Примордиализм

Теории примордиалистского (объективистского) подхода предпо­лагают, что этническая идентичность основывается на естественной связи человека с группой или соответствующей культурой. Сторон­ники примордиализма считают этнос и этничность реально суще­ствующими феноменами, имеющими объективную основу в приро­де либо в обществе. Исходя из этих двух объективных оснований существования этноса все теории примордиалистского подхода мож­но подразделить на два направления: природное и эволюционно-историческое.

Природное направление. Здесь этнос считается примордиальным (первозданным, исконным) образованием, основанным на об­щих предках, принадлежности к одной расе, функционировании определенных биологических механизмов. Сторонники этого на­правления объясняют этничность с помощью эволюционных идей, т.е. как явление, детерминированное генетическими и географи­ческими факторами, интерпретируя этничность как «расширенную родственную группу» или как «расширенную форму родственного отбора и связи».

Американский биохимик и генетик Пьер Ван ден Берг предложил понимать этничность как следствие генетической предрасположен­ности человека к родственному отбору, предпочтению родства ин­дивидуализму, называемому в социобиологии «непотизм». Суть его заключается в том, что альтруистическое поведение (способность приносить себя в жертву) уменьшает шансы данной особи на пере­дачу своих генов следующему поколению, но в то же время увели­чивает возможность передачи его генов кровными родственниками (косвенная передача генов). Чтобы пояснить это положение, рас­смотрим в качестве примера поведение пчелиной семьи. Жало ра­бочих пчел — их защитный механизм. Но использование жала ведет к гибели пчелы. Это цена, которую платит пчелиная семья за свою безопасность. Такое альтруистическое поведение отдельной пчелы несет гибель ей, но спасение всей семье. Примеры подобного по­ведения можно увидеть и у высших животных.

Таким образом, непотизм является следствием альтруистическо­го поведения, которое в отношениях полов уменьшает индивиду­альный генетический вклад отдельного индивида в генотип следу­ющего поколения, но одновременно увеличивает вероятность пере­дачи его генов непрямым путем: помогая родственникам выжить и передать свои гены следующему поколению, индивид тем самым спо­собствует воспроизводству собственного генофонда. Поскольку такой тип поведения делает группу эволюционно более устойчивой, чем аналогичные другие группы, в которых альтруистическое пове­дение отсутствует, то «гены альтруизма» поддерживаются естествен­ным отбором. Из этого следует, что непотизм предоставляет груп­пам эволюционные преимущества и закрепляется на генетическом уровне. «Родственный отбор», по мнению ван ден Берга, сыграл ре­шающую роль в формировании этнических групп и самого феномена этничности.

Другим важным понятием в социобиологическом направлении исследований этничности является реципрокность (взаимность, вза­имодействие) — взаимоотношение и сотрудничество между отдален­ными родственниками и индивидами, не связанными отношениями родства. Иными словами, в тех социальных условиях, в которых непотистское (родственное) поведение оказывается по каким-либо причинам невозможным либо опасным, индивид может договорить­ся с другими о скоординированном поведении, что также позволяет увеличить его возможности передачи своих генов.

Применительно к людям это означает следующее. Когда люди объединились в довольно многочисленные группы, в которых были не только кровные родственники, им проще стало договариваться о поддержке и защите друг друга перед лицом всех возможных опас­ностей, в том числе и от других подобных групп людей. Соседи вос­принимались как «свои», близкие люди в противовес «чужим», при­шедшим издалека.

Исходя из сказанного выше, этничность в социобиологии пони­мается как всеохватывающая форма естественного отбора и родст­венных связей, которые сохраняют свое значение и вразвитых об­ществах. В этом контексте некоторые ученые высказывают мнение, согласно которому осознание индивидом себя частью группы генетически закодировано, является продуктом ранней человеческой эволюции. Суммируя идеи социобиологических концеп­ций в понимании этничности, Ван ден Берг писал, что люди, как и другие социальные животные, запрограммированы биологическим образом на непотистское поведение, поскольку, предпочитая род­ственников, они максимизируют собственную итоговую приспособ­ленность. Вплоть до последних тысяч лет гоминиды жили относи­тельно небольшими группами — от нескольких десятков до пары сотен индивидов, причем преобладала тенденция к заключению внутригрупповых браков, следовательно, сами группы характеризо­вались высокой степенью родства и состояли из близких и отдален­ных родственников. Эти солидарные группы являлись по существу примордиальными этниэ (этносами). Таково эволюционное проис­хождение этничности — расширенная родственная группа. И хотя затем родственные связи размывались, потребность в коллективной поддержке, более широкой, чем круг непосредственных родствен­ников, осталась и сегодня даже в современных индустриальных об­ществах.

В российской этнологии вариантом этой группы примордиалистских концепций, ищущих объективную основу существования этноса в природных феноменах, является концепция Л.Н. Гумилева. Он рассматривал этнос как биофизическую реальность, всегда об­лаченную в ту или иную социальную оболочку. Для Гумилева этнос — не социальная группа, поскольку он не связан напрямую с произво­дительными силами. Этнос — не раса, так как раса — не форма об­щежития, а биологическая характеристика. Этнос — не популяция (сумма особей, живущих в одном ареале и беспорядочно между собой скрещивающихся). Этнос — явление географическое, связанное с кормящим и вмещающим ландшафтом. Другой сущностной харак­теристикой этноса является его тесная связь с понятием «энергия». Существенно важным для определения этноса Гумилев считал ис­пользование системного подхода. Рассматривая различные типы систем: открытые (постоянно обменивающиеся энергией с окру­жающей средой) и замкнутые (однократно получающие заряд энер­гии и растрачивающие его), жесткие (работают, когда все элементы системы на месте, изъятие даже одного из них прекращает работу системы) и дискретные (нет столь жесткой связи элементов), Гуми­лев пришел к выводу, что этнос — замкнутая система дискретного типа. В момент своего возникновения этнос получает единый заряд энергии и, растратив его, переходит либо к равновесному состоя­нию со средой, либо распадается на части. Именно так существуют в биосфере природные коллективы людей с общим стереотипом поведения (этот признак, по Гумилеву, самый главный для этноса), своеобразной внутренней структурой, противопоставляющей себя всем другим подобным коллективам. Чувство взаимной симпатии — комплиментарности, которое объединяет людей, также обусловлено процессом энергетического обмена. Характер этой энергии Гумилев определил как биогеохимическую энергию живого вещества биосфе­ры, открытую еще в начале XX в. В.И. Вернадским. Таким образом, этнос становится системой колебаний определенного поля, созда­ваемого биогеохимической энергией живого вещества биосферы. Этносы разнятся между собой частотой колебаний этого поля, т.е. особым ритмом разных этнических групп. Это является объектив­ной основой чувства комплиментарности — деления на «своих — чужих».

Эволюционно-историческое направление. Примордиализм не обязательно тяготеет к эволюционно биологическим трактовкам эт­нических феноменов. Теоретические подходы к изучению этничес­кой реальности, использовавшиеся в ряде стран советского блока, а также в ФРГ и Финляндии, могут рассматриваться как отдельный тип примордиалистских концепций, в которых место эволюционно-биологических занимают эволюционно-исторические трактовки. Эта тенденция восходит еще к И.Г. Гердеру с его неоромантической трактовкой народа, понимаемого как общность, возникающая на ос­нове единства «крови и почвы». Согласно известному определению русского этнографа СМ. Широкогорова, данному еще в 1923 г., этнос есть группа людей, говорящих на одном языке, признающих свое единое происхождение, обладающих комплексом обычаев, ук­ладом жизни, хранимых и освященных традицией и отличаемых ею от таковых других.

Этот подход позднее был развит в работах академика Ю. В. Бромлея, который предложил во многом сходное определение этноса как исторически сложившейся на определенной территории совокуп­ности людей, обладающих общими, относительно стабильными осо­бенностями культуры (включая язык) и психики, а также сознанием своего единства и отличия от всех других подобных образований (самосознанием), что фиксируется в самоназвании (этнониме), т.е. этнос — исторически сложившаяся социальная группа людей, свя­занная общностью территории своего формирования, языка и куль­туры. При этом ни один из признаков не является этнодифференцирующим, лишь их совокупность позволяет определить этнос. Таким образом, этносы, оставаясь примордиальными группами, Носят характер социальных, а не биологических сообществ, посколь­ку этнические связи рассматриваются как сущностно зависимые от исторических изменений

Этнос в примордиализме — это общее понятие, научный термин, который призван характеризовать общности людей, выступающие в истории и реальной жизни в своих конкретно-исторических фор­мах. Формирование этносов представляет собой длительный исто­рический процесс, определяющую роль в котором играет целая груп­па факторов. Среди них наиболее важными естественными предпо­сылками формирования этноса являются общность языка и об­щность территории.

Общность территории создает условия для сосуществования людей и содействует самовоспроизводству этноса, обеспечивая раз­личные взаимосвязи между его частями. Кроме того, природные ус­ловия общей территории определяют жизнь людей, выражаясь в общих особенностях их хозяйственной деятельности, культуры, быта и нормативных систем. Этническая территория является не просто необходимым условием в формировании этноса, но со вре­менем она становится основой формирования этнического самосо­знания, идентичности. Однако истории известно много примеров, когда территориально разобщенные группы этноса длительное время сохраняют свои специфические черты в области культуры и собственный этноним.

Весьма важна роль языка, который выступает не только условием формирования этноса, но и итогом этногенеза. Последнее особенно очевидно, когда формирование этноса происходит путем интегра­ции отдельных этнических групп. В данном случае язык обычно вы­ступает как одно из важнейших объективных свойств этноса, а также как символ этнической принадлежности.

В процессе формирования любого этноса большое значение имеют специфические компоненты его материальной и духовной культуры. Это прежде всего такие явления культуры, для которых характерны традиционность и устойчивость: обычаи, обряды, нор­мы поведения (религия и т.п.).

Культурное единство этнических общностей в свою очередь всег­да дополняется особенностями их психики, проявляющихся, в част­ности, в оттенках характеров людей, специфике ценностных ори­ентации, вкусов, предпочтений и т.п.

В конечном счете этносом становится только та группа людей, которая осознает себя особым объединением людей, отличая себя от других аналогичных общностей. Это осознание своего группо­вого единства принято называть этническим самосознанием, внеш­ним выражением которого является самоназвание (этноним). Этни­ческое самосознание — интегративный показатель этноса, основы­вающийся на представлениях людей об общности территории, об общности происхождения и исторических судьбах составляющих его людей

Сформировавшись в ходе этногенеза, этническое самосознание выступает затем не только важнейшим показателем этнической при­надлежности, но и как сила, объединяющая членов этноса и проти­вопоставляющая их другим этносам. Таким образом, понятие «этнос» относится к группам людей, обладающих едиными иденти­фикационными признаками, традиционно передаваемыми из поко­ления в поколение. В современном русском языке такому понима­нию термина «этнос» в известной мере соответствуют понятие «народ».

Эти моменты отражены в предложенном Ю. В. Бромлеем опре­делении этноса как исторически сложившейся на определенной тер­ритории устойчивой совокупности людей, обладающих общим язы­ком и культурой, а также сознанием своего единства и отличия от других подобных образований (самосознанием), зафиксированным в самоназвании (этнониме).

Подводя некоторые итоги, можно сказать, что все примордиалистские концепции трактуют этнические группы как реально су­ществующие группы людей, которые характеризуются биологичес­ким воспроизводством; разделяют базовые культурные ценности, выражающиеся во внешнем единстве культурных форм; образуют единые поля коммуникаций и взаимодействий; обеспечивают иден­тификацию для членов своей группы и признание их другими груп­пами, отличаясь от других категорий того же порядка. В соответст­вии с этим подходом существование этнической группы может быть определено объективно; этнические группы тоже объективно могут быть отличены от других социальных и биологических сообществ типа классов, сословий, конфессиональных групп, рас, каст и т.д. Этнические группы рассматриваются как базирующиеся на культур­ном единстве и, следовательно, онтологически реальные.

Такое понимание этничности было распространено на Западе в 60-х гг. XX в. в контексте теории модернизации. Но 70-е гг. вы­явили непригодность этих концепций. Они рухнули после того, как массовые этнические движения в США 70-х гг. показали несосто­ятельность теории «плавильного котла», развившуюся на базе примордиальной трактовки этничности и утверждавшую, что этнич­ность будет преодолена в процессе создания национального госу­дарства

3. Инструментализм

В середине 70-х гг. XX в. в западной этнологии широкое распростра­нение получила другая трактовка этничности, в соответствии с ко­торой она рассматривалась как инструмент, используемый полити­ческими лидерами для достижения своих интересов. Подобное по­нимание этничности, типичное для политологических исследова­ний межэтнических отношений, сложилось в рамках политологии, социологии власти и политической антропологии. В этом значении этничность понимается как идеология, создаваемая политической элитой для мобилизации масс в борьбе за власть.

Создатели инструменталистского подхода исходили из того, что различия между группами людей в обществе могут служить основой для формирования этнической идентичности каждой группы, опре­деляющей в свою очередь характер межгрупповых отношений и мо­билизующей этнические группы на целенаправленную политичес­кую деятельность. Поэтому инструменталистские концепции зачас­тую опираются на социально-психологические теории, которые трактуют этничность как эффективное средство для преодоления отчуждения и восстановления этнического равноправия, как соци­альную терапию.

Существенной чертой всех инструменталистских теорий являет­ся их опора на функционализм и прагматизм. Исходя из положений социологического функционализма, сторонники инструментализма считают этничность продуктом этнических мифов, которые созда­ются элитой общества и используются ею для достижения опреде­ленных выгод и получения власти. Культурные особенности, цен­ности и деятельность этнических групп являются орудием элиты для достижения этих целей. Ради реализации на практике идей ра­венства, справедливости и человеческого достоинства этнические группы поддерживают элиту в ее устремлениях, мобилизуясь на их осуществление.

Все концепции этничности этого направления подразумевают выполнение какой-либо потребности индивида или группы, осущест­вление их интересов, достижение целей и т.п. Таким образом, су­ществование этничности здесь мыслится как способ достижения более комфортного состояния, в категориях пользы, что и позво­ляет обозначить эту трактовку этничности как утилитарную.

В отличие от примордиалистского подхода инструменталистский ориентирован не на поиск объективных оснований этничности (инструментализм принимает этнос как факт, данность), а на выяв­ление тех функций, которые выполняют общность и этносы. Поэ­тому, выясняя, каким образом этносы и этничность реализуют потребности индивида или группы, осуществляют их цели и интересы, инструментализм не интересуется вопросом, есть ли какая-то объ­ективная основа существования этноса. Инструментализм исходит из положения: раз этносы и этничность существуют, значит, они служат определенным целям и конкретным интересам человека, об­легчая его жизнь в обществе.

Примером инструменталистского подхода к этничности может служить информационная концепция этноса этнографа Н. Н. Чебоксарова и этносоциолога С. А. Арутюнова. Они предлагают описывать механизм существования всех этнических общностей на основе свя­зей, которые могут быть описаны в рамках понятия информации. Эти информационные связи существуют в виде различных форм коммуникаций. Любые отношения, в которые вступают люди между собой, сопровождаются потоком информации. Информация пере­дается разными путями — языковая коммуникация, в форме показа, подражания. В понятие «информация» входит и культурная тради­ция народа, его творческое наследие.

С помощью информационной модели довольно просто объяс­нить сегодняшний всплеск этничности. Исследователи все больше соглашаются с тем, что обращение к глубинным этническим цен­ностям — это защитная реакция человеческой психики на слож­ность, обезличенность, суетность и неустойчивость современной жизни. Этнос играет роль как бы информационного фильтра. Осо­бенности современной жизни усиливают психологическую потреб­ность человека в устойчивых жизненных ценностях. Эта потреб­ность объясняется тем, что человек как вид сформировался в прин­ципиально иной информационной ситуации, нежели та, в которой он оказался сейчас. На протяжении всей истории человек обычно получал социально значимую информацию от достаточно малочис­ленной, четко определенной по составу группы. Стабильность со­става группы, наследование принадлежности к ней из поколения в поколение способствовали тому, что среди ее членов преобладало общее видение мира, общее представление о ценностях, нормах по­ведения, смысле жизни. Вследствие этого социальная информация, поступавшая к человеку, была относительно однородна, циклична, упорядочена и требовала однозначной реакции.

В современном обществе человек одновременно входит во мно­жество слабо связанных друг с другом групп, каждая из которых предъявляет свои требования к его поведению, не только не согла­сующиеся, но зачастую входящие в противоречие друг с другом. Поэ­тому психологические механизмы реакции, сформировавшиеся в процессе становления человека как вида, не соответствуют новой информационной ситуации. В силу этого обстоятельства его стремление к стабильности становится значимым мотивом поведения. И здесь этнические ценности с их стабильностью, наследуемым ста­тусом имеют неоспоримое преимущество перед другими. Чем боль­ше расхождение между информационными возможностями средне­го человека и сложностью информационной ситуации, тем сильнее эмоциональная сторона этнического самосознания — чувства при­надлежности к своему народу, стремление к использованию нацио­нального языка, к возрождению моральных ценностей, традицион­ных трудовых навыков.

Ведь человек воспринимает мир не как хаотичный поток образов, символов и понятий. Вся информация из внешнего мира проходит через картину мира, представляющую собой систему понятий и сим­волов, достаточно жестко зафиксированную в сознании человека. Эта схема — картина мира пропускает только ту информацию, кото­рая предусмотрена ею. Ту информацию, о которой у человека нет представления, нет соответствующего термина (названия), мы про­сто не замечаем (например, до открытия элементарных частиц уче­ные и философы считали, что мельчайшей частицей вещества яв­ляется атом; пока не появились соответствующие понятия, сущест­вование этих частиц не оказывало влияния на жизнь человека). Весь остальной поток информации структурируется картиной мира: от­брасывается неважное, фиксируется внимание на важном. Основу картины мира составляют этнические ценности, поэтому важность информации оценивается с этнических позиций. Именно так этнич­ность выступает в роли информационного фильтра, сужая спектр допустимых и желаемых реакций человека на ту или иную жизнен­ную ситуацию.