИНУ я дал свои материалы по крестьянскому вопросу, выбранные из статистического справочника и статей Ленина, Маркса и постановлений съездов. Дал ему, так как он интересовался этим вопросом. Добавлю, что в этот вечер пришли ШРЕЙБЕР и ЛАНШИНА с готовыми выборками за один-два месяца всяких контрреволюционных выступлений в Союзе, так как размеры конфликта между революционной и контрреволюционной частью населения, по нашему мнению, стали угрожающими. Мы пытались в этот же вечер на основании документальных данных уяснить этот вопрос. По моему предложению, если бы контрреволюционные выступления стали угрозой революции, то нашей обязанностью должно явиться обращение к рабочим путем выпуска листовок после октябрьских торжеств, которые призвали бы рабочих к бдительности.
По моему предложению ее не стали писать раньше, потому что мы еще недостаточно разобрались в ситуации, с одной стороны, а с другой — несколько несвоевременно. Решили этот вопрос разрешить для самих себя. ЛЕСНОВА высказалась, что она интересуется таким вопросом, как анархизм. Виделись еще у меня — я, ЛАНШИНА, ШРЕЙБЕР и САЛМИН. Тогда мы говорили о вопросе настоящих противоречий, которые нужно себе уяснить, но так как газет нет, то попросили сделать выписки из газет ЛАНШИНУ и ШРЕЙБЕРА. К.Батрак
[ЦА ФСБ РФ, Н-6126, л. 25-25об]
Показания БАТРАКА К.К. 16.11.29 г.
Помню, что был разговор с ЧЕРНЫМ на Украине по вопросу о бюрократизме. При этом я высказывал свою точку зрения по этому вопросу, с чем был не согласен ЧЕРНЫЙ. Мне казалось, что ЧЕРНЫЙ неправильно толкует вопрос о бюрократизме. Был случай, указанный со стороны СКОРЮКИНА и мое дополнение о неправильном исходе закрытия кружка руководительницей кружка «Безбожник» гр-ки Евгении Петровны БАТРАК. Была помещена заметка в газете «Радянский селянин» о том, что якобы я 1) был у белых, 2) скрывал во время реквизиций и до сих пор имущество БАТРАКОВ, 3) пьянство, но эти обвинения не подтвердились расследованием, поэтому были вынесены новые: подрыв авторитета работников (смотри выше) и подтверждение, будто бы я все-таки был у белых.
Кажется, один раз я был в музее Кропоткина со СМИРНОВЫМ. К.Батрак
[ЦА ФСБ РФ, Н-6126, л. 24]
Показания БАТРАКА К.К. 25.11.29 г.
Летом этого года я ездил вместе с ЛЕСНОВОЙ, АРХАНГЕЛЬСКИМ и ШРЕЙБЕРОМ в Химки к САЛМИНУ. Около дачи Осинского я рассказывал о том, как понимал анархизм Бакунин и что анархизм не есть система, не есть наука, но процесс. Анархизм ХХ века ничем не должен быть похож на анархизм XIX в. Я считал, что требования пролетариата были иные, чем теперь. Сообразно с этими требованиями анархизм должен перестраиваться. Говорил я и о Махновском движении, что хорошо это движение зарисовано книжкой Яковлева. Но в одном я с ним не согласен, а именно, что это движение чисто кулацкое, так как во времена гетманщины и петлюровщины, когда кулачество стояло у власти, Махно опирался исключительно на бедноту. Когда пришла Красная Армия, оно засорилось кулацкими элементами. Был мне задан вопрос, не помню кем: видел ли я махновцев? Я ответил, что видел, когда они заняли деревню, где я жил.
Говорил я также о том, что сельское хозяйство в СССР в тупике и что крестьянский вопрос вообще есть проблема. Больше не помню. Затем зашли к САЛМИНУ, где пили чай. У костра в Любимках я также касался вопроса о Махно в беседе о гражданской войне на Украине, причем не отступил от оценки Махно по Яковлеву. Присутствовали дети, педагоги и служащие совхоза. Вопрос был задан о Махно служащим совхоза Егором, бывшим красноармейцем. Мой отец во время империалистической, укрываясь от войны, служил городовым год и два месяца. К.Батрак
[ЦА ФСБ РФ, Н-6126, л. 26-26об]
ЛАНГ Николай Робертович
(1900—1962)
Ланг Николай Робертович родился 27.04.1900 г. в Москве. Отец, Роберт Александрович Ланг, сын книготорговца, служащий страховой компании «Россия», умер в 1904 г. Кроме матери, Веры Васильевны Ланг, урожд. Быльевой, которая жила с ним вместе в Москве на ул. Энгельса д. 3, кв. 1; из родственников у него в то время была сестра Вера Робертовна Никитина, 1897 г. рожд., и брат Юрий, 1901 г. рожд., инженер связи, окончивший МВТУ им. Баумана и с весны 1929 г. находившийся с семьей в Тифлисе.
С 1908 по 1918 г. Н.Р.Ланг учился в Реформатской гимназии в Москве (мужское училище при евангелическо-лютеранской церкви свв. апп. Петра и Павла), затем работал счетоводом в экономическом отделе райсовета Центрального района г. Москвы; в 1919— 1921 гг. — в отделах политико-просветительном и снабжения ПУР РВСР; в 1921—1925 гг. учился в Институте востоковедения им. Нариманова (быв. Лазаревский); по окончании, 25.05.25 г. командирован в г. Хабаровск для работы в Дальгосторге, где пробыл до
08.02.28 г., когда возвратился в Москву. С 18.07.28 г. по момент ареста работал экономистом информативно-экономического отдела Всесоюзной Западной торговой палаты.
С 1921 по 1925 г. состоял во Всероссийской Федерации анархистов-коммунис- тов. По возвращении в Москву из Хабаровска вошел в состав Анархической секции Кропоткинского Комитета. В первой половине 20-х гг. был тесно связан как с
А.А.Карелиным, так и с А.А.Солоновичем, тяготея более к политическому анархизму в его научном виде, чем к анархо-мистицизму, с которым был хорошо знаком. Судя по имеющимся материалам, Н.Р.Ланг был одной из активных фигур, связывавших анархо-мистиков (тамплиеров) со студенческой молодежью Института востоковедения, где он учился, и МВТУ им. Баумана, где учился его брат Юрий. По возвращении в Москву выступил инициатором и фактическим руководителем Библиографического кружка, состоящего из двух секций — Кропоткинской и Бакунинской, при библиотеке-читальне Музея П.А.Кропоткина.
Арестован 05.11.29 г. При обыске изъяты рукописи: 1) «Собственность в условиях государственного капитализма», 2) «Основные принципы буржуазной и пролетарской экономики» — 3 экземпляра на машинке, 3) «Крестьянство и диктатура пролетариата» — 8 экземпляров, 4) «Отношение к индивидуальным крестьянским хозяйствам» — 4 экземпляра, 5) рукопись неизвестного автора по анархизму, 6) десять лекций по мистицизму, 7) неизданное стихотворение С.Есенина «Ответ на Евангелие Демьяна Бедного», 8) пять тетрадей — отзывы и заметки, 9) пять записных книжек, фотографии и разная переписка, а также три книги А.П.Чехова — тома 7, 8, 23. В протоколе отмечено, что Ланг протестовал против изъятия непричастной к делу личной переписки и против выражения «10 лекций по мистицизму».
Постановлением ОСО ОГПУ 23.12.29 г. Н.Р.Ланг приговорен к трем годам заключения, которые отбывал сначала в Верхнеуральском, затем в Челябинском политизо- ляторах, после чего был направлен на три года ссылки в Восточную Сибирь.
13.06.33 г. он уже был зачислен экономистом треста «Севполярлес» в г. Енисейске, откуда 27.11.35 г. переехал в Красноярск, работая в том же тресте до 23.07.36 г. По окончании срока ссылки Ланг работал плановиком-экономистом в Курске (1936—1937), в Бежецке (1937—1938), в Нерехте Ярославской области (1938—1941).
14.05.41 г. Ланг был арестован в г. Александрове Владимирской обл. по обвинению в а/с агитации (ст. 58/10 УК), но при рассмотрении дела Судебной Коллегией по уголовным делам Ярославского Облсуда 30.07.41 г. был признан виновным только в незаконном хранении холодного оружия (ст. 182, ч. 4 УК) и приговорен к трем годам исправительно-трудовых лагерей, тогда как первоначальное обвинение было отклонено за недоказанностью[15]. Наказание отбывал в Тагиллаге до апреля 1944 г., после чего работал начальником планового отдела 11-го района Тагиллага «Тагилстроя» в с. Петро- каменском, а с мая 1945 г. по 27.07.49 г. — начальником планового отдела Гораблагода- тского стройуправления треста «Тагилстрой» в г. Кушве Свердловской области.
27.07.49 г. Ланг был вновь арестован и постановлением ОСО при Министре Госбезопасности СССР от 25.03.50 г. приговорен к заключению в ИТЛ сроком на 10 лет[16]. Отбывал срок в поселках Абезь и Инта Коми АССР. 29.04.57 г. по жалобе его жены, Ирины Константиновны Ланг (в первом браке — И.К. Петерс) Прокуратурой Свердловской области был вынесен отказ в пересмотре дела, но в том же году Н.Р.Ланг был освобожден и переехал на жительство сначала в г. Петрозаводск К-ФССР к И.К.Ланг, а в 1958 г. — в Ленинград, к своей второй жене, Н.А.Лебедевой (ум. в 1961 г.), где умер 12.03.1962 г.
По делу 1929 г. Н.Р. Ланг был реабилитирован Прокуратурой РФ 24.08.92 г., по делу 1941 г. — Верховным Судом РФ 30.09.92 г. и по делу 1949 г. — Верховным Судом РФ 24.09.92 г.
О Н.Р. Ланге упоминает в своих воспоминаниях «Два года в Абези» А.А. Ванеев[17].
Показания ЛАНГА Н.Р. 11.11.29 г.
В Федерации анархо-коммунистов я состоял с 1922 г. До 1925 г. я читал много об анархизме и интересовался анархизмом, но активного участия в анархической работе не принимал. Во время моего нахождения на Дальнем Востоке я ни с Федерацией, ни с отдельными анархистами связей не поддерживал и сам никакой работы не проводил. По возвращении моем с Дальнего Востока в феврале 1928 г. я связался с музеем Кропоткина и вступил в секцию анархистов. Я выступал с докладами на лекциях раза четыре. Один вечер был посвящен памяти Кропоткина, затем Толстого, Парижской Коммуны и Карелина. Часто я дежурил в библиотеке музея Кропоткина и руководил библиографическими кружками, которые ставили своей задачей научно-теоретическую работу в области анархизма. Я имел два таких библиографических кружка. Назвать фамилии кружковцев я отказываюсь по причинам элементарной порядочности. Собрания кружков проходили почти исключительно в музее Кропоткина, а в последнее время, поскольку в музее происходил ремонт, собирались раза два у меня на квартире. За действия кружков, руководимых мною, я ответственен. БАТРАКА я знаю около года, АРХАНГЕЛЬСКОГО знаю также около года, ШРЕЙБЕРА знаю также около года, ЛАНШИНУ знаю около года, САЛМИНА знаю около года; Юрия[18], члена кружка, знаю; Лёлю[19], члена кружка, знаю, была она раза два; СКОРЮКИНА не знаю; СМИРНОВА не знаю. Кати в кружках не было. Указанная группа определенно не могла выпустить и подготовить к выпуску листовку (т.е. лица мне известные). Определенного взгляда и суждения на заграничные анархические группы, ввиду моего незнакомства с литературой и практической деятельностью, не имею. Н.Ланг
[ЦА ФСБ РФ, Н-6126, л. 16-16об]
Теоретически с СОЛОНОВИЧЕМ я не согласен, а в части вопросов как теоретических, так и практических, я с СОЛОНОВИЧЕМ согласен. Н.Ланг
[ЦА ФСБ РФ, Н-6126, л. 17-17об]
* Ильин Г.Д.
** Архангельский М.Ю.
ЛАНШИНА Татьяна Николаевна
(1899 — после 1936)
Ланшина Татьяна Николаевна родилась 16.12.1899 г. в семье прокурора (или товарища прокурора) г. Лодзь. К моменту ее ареста родители жили в г. Симферополе — Николай Николаевич и Лидия Владимировна Ланшины, вместе со второй дочерью, Марией, 1907 г. рожд. Как можно полагать, в Симферополь они попали по высылке, поскольку на допросе Ланшина показала, что после ареста в 1927 г. ее отец получил «минус 6», т.е. запрещение проживания в шести главнейших городах СССР.
С другой стороны, подобной догадке противоречит тот факт, что еще в 1925 г. Т.Н.Ланшина окончила естественное отделение физико-математического факультета Симферопольского университета по специальности биология, т.е. находилась в этом городе еще до ареста отца, и до мая 1928 г. работала хранителем музея на Севастопольской биологической станции. После этого глухо сказано, что она «лечилась», а с декабря 1928 г. состояла на учете биржи труда как безработная. Из дела нельзя понять и то, как она оказалась в Москве по адресу — Новинский бульвар 20, кв.12. По ее словам, политикой она интересовалась мало, но ее привлекали философские основания анархизма.
При аресте Ланшиной 05.11.29 г. в комнате К.К.Батрака у нее был изъят портфель с блокнотом и выписками из газет о контрреволюционных группах, раскрытых органами ОГПУ в СССР.
Постановлением ОСО ОГПУ от 23.12.29 г. Ланшина была приговорена к 3 годам заключения в Верхнеуральском политизоляторе, откуда, согласно новому постановлению ОСО ОГПУ от 18.08.31 г. была досрочно освобождена и отправлена на 3 года в ссылку в Казахстан, где с ней в ноябре 1931 г. встретился И.В.Римский-Корсаков, и находилась там еще летом 1934 г.[20] Из архивно-следственного дела Б.М. и Е.В. Власенко 1934 г. известно, что осенью 1934 г. Т.Н.Ланшина проезжала из Петропавловска через Москву в Симферополь, а по приезде туда встречалась с уже отбывшими ссылку Л.Н.Аксеновой и П.П.Герасимчуком, тоже анархистами[21]. В начале 1936 г. Ланшина официально считалась женой анархиста С.С.Тужилкина и уже находилась в заключении в лагере НКВД на острове Второва (г. Гурьев)[22]. Сведений о дальнейшей судьбе нет. Реабилитирована по настоящему делу Прокуратурой РФ 24.08.92 г.
Д yf 'К'К Н» X /-Ч Н» 'К'К Н» Т 1 I ••_ Н» Н» Н» Н» Н» ^ ^ ^ X /*
Мишу», Юру. У Лёли брала анархические книжки в библиотеке в Кропоткинском музее. Больше показать я отказываюсь принципиально. Т.Ланшина Раису Карловну ГУРЛЯНД я видела один раз по вопросу о квартире. От дачи показаний отказываюсь. Т.Ланшина
16.11.29 г.
[ЦА ФСБ РФ, Н-6126, л. 32]
* Шрейбер Я.К.
** Салмин Ф.К.
*** Архангельский М.Ю.
**** Ильин Г.Д.
***** Пахомова О.С.
САЛМИН Филипп Кириллович
(1897 —после 1936)
Салмин Филипп Кириллович родился 18.10.1897 г. в д. Таковары Старо-Буинс- кой волости, Буинского кантона Казанской губ., по национальности чуваш. К моменту ареста его родители, крестьяне, Кирилл Егорович и Христина Михайловна Сал- мины, жили на родине в деревне. Вместе с ними жили его братья — Александр, 1896 г. рожд., Степан, 1914 г. рожд., Кузьма, 1917 г. рожд. и сестра Надежда, 1905 г. рожд., по мужу — Сидорова. Брат Михаил, 1910 г. рожд., учился в медицинском техникуме в Казани.
Ф.К.Салмин работал учителем (и заведующим?) школы 1-й ступени в д. Ивановская около ст. Сходня Октябрьской ж.д., где и был арестован 06.11.29 г. С ним жила его жена, Пелагея Александровна Салмина (сведений о детях нет). Отношение к нему односельчан лучше всего демонстрируют удивительные по смелости и искренности требования «разобраться» с арестом Салмина и «скорее вернуть» его, направленные в ОГПУ на следующий же день после случившегося, что, возможно, только отяготило его положение [л. 97-100]. При обыске изъяты «43 брошюры и книги в мягких переплетах анархического содержания - Кропоткин и др.».
Постановлением ОСО ОГПУ от 23.12.29 г. Ф.К.Салмин был приговорен к 3 годам заключения в Верхнеуральском политизоляторе; постановлением ОСО ОГПУ от 31.10.32 г. по отбытии срока заключения направлен на 3 года в ссылку в Казахстан (г. Кустанай), где, похоже, находился еще весной 1936 г.[23]
Сведений о дальнейшей судьбе нет.
Реабилитирован по настоящему делу Прокуратурой Российской Федерации
24.08.92 г.
Музей Кропоткина посещал изредка, в основном на лекциях СОЛОНОВИЧА. Лекции меня не удовлетворяли постановкой философских вопросов. Я состоял членом Библиографического кружка при музее Кропоткина. Кружок возглавлял Николай Робертович ЛАНГ, членами кружка были я, БАТРАК, ШРЕЙБЕР, АРХАНГЕЛЬСКИЙ, Татьяна Николаевна (ЛАНШИНА). Юрия и Лёлю я не знаю, м.б., они были в кружке до меня. Собирались еще на квартире у БАТРАКА и у ЛАНГА. На кружке мы разбирали сочинения и труды анархистских мыслителей. Некоторые участники кружка писали свои статьи, которые также разбирались на кружке. Последний раз я был у БАТРАКА 05.09 с/г. Еще были БАТРАК, ШРЕЙБЕР и Татьяна Николаевна. На этом собрании мы решили составить для распространения среди членов кружка статью под заглавием «Товарищи рабочие». В этом документе мы хотели обратить внимание на то, что контрреволюция во многих местах поднимает голову и что надо быть более бдительными. Начал писать документ БАТРАК, но при мне он еще не окончил. Мысль о необходимости выпустить такой документ дал БАТРАК. А для того, чтобы иметь материал, предварительно просмотрели газеты ШРЕЙБЕР и Татьяна Николаевна. Остальные кружковцы о составлении указанного документа не знали. При обыске у меня отобрали анархические книги и статью БАТРАКА по крестьянскому вопросу, которую я взял у него для ознакомления. Ко мне в деревню никто из кружковцев не приезжал. Я категорически отрицаю случай, что ко мне приезжали БАТРАК, ШРЕЙБЕР, ЛЕСНОВА, АРХАНГЕЛЬСКИЙ, а если они это утверждают, то я все это отрицаю. [подписи нет]
[ЦА ФСБ РФ, Н-6126, л. 66-66об]
ШРЕЙБЕР Яков Колманович
(1906 — после 1929)
Шрейбер Яков Колманович родился 10.02.1906 г. в г. Великом Устюге СевероДвинской губ. К моменту его ареста там продолжала жить его мать, Х.И.Шрейбер, 1874 г. рожд., домашняя хозяйка, братья — Михаил, 1895 г. рожд., жестянщик, Иосиф, продавец, и сестры — Хая, 1901 г. рожд., студентка медучилища, и еще одна, по имени не названная. Брат Леонид, 1899 г. рожд., работал в Москве инструктором Мосторготдела, а Вениамин, 1904 г. рожд., учился в Нижегородском университете. Об отце сведений нет. Сам Я.К.Шрейбер до переезда в Москву работал в Великом Устюге на щетинной фабрике.
В Москве Шрейбер был студентом 2-го курса химического факультета 2-го МГУ и жил в студенческом общежитии по ул. Усачева 64, ком. 45. Арестован 05.11.29 г. в общежитии того же университета в Грибоедовском пер. д. 7, ком. 98, в которой жил К.К.Батрак и куда Шрейбер пришел с Т.Н.Ланшиной. При аресте у него были изъяты два блокнота и заметки.
27.11.29 г. на основании того, что Шрейбер «дал вполне искренние и исчерпывающие показания», а также «заявление в печать о полном разрыве с анархизмом и анархистами», помощник начальника 1-го отделения СО ОГПУ Э.Р.Кирре подписал заключение об его освобождении и прекращении дела [л. 118].
Сведений о его дальнейшей судьбе нет.
Показания ШРЕЙБЕРА Я.К. 18.11.29 г.
Действительно я давал читать ЛЕСНОВОЙ Екатерине Васильевне анархистские книжки Карелина и Льва Черного, кроме того читал ей статью «В деловых кругах», взятую мною из журнала, издаваемого Институтом им. Карла Либкнехта. Затем по ее предложению собирался сходить с нею в музей Кропоткина для того, чтобы она могла записаться в библиотеку. Кроме того, предлагала ходить на лекции, которые должны были там начаться. Действительно подтверждаю, что ЛЕСНОВА мне это предложила в ее комнате часов в 10 вечера при переменном присутствии НЕЛЬКИНОЙ.
Я подтверждаю, что ЛЕСНОВА говорила мне о том, что БАТРАК ей советовал по вопросу посещения музея обратиться ко мне. Летом во время поездки в Химки, в которой участвовала и ЛЕСНОВА, около дачи Осинского, где мы ждали САЛМИНА, БАТРАК рассказывал о Махно и движении, связанном с его именем, при этом БАТРАК говорил, что почти в такой же форме он сообщал о Махно у костра в детдоме в Любимках. Когда после чаю пошли гулять, то много спорили на разные политические темы. Больше ничего о ЛЕСНОВОЙ показать не могу.
Добавлю, что я лично считаю ЛЕСНОВУ еще не оформившейся анархисткой и не пользовавшейся от членов нашего кружка полным доверием. Я.Шрейбер
18.11.29 г.
[ЦА ФСБ РФ, Н-6126, л. 45]
Показания ШРЕЙБЕРА Я.К. 26.11.29 г.
Музей Кропоткина находится в ведении Комитета, но фактически в ведении СОЛОНОВИЧА, который использует его так, как считает нужным. По-моему, главным образом музей служит для того, чтобы все приходящие новые люди, интересующиеся анархизмом, могли бы пойти в руки к СОЛОНОВИЧУ, который им и даст дальнейшее направление. В самом деле, ведь [это] единственное место, где читаются почти легально лекции по анархизму; единственное место, где можно легально встретить тех, кого нужно, а, следовательно, искатели анархизма в первую очередь и идут туда. Лекции, которые устраивает музей, хотя по-моему не музей, а СОЛОНО- ВИЧ и Ко, представляют из себя невероятную чушь, но так как эта чушь присыпана выпадами на компартию, то она безусловно доходит до массы аудитории, которая представляет из себя группу неудачников в жизни — вечные студенты, неокончившие дантисты, барышни света с завязанными зубами, старушки, сосущие леденцы, полуглухие старцы, толстовцы и так далее. К сожалению, среди них попадается и молодежь, захваченная врасплох красноречием СОЛОНОВИЧА.
Кстати, кто такой СОЛОНОВИЧ? Прежде всего, он не анархист, да и за все время своей жизни СОЛОНОВИЧ по анархизму абсолютно ничего не написал. Это просто ловкий авантюрист, который, прикрываясь анархизмом, проповедует мистицизм, увлекается Крестовыми походами, занимается писанием порнографических вещей вроде «Искания духа».
Вторым мушкетером, который выступает на лекциях в музее, является БЕМ. БЕМ (его называют «бархатным анархистом» и «мужчиной с большим бюстом и малым талантом») более выдержан, чем СОЛОНОВИЧ, но тоже видно, что мистик и проводит идеи мистицизма, правда, в замаскированном виде.
Третьим мушкетером является ЛАНГ Николай Робертович, это человек, производящий с первого взгляда очень хорошее впечатление, но стоит послушать его выпады на большевиков, то становится грустно, так как легко выпадать, но надо чем- то обосновывать. Последнего у него и нет, как и у всех анархистов. А когда он начинает говорить о необходимости масонских лож, Крестовых походов, средневековья, то сразу становится видно, что это человек того же мировоззрения, что и СО- ЛОНОВИЧ. Кроме этой основной троицы можно было назвать еще несколько лиц, но все эти люди похожи один на другого с небольшими оттенками, но ничего не имеющие общего с пролетарской идеологией.
В результате посещения лекций в музее Кропоткина из молодежи был организован так называемый Библиографический кружок, вернее, можно назвать его анар- хо-подпольный кружок, в состав которого входили 1) ЛАНГ Николай Робертович,
2) БАТРАК Константин, 3) САЛМИН, 4) АРХАНГЕЛЬСКИЙ, 5) Татьяна Николаевна ЛАНШИНА, 6) Лёля[24], 7) Юрий[25] и 8) ШРЕЙБЕР, причем надо отметить, что Лё- ля, а вскоре и Юрий, посещать кружок перестали.
Как выяснилось впоследствии, БАТРАК является сыном кулака и бывшего городового, ЛАНШИНА дочь бывшего прокурора г. Лодзи, АРХАНГЕЛЬСКИЙ сын попа, САЛМИН участник Колчаковских банд до конца гражданской войны.
Цели кружка были следующие: 1) Теоретическое изучение анархизма. 2) Разбор экономики страны: а) рабочий вопрос, б) крестьянский вопрос, в) женский вопрос, г) вопрос педагогики. 3) Печатание статей по этим вопросам и их распространение. 5) Подготовка листовки и ее распространение через библиотеки, читальни, почту и раздачу по рукам.
1. Теоретическое изучение анархизма заключалось в том, что отдельные члены кружка брали темы по анархизму, их прорабатывали и делали доклады. Например, Юрий делал доклад о «Речах бунтовщика», БАТРАК делал доклад о Штирне- ре и др.
2. Разбор экономики страны. То же самое, брали темы и затем делали доклады: ШРЕЙБЕР — рабочий вопрос, ЛАНШИНА — женский вопрос, АРХАНГЕЛЬСКИЙ (дядя Миша) — педагогика, ЛАНГ — (тему не помню), БАТРАК — крестьянский вопрос. Некоторые докладчики давали свои доклады в письменном виде ЛАНГУ, а затем они были напечатаны и раздавались знакомым.
3. Вербовка новых членов заключалась в том, что брали какого-нибудь человека и начинали его обрабатывать, например, Катю ЛЕСНОВУ, причем пользовались всеми методами, как то поездки за город, давали книги и т.д.
4. Подготовка листовки выразилась в том, что стали ее уже писать, чтобы к 12-й годовщине Октябрьской революции была напечатана и можно было ее распространить, но все это предприятие окончилось неудачно, т.е. арестом.
За все время загородных поездок было три, которые имели своей целью как вербовку новых членов и как устройство собраний под видом загородных прогулок, на которых обсуждались те или иные политические вопросы.
Исходя из всей работы, проведенной в кружке, видно, что были, все же вернее и есть, такого рода кружки, которые находятся под косвенным руководством СОЛОНОВИЧА. Я.Шрейбер
26.11.29 г.
[ЦА ФСБ РФ, Н-6126, л. 46-46 об]
гр. АРХАНГЕЛЬСКИЙ Михаил Ювенальевич, рожд. 1894 г., урож. Самарской губ., Новоузенского уезда, с. Киевка, сын священника, учитель, анархист.
Материалами дела и следствием установлено, что СМИРНОВ М.А., будучи членом ВЛКСМ, постепенно начал охлаждать комсомольской работе, в то же время начал посещать под некоторым влиянием анархиста БАТРАКА Музей Кропоткина. Одновременно СМИРНОВ вел знакомство со всякого рода пьяной братией, и в результате, будучи выпивши, он предлагал своим сотоварищам по выпивке произвести ограбление учительницы детдома на сумму 2.500 руб., показывая при этом револьвер. В показаниях откуда у него револьвер также путается. Ограбление совершено не было, ибо сотоварищи от этого отказались. Кроме того, СМИРНОВ говорил БАТРАКУ о якобы существующем подпольном анархокружке, но познакомить с таковым БАТРАКА не успел. Признавая себя в указанном виновным, СМИРНОВ старается придавать всему этому форму шуток.
Остальные, то есть: ЛАНГ, БАТРАК, ЛАНШИНА, САЛМИН и АРХАНГЕЛЬСКИЙ являются членами анархо-подпольного кружка. Идейное руководство кружком принадлежит анархисту ЛАНГУ. Кружок существовал под названием «Библиографический кружок». Кружком устраивались нелегальные собрания, на которых делались доклады и обсуждались различные вопросы, касающиеся анархо-движения. В летнее время члены кружка выезжали за город, под видом прогулок устраивали собрания. Кружком печатался ряд материалов по анархизму с целью распространения, как среди самих членов кружка, так и для распространения путем оставления в более ходкой литературе в библиотеках гор. Москвы, так и путем рассылки по почте в адрес знакомых лиц. Перед Октябрьским праздником группой решено было выпустить листовку к 7 ноября. Во время ареста обнаружен подлинник к предполагавшейся к выпуску листовки под заглавием «Товарищи рабочие...»
Принимая во внимание вышеизложенное, считаю обвинение по 58/10 и 58/11 ст.ст. УК доказанным и
ПОЛАГАЛ БЫ
дело на гр.гр. СМИРНОВА М.А., ЛАНГА Н.Р., БАТРАКА К.К., ЛАНШИНУ Т.Н., САЛМИНА Ф.К. и АРХАНГЕЛЬСКОГО М.Ю. передать на рассмотрение Особого Совещания Коллегии ОГПУ.
П[омощник]/нач[альника] 1 Отдел[ения] СО ОГПУ Кирре
[карандашом:] «Заключить ан[архо]/п[одпольщиков] на 3 года». Андреева
18.12.29 г.
[ЦА ФСБ РФ, Н-6126, л. 122]
ДЕЛО А.С.ПАСТУХОВА
ПАСТУХОВ Александр Сергеевич
(1897 — после 1930)
Фигура А.С.Пастухова и его роль в анархизме и в анархо-мистическом движении вызывает много вопросов. Автобиографическая записка, написанная им «для прояснения сути дела» во время следствия 1930 г., на самом деле ничего не проясняет, потому что ее автор о многом умалчивает, о другом отказывается говорить, по поводу остального изъясняется общими фразами. Между тем, по воспоминаниям В.И.Филоматовой, одно время Пастухов был близок с семьей Солоновичей, являлся секретарем анархистской секции Кропоткинского Комитета, принимал активное участие в организации «Ордена Духа» в среде студенчества Нижнего Новгорода и был причастен к какой-то «богородичной» секте мистического направления. Провокатором он, безусловно, не был, как, по словам А.С.Поля, его пытался представить А.А. Солонович1, однако его стремление «разоблачить» последнего принимало, по видимому, весьма опасные для движения формы.
Александр Сергеевич Пастухов родился 21.11.1897 г. в д. Курбатиха (с. Василево) Нижегородской губернии Балахнинского уезда, Катунской волости в семье рабоче- го-кузнеца Сергея Михайловича и Марфы Михайловны Пастуховых. Не совсем понятно, как у него, «единственного сына» (по показаниям 1930 г.), оказался «брат Константин Николаевич, занимающийся крестьянством» (по показаниям 1923 г.). Окончив в 12 лет сельское училище, Пастухов в 1911 г. поступил в учительскую семинарию в Ярославской губ., окончил ее в 1917 г. и сразу же был отправлен на германский фронт. В 1918 г. он был демобилизован, вернулся в с. Василево, где стал председателем партийной (коммунистической) ячейки и председателем волисполкома. Окончив в 1922 г. Нижегородский университет, он уже в 1923 г. работал младшим научным сотрудником на физико-математическом факультете Московского университета.
Анархистом-индивидуалистом Пастухов считал себя с 1916 г., однако в 1918 г. он вступил в ВКП(б), откуда скоро вышел из-за разногласий с партийной линией. Активной политической деятельностью начал заниматься после Февральской революции вплоть до 1920—1921 г., когда столь же резко занялся наукой. При этом связи с анарходвижением Пастухов не терял. Более того, можно думать, что именно в это время крепнут его связи с А.А.Солоновичем, А.А.Карелиным, с Кропоткинским Комитетом при Музее им. П.А. Кропоткина, а в зарубежных изданиях, основанных Карелиным («Рассвет», «Пробуждение»), он выступает уже как публицист и теоретик анархизма2.
Согласно служебной записке нижегородского ГПУ от 10.10.23 г., Пастухов был арестован в Нижнем Новгороде в ночь с 25 на 26 сентября 1923 г. у Рымакова и Дельфиновой (Варварка 27, кв. 7), «на явочной квартире правых эсеров... к каковым никакого отношения не имел и не имеет»3. Во время ареста, который продлился не долго, Пастухов из Нижнего Новгорода был препровожден в Москву, у него была изъята различного рода машинописная литература, в том числе обращение инициативной группы «Вольного содружества духовных течений» [л. 20-20 об], которое можно рассматривать в качестве первой попытки экуменизма на общедуховной, а не конфессиональной основе, обращение «Союза взаимной помощи», основанного 08.02.23 г. группой последователей П.А.Кропоткина и Л.Н.Толстого [л. 21], что еще раз подчеркивает тесную связь между толстовцами и анархо-ми стиками, и анонимная статья «Несколько мыслей об искусстве» [л. 22-23об], почти наверное вышедшая из круга учеников А. А. Карелина, идеи и терминология которой прямо перекликаются с идеями лекций В.С.Смышляева, читанных им для учащихся Государственной Белорусской драматической студии в Москве в это же примерно время (см. Приложение).
25 марта 1930 г. (ордер на арест датирован 26.03.30 г.) Пастухов был задержан в Москве на чьей-то квартире оставленной там засадой. При обыске 26.03.30 г. на его квартире по адресу ул. Покровка 29, кв. 27 (в 1927 г. Пастухов жил по Старо-Конюшенному пер. 25/36 со своей гражданской женой Ольгой Николаевной Слетовой) были изъяты следующие предметы и рукописи Пастухова: 1) «Несколько замечаний по поводу статьи Хархардина «Новый мир»; 2) «Проблема анархической политэкономии»; 3) «Диалектика истории и теории в практике»; 4) план предполагаемой статьи «Великое дело»; 5) «Фрагменты философии анархизма» на 39 листах; 6) «Из переписки с другом в ссылке»; 7) «Проблема индивидуализма и А.А.Боровой»; кроме того: 8) А.Соцьян «О задачах анархизма» (отпечатано на пишущей машинке Пастухова на 25 листах папиросной бумаги); 9) А.Мирский «Анархия и организация»; 10) выписки из книги «Махновщина» (3 главы, не полностью); 11) «Упование духовных скопцов»; 12) 2 экземпляра газеты «Der Sindicalist» №№ 1 и 3 за 1930 г.; 13) экземпляр газеты «Промінь»; 14) пишущая машинка «Урания»; 15) документы и разная переписка4.
12.04.30 г. Пастухову было предъявлено обвинение в связях с анархо-подпольем и соответствующей анархической деятельности. Из материалов трудно понять, насколько оно обосновано.
06.06.30 г. следует указание перевести Пастухова из Внутренней тюрьмы ОГПУ («дом № 14») в общую камеру Бутырской тюрьмы, одновременно «переместив на место ПАСТУХОВА анархиста ГОРИНА Павла Ивановича к ПАШКЕВИЧУ Ивану Антоновичу» [л. 84]. 08.06.30 г. ОСО Коллегии ОГПУ А.С.Пастухов был приговорен к 3 годам ссылки в Сибирь и направлен в с. Новоильинку Комишевского района Нарымского края [л. 49], откуда он 20.10.30 г. обратился в ОГПУ с жалобами на выдачу ему удостоверения «административно-ссыльного» в то время, когда он являлся политическим ссыльным, на невозможность продолжения научной работы и с просьбой «выслать его за границу, чтобы бороться с буржуазией» [л. 80].
Ответом явилась записка на обороте листка перекидного календаря от 26.10.29 г. со следующим текстом: «Тов. Сазонову. Сообщите, что Пастухову в выезде за границу отказано и если он хочет какого бы то ни было изменения приговора, он сначала должен признать свои ошибки и рассказать прежнюю деятельность» (подпись неразборчива) [л. 78].
Сведений о дальнейшей судьбе Пастухова нет.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 ЦА ФСБ РФ, Р-33312, Дело «Ордена Света», л. 252.
2 В настоящее время можно указать следующие публикации А.С.Пастухова в указанных изданиях: «Рассвет» (Нью-Йорк) — «К читателям» (ст. 1-я — 26.12.24 г., ст. 2-я — 21.03.25 г., ст. 4-я — 17.04.26 г.); «Неотложный вопрос» (ст. 1-я — 29.12.24 г., ст. 2-я — 23 и 24.03.25 г.); «Наука, утопия и анархизм» (07.03.25 г.); «Социализм и анархизм» (ст. 1-я — 16 и 17.03.25 г., ст. 2-я — 25.04.25 г.); «Бакунин, Ленин и опыт Парижской Коммуны» (18-21.12.28 г.); «Страничка из истории русского сектанства» (17-20 и 22-26.04.29 г.); «Пробуждение» — «Фрагменты» (Об анархизме) — (№ 5, март 1928, с. 11-18, № 6, июнь 1928, с. 49-64); «Проблемы анархической философии, общественность и А.Боровой» (№ 8, июнь 1929, с. 15-27); «Петрашевцы» (№ 9, сентябрь 1929, с. 20-24, № 10, январь 1930, с. 33-35).
3 ЦА ФСБ РФ, Р-15738 (прежние №№ 20574, 575251), л. 2.
4 ЦА ФСБ РФ, Р-30759 (прежние №№ 99720, 575174) по обвинению Голубева Аверкия Павловича и Пастухова Александра Сергеевича, л. 2.
Показания ПАСТУХОВА А.С. 29.03.30 г.
Заграничные газеты мною получены от т. ЗАРЕЗАНКОВА («Der Sindicalist»); от кого получены на украинском языке, не помню.
Раньше я пробовал организовать анархические кружки не регистрированные. С ЛИЛЬЕРОМ я знаком. В целом анархизм, как этакое мировоззрение, не существует, а существует течение и взгляды различных товарищей и групп, вероятно.
А.Пастухов
[ЦА ФСБ РФ, Р-30759, л. 12]
Показания ПАСТУХОВА А.С. 03.04.30 г.[26]
С анархистом КОЖУХОВЫМ я знаком давно. Встречался с ним довольно часто. Мы с ним вели разговоры об анархизме. Об аресте КОЖУХОВА осенью 1929 г. я узнал от ЗАРЕЗАНКОВА. После освобождения КОЖУХОВА из тюрьмы я с ним встретился в бывшем магазине издательства «Голос Труда», кажется, в 1930 г. Я спросил КОЖУХОВА, за что он был арестован, как освободился, что спрашивали и т.д. КОЖУХОВ ответил, что был взят как анархист, его спрашивали, кого он знает, сказал, что знает меня. Освободился потому, что отказался от активной практической работы и что ему якобы разрешили теоретическую работу. Из этого разговора я вывел, что он дал ОГПУ подписку; что написано в этой подписке, он мне не говорил. Его объяснения мне показались боязливыми, не искренними. Возможно, что я кому-либо из анархистов в разговоре высказал свои подозрения о КОЖУХОВЕ. Анархической литературой с КОЖУХОВЫМ мы обменивались, так он еще не вернул книжку «Записки революционера».
От КОЖУХОВА до его ареста я получил статью Малатеста в одном экземпляре, которая напечатана на моей машинке. На моей же машинке КОЖУХОВ печатал и свои письма. Он неоднократно оставался в моей квартире и печатал на пишущей машинке. Кроме указанных нелегальных вещей, печатавшихся на моей машинке КО- ЖУХОВЫМ, на ней печатались иногда нелегальные анархические статьи лично мною и другими товарищами анархистами. Назвать фамилии этих товарищей отказываюсь, т.к. я их не знаю.
Получал я через кого-то из товарищей издаваемый группой АРШИНОВА в Париже журнал «Дело Труда» и после прочтения возвращал. ЗАРЕЗАНКОВА я знаю давно по магазину «Голос Труда», бывал у него довольно часто, играл на пианино. Во время посещения ЗАРЕЗАНКОВА я иногда встречался с анархистами, приходившими к нему, как то: КОЖУХОВЫМ, Ольгой АНДРЕЕВОЙ, ПУШКИНЫМ и др. Предъявленная мне фотография СКИТАЛЬЦА Давида напоминает знакомую личность.
Я знаком с ВОЙХАНСКИМ и БУЛГАКОВЫМ Сергеем. Познакомился с ВОЙХА- НСКИМ в музее или в столовой[27]. С БУЛГАКОВЫМ познакомился где не помню, но знаю, что познакомил КОЖУХОВ. БУЛГАКОВ бывал немного раз у меня. Я бывал на квартире ВОЙХАНСКОГО по приглашению КОЖУХОВА.
Я был очень близким к «анархисту» СОЛОНОВИЧУ Алексею Александровичу. В то время я руководил подпольными анархическими кружками. Кружки главным образом создавались из посетителей музея, последователей СОЛОНОВИЧА. Руководящие директивы по руководству кружками я получал от СОЛОНОВИЧА А.А. Я получал печатанные на машинке лекции для кружков от СОЛОНОВИЧА. Эти лекции передавались из кружка в кружок. Сколько точно входило человек в кружок не помню, но кажется 3-5 человек в каждый кружок. Я лично руководил 3-4 кружками. Кто руководил остальными кружками, я не знаю. Члены одного кружка не знали членов другого кружка. Иногда кружковцы приходили на лекции на квартиру к СОЛО- НОВИЧУ, но дело было поставлено так, что один кружковец не знал другого. Руководители кружков также ходили к СОЛОНОВИЧУ для инструктажа.
Состав кружков главным образом состоял из студенчества, рабочих было мало. Руководители тех кружков, которыми я руководил, также главным образом были ин
теллигенты-студенты. Каждый кружковец по окончании занятий в кружке должен был создавать свой кружок и руководить им, но это большей частью не удавалось. Насколько помню, в кружках принимало участие большое количество студентов из МВТУ. Лично мною был создан один кружок в Нижнем Новгороде из студентов, руководителем был один из кружковцев, который в данное время мне неизвестно где находится. Кружок созданный АРЗАМАСЦЕВЫМ мне известен, т.к. с АРЗАМАСЦЕВЫМ я лично занимался. Этот кружок знает также СОЛОНОВИЧ. А.С.Пастухов
[ЦА ФСБ РФ, Р-30759, л. 13-14]
18 апреля 1930 г. Внутренняя Тюрьма ОГПУ, камера 34
арестованного ОГПУ 26-го марта с/г
анархиста
Пастухова Александра Сергеевича
Из допросов мне выяснилось, насколько неполно и односторонне, независимо быть может от воли следователя, вырисовывается на всяком вопросе суть дела. Поэтому, а не ради оправдания (мне не в чем оправдываться), я решил написать эту записку.
Опишу сначала коротко суть своего развития в теоретика-исследователя вопросов анархизма, а также путь и условия, которые привели меня к обстоятельствам, в которых я был арестован.
Краткое жизнеописание. Первые шаги к социальным вопросам. Я — сын рабочего. Первые революционные влияния (насколько я помню) на меня оказали скрывавшиеся и жившие недолго у моего отца сормовские рабочие (мне было около 8 лет). Я им (помню) читал известную сказку «Конек-Скакунок», а они выучили меня напевать «Марсельезу» (рабочую) и «Варшавянку».
Примитивный марксизм. Позже (11 лет) познакомился с нашей социалистически настроенной публикой и брал у них социалистическую литературу. Самое яркое впечатление осталось от «Царь-Голод» (экономические очерки) Баха и многочисленных произведений Каутского. Я стал думать примитивно-марксистски.
В этом духе (в Учительской семинарии) я пытался писать сочинения по истории, чем вызвал крайнее неудовольствие преподавателя. Кроме того, выступления с протестами, «вредное влияние» на других и т.п. заставили директора оказать на меня воздействие с угрозой исключения. Причем мое «вольномыслие» и еще что-то в
этом роде было отмечено в моей характеристике, долженствовавшей последовать по местам моего пребывания и работы. В Революцию ее изъяли в Нижгуботнаробе.
Здесь, в Учительской семинарии, я изучал Канта и принужден был произвести «ревизию» своего примитивного марксизма. Но подлинно революционной литературы под руками не было.
Я стал анархо-индивидуалистом. В это время (1915 г.) на меня произвели колоссальнейшее впечатление огненные строки «Единственного» Штирнера и «Так говорил Заратустра» Ницше. Они и определили надолго мое умонастроение, как «анар- хиста-индивидуалиста» (сам термин я узнал лишь после революции). Вскоре после этого я штудировал «Капитал» Маркса, но недостаточно глубоко, т.к. мысли были направлены в сторону философского индивидуализма.
Затем я окончил (1916 г.) Учительскую семинарию и (после недолгого обучения) был мобилизован на фронт.
Пораженчество. Отношение к войне было с самого начала пораженческое, я ждал революции, которая «не оставит камня на камне самодержавия» (о большем я не мог тогда думать, т.к. наша семинария была в захолустье, куда ничто «крамольное» не проникало) и выражал это иногда в своих стихах.
После нескольких боев те части, в которых был я, перебросили с Юго-Западного фронта на румынский, где мы и встретили Революцию.
17 -й год. Мои выступления против офицерства едва не кончились для меня плачевно. А далекий от всяких связей в окопах Карпат, а затем почти в беспрерывном передвижении, я был одинок.
Тогда (апрель-май в карпатских окопах) я набросал «Железный марш анархии», никогда никем кроме меня не певшийся, и статью «Два пути», в которой доказывал, что Русская Революция пойдет не с социалистами-революционерами, а с левой социал-демократией, взгляды которой скорей угадывал, чем знал. О Ле
