2020-10-11
93
В этой точке ветры отошли к S и мы повернули и пошли на W, причем два или три дня не обнаруживали никаких погрешностей при определении места корабля по счислению. Поэтому я прихожу к выводу, что в это время мы шли между течениями, которые, как правило, и возможно всегда, у берегов Гвинеи идут к О, а у берегов Бразилии к W. Западное течение было не слишком сильным, пока мы не оказались в широте 2° N и в долготе 25° W. Но от этого пункта до 3° S и 30° W корабль за четыре дня снесло на 115 миль в направлении SWtW в сравнении с его местом, определенным по счислению. Такая погрешность может быть вызвана лишь сильным течением, идущим в том же [63] направлении. Далее течение не утратило своей силы, но изменило направление на более западное и северо-западное, а от мыса Сан-Агустин повернуло к N, как я это выше уже отметил. Однако это северное течение не отмечается в 20 или 30 лигах к S от мыса и не существует идругих течений на участке от него до мыса Доброй Надежды. Та небольшая разница, которая была обнаружена между данными по счислению и по обсервациям, может скорее всего быть вызвана не воздействием течений (что подтверждается записями в вахтенном журнале).
В предыдущем плавании я отметил, что течения, которые встречаются в этих морях, балансируются друг другом. Так я считал потому, что мы тогда пересекли экватор на 20° восточнее, чем в этом плавании, а поэтому и дольше находились под воздействием восточного течения, которое как бы уравновесило влияние западного течения, и я думаю, что так будет происходить всегда в том случае, если вы пересекаете экватор в 10 или 15° к W от меридиана Сантъяго.
На основании этих замечаний я прихожу к следующим выводам: после прохождения островов Зеленого Мыса, если только вы не отворачиваете на 4 или 5° к О и пересекаете экватор на меридиане этих островов или западнее меридиана острова Сантъяго, вы можете ожидать, что ваш корабль на 3 или 4° к W будет опережать его место, определенное по счислению, и это будет происходить до тех пор, пока вы не дойдете до 10° S. Если же вы отклонитесь больше к О и пересечете экватор в 15 или 20° к О от острова Сантъяго, вы окажетесь восточнее места, определенного по счислению, и, чем более вы станете отклоняться к О, тем больше будет ваша погрешность. Это доказывается и на опыте судов Британской Ост-Индской компании, которые попадают к берегам Анголы, полагая, что они находятся по крайней мере в 200 лигах к W от них.
На протяжении всего этого перехода мы не щадили усилий, чтобы тщательно и аккуратно вести в меру благоприятных для этого обстоятельств наблюдения за склонением. Результаты этих наблюдений сведены в таблицу, в которой указаны соответствующие широты и долготы корабля и время обсерваций. Поскольку долготы определялись с погрешностью, не превышающей 0,25 или 0,5°, эта таблица может оказаться полезной для тех мореплавателей, которые данные определений долгот корректируют по данным магнитных склонении. С их помощью можно также вносить исправления в новую карту склонений м-ра Дана 22, которая оставляет желать большего. Меня удивляет, что поборники [ориентировки по] склонениям никак не могут согласиться друг с другом. Приходилось нам встречать одного человека, который доверительно сообщил нам, что при склонении, равном 8° W и большем, вы можете смело днем или ночью плавать в водах островов [64] Зеленого Мыса, ибо в этом случае вы якобы можете быть твердо уверены, что находитесь к востоку от них. Другой деятель на своей карте указывает, будто полоса с такими склонениями располагается в 90 лигах к W от этих островов, и подобное несоответствие данных свидетельствует, что оба источника недостоверны. Я нисколько не сомневаюсь, что первый автор самолично определил склонения в этом и других местах, но он должен принять во внимание, что не только на море, но даже и на суше результаты самых тщательных наблюдений не всегда между собой сходятся. Различные компасы дают различные значения склонения, и даже один и тот же компас может дать показание, расходящееся с прежним на 2°, причем никто не в состоянии доведаться, в чем же состоит причина такого явления. Тот, кто полагает, что может определить склонение с погрешностью в пределах 1°, весьма часто обманывается, ибо погрешности, значительно превосходящие этот предел, могут быть вызваны несовершенством компаса, недостаточной чуткостью магнитной стрелки, качкой корабля, воздействием судового железа и иными, еще не ясными пока причинами. Вполне допустимо, что можно установить склонение с точностью, достаточной, чтобы проложить курс корабля, но я категорически отрицаю, что с помощью склонений можно определить долготу с точностью 1°, или 60 миль.
После того как с нашими овцами приключилась беда, я, как это нетрудно предположить, решил не задерживать скот на берегу и приказал доставить его на борт немедленно. Я добавил еще двух молодых бычков, двух телок, двух молоденьких жеребцов и двух кобыл, двух баранов, а также овец, коз, кроликов и кур. Все это предназначалось для Новой Зеландии, Таити и соседних островов и для других мест, где мы могли побывать и где условия благоприятствовали сохранению скота и появлению приплода.
К концу ноября на “Дискавери” были закончены работы по конопатке и на борт приняты провиант и вода. Провиант у нас был теперь в запасе на два года и даже больше, и, кроме того, у нас было все, что необходимо в плавании такого рода, когда неизвестно, где придется побывать и можно ли будет в том или ином месте в достаточной мере пополнить наши запасы.
Суббота, 30 ноября. Передав капитану Клерку копию моих инструкций и приказ на случай, если корабли разлучатся, мы 30-го собрались на борту и в 5 часов п.п. при ветре от SO подняли якорь и вышли из бухты. В 9 часов начался штиль, и мы отдали якорь между островом Пенгуин и восточным берегом, где стояли до 3 часов д.п. следующего дня.
Вторник, 1 декабря; среда, 2 декабря. В 3 часа д.п. мы подняли якорь и вышли в море при легком ветре от S. Но только 3-го числа утром мы отошли от берега при сильном ветре от WNW, ия взял курс на SO, чтобы полностью [65] использовать этот ветер. 5-го порыв ветра сорвал крюйс-стеньгу, но у нас была запасная, так что эта потеря оказалась нечувствительной, тем более что затонуло прогнившее бревно, на которое часто сетовали. 6-го вечером, будучи в широте 39°14' S и в долготе 23°56' О, прошли место, где на воде было много красноватых пятен. Взяли пробы и нашли в них маленьких животных, которые под микроскопом оказались красноватыми рачками 23. Продолжали идти на SO при очень сильном ветре от W, вызвавшем сильное волнение, так что корабль испытывал чрезвычайно резкую качку и тряску; нас немало беспокоила судьба скота, который находился на борту; несмотря на принятые меры, околело несколько коз (особенно пострадали козлы) и овец, больше, однако, от холода, который стал теперь весьма ощутимым.
Четверг, 12 декабря. 12-го в полдень заметили землю, простирающуюся от SOtS к SOtO, и подойдя ближе, убедились, что это два острова. Более южный и более крупный был, на мой взгляд, около 15 лиг в окружности и находился в широте 46°53' S и в долготе 37°46' О. Северный остров в окружности достигал примерно 9 лиг и лежал в широте 46°40' S и в долготе 38°08' О. Дистанция между островами была около 5 лиг, и мы прошли через пролив, держась на равном расстоянии от берегов южного и северного островов.
Берега были скалисты и обрывисты, и только в SO части местность казалась низкой и плоской. Сами острова представляли собой гряды голых гор значительной высоты с вершинами, покрытыми снегом, причем больше снега было на южном острове и, по-видимому, снежный покров достигал большой глубины. Близ северных берегов обоих островов высятся обособленные скалы. Скала у южного острова подобна башне и, по-видимому, расположена на некотором расстоянии от берега.
Эти и еще четыре других острова, которые лежат в 9—12° к О и почти на той же широте, были открыты французскими капитанами Марионом и Крозе в январе 1772 года на пути от мыса Доброй Надежды в Манилу, как об этом упоминается на стр. [пропуск]... описания моего предыдущего путешествия. На французской карте эти острова не названы, а поэтому мы дали тем, которые нам довелось увидеть, название островов Принс-Эдуард в честь четвертого сына его величества, а два прочих острова соответственно назвали Марион и Крозе 24.
Оставив острова Принс-Эдуард, я изменил курс, с тем чтобы южнее островов Марион и Крозе попасть в широты, на которых мсье Кергелен открыл землю. Большую часть времени дули сильные ветры от NW румбов и погода была очень неустойчивой, не лучше той, что обычно бывает в Англии в разгар зимы. [66]
Понедельник, 16 декабря. 16-го, будучи в широте 48,75° S и в долготе 52° О, мы увидели пингвинов и гагар, а также водоросли, и все это попадалось нам и в последующие дни по мере того, как мы шли к О.
Суббота, 21 декабря. 21-го в широте 48°25' S и в долготе 65° О приметили очень большого тюленя. Погода стояла очень туманная, мы ежечасно ожидали встретить землю, и от нетерпения наши мореплаватели стали раздражительными и опасливыми.
Вторник, 24 декабря. В конце концов 24-го, когда мы шли на О, туман немного рассеялся, и мы увидели на SSO землю, которая, когда мы подошли к ней ближе, оказалась островом значительной высоты и примерно 3 лиг в окружности 25. Вскоре заметили другой остров такого же размера на расстоянии 1 лиги к О от первого, и между ними в направлении к SO было несколько мелких островков, а на StO 0,5 О от восточной оконечности первого острова был замечен третий, высокий остров. Временами, когда туман рассеивался, нам казалось, что над мелкими островками виднеется земля, и я хотел пройти к ней через проходы между ними. Однако, подойдя ближе, я убедился, что это чревато опасностью, так как погода по-прежнему была туманной и, если нам не удалось бы найти проход или встретиться с неожиданным препятствием, трудно было бы отойти в море, ибо ветер дул прямо на сушу и гнал к берегу высокую волну, которая разбивалась о скалы в яростном прибое. Увидя еще один остров в NO направлении и не зная, есть ли там еще какие-нибудь острова, я счел за благо отойти мористее и выждать, когда прояснится, чтобы не застрять между островами в густом тумане.
Мы обошли с наветренной стороны последний из упомянутых островов. Это высокая округлая скала; она была названа мысом Блай; вероятно, именно ее мсье Кергелен назвал островом Рандеву, однако я полагаю, что назначать рандеву здесь могут лишь птицы, так как для всех прочих живых существ этот остров недоступен 26.
В 11 часов стало проясняться, и мы тут же повернули и направились к земле. В полдень погода была вполне пригодной для обсерваций, и мы определили широту самого северного острова, то есть мыса Блай. Она была 48°29' S, долгота 68°40' О.
Мы прошли мимо этого острова и направились на SSO при свежем ветре от W; вскоре заметили землю, которую едва различили утром. В 4 часа она протягивалась с SO 0,5 O к SWtS и была на расстоянии 4 миль. Ее левая оконечность, которую, как я полагаю, первооткрыватели назвали мысом Сан-Луи, заканчивается отвесной скалой значительной высоты, а правая представляет собой высокий изрезанный мыс, от которого берег, видимо, круто поворачивает к югу. Так казалось потому, что мы не видели земли на W и были заметны лишь острова, которые мы [67] видели утром; самый южный из них лежал к W от этого мыса, в 2 или 3 лигах от него. В средней части берега показалось нечто вроде прохода, и мы пошли к нему, но, подойдя ближе, обнаружили только изгиб берега и поэтому направились в обход мыса Сан-Луи и вскоре увидели берег в направлении SO 53°, который оказался выступом изрядной протяженности, ибо берег за мысом Сан-Луи заходил далеко на S 27. Мы заметили также несколько скал и островов к О, и самый восточный из них лежал примерно на расстоянии 1 лиги от мыса Сан-Луи в направлении SO 88°. Обойдя мыс Сан-Луи, увидели, что берег, отходящий к S, сильно изрезан заливами и вдающимися в море мысами, а поэтому явилась уверенность, что здесь есть хорошие гавани. Не успели мы пройти всего лишь милю, как обнаружили гавань за мысом Сан-Луи и в нее стали входить. Но на первом же галсе нас застал штиль, и мы отдали якорь у входа в бухту на глубине 45 саженей. Дно — черный песок. Вслед за нами на якорь стал “Дискавери”.
Я немедленно направил штурмана Блая на шлюпке промерить в бухте глубины, и он по возвращении сообщил, что эта гавань безопасна и удобна, с хорошими якорными стоянками в любых местах и в ней в изобилии можно запасти пресную воду. На берегу обитает очень много тюленей, пингвинов и немало птиц, но нигде нет ни одной щепки.
Пока мы стояли на якоре, было отмечено, что приливное течение идет от SO со скоростью по крайней мере 2 узла.
Среда, 25 декабря. На рассвете 25-го мы подняли якорь и с легким бризом от W вошли в гавань и отдали якорь в 0,25 мили от песчаного берега на глубине 8 саженей. Дно — тонкий темный песок. “Дискавери” вошел в гавань только к 2 часам п.п., и капитан Клерк доложил мне, что корабль едва не снесло на берег у южной оконечности бухты, так как якорь пошел прежде, чем успели подтянуть якорный канат, а поэтому пришлось поставить паруса и тащить якорь за собой до тех пор, пока не дошли до места, где его можно было поднять. Оказалось, что сломалась одна из лап якоря.
Как только мы стали на якорь, я приказал спустить все шлюпки, поставить корабль на стоп-анкер и приготовить бочки для отправки на берег. Затем я сошел на берег, чтобы выбрать наиболее удобное место для наполнения бочек и выяснить, чем примечательно это место.
Я увидел, что берег густо усеян пингвинами и другими птицами, а также тюленями, но их было сравнительно немного; тюлени оказались настолько не боязливыми, что мы могли забивать их по собственному выбору: нам необходимо было запастись жиром, или ворванью, чтобы получить масло для ламп и для иных наших нужд. [68]
Пресной воды здесь было не меньше, чем птиц: в каждой лощине — изрядный ручей, но я не встретил ни одного деревца или кустарника — ничего подобного тут не было, а травы попадалось очень мало.
Общий вид местности сулил, казалось бы, надежду на нечто значительное, но, осмотрев склоны холмов, а они были покрыты свежей зеленью, мы убедились, что зеленый тон давал один-единственный вид растения, о котором наряду с прочими дарами и здешней природы речь пойдет ниже 28.
Прежде чем возвратиться на борт, я поднялся на ближайший хребет — ступень амфитеатра, который образовывали горные гряды, — с тем чтобы обозреть местность, но, пока я добирался до гребня, туман настолько сгустился, что я едва мог отыскать спуск с этой гряды.
Вечером забросили в бухте невод, но выловили всего лишь с полдюжины мелких рыбок. На следующий день попытались наловить рыбу удочками, но успех был не больше, так что запас свежатины пополнился только за счет птиц, а их тут было неиссякаемое множество.
Четверг, 26 декабря. Хотя утром была туманная погода и шел дождь, мы все же продолжали заготовку воды и накосили траву для скота. Траву отыскали на небольших полянках близ самого берега. Из-за дождя ручьи настолько разлились, что казалось, будто водой покрыты все склоны. В глубине острова высятся лишь голые скалы, и дождевая вода, устремляясь в расщелины и трещины, низвергается с гор, образуя стремительные потоки.
Пятница, 27декабря. Люди вчера основательно поработали и почти заполнили все бочки; я дозволил им отметить рождество. Многие отправились на берег и совершили экскурсии в различные места, но везде было голо и пусто. Вечером один из них принес мне бутылку, которую он нашел на скале на северном берегу бухты. В ней был листок пергамента со следующей надписью:
Ludovico XV galliarum
rege et d. de Boynes
regi a Secretis ad res
maritimas annis 1772 et
1773
(“В царствование Людовика XV, короля Галлия, и в бытность герцога де Буаня
секретарем морского ведомства в 1772 и 1773 гг.”.)
Этот документ должно быть оставил здесь мсье Бугенек [Буагеннэ], который высаживался на этой земле 13 февраля 1772 года, в тот самый день, когда ее открыл мсье Кергелен, как это [69] явствует из пояснения к французской карте южного полушария, опубликованной год спустя 29.
На оборотной стороне того же листка мы сделали следующую надпись:
Naves Resolution
et Discovery
de Rege Magnae Britaniae.
Decembris 1776
(“Корабли “Резолюшн” и “Дискавери” короля Великобритании.
Декабрь 1776”.)
Я вновь вложил этот пергамент в бутылку вместе с двухпенсовой монетой 1772 г., закупорил горлышко бутылки свинцовой пробкой и на следующий день приказал положить эту бутылку на кучу камней, которую мы специально нагромоздили на небольшом мысе на северном берегу бухты близ места, где бутылка была обнаружена. Там ее обязательно заметят европейцы, которым доведется побывать в этой гавани.
Я здесь поднял британский флаг и назвал бухту Кристмас-Харбор (Гавань Рождества), поскольку мы вошли в нее в день этого праздника. Это первая и самая северная бухта, которую мы встретили на SO берегу мыса Сан-Луи. Берег этот ограничивает бухту с севера, мыс представляет собой северную оконечность острова.
Само положение этой бухты позволяет отличить ее от прочих заливов, и, кроме того, она приметна еще и потому, что ее южная оконечность завершается высокой скалой со сквозным отверстием, в силу чего скала эта похожа на арку или мост. Другой подобной скалы мы нигде на этих берегах не усмотрели.
Бухта протягивается между двумя высокими холмами на W и WNW мили на две и ближе к морю, в ширину имеет 1,25 мили, в остальной же части ширина только 0,5 мили. Глубина ее от 30 до 5 и 4 саженей, берега крутые, дно везде покрыто тонким темным песком, за исключением некоторых мест под самым берегом, где на скалах густо растут водоросли. Устье бухты открыто только для ветров двух румбов, и в нем рассеяны островки, так что буря не может повредить стоящий здесь корабль. О безопасности бухты свидетельствует то, что трава на ее берегах растет вплоть до отметки полной воды. Приливы здесь бывают в полнолуние и новолуние, и высота их достигает 4 футов.
Войдя в бухту, я обошел ее, затем на шлюпке, высаживаясь в тех местах, где это было возможно, вел поиски плавника. Хотя здесь земля совершенно лишена леса, не исключено, что он может быть в других ее частях, и оттуда потоки воды в [70] состоянии вынести плавник в море, а затем уже лес может быть выброшен на берег. Так бывает во всех странах, где есть лес, и даже в тех, где его нет, но здесь я не нашел ни одного бревнышка.
После полудня я отправился с моим вторым помощником м-ром Кингом на мыс Сан-Луи. Я надеялся, что оттуда мне удастся осмотреть весь берег и лежащие близ него острова, но, когда я добрался до мыса, все отдаленные части острова скрылись в густом тумане. Лишь места, расположенные на одном уровне с наблюдательным пунктом, и наиболее высокие холмы выступали из тумана, и все это казалось в высшей степени голым и пустынным, за исключением холмов на юге, которые были покрыты снегом.
Вернувшись на борт, я убедился, что баркас уже поднят и что корабли снялись со стоп-анкеров. Однако мы подняли якоря только в 5 часов д.п. следующего дня и, выйдя из гавани, взяли курс на SO 0,5 S, направившись вдоль берега при свежем ветре от NNW и ясной погоде, и последнее обстоятельство сочли за благо: ведь в предыдущие дни почти все время было более или менее туманно.
При промерах лот неизменно проносило даже на 50—60 саженях. Между 7 и 8 часами мы были на траверзе выступа, который я назвал мысом Камберленд 30. Он лежит в полулиге от южной оконечности бухты Кристмас по пеленгу SO 0,5 S; между мысом и бухтой имеется залив с двумя рукавами, причем оба, видимо, могут служить хорошими якорными стоянками.
Перед мысом Камберленд лежит небольшой, но довольно высокий остров, увенчанный скалой, похожей на караульную будку, а поэтому мы и назвали ее Сентри-Бокс. В двух милях к О лежит группа мелких островков, очень скалистых 31. Мы прошли между ними и скалой Сентри-Бокс через пролив шириной с целую милю и глубиной более 40 саженей, о чем можно судить по тому, что, вытравливая линь на эту длину, мы не могли достать дна.
Пройдя через этот пролив, мы открыли на южном берегу мыса Камберленд бухту, которая тянулась к W на 3 лиги между этим мысом на N и выступом на S, названным мною мысом Прингл в честь моего доброго друга сэра Джона Прингла, президента Королевского общества. Сама бухта, которую я назвал Камберленд-бей, видимо, отделяется от моря, омывающего западный берег, узким перешейком 32. Общий вид местности явно подтверждает это предположение.
К югу от мыса Прингл располагается пятая бухта, северную оконечность которой образует этот мыс, и от него до южного края бухты около 4 миль, причем бухта протягивается в направлении SSO 0,5 O. В этом заливе, названном Уайт-бей, ибо в [71] глубине его виднелись белые участки берега, или скалы, имеются многочисленные, более мелкие бухточки, по-видимому защищенные от любых ветров.
У южного выступа в оконечности бухты из-под воды выходит несколько скал, и возможно, их здесь гораздо больше, чем это кажется на первый взгляд.
Мы шли параллельно берегу, милях в двух от него, и в подзорные трубы все время наблюдали местность. За исключением внутренних частей заливов и бухточек, где берега были большей частью песчаные, везде громоздились скалы, во многих местах усеянные птицами, и эти берега или, точнее, береговые утесы были так же голы и бесплодны, как и в бухте Кристмас. Земля, замеченная за мысом Сан-Луи в направлении SO 53°, была по левому борту, и мы сперва думали, что это остров, и пытались найти проход между ней и мысом, но затем установили, что это полуостров, соединяющийся с главной землей перешейком.
Залив между главной землей и этим полуостровом я назвал Рипалс-бей; от него в направлении SSW отходил рукав, глубоко вдающийся в сушу 33.
Мы пошли к северной оконечности полуострова, названной Хоу-Форленд в честь адмирала лорда Хоу, и так как мы держались вблизи берега, то приметили близ NW части этого мыса скалы и буруны и два острова на расстоянии 1,5 лиг к О от него, причем сперва нам показалось, что это один остров 34. Я прошел между ними и мысом Хоу-Форленд и в полдень был в центральной части пролива в широте (по обсервации) 48°51' S и на расстоянии 26 миль к О от мыса Сан-Луи.
Находясь в этом месте, мы отметили, что наиболее выдающаяся в море земля была по пеленгу SO, но от мыса Хоу-Форленд берег дальше отходил более к S. Острова, лежащие у входа в бухту Кристмас-Харбор, были по пеленгу N, а северная оконечность мыса Форленд по пеленгу NW 60° на расстоянии 3 миль. Мыс Хоу-Форленд и полуостров, на котором он расположен, умеренной высоты, поверхность там холмистая и скалистая. Берег же низкий с немногочисленными бухточками и песчаными пляжами, которые были сплошь усеяны морскими птицами. Тюленей мы также видели, но их было не очень много.
Пройдя мимо упомянутых скал и островов, я приказал держать на SOtS, параллельно берегу, но, прежде чем это распоряжение было выполнено, мы увидели, что все море близ корабля покрыто водорослями-камнеломками, и установили, что они растут на дне, прикрепляясь к скалистым отмелям.
На таких отмелях порой бывают изрядные глубины, но часто также подводные скалы поднимаются почти до самой поверхности моря, а потому, до того как не изучат подобные места, [72] ходить под парусами там очень опасно, и особенно опасно, когда нет большой волны, помогающей распознать эту опасность. Сейчас же море было тихое, как мельчайшая запруда. Поэтому мы попытались обойти подводные скалы и пошли по проходам, которые их разделяли. Все время забрасывали лот, но его проносило даже на 60 саженях — обстоятельство, которое усилило нашу тревогу, ибо мы теперь были лишены возможности отдать в случае необходимости якорь.
Мы шли таким манером около часа, а затем обнаружили скрытый под водой утес по пеленгу NO 0,5 O в 3 или 4 милях от нас. Он находился в центре большого скопления камнеломок. Это заставило нас принять особые меры предосторожности на подходе к нему.
Мы теперь вошли в устье большого залива 35, лежащего милях в 8 к S от мыса Хоу-Форленд; в самом устье залива перед ним было несколько низких островов, скал и скоплений камнеломок, но между ними просматривались какие-то проходы. Пройдя еще полчаса, мы втянулись в эти скальные отмели, и я решил отвернуть к О, с тем чтобы, следуя этим курсом, избежать угрожающей нам опасности. Но этим мы не только не достигли указанной цели, а навлекли на себя еще большую опасность, и я счел необходимым, чтобы обезопасить корабль (насколько это было возможно), остановиться где-нибудь, пока не стемнело, ибо погода была пасмурной и нам снова угрожал туман.
Заметив несколько бухт на SW, я приказал капитану Клерку (“Дискавери” имел меньшую осадку) подойти к берегу, что он соответственно и сделал. Идя к месту стоянки, мы неизбежно должны были следовать у самых скал. Порой глубины доходили до 10—20 саженей, и был момент, когда лот пронесло на 50 саженях. Лавируя, чтобы обойти один островок, который лежал у нас с подветра, капитан Клерк просигналил, сообщив нам о том, что ему удалось найти гавань, в которой мы и отдали якорь около 5 часов на глубине 15 саженей. На дне был тонкий темный песок. Северная оконечность этой бухты была по пеленгу NtO 0,5 O, на расстоянии 1 мили, а небольшие острова в устье бухты протягивались с O на SO.
Не успели мы стать на якорь, как подул такой сильный ветер, что нам пришлось спустить брам-реи. Однако небо было ясным, и ветер рассеял туман, который осел на вершины холмов. Поэтому, отдав якоря, мы спустили на воду две шлюпки. С одной из них я послал на осмотр бухты и поиски топлива (с палубы мы не приметили ни одного кустика) штурмана м-ра Блая. Я рекомендовал капитану Клерку послать штурмана для промера глубин в проходе, который отделял гряду небольших островков от довольно большого острова, лежащего близ южной оконечности бухты. Сам же я высадился на северном мысе с [73] моим первым помощником м-ром Гором и м-ром Бейли, чтобы обозреть отсюда местность. С самого высокого холма на мысе открывался довольно хороший вид на весь берег до мыса Хоу-Форленд. Этот берег был очень изрезан, местами в море вдавались скалистые выступы, а между ними виднелись заливы и бухты различного размера. Одна из таких бухт отделялась от гавани, где стояли наши корабли, мысом. Множество мелких островов, скал и бурунов было рассеяно вдоль берега как к N, так и к S, и я убедился, что, пожалуй, лучший проход в бухту — это тот, которым мы в нее прошли. Расположившись на значительной высоте, я мог ясно различить все отмели, лежащие у входа в бухту.
Пока мы с м-ром Бейли вели эти наблюдения, м-р Гор с компасом обошел холм, и мы встретились с ним у шлюпки, которой я велел дожидаться нас. Если не считать крутых обрывов, мы не встретили на пути ничего такого, что могло бы затруднить нашу экскурсию. Эта местность, пожалуй, еще более пустынна и гола, чем окрестности бухты Кристмас-Харбор, но если в этой стране и есть более или менее плодородная земля, то искать ее надо именно здесь, ибо эта бухта полностью защищена от господствующих южных и западных ветров.
С сожалением я заметил, что тут нет ни корма, ни убежища для скота любых видов, и, если бы я здесь оставил какую-нибудь живность, она неизбежно погибла бы.
В небольшой бухточке, названной мной Пингуинков 36, где нас поджидала шлюпка, берег был усеян пингвинами. Здесь был отличный ручеек с пресной водой, и до него было легко добраться. Здесь много тюленей, бакланов, реже попадается утки, а м-р Бейли заметил по пути очень маленькую наземную птичку, но она скрылась в своем убежище между скал, и мы потеряли ее из виду.
Примерно в 9 часов мы возвратились на борт, а вскоре вернулся м-р Блай и доложил, что он прошел на 4 мили в глубь бухты и был, как ему казалось, близ самой ее головной части. Бухта протягивалась на WSW, ширина ее чуть выше места стоянки кораблей не превышала мили, а дальше бухта все больше сужалась. Глубины весьма различны — от 37 до 10 саженей, и почти везде, за исключением ряда мест, где от берегов до половины ширины прохода тянутся скопления камнеломок, на дне тонкий песок. М-р Блай высаживался на обоих берегах и обнаружил, что они бесплодны и скалисты и что нигде нет и признака деревьев и кустарников, а прочей зелени очень мало. Там и здесь на берегах есть тюлени, пингвины и океанские птицы, но не в таком количестве, как в бухте Кристмас-Харбор.
Понедельник, 30 декабря. Выяснив, что наши дальнейшие обследования не дадут возможности отыскать топливо, [74] мы на следующее утро при благоприятной погоде и попутных ветрах подняли якорь и вышли в море.
Этой бухте я дал название Порт-Паллисер в честь моего достойного друга адмирала сэра Хью Паллисера. Она лежит в широте 49°03' S и в долготе 69°37' О, в 5 лигах на SO 25° от мыса Хоу-Форленд. Перед входом в нее и в самом устье есть несколько островов, скал и бурунов, о чем свидетельствует карта берега и зарисовки этой гавани. Мы вошли в нее и вышли из нее между этими островами и северной оконечностью бухты, но, несомненно, имеются и другие проходы.
Выйдя из Порт-Паллисера, мы обнаружили округлый холм, подобный сахарной голове, по пеленгу SO 72° в 9 лигах. По виду это остров, лежащий на некотором расстоянии от главной земли, но затем оказалось, что он с ней связан. Мы должны были проследовать в море извилистыми проходами между скал, и хотя нам удалось избежать их, но глубины постоянно были не менее 18 саженей, часто лот проносило на 24 саженях, так что если бы не водоросли, то мы и не подумали бы, что идем среди мелей.
