Третье плавание ДЖ. Кука 6 страница

Воскресенье, 12 января. Ветер отошел к N и дул до 12-го, когда погода стала весьма туманной, так что во мгле мы прошли свыше 300 лиг.

Изредка и ненадолго туман рассеивался, показывалось солнце. 12-го в широте 48°40' S и в долготе 110°26' О северные ветры сменились штилем, а затем спустя несколько часов подул ветер от S. Этот ветер, сопровождавшийся дождем, продолжался 24 часа, после чего отошел к W и NW и принес хорошую и ясную погоду.

Мы по-прежнему следовали на O, не встречая ничего достойного внимания.

Воскресенье, 19 января. Утром 19-го внезапно налетевший шквал сорвал и унес за борт фор-стеньгу, которая увлекла за собой грот-брам-стеньгу. Это повлекло за собой некоторую задержку, поскольку целый день ушел на то, чтобы устранить повреждения и поставить другую стеньгу. Фор-стеньгу мы поставили без труда, затратив каких-нибудь несколько ярдов тонкого каната. Но запасной грот-брам-стеньги у нас не было, и не из чего было ее изготовить, а поэтому мы не могли заменить утраченную снасть. [82]

Дул свежий ветер от W при ясной погоде, так что почти каждый день удавалось проводить обсервации для определения долготы и склонения. Склонение уменьшалось, так что в долготе 132°2" O и в широте 44°18' S оно было не больше 5°34'18'' W, а в широте 43°27' S и в долготе 141°50' О стало 1°24'15'' O. Таким образом, мы пересекли линию, где магнитная стрелка не давала склонения.

Пятница, 24 января. 24-го в 3 часа д.п. показалась по пеленгу N 0,5 W Вандименова Земля. В 4 часа Юго-Западный мыс был по пеленгу NNW 0,5 W, а Мьюстон — на NOtO в 3 лигах. У этого берега были рассеяны острова и высокие скалы; южная из этих скал и есть Мьюстон. Это округлый высокий утес, лежащий в 6 лигах от Юго-Западного мыса, на SO 55° от него.

В полдень наша широта была 43°47' S, долгота 147° O, а земли вокруг нас были по пеленгам: высокий холм с округлой вершиной на NW 17°, Юго-Западный мыс на NW 74°, Мьюстон на W 0,5 N, остров, или скала, Суилли на SO 49° и Юго-Восточный или Южный мыс на NO 40° примерно в 3 лигах. Берег между Юго-Западным и Юго-Восточным мысами был обрывистый и скалистый, с многочисленными выступами, но мы шли настолько далеко от него, что не могли установить были ли бухты, образованные этими выступами, защищены от ветров, дующих с моря. Та бухта, которая казалась наиболее значительной и наиболее врезанной в берег, лежала у вышеупомянутого округлого холма. Склонение было 5°15' O.

В 6 часов п.п. глубина была 60 саженей, на дне коралловые обломки и раковины. Юго-Восточный мыс был по пеленгу NW 75° на расстоянии 3 лиг, вершина Тасман-Хед — на NO, скала Суилли — на StW 0,5 W. Примерно на расстоянии одной лиги к O от острова, или скалы, Суилли есть еще одна высокая скала, о которой не упоминает капитан Фюрно. Я назвал ее скалой Эддистон, так как она похожа на этот маяк. Природа, видимо, создала эти две скалы для той же цели, ради которой человек воздвиг эддистонский маяк, а именно — чтобы предупреждать мореплавателей об опасности, связанной с этими скалами, ибо под ними имеются подводные камни, у которых в ряде мест очень высокие буруны. Вершины этих скал белы от птичьего помета и заметны издали даже ночью. На северо-восточном берегу залива Сторм, лежащем между Юго-Восточным мысом и вершиной Тасман-Хед, имеется несколько бухт, или приустьевых заводей, по-видимому, укрытых от ветров с моря, и я полагаю, что при обследовании этого берега удастся отыскать хорошие гавани.

Воскресенье, 26 января. Вскоре после того как мы увидели землю, западные ветры сменились легкими переменными ветрами и штилем, которые удерживались до полудня 26-го, когда подул нарастающей силы ветер от SO. Этот ветер дал возможность [83] осуществить мое намерение войти в бухту Адвенчер и, высадившись там, запастись водой и травой для скота: в том и в другом мы испытывали большую нужду.

Поэтому мы направились к бухте Адвенчер и в 4 часа п.п. отдали в ней якорь на глубине 12 саженей; дно песчаное и илистое. Остров Пингуин, лежащий у восточного мыса бухты, был по пеленгу NO 84°, самый южный пункт острова Марии — на NO 76,5° и мыс Фредерик-Генри — северная оконечность бухты — на NO 33°. Мы находились примерно в 0,75 мили от ближайшего берега ⁵³.

Как только были отданы якоря, я распорядился спустить шлюпки и на одной из них направился к берегу, чтобы подобрать подходящее место для снабжения всем тем, в чем у нас была нужда. С этой же целью отправился на берег и капитан Клерк.

Воду и топливо мы нашли в изобилии и в удобном месте (особенно удобно было набирать там воду), но трава — а в ней мы более всего нуждались — была тощая, да к тому же ее было мало. Однако нужда заставила нас брать то, что было под рукой.

Понедельник, 27 января. Рано утром я послал лейтенанта Кинга на восточный берег бухты с двумя партиями: одна должна была заготовлять дрова, другая — траву, и для охраны были направлены солдаты морской пехоты. Мы пока еще не видели местных обитателей, но над лесом кое-где заметили дымки. Я также направил баркас за водой, а затем посетил все партии. Вечером мы забросили невод в глубине бухты и за один завод поймали много рыбы. Мы выловили бы еще больше рыбы, если бы не порвали сеть, когда вытаскивали ее на берег. Из-за этой незадачи мы лишились изрядного количества рыбы.

Эта рыба была по размерам больше того вида, который моряки называют слон-рыбой. Вскоре после этого, пополнив запасы топлива и травы, мы были готовы вступить под паруса с благоприятным ветром.

Вторник, 28 января. Однако на следующее утро мы не имели этой возможности, и я снова послал людей на берег с тем же заданием, что и вчера. Я также направил на берег плотника и часть его команды для заготовки запасного рангоутного дерева. М-р Робертс, помощник штурмана, был отправлен на маленькой шлюпке для обследования бухты.

Вечером нас приятно удивил визит туземцев: восемь местных жителей (среди них был мальчик) пришли в то место, где мы рубили лес. Они вышли к нам из леса, не проявляя ни малейшего страха, и отнеслись к нам с полным доверием: у них не было оружия, только у одного туземца была палка длиной около 2 футов заостренная с одного конца. Они были совершенно голы и не носили никаких украшений, если не считать крупных узоров или рубцов на коже, прямых и извилистых. Роста они среднего, но [84] довольно хилые, кожа у них черная, волосы тоже черные и такие же шерстистые, как у туземцев Новой Гвинеи, но они в отличие от последних не толстогубы, и носы у них не приплюснутые. Черты лица этих людей совсем не отталкивающие, глаза довольно приятные, зубы хотя и грязные, но сносные.

У большинства из них волосы и бороды выкрашены красной краской, и у некоторых этой же краской раскрашено лицо.

Они во многих отношениях отличаются от обитателей более северных областей этой страны, и я думаю, что это совсем не тот жалкий народ, который был описан Дампиром во время его пребывания на западном берегу ⁵⁴.

Любую из вещей, которую мы им давали, они брали без малейшего признака удовлетворения. Им давали хлеб, но так как они не понимали, что он съедобен, то либо возвращали его, либо выбрасывали, даже не пытаясь попробовать.

То же происходило и с рыбой, сырой и приготовленной, но птицу они брали, давая нам понять, что они ее едят ⁵⁵. Я показал им двух свиней (их я свез на берег, чтобы оставить в лесу), и как только они увидели этих животных, то мгновенно схватили их по-собачьи за уши и куда-то утащили, как мы полагаем, с намерением тут же их убить.

Мне хотелось узнать, для какой цели служит палка, которую держал в руках один из туземцев, и я знаками дал понять, что желаю, чтобы он ее мне показал. Тогда один из них поставил ярдах в 20 нечто вроде мишени и бросил в нее палку, но он явно не был метким стрелком. Омаи, желая показать, насколько наше оружие превосходит местное, выстрелил в мишень из мушкета, и туземцы тотчас кинулись в лес, несмотря на то, что все мы старались предупредить их бегство. Один из них так испугался, что бросил два ножа и топор, которые мы ему дали.

От нас они пошли к тому месту, где люди с “Дискавери” брали воду. Офицер из этой команды, не зная, что туземцы были уже у нас, и не ведая об их намерениях, выстрелил из мушкета в воздух, и они кинулись прочь с такой скоростью, с какой могли их унести ноги.

После того как они удалились, я взял двух свиней — борова и матку — и доставил их в лес, в место, лежащее в миле от берега, где и оставил на берегу ручья.

Я хотел было оставить также молодого бычка и телку, несколько овец и козы сделал бы это, будь у меня уверенность, что туземцы их не уничтожат, — а судя по тому, как они обращались со свиньями, можно было опасаться, что это сделают при первой же возможности. Впрочем, свиньи скоро дичают и уходят в лесные чащи, так что есть основание надеяться, что они ускользнут от туземцев; другие же животные держатся в открытых местах и поэтому надолго не могут укрыться от местных жителей. [85]

Среда, 29января. Все утро удерживался мертвый штиль. Он продолжался и весь день, так что мы никоим образом не могли выйти в море. Поэтому я послал косарей на восточную оконечность бухты, где, как мне сказали, есть хорошая трава, а партия, которая заготавливала топливо, была направлена на прежнее место. С этой партией я отправился на берег, так как в это время там появились туземцы, которые бродили от места к месту. Вскоре после того как мы высадились, к нам подошло десятка два мужчин и юношей, и они присоединились к нам, не выражая ни страха, ни недоверия. Среди них были и те люди, которые приходили к нам вчера, но преобладали вновь прибывшие туземцы. Один из них был калекой с горбом на спине; от прочих туземцев он отличался живым умом и веселым нравом и эти качества проявлял при любых обстоятельствах. Мы очень сожалели, что не могли понять его язык и объясниться с ним. Здешний язык совершенно непонятен, и он отличается от наречий обитателей более северных областей этой страны, что не удивительно, так как и люди, живущие в этих местах, во многих отношениях совершенно не похожи на северных туземцев.

У некоторых из этих людей на шее было по три-четыре шнурка из кожи какого-то животного, а у других был повязан на лодыжке узкий ремешок из шкуры кенгуру ⁵⁶. Больше никаких украшений я у них не видел.

Я дал каждому из них по нитке бус и по медали, и мне кажется, что они приняли их с некоторым удовлетворением.

Видимо, железо и железные изделия у них не ценились, и они не имели никакого представления о рыболовных крючках. Мы, однако, не могли себе представить, чтобы народ, живущий на морском берегу, не имел никаких приспособлений для ловли рыбы и не знал способов ловли, однако же таких приспособлений мы не видели. Мы также не видели ни каноэ, ни иных лодок, на которых эти люди могли бы ходить в море. Уж не знаю, была ли у них рыба в изобилии, или они ее не ели совершенно. Но факт, что от рыбы, которую мы им предлагали, они отказывались. Думаю, что, пожалуй, справедливее мое первое предположение. Очевидно, моллюски входят в их рацион, так как мы видели кучи раковин в различных местах на побережье и у заброшенных жилищ в дальней части бухты. Эти жилища представляют собой шалаши или навесы из жердей, кроются они корой. Мы также приметили, что туземцы находят убежище в дуплах больших деревьев, вероятно, они выжигают эти дупла огнем. В жилищах и возле них наряду с кучами раковин имеются следы огнищ — несомненное свидетельство того, что они едят пищу не в сыром виде ⁵⁷.

Пробыв около часа с нашей партией, ушедшей за дровами, и убедившись, что моряки не причиняют никакого беспокойства здешним обитателям, я направился к тойпартии, которая нашла [86] отличный луг и косила там траву. После того как трава была погружена в шлюпки, я оставил эту партию и к обеду вернулся на борт, а вскоре возвратился и м-р Кинг; от него я узнал, что, после того как я покинул берег, там появилась группа женщин и детей — их привели туземцы-мужчины. Он всем им роздал безделушки, которые захватил с собой, а мужчины отдали женщинам и детям большую часть того, что получили от меня.

Женщины-туземки носили шкуры кенгуру в том виде, в каком их содрали с этих животных, шкуры были скреплены на плечах и стянуты поясом на талии, но это делалось лишь для того, чтобы в них удобнее было носить детей, ибо в общем женщины были столь же обнажены, как и мужчины, и так же черны, и их волосы одинакового с мужчинами цвета и вида. У некоторых головы были выбриты сплошь, у других — только с одной стороны, а кое у кого было побрито лишь темя и, как у католических монахов, оставлен кружок волос вокруг головы.

У многих детей были приятные черты лица, но женщины, особенно пожилые, выглядели совсем иначе. Некоторые джентльмены с “Дискавери”, как мы видели, за ними ухаживали и предлагали им щедрые дары, которые с презрением отвергались — то ли в силу женской добродетели, то ли из боязни разгневать своих мужчин. Причины отказа мне так и остались не ясны, но я полагаю, что мужчинам все это не слишком нравилось, так как один старик, приметив эти ухаживания, приказал женщинам и детям убираться прочь, и они, хоть и с неохотой, подчинились ему.

Такое поведение по отношению к индейским женщинам в высшей степени предосудительно, ибо оно вызывает у мужчин ревность, а это может привести к роковым последствиям, и никакой пользы никто не извлекает, даже ухажер, добившийся удовлетворения.

Я полагаю, что если у нецивилизованных народов женщины легко доступны, то в этом случае мужчины первыми предлагают их иноземцам. Однако если этого нет, то нелегко добиться желаемого, ибо ни щедрые дары, ни насилие не могут побудить женщин к нарушению законов целомудрия или к нарушению обычая. Это наблюдение (я в этом убежден) относится ко всем жителям островов Южного моря, на которых я побывал, и поэтому непонятно, к чему человеку рисковать головой, если он все равно ничего не может добиться.

После полудня я снова направился к косарям, чтобы ускорить работу. Я нашел их на острове Пингуин среди густой травы, и мы работали до заката, а затем вернулись на борт со всем, что удалось накосить, а этого было по-моему достаточно для перехода к Новой Зеландии, где я был намерен пополнить запас фуража воды и топлива.

Во время нашей стоянки был штиль или же дули легкие ветры [87] от О, так что в сущности мы потеряли здесь очень мало времени, ибо, если бы я вышел в море, мы вряд ли удалились от берега больше, чем на 20 лиг.

Вандименова Земля посещалась до этого дважды: первый раз капитаном Тасманом, который открыл ее в ноябре 1642 г., и вторично капитаном Фюрно в марте 1773 г. ⁵⁸ Вряд ли нужно упоминать о том, что она представляет собой южную оконечность Новой Голландии, которая если не является материком, то может быть признана величайшим в мире островом.

Эта земля в большей части довольно гористая, она пересечена холмами и долинами, и все здесь зелено; лесов много, и если судить по тем внешним признакам, которые бросались в глаза в бухте Адвенчер, то местность здесь основательно обводнена. Вода есть в трех или четырех различных местах на берегу бухты, и наилучший или наиболее удобный источник — это ручей в ее излучине, который, как и прочие водотоки, впадает в небольшое озеро, расположенное за береговой полосой. В озере смешиваются соленые и пресные воды, так что запасаться водой следует выше его, а дело это очень простое, к тому же здесь есть и топливо.

Бухта открыта только северо-восточным ветрам, но, поскольку они дуют от островов Марии и не разводят большой волны, эту бухту можно считать весьма безопасной.

Грунт на дне хорошо держит якорь, глубины от 12 до 5—4 саженей, что поясняется прилагаемой схемой.

Карта, составленная капитаном Фюрно и опубликованная в описании моего последнего путешествия, лишена существенных погрешностей, разве что острова Марии расположены не совсем точно по отношению к прочим островам. Схема здешнего берега показывает, каково их положение, а в прилагаемой таблице сведены данные долгот и широт главных пунктов, а также мест, полезных для навигации. Долготы определялись по лунным обсервациям, которые проводились еще до того, как мы подошли к этой земле, но уже тогда, когда она была видна, а впоследствии мы привели эти данные по хронометру к бухте Адвенчер и к другим пунктам.

	Широта	Долгота
Бухта Адвенчер......	43°21'20" S	147°29' O
Тасман-Хед.........	43°33'	147°28'
Южный, или Юго-Восточный, мыс........	43°42'	146°56'
Юго-Западный мыс.....	43°37'	146°7'
Остров Суилли.......	43°55'	147°6'

В бухте Адвенчер склонение 5°15' O, наклонение южного конца стрелки 70°15,5'. При приливе 29-го за двое суток до вхождения Луны в последнюю четверть прибыль воды по перпендикуляру [88] составила 18 дюймов, и, по-видимому, она никогда не превышает 2,5 фута.

М-р Андерсон, мой лекарь, провел несколько дней на берегу, обследуя страну, и он дал мне отчет о произведениях здешней природы, к которому я добавил только данные о высоте деревьев (а они здесь не такие, как в более северных частях этого берега) (В рукописи дневника этот отчет не включен. Он опубликован в издании Биглехола в записках Андерсона (Voyage., 1967, Р. 1, р. 789—794). Прим. пер). Древесина этих деревьев длинноволокнистая, плотная и чрезвычайно твердая, она вполне пригодна для рангоута, весел и других нужд; при необходимости она пойдет и на мачты, но не очень хорошие, поскольку пока неизвестно, как можно облегчить их.

Четверг, 30 января. В 8 часов д.п. 30-го дул легкий ветер от W, мы подняли якорь и вышли в море. Вскоре ветер отошел к C и так усилился, что достиг силы шторма. К вечеру ветер стих и отошел к О и NO. Шторм возвестило падение барометра, и с первыми порывами ветра начал падать термометр. Примечательно также, что, пока ветер не набрал силы, он приносил с собой буквально невыносимую жару, и температура поднялась с 21 до 32°. Но это продолжалось недолго, и казалось, что тот же ветер унес жар, причем так быстро, что многие даже не заметили его появления.

Февраль. Мы шли на O, не встречая ничего достойного внимания до ночи с 6-го на 7-е февраля, когда на “Дискавери” упал за борт солдат морской пехоты [Джордж Муди]. Спасти его не удалось. Это уже второй солдат капитана Клерка, погибший с момента отплытия из Англии.

Понедельник, 10 февраля. 10-го в 4 часа п.п. показалась Новая Зеландия — это был мыс Рок, открывшийся по пеленгу SOtS в 8 или 9 лигах. Во время перехода первые 4 и 5 дней ветер, большей частью слабый, дул от NO, N и NNW, после чего подули ветры от W и SW и дули от этих румбов, пока мы не подошли к Новой Зеландии.

Вторник, 11 февраля. Подойдя к земле, я направился к мысу Фэруэлл, который открылся следующим утром на рассвете по пеленгу StW примерно в 4 лигах. В 8 часов он был на SWtS на расстоянии около 5 лиг; глубина оказалась 45 саженей, дно песчаное. Обогнув мыс, мы вышли на глубины в 50 саженей, дно оставалось песчаным.

Я направился к острову Стефенс, и мы подошли к нему в 9 часов п.п. и на следующее утро в 10 часов утра отдали якорь на нашей старой стоянке — в проливе Королевы Шарлотты ⁵⁹ [пролив Кука]. После полудня отправили на берег часть пустых бочек и расчистили место для двух обсерваторий, разбив там также [89] палатки для караульных и тех людей, которые по обязанности должны были находиться на суше.

Вскоре после того как мы стали на якорь, к кораблям подошли переполненные туземцами каноэ, но лишь немногие из островитян отважились подняться на борт. Это было весьма необычно: ведь все они меня хорошо знали. Среди туземцев был один человек, к которому я относился очень ласково в прошлое мое пребывание здесь; однако ныне ни изъявления дружбы, ни подарки не могли побудить его к визиту на корабль. Мне показалось, что туземцы опасались, как бы мы не отомстили им за гибель людей капитана Фюрно ⁶⁰.

Увидев Омаи, они сразу же повели речь об этом событии. Им должно было бы быть ясно, что к этому злосчастному происшествию я имею определенное отношение, и я сделал все, что было в моих силах, дабы убедить их, что я по-прежнему питаю к ним чувство дружбы и что за случившееся не потребую их к ответу. Уж не знаю, приняли ли они все это во внимание, но так или иначе очень скоро туземцы стали относиться к нам без всякой сдержанности и недоверия.

Четверг, 13 февраля. Перевезли обсерваторию и приступили к наблюдениям, с тем чтобы проверить ход хронометра и пр. Поставили две палатки на том же месте, где разбили их на прошлой стоянке, и свезли остальные порожние бочки, доставив на берег бондаря, который должен был заняться их починкой, а также команду, которой было приказано запасти воду. Я отрядил двух человек для варки елового пива, а плотнику и его команде приказал заготовить топливо. Шлюпка с командой, во главе которой был поставлен помощник штурмана, направилась в то место, где надо было косить траву для скота, а людей, оставшихся на корабле, я обязал заняться ремонтом и приведением в порядок запасов провианта. Такой распорядок был заведен на все время стоянки.

Для охраны партии, работавшей на берегу, я отрядил десять солдат морской пехоты и роздал оружие всем, кто находился на берегу; с ними постоянно находились м-р Кинг и два унтер-офицера. Ни одна шлюпка не удалялась на сколько-нибудь значительное расстояние от кораблей без вооружения, и во главе шлюпочных команд стояли офицеры, на которых я мог положиться, зная, что они хорошо обращаются с туземцами. Прежде многие из этих предосторожностей я считал ненужными, да и теперь мне они казались излишними, но после гибели в этом месте шлюпочных команд с “Адвенчера” и расправы с французами в Бей-оф-Айлендс уже невозможно было полностью отрешиться от мысли, что и нам может угрожать нечто подобное ⁶¹.

Если туземцы и думали, что мы намерены им отомстить за акт варварства, совершенный ими, то очень скоро они отбросили [90] подобные подозрения. Уже в течение этого дня множество семей явилось из различных мест и обосновалось около нас, так что в бухте не оставалось ни одной пяди земли, где бы можно было поставить хижину. Место, где возник наш маленький лагерь, туземцы предоставили нам в полное распоряжение, но они разобрали остатки старой хижины, которая раньше здесь стояла.

Любопытно было глядеть, с какой легкостью туземцы строили свои временные обиталища. На моих глазах примерно 20 хижин возникло там, где час назад не было ничего, кроме кустарника и травы. Я видел, как группа туземцев высадилась на берегу и тут же построила целую деревню. Когда каноэ пристали к берегу, мужчины выпрыгнули из них и мгновенно принялись расчищать участок земли, а затем сооружать из жердей каркасы хижин. Потом они вернулись на каноэ, взяли свое оружие и развесили его на деревьях или положили так, чтобы в любой момент его можно было немедленно взять в руки, причем я заметил, что никто из них не пренебрег этой мерой предосторожности.

Пока мужчины занимались сооружением хижин, женщины не оставались без дела: одни охраняли каноэ, другие — провизию и скудную утварь, третьи собирали сучья для костра, на котором должна была готовиться пища. Дети же, как, впрочем, и особы более зрелого возраста, затеяли драку из-за бус и возились так, пока я не опорожнил свои карманы и не покинул это место.

Эти временные обиталища вполне отвечают своей цели и оберегают от дождя и ветра, что собственно и нужно туземцам.

Я заметил, что обычно, если не всегда, для постройки хижин объединяется целое племя или семья. Часто мы видели деревни и большие поселения, разделенные на “кварталы” низкими палисадами или иного рода изгородями, предназначенными для этой цели ⁶². М-р Веббер зарисовал одно такое селение, и этот рисунок позволяет представить его яснее любого описания.

Выгоды нашего соседства с туземцами оказались немалыми, так как кое-кто из них ежедневно, если позволяла погода, отправлялся на рыбную ловлю, и большую часть их улова мы обычно выменивали; поэтому рыбы у нас было вдоволь, особенно если учесть, что кое-что мы и сами вылавливали сетями и удочками. Сельдерей, противоцинготную траву и сухой бульон мы варили с горохом для обеих корабельных команд ежедневно в течение всего времени стоянки, а обычным напитком у нас было еловое пиво. И если у кого-нибудь и были до этого признаки цинги, то эти средства очень скоро их устраняли. Впрочем, по прибытии сюда в скорбных списках обоих судов числилось только двое больных, и эти люди были из команды “Резолюшн”.

Кроме туземцев, обосновавшихся рядом с нами, нас время от времени посещали островитяне, жившие и вблизи, и на дальнем расстоянии от места стоянки. Объектами их торговли были [91] местные диковинки, рыба, а также женщины. На диковинки и рыбу всегда был большой спрос, чего нельзя сказать о женщинах: наши моряки проявляли к ним отвращение и не имели желания общаться с ними, а быть может, опасались этого общения. В результате все сложилось наилучшим образом, и я ни разу не замечал, чтобы наши люди навещали хижины туземцев.

Сношения с женщинами я дозволял, ибо не мог предотвратить этого, но я никогда не поощрял ничего подобного, хотя многие держатся мнения, что такие сношения позволяют безопаснее жить среди индейцев и быть с ними на дружеской ноге, если у вас явится желание обосноваться у них. Но для путешественников и чужестранцев подобные связи скорее вредны, чем полезны, да иначе и быть не может, когда все намерения эгоистичны и к женщинам не проявляется ни уважения, ни привязанности. Думается, что мои наблюдения в общем вполне справедливы, во всяком случае нельзя привести ни одного примера, который бы опровергал их.

Среди случайных визитеров был один вождь по имени Кахоура [Кахура], который возглавлял партию, перерезавшую людей капитана Фюрно, причем он сам убил офицера, стоявшего во главе шлюпочной команды. Судя по отзывам земляков, этого человека здесь не столько уважали, сколько побаивались. Многие говорили, что он очень дурной человек, и уговаривали меня убить его. Я думаю, их крайне удивило, что я не последовал этому совету, поскольку, сообразно с их понятиями о справедливости, поступить мне надо было именно так ⁶³.

Но последуй я совету моих якобы друзей, я в конечном счете истребил бы весь этот народ, так как жители различных селений стали бы в этом случае просить меня, чтобы я уничтожил их соседей. Подобные просьбы наглядно подтвердили бы разобщенность, в которой живут туземцы. Мы не могли ошибиться, объясняя себе смысл их просьб, так как нашим переводчиком был Омаи, а он отлично понимал их язык.

Суббота, 15 февраля. 15-го я совершил на шлюпке экскурсию в поисках травы и посетил хиппу, или укрепленное поселение на SW оконечности острова Моту-Ара, и место, где когда-то были наши огороды.

В поселении людей не было, но дома и палисады оказались восстановленными, содержались в порядке — видно было, что недавно на этом месте жили туземцы.

Описывать эту хиппу я не считаю нужным, так как я о ней упоминал на стр. 395 дневников моего первого путешествия и, кроме того, ясное представление о ней дают рисунки № [пропуск]... (Речь идет об издании материалов первого путешествия Дж Кука в 1773 г. В переработке Хаксуорта (см. “Плавание на “Индевре”… ” 1960 стр. 43—44). — Прим. пер.) на первом частично воспроизведен внутренний вид [92] селения, на втором — восточный склон холма или скалы, на котором оно расположено.

Когда сюда впервые в 1773 году пришел “Адвенчер”, м-р Бейли наметил место для обсерватории, и он совместно с моряками в часы досуга заложил огород и посеял семена английских культур. От всего этого не осталось ни малейших следов, вероятно, туземцы все выкорчевали, чтобы расчистить место для своих построек и прочих надобностей. В других же местах, где были заложены огороды, вовсю развились здешние сорняки, но все же тут были обнаружены и капуста, и лук, и портулак, и редиска, и горчица, а также, хоть и в небольшом количестве, картофель.

Картофель был завезен с мыса Доброй Надежды, и он здесь намного лучше благодаря перемене почвы. Если бы туземцы должным образом его оберегали, то мало нашлось бы культур, которые превзошли бы этот корнеплод. Хотя туземцы ценят его, они не прилагают усилий для посадок и заботятся о нем меньше, чем о прочих культурах; если бы им легче было расчищать картофельные поля, от картофеля ровно ничего не осталось бы.

Воскресенье, 16 февраля. 16-го на рассвете я с партией людей на пяти шлюпках отправился на заготовку травы. Меня сопровождали два туземца, Омаи, капитан Клерк и несколько офицеров. Мы прошли около 3 лиг вверх по проливу и высадились на его восточном берегу, в месте, где я уже раньше бывал и где мы скосили столько травы, что нагрузили ею два баркаса. Затем мы направились в бухту Грасс-Ков, памятную тем, что в ней туземцы перебили людей со шлюпки капитана Фюрно.

Здесь я встретился с моим старым другом Педро, который не отлучался от меня, когда я в последнем плавании заходил в этот пролив. Он и еще один человек встретили меня на берегу, вооруженные патту ⁶⁴ и копьем — не знаю уж, в знак вежливости или из предосторожности. Мне, однако, думается, что они явно демонстрировали свой страх перед нами. Впрочем, если они и испытывали страх, то вскоре, получив немногочисленные подарки, явно приободрились и позвали двух или трех земляков. Большая часть туземцев, однако, держалась от нас в отдалении.