Своих вершин русская геополитическая мысль достигла в лице двух мыслителей известного этнографа, демографа и филолога Владимира Ламанского (1833-1914) и географа Вениамина Семенова-Тян-Шанского (1870-1942)

В работе «Три мира Азийско-Европейского материка» (1992 г.) В.Ламанский разделял крупнейший континент на три региона: «собственная Европа», «собственная Азия» и «средний мир, т.е. ненастоящая Европа и ненастоящая Азия».27 Границы Среднего мира в Азии – это политические границы Российской империи. Граница с Европой проходит по русско-норвежско-шведской границе, Ботническому и Финскому заливам и далее – ломаная сухопутная линия от Данцига (Гданьска) до Триеста. Иными словами, Средний мир в Европе – это земли, заселенные православными и славянскими народами.28

Средний мир, по Ламанскому, имеет четкие физико-географические отличия от Европы и Азии. Во-первых, его отличает «крайняя скудость берегового развития», тогда как территория Европы и Азии имеет полуостровной характер. Во-вторых, Средний мир – равнинный, высокие горные хребты расположены в основном на его окраинах. В-третьих, в нем отсутствуют земли с жарким и тропическим климатом.29 Но главное отличие, собственно конституирующее это большое пространство в некую целостность, лежит в религиозно-этнической области. Средний мир, полагал русский ученый, это «мир арийский, индо-европейский и христианский по преимуществу». Наиболее приемлемым названием Среднего мира является термин «Греко-славянский, или Славяно-греческий». 30

Вслед за Н.Я.Данилевским, В.Ламанский в качестве политического оформления этой религиозной, этнической и географической данности Среднего мира предлагает идею создания Славянской Федерации. В этом случае Греко-славянский мир может стать «миром будущего».31

Младший современник В.Ламанского В.Семенов-Тян-Шанский в своих работах «О могущественном территориальном владении применительно к России» (1915 г.) и «Район и страна» (1928 г.) разработал ряд важных геополитических идей. Он рассмотрел три исторически существовавшие и логически возможные модели контроля над пространством. С точки зрения формы они представляют собой базовые геометрические фигуры: круг, точку и линию.

Первая модель, которую автор называет кольцеобразной, была создана греками, карфагенянами и римлянами еще в древности. Эти народы создавали вокруг Средиземного моря свои колонии, что позволяло им успешно контролировать все морское пространство. В более позднее время эту модель использовали венецианцы, генуэзцы и шведы на Балтийском море.

Вторая модель, называемая им клочкообразной или точечной, возникла в эпоху модерна. Первыми ее использовали для контроля над пространством испанцы и португальцы, затем голландцы и французы, а до совершенства довели в прошлом веке англичане. Суть ее состоит в том, что по морям и океанам в стратегически важных местах создавались колонии и военные базы европейских государств, которые позволяли контролировать морские торговые пути. Англичане дополнили эту модель созданием системы вспомогательных государств-буферов для защиты от континентальных держав.32

Наконец, третья модель – континентальная: территория государства представляет собой сплошную непрерывную полосу «от моря до моря». Первым пытался использовать такую модель, по мнению русского геополитика, Александр Македонский. В прошлом веке ее успешно воплотили в жизнь американцы. Но наиболее ярким примером континентальной формы могущественного территориального владения представляет собой опыт России.

В.Семенов-Тян-Шанский подробно проанализировал русскую континентальную систему территориального владения. Главным ее недостатком он считал растянутость и разделение на развитый центр и отсталую колонизируемую периферию. Средством преодоления этого недостатка является выравнивание всей территории по плотности населения и уровню экономического развития.

Для достижения подобной цели возможны два пути: радикальный и реальный. Радикальный путь – перенос столицы государства в географический центр, например в Екатеринбург. Опыт такого решения проблемы русская история уже знала: Петр Великий перенес столицу в Петербург в начале восемнадцатого века. Но этот путь в условиях двадцатого столетия является очень сложеным и дорогостоящим.

Реальный путь – создание в азиатских владениях государства культурно-экономических «колонизационных баз». Семенов-Тян-Шанский полагал, что целесообразно создать четыре «колонизационные базы»: на Урале; на Алтае и горной части Енисейской губернии; в горном Туркестане и Семиречье; вокруг Байкала.33 Именно по такому пути шла внутренняя колонизация в нашем государстве в нынешнем веке.

В.Семенов-Тян-Шанский после революции остался в Советской России и умер в блокадном Ленинграде. Казалось бы, он должен был продолжить плодотворную русскую традицию геополитических исследований. Однако этого не случилось. После публикации в 1928 г. книги «Район и страна», во многом повторявшей идеи первой его работы, он не публиковал работ по геополитике. Виной тому была, несомненно, идеологизация общественной жизни, которая распространялась и на научные исследования. Влияние географических, а тем паче духовно-религиозных факторов на исторический процесс рассматривалось в рамках марксизма как несущественное и даже «реакционное». Геополитика превратилась в «лженауку».

Правда, сконструированная Сталиным геополитическая модель «большого пространства» – «социалистического содружества» — внешне была похожа на модель Н.Данилевского. Однако, религиозный и национальный факторы, игравшие роль скреп во Всеславянском Союзе Данилевского, игнорировались. В конечном итоге сталинская геополитическая система держалась на военной мощи Совестской Армии и распалась при ослаблении силового фактора.

Русская геополитическая традиция развивалась, однако, в эмигрантском рассеянии. Самыми известными ее представителями в эмиграции были евразийцы. Вслед за В.Ламанским они утверждали, что «Россия представляет собою особый мир», отличный от Европы и Азии, который они называли Евразией.34 Границы Евразии совпадали, по их мнению, с политическими границами Российской империи. Эта геополитическая целостность конституировалась прежде всего географическими факторами: все крупные реки Евразии текут в меридиональном направлении, сплошная полоса степей пронизывает континент по параллелям.

Но главным фактором, конституирующим пространство Евразии как целое, является, по мнению евразийцев, религиозно-культурный. Один из основателей евразийства П.Савицкий писал, что «здоровое социальное общежитие может быть основано только на неразрывной связи человека с Богом, с религией», а «безрелигиозное общежитие, безрелигиозная государственность должны быть отвергнуты».35 О какой религии идет речь пояснял тот же Савицкий: «Евразийцы – православные люди. И Православная Церковь есть тот светильник, который им светит...».36 Однако, тут надо необходимо оговорить, что само Православие некоторые евразиций тольковали несколько вольнее, чем позволяет учение Церкви.

Таким образом, русская традиция геополитической мысли от Тютчева до Семенова-Тян-Шанского в двух существенных чертах отличается от западной. Во-первых, русские геополитики, в отличие от англо-американских, никогда не ставили задачу достижения Россией мирового политического господства и, следовательно, не прорабатывали путей его достижения. Эта идея была чужда как русской политике, так и русской мысли.

Вместе с тем Россия как хранительница Православия начиная с эпохи Московского Царства вполне осозновала свое духовное превосходство перед апостасийным миром Запада и осозновала свою миссию нести свет христианской Истины всему миру. Однако осознание своего духовного первенства не выражалась в кичении перед миром, но осознавалось именно как миссия не от мира сего.

Во-вторых, в отличие от немецкой геополитической школы, которая абсолютизировала роль географических факторов в политике и сводила к минимуму роль духовно-религиозных, русские геополитики, напротив, не только рассматривали религиозные факторы, как важнейшие для надежного контроля над пространством, но, по сути, географические особенности полагали проявлением и подтверждением духовно-религиозных.

Эти особенные черты русской геополитической мысли происходили из того, что вся русская культура, весь русский строй мысли были воспитаны и пропитаны Православием. Тот или иной русский мыслитель мог даже быть лично не вполне церковным человеком, что не являлось редкостью в русском образованном слое девятнадцатого и двадцатого веков, но рассуждая о своей стране, ее месте в мировой системе, никто не мог обойти стороной духовное содержание геополитического субъекта по имени Россия.

Краткий обзор основных геополитических концепций ведущих национальных школ мысли не может не привести к удивительному заключению: для всех них характерна идея особого места России в мировом балансе сил («географическая ось истории», или «Хартленд» у Х.Макиндера и всей англо-американской традиции, ядро евразийского панрегиона у К.Хаусхофера, основа славянского культурно-национального типа, за которым будущее у Н.Данилевского, костяк, занимающего центральное положение в мире, Среднего мира Азийско-Европейского континента у В.Ламанского).

Как же можно объяснить это удивительное совпадение? Сколько-нибудь убедительное объяснение может быть только одно: на языке науки, в приемлемых для науки понятиях выражается религиозная истина об особом промыслительном предназначении России в мире.