Образец социального прогнозирования 2 страница

Дело здесь, само по себе, не в более или менее высокой ступе­ни развития тех общественных антагонизмов, которые вытека­ют из естественных законов капиталистического производства. Дело в самих этих законах, в этих тенденциях, действующих и

* Marx К. Capital. Vol. 1. Р. 836-837 [перевод этой цитаты приводится по:

Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е издание. Т. 23. С. 772—773].

¹⁹ Подобно другим законам, писал К.Маркс, “в своем осуществлении он модифицируется многочисленными обстоятельствами”. Существуют, указывал он, различные “противодействующие тенденции” — главным образом речь идет о развитии новых отраслей экономики, порожденных ростом роскоши, утонченно­стью желаний, возникновением дополнительных потребностей и так далее; эти отрасли поглощают вытесненный труд и расширяют сферу его “непроизводи­тельного” применения. Видоизменяясь сами по себе, они не меняют основных черт и свойств капиталистической экономики.

 

осуществляющихся с железной необходимостью. Страна, промыш-денно более развитая, показывает менее развитой стране лишь картину ее собственного будущего”*.

Следует подчеркнуть, что первая марксова схема социального развития не является эмпирической характеристикой, а почерп­нута из его модели “чистого капитализма”. Однако “чистый ка­питализм” как таковой был теоретическим упрощением, и к тому времени, когда К.Маркс приступил к написанию третьего тома “Капитала”, широкое развитие банков, основанной на них сис­темы инвестиций и возникновение корпораций начали трансфор­мировать социальную структуру капиталистического общества. Если на ранних стадиях его развития существовал “старый” сред­ний класс фермеров, ремесленников и людей свободных профес­сий, то что следовало сказать о появлении “нового” среднего класса управляющих, промышленных служащих, “белых ворот­ничков” из числа рабочих и так далее? Это основа, на которой зиждется вторая схема. К.Маркс наблюдал за этим явлением с исключительным вниманием.

В обществе происходили три важнейших структурных измене­ния. Во-первых, с ростом новой банковской системы накопление капитала зависело не от экономности и сбережений отдельного предпринимателя, финансирующего собственное предприятие, а от накоплений общества в целом. К.Маркс дает такой коммента­рий: “Этот общественный характер капитала опосредствуется и осуществляется в полной мере лишь полным развитием кредитной и банковской системы. С другой стороны, последняя идет дальше. Она предоставляет в распоряжение промышленных и торговых капиталистов весь свободный и даже только еще потенциальный, не функционирующий еще активно капитал общества”**.

Вторым изменением стад революционный переворот, вызван­ный появлением корпораций, в результате чего произошло отде­ление собственности от менеджмента, повлекшее за собой воз­никновение в обществе новой профессиональной категории — если не нового класса, — представителей которой К.Маркс назы-

* Marx К. Capital. Vol. 1. Р. 12-13 [перевод этой цита7Ы приводится по:

Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е издание. Т. 23. С. 6, 9. ] (Курсив К.Маркса).

** Marx К. Capital. Vol. 3. Р. 712 [перевод этой цитаты приводится по:

Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е издание. Т. 25. Ч. II. С. 156 ].

 

вает “рабочей силой по управлению”: “Что не промышленные капиталисты, а промышленные управляющие (manager) являют­ся "душой нашей промышленной системы", это заметил еще г-н Юр... Само капиталистическое производство привело к тому, что труд по надзору, совершенно отделенный от собственности на капитал, всегда предлагается в избытке”*.

И наконец, расширение банковской и кредитной систем, а так­же развитие корпораций неизбежно означает увеличение числен­ности вспомогательного персонала и объема работы для “белых воротничков”: “впрочем, ясно, что по мере расширения размеров производства увеличиваются торговые операции... Калькуляция цен, бухгалтерия, ведение кассы, корреспонденция — все это сюда относится. Чем шире размер производства, тем больше, хотя от­нюдь не в соответствующей пропорции, торговые операции про­мышленного капитала... Вследствие этого становится необходи­мым применение наемных торговых рабочих, которые составля­ют собственно контору”**²⁰.

И все же, хотя эти три структурных изменения, казалось бы, бросают радикальный вызов теории поляризации классов, кото­рая столь сильно звучит в “Манифесте” и в последних строках

* Marx К. Capital. Vol. 3. Р. 454-455 [перевод этой цитаты приводится по:

Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е издание. Т. 25. Ч. I. С. 425 ].

** Marx К. Capital. Vol. 3, P. 352 [перевод этой цитаты приводится по:

Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е издание. Т. 25. Ч. I. С. 328 ].

²⁰ В работе “Теории прибавочной стоимости”, представляющей собой сбор­ник материалов, не включенных Ф.Энгельсом в “Капитал” и изданных после смерти Ф.Энгельса К.Каутским (его иногда называют IV томом “Капитала”), К.Маркс, по сути, вполне определенно заявляет, что средний класс, занимающий место между рабочими, с одной стороны, и капиталистами — с другой, постоянно рас­тет, “[оказывая] сильное давление на нижний слой рабочего класса и увеличивая социальное обеспечение верхушки общества”. Он пишет: “...численность средне­го класса будет возрастать, а пролетариат (работающий пролетариат) будет со­ставлять относительно все уменьшающуюся часть всего населения (хотя он и возрастает абсолютно)... Таков и в самом деле ход развития буржуазного обще­ства”. (Цитировано по книге: Speier H. The Salaried Employee in German Society. N.Y., 1939. P. 9-10 [перевод этой цитаты приводится по: Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е издание. Т. 26. Ч. III. С. 58-59.]). Эссе Э.Харриса (см.: Harris Л. Pure Capitalism and the Disappearance of the Middle Class // Journal of Political Economy. June 1939) содержит подробные ссылки на эти разделы работы, кото­рая содержит обсуждение К.Марксом роли среднего класса как в рамках, так и вне рамок капиталистического производственного процесса.

 

первого тома “Капитала” и является преобладающей идеей клас­сического марксизма, иди, по крайней мере, значительно модифи­цируют ее, К.Маркс по-прежнему утверждает, что основная соци ологическая тенденция — углубление экономических кризисов и обобществление собственности — усиливает социальный конфликт.

Вместо того, чтобы видеть в банковской системе институционалиэацию кредита, становящуюся источником стабильности си­стемы, он полагал, что она лишь ускорит кризис: “Банковское дело изымает из рук частных капиталистов и ростовщиков рас­пределение капитала как особое предприятие, как общественную функцию. Но благодаря этому банк и кредит становятся в одно и то же время и могущественнейшим средством, выводящим капи­талистическое производство за его собственные пределы, и од­ним из самых мощных рычагов кризисов и надувательства”*.

Что касается системы управления, то для К.Маркса она была скорее признаком социализма, чем капитализма. Управленческая функция, заявлял он, “проистекает из общественной формы тру­дового процесса”, и “утверждение, что этот труд необходим как капиталистический труд, как функция капиталиста, означает лишь, что вульгарный экономист не может представить себе форм, раз­вившихся в недрах капиталистического способа производства, отделенными и освобожденными от их антагонистического капи­талистического характера”**. “Дирижер не обязательно должен быть собственником инструментов”, а “кооперативные фабрики, — ут­верждал он, — служат доказательством того, что капиталист пере­стал быть необходимым в качестве организатора произвоства”.

Проводя свой поразительный анализ, К.Маркс заявляет, что появление менеджера есть один из ключевых элементов превра­щения прибыли в “общественную собственность”, так как с вве­дением должности управляющего (“потому что содержание уп­равляющего является или должно быть просто заработной пла­той за известного рода квалифицированный труд, цена которого регулируется на рабочем рынке как цена всякого другого тру­да”) капиталист отходит от процесса производства, управдяю-

* Marx К. Capital. Vol. 3. Р. 712 [перевод этой цитаты приводится по:

Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е издание. Т. 25. Ч. II. С. 156—157].

** Marx К. Capital. Vol. 3. P. 455 [перевод этой цитаты приводится по:

Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е издание. Т. 25. Ч. I. С. 426).

щий отчуждается от собственного труда, а прибыли принимают общественный характер. К.Маркс пишет: “...Вся эта прибыль получается только в форме процента, т. е. вознаграждения про­сто за собственность на капитал, которая таким образом совер­шенно отделяется от функции в действительном процессе вос­производства, подобно тому как эта функция в лице управляю­щего отделяется от собственности на капитал. Таким образом, прибыль выступает... как простое присвоение чужого прибавоч­ного труда, возникающее из превращения средств производства в капитал, т. е. из их отчуждения от действительных производи­телей, из их противоположности как чужой собственности всем действительно участвующим в производстве индивидуумам, от управляющего до последнего поденщика.

В акционерных обществах функция отделена от собственнос­ти на капитал, следовательно, и труд совершенно отделен от соб­ственности на средства производства и на прибавочный труд. Это — результат высшего развития капиталистического произ­водства, необходимый переходный пункт к обратному превраще­нию капитала в собственность производителей, но уже не в час­тную собственость разъединенных производителей, а в собствен­ность ассоциированных производителей, в непосредственную об­щественную собственность”*.

Относительно “белых воротничков” К.Маркс предвидел, что их количество будет расти, но чувствовал, что развитие капита­лизма приведет к их пролетаризации, так как разделение труда внутри офиса и прогресс доступного образования обесценят их деятельность. Он писал по этому поводу: “Собственно торговый рабочий принадлежит к лучше оплачиваемому классу наемных рабочих, к тем, труд которых есть квалифицированный труд, сто­ящий выше среднего труда. Между тем с прогрессом капитали­стического способа производства заработная плата имеет тен­денцию понижаться даже по сравнению с заработной платой сред­него труда. Отчасти это происходит вследствие разделения тру­да внутри конторы, при котором необходимым является лишь одностороннее развитие способности к труду... Во-вторых, вслед­ствие того, что начальное образование, знание торговли и язы-

* Marx К. Capital. Vol. 3. Р. 517 [перевод этой цитаты приводится по:

Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е издание. Т. 25. Ч. I. С. 479-480 ].

 

ков и т. д. с прогрессом науки и народного образования приобре­таются все быстрее и легче, становятся все более общераспрост­раненными, воспроизводятся тем дешевле, чем больше капиталистический способ производства направляет методы обучения на практические цели. Распространение народного обучения позво­ляет вербовать этого рода рабочих из таких классов, которым раньше был закрыт доступ к этим профессиям, которые привык­ли к сравнительно худшему образу жизни. К тому же оно увели­чивает наплыв и вместе с тем конкуренцию. Поэтому... с про­грессом капиталистического способа производства рабочая сила этих людей обесценивается; их заработная плата понижается, тог­да как их способность к труду увеличивается”*.

Но эти новые структурные тенденции не были приняты в рас­чет, так как К.Маркс безоговорочно верил в решающую роль пер­вой схемы. Тем не менее не ясно, почему капиталистическая “обо­лочка” должна разлететься на куски. Как пишет П.Суизи, “мож­но сказать, что вся теоретическая система К.Маркса отрицает неограниченное развитие капитализма и утверждает неизбежность социалистической революции. Однако в его трудах не содержит­ся конкретного теоретического обоснования экономического кра­ха капиталистического производства”²¹. И, как далее комменти­рует П.Суизи, попытки более поздних марксистских авторов, включая Р.Люксембург и Х.Гроссмана, заявлять о подобном не­избежном крахе выглядят неубедительно.

История свидетельствует, что тенденция, которую К.Маркс заложил в первую схему, оказалась модифицированной, если не опровергнутой, отсутствием внутренней необходимости падения нормы прибыли, способностью государства вмешиваться в ход экономических кризисов и смягчать, если не предотвращать их расширением пределов реинвестирования капитала, открываемым технологией. Невозможно найти свидетельств — ни в теории, ни в эмпирической реальности — того, что капитализм должен по­терпеть крах вследствие заложенных внутри системы экономи­ческих противоречий.

* Marx К. Capital. Vol. 3. Р. 354 [перевод этой цитаты приводится по: Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е издание. Т. 25.4. I. С. 329—ЗЗО].

²¹ Sweezey P. The Theory of Capitalist Development. Oxford, 1946. P. 191-192. Подробнее см.: Sweezey P. The Theory of Capitalist Development. Chap. XI.

 

Что же в таком случае сказать о структуре “нового общества”, зародившейся во чреве старого, — об изменении характера рабо­чей силы, роли управляющего? Что сказать о социальных явлени­ях, которые я назвал второй схемой? Какую роль эти элементы сыграли в социальной теории и концепциях социальной эволюции после К.Маркса? Знакомство с появившимися в первой половине двадцатого века социологическими теориями, затрагивающими будущее капитализма, показывает, что почти все они, по суще­ству, оказались диалогом со второй марксовой схемой.

ПОСТМАРКСИЗМ: ДИАЛОГ НА ЗАПАДЕ

Немногие авторы, писавшие о капитализме, видели в нем “веч­ное” устройство общества. Само возникновение этого термина в XIX веке, то, что он ассоциировался главным образом с автора­ми социалистического направления²², изначально порождало как убеждение, что капитализм является только стадией развития

²² Странно сознавать, что в силу специфики понятия концепция капитализ­ма так поздно прижилась в экономической литературе. В статье “Капитализм”, помещенной в “Энциклопедии социальных наук” в 1930 году В.Зомбарт вы­нужден был отметить, что в основных экономических работах конца девятнад­цатого и начала двадцатого века этот термин отсутствовал. Он писал: “Кон­цепция капитализма и в еще большей мере сам этот термин восходят к трудам социалистических теоретиков. До настоящего времени он остается одним из ключевых понятий теории социализма... Вопреки тому факту, что капитализм имеет тенденцию стать единственным объектом экономической науки, ни тер­мин, ни концепция до сих пор не получили всеобщего признания со стороны академических экономистов. Немецкие экономисты старшего поколения и в гораздо большей степени экономисты других стран полностью отвергали кон­цепцию капитализма. Во многих случаях отход от нее носил просто безогово­рочный характер; тема не обсуждалась вообще, за исключением, возможно, кон­текста истории экономических доктрин, и, даже когда термин упоминался, это делалось без всякого указания на его особое значение. Термин "капитализм" отсутствует в наиболее известных работах Ш.Жида, А.Маршалла, Б.Селиг-мена иди Э.Касселя. В трудах других авторов, таких, как Шмодлер, А.Вагнер, Р.Эренберг и Филиппович, можно найти некоторые рассуждения на тему о ка­питализме, но его концепция в конце концов отбрасывается. Экономисты млад­шего поколения признают его обязательность иди по крайней мере полезность, но неопределенность в отношении значения понятия повсеместно отражается в заключении слова “капитализм” в кавычки” (Sombart W. Capitalism // Encyclope­dia of the Social Sciences. Vol. III. N.Y., 1930. P. 195).

 

экономического общества, так и ожидание скорой его замены последующей экономической системой коллективистского толка. (На самом же деле, следует скорее объяснять его относительную долговечность, если учесть все доставшиеся нам от прежних вре­мен предсказания о его скором крахе.)

Автором, впервые попытавшимся изобразить трансформацию капитализма, применив качественно иную социологическую пе­риодизацию, — действительно первым исследователем, поместив­шим капитализм в центр экономической теории и анализа, — был немецкий экономист и историк В.Зомбарт. В книге “Совре­менный капитализм” (заключительные варианты которой были опубликованы в трех томах с 1921 по 1927 год) он попытался создать исчерпывающую историю перехода экономического об­щества от докапиталистической стадии, обеспечивавшей лишь средства к существованию, к подъему современного капитализма и его распространению. Подробно характеризуя влияние техно­логии и формирование капиталистического предприятия в каче­стве особого социального института, В.Зомбарт делал упор на духовное начало капитализма (или ментальность) как наиболее специфическую его черту и на предпринимателя как ключевую фигуру капиталистического развития²³.

 

²³ В.Зомбарт является несправедливо забытой сегодня фигурой в истории социологии, отчасти потому, что в последние годы жизни он относился с неко­торой симпатией к нацистам, но в большей мере в силу того, что его труды, хотя и подталкивают к размышлениям, выглядят несколько небрежными. Это лучше всего выражено в его полемике с М.Вебером о духе капитализма. Там, где М.Вебер делал упор на “протестантскую этику”, В.Зомбарт выделял еврей­ский фактор в качестве основного критерия, ссылаясь как на религиозные прин­ципы иудаизма, так и на миграции евреев в XV веке и доказывая, что переме­щение коммерческого центра западного мира из Средиземноморья в Антверпен и Голландию в целом последовало за изгнанием евреев из Испании. Однако его данные о роли евреев подобраны неряшливо и неубедительно.

Начиная с книги “Социализм и социальное движение” (1896), работы В.Зомбарта посвящены подъему социализма, а также развитию капитализма — начи­ная с первого издания его монографии “Современный капитализм” (1902). Эта книга не переведена на английский язык, хотя ее адаптированный вариант был опубликован в 1933 году (см.: Nussbaum F.L. A History of the Economic Insti­tutions of Modern Europe: An Introduction to Der Moderne Kapitalismus of Wemer Somba't. N.Y., 1933). Написанную В.Зомбартом блестящую историю и психо­логию бизнесмена под названием “Der Bourgeois” перевел и издал М.Эпштейн (см.: Sombart W. The Quintessence of Capitalism. N.Y., 1915). Его работа “Die Juden und das Wirtschaftsleben” была также переведена и издана М.Эпштейном:

Sombart W. The Jews and Modem Capitalism (L., 1913) (переиздана с новым предисловием Б.Ф.Хозедицем: Sombart W. The Jews and Modern Capitalism. Glencoe (111.), 1951).

 

 

С точки зрения В.Зомбарта, экономические эпохи могут быть поняты только с учетом основных характеристик других исто­рических систем. В таком случае начальный период любой из них частично совпадает с заключительным периодом уходящей, или предыдущей, экономической системы; в период зрелости система проявляется в ее полном своеобразии, а ее последний период можно определить по первым признакам нового, зарож­дающегося состояния. Применяя к капитализму это деление на эпохи, В.Зомбарт проводил различие между ранним капитализ­мом, или периодом с середины XIII до середины XVIII века, зрелым капитализмом (Hochkapitalismus), отличавшим период с 1750 по 1914 год, и поздним капитализмом, эпохой после пер­вой мировой войны.

Ранний капитализм еще нес на себе печать ремесленного пе­риода. Была по-прежнему сильна приверженность традициям, экономическая жизнь имела выраженный индивидуальный отте­нок, на взаимоотношения покупателя и продавца нередко влияли личные симпатии и антипатии, а работодатели и рабочие были связаны патриархальными узами.

В период зрелого капитализма принципы прибыли и эконо­мического рационализма распространились на все экономические отношения. Расширялись рынки, росли масштабы коммерческой деятельности, использовались технологии, основанные на науч­ной механике, взаимоотношения утрачивали личностный харак­тер и становились институционализированными. “Дух капита­лизма в эпоху его расцвета, — пишет В.Зомбарт, — отличался необычайным психологическим напряжением, порожденным про­тиворечиями между иррациональным и рациональным, между тенденциями спекуляции и расчета, между ментадьностью смело­го предпринимателя и трудолюбивого, уравновешенного буржуа”".

В период позднего капитализма центральными становятся два сдвига. Внутри общества “значение специфически капиталиста-

²⁴ Sombart W. Capitalism // Encyclopedia of the Social Sciences. Vol. ПГ. P.207.

 

ческих элементов экономической жизни” снижается, в то время как “смешанные” государственно-частные предприятия, государ­ственные и коллективные (обобществленные) производства, а также некапиталистические экономические организации “увеличиваются как численно, так и по своему размеру и значению”. Внутри фирмы “наблюдается нарастающий упадок предприни­мательского духа”. Его место занимает бюрократическая ментальность, и сама фирма становится бюрократизированной.

При позднем капитализме, говорит В.Зомбарт (в качестве модели он брад объединение в картели немецкой промышленно­сти в 1920-е годы), на первое место выходит стремление к стаби­лизации. Борьба за прибыль теряет свою интенсивность (“обра­тите внимание на такие симптомы, как фиксация нормы диви­дендов, реинвестирование избыточных средств, — в Соединен­ных Штатах, например, некоторые концерны обеспечивают та­ким путем от 30 до 35 процентов своего нового капитала”), ры­ночный механизм уступает место ценовому регулированию, про­водимому конгломератами иди даже правительством, цикличе­ские колебания экономической системы затухают, а вмешатель­ство со стороны государства становится все более и более решительным. Особенности, придававшие капитализму его уникаль­ный об?1ик, начади атрофироваться. Если капитализм, как счита­ет В.Зомбарт, мог быть охарактеризован исходя из трех состав­ляющих его элементов — духа, формы и технологии, — то дух в настоящее время исчез, остались лишь форма и технология.

Все поднятые В.Зомбартом темы с несколько иными акцен­тами присутствуют у Й.Шумпетера, который в своей книге “Ка­питализм, социализм и демократия” (1942) предсказал конец буржуазной цивилизации. Трансформация происходит на уров­не как ментальности, так и социальной структуры. Капитали­стическая ментальность, по мнению Й.Шумпетера, меняется под воздействием трех факторов. Одним из них является из­лишняя рациональность капитализма. “Я без всяких колеба­ний заявляю, — пишет автор, — что вся его логика происте­кает из характера экономический решений или, если исполь­зовать мою любимую фразу, его экономический характер есть не что иное, как форма логики”. Капиталистический процесс, продолжает он, “делает поведение и идеи рациональными, устраняя из нашего сознания метафизические убеждения, мисти­ку и любые романтические идеи”. Однако подобная рацио­нальность, говорит Й.Шумпетер, слишком стесняет общество: “Фондовая биржа — плохой заменитель для святого Грааля”. Второй фактор состоит в “упадке предпринимательского нача­ла”. Предприниматель был человеком, нарушавшим привыч­ный порядок вещей, изобретавшим новшества и доводившим дело до конца. Сегодня же “личность и сила води” имеют мень­шее значение в хозяйственной среде, где все делается по шаблону и где “работа бюро и комитетов имеет тенденцию заменять индивидуальные действия”, а экономический прогресс становится “обезличенным и доведенным до автоматизма”. Третьим фактором выступает коррозия всех устоявшихся убеждений. Рационализм и эмпиризм способствуют развитию критического отношения, которое начинает ставить под вопрос буквально все. Традиции вступают в полосу разрушения. Страсть к переменам и новизне превращается в неотъемлемую часть системы. Интеллектуалы — люди, “имеющие власть над устным и письменным словом”, — проявляют все большую враждебность к капитализму, и “только социалистическое иди фашистское правительство обладает достаточной силой, чтобы дисциплинировать их”. Таким образом, неизбежно растет социальная оппозиция капитализму.

На уровне социальной структуры, заявил Й.Шумпетер, капи­тализм держался на институциональном каркасе, покоящемся на двух столпах — институте собственности и свободе сделки. По­литическую поддержку этому каркасу оказывает “множество мелких и средних фирм, где объединены собственность и управ­ление”, которые “вместе с их работниками, подрядчиками и иж­дивенцами имеют решающее количественное влияние на выбо­ры”. Тем не менее он считал, что этот институциональный кар­кас стал хрупким. Свобода заключения контракта ограничена различными формами регулирования — от полномочий профсо­юзов до власти правительства. Институт собственности подры­вается двумя путями. С одной стороны, процесс монополизации и развитие крупных корпораций способствуют устранению сред­них фирм. (“Возражение против концентрации экономического контроля... упускает важный момент, [то есть] ее политические последствия”.) С другой стороны, замещение владельца менед­жером, получающим жалованье, уменьшает значение собственности, и административная группа начинает создавать систему правил, которые вступают в противоречие с интересами акцио­неров. Таким образом, по причинам, аналогичным установлен­ным К.Марксом, И.Шумпетер видит рушащиеся твердыни капи­тализма, и — через столетие! — может возникнуть “цивилиза­ция, которая сегодня медленно развивается глубоко в его не­драх”²⁵.

Но что представляет собой эта цивилизация? К.Маркс считал ее социализмом. Но его великий антагонист, М.Вебер, придер­живался принципиально иной точки зрения. Для М.Вебера в ос­нове западного общества лежала рационализация, проникнове­ние в право, экономику, бухгалтерский учет, технологию, а так­же организация жизни в духе функциональной эффективности и нормирования, “экономного” отношения (максимизация прибы­ли, оптимизация, наименьшие издержки производства) не толь­ко к материальным ресурсам, но и к бытию в целом²⁶. Из-за неиз­бежности рационализации администрирование берет верх, и пол­ная бюрократизация всех социальных институтов становится

²⁵ Schumpeter J. Capitalism, Socialism and Democracy. N.Y., 1942. P. 122-123, 127, J32-133, 137, 140, 150, 162.

И.Шумпетер осторожно уточняет в конце своей работы, что он описывает лишь историческую-тенденцию. В последнем параграфе главы “Может ди капи­тализм выжить?” он пишет: “В разных странах процессы находятся на разной стадии развития, но нигде они не зашли так далеко, чтобы позволить нам сколь­ко-нибудь уверенно предсказать, каким будет их дальнейшее развитие, иди утверждать, что “лежащая в их основе тенденция” настолько сильна, что не мо­жет испытать на себе контрденценций, за исключением некоторых временных отклонений... Средний класс по-прежнему представляет подитичесую силу. Бур­жуазные стандарты и буржуазные мотивации, хотя и происходит их постоян­ное ослабление, все еще живы. Сохранение традиций и семейное владение паке­тами акций до сих пор заставляют многих администраторов вести себя подобно собственникам прошлых времен. Буржуазная семья пока не прекратила существования; в действительности она так крепко держится за жизнь, что ни один ответственный политический деятель даже не отважился дотронуться до нес иным образом, кроме налогообложения. С точки зрения текущей ситуации, равно как и для целей краткосрочного прогнозирования (а в таких случаях даже столетие может быть названо “кратким сроком”), все эти поверхностные явления могут оказаться более важными, чем тенденция к новой цивилизации, постепенно прокладывающая себе дорогу в глубине нынешней [социальной струк­туры]”. (Schumpeter J. Capitalism, Socialism and Democracy. P. 163.)

²⁶ См.: Weber M. General Economic History (London, n.d.). Chap. 30. P. 354.

 

неотвратимой: “Будущее принадлежит бюрократии... Там, где однажды берет бразды правления крупный чиновник, подучив­ший современную подготовку, его власть фактически нерушима, так как основные жизненные принципы формируются с целью приспособления к его деятельности”²⁷.

Но если бюрократизация характерна для капитализма, она неизбежно останется таковой и при социализме. В своей работе “Хозяйство и общество” М.Вебер пишет: “Основной источник бюрократической системы скрыт в той роди, которую играют технические знания; благодаря развитию современной техноло­гии и коммерческих методов производства товаров они стали абсолютно необходимыми. С этой точки зрения нет никакой раз­ницы в том, организована экономическая система на капиталис­тической иди социалистической основе. Действительно, если в последнем случае был бы достигнут сопоставимый уровень тех­нической эффективности, это означало бы невероятный рост зна­чения профессиональных бюрократов... Капитализму на совре­менных стадиях развития требуется бюрократия, и хотя обе сис­темы возникли из различных исторических предпосылок... соци­алистическая форма организации не изменит этого факта. Воз­никнет вопрос (М.Вебер в данном случае обращается к рацио­нальному учету использования капитала), возможно ли в услови­ях социалистической системы обеспечить условия для функцио­нирования столь же жесткой бюрократической организации, как и при капиталистическом строе. Социализм в действительности может потребовать еще более высокой степени формальной бю­рократизации, чем капитализм. Если бы это оказалось невозмож­ным, подобное положение продемонстрировало бы наличие фун­даментального элемента иррациональности — конфликта между формальной и сущностной логикой, конфликта того типа, с ко­торыми слишком часто сталкивается социология”²⁸.