Сословная монархия и процесс образования

ГОРОДСКАЯ КУЛЬТУРА И УНИВЕРСИТЕТЫ.

Города – самое яркое явление в пейзаже средневековой Европы. Они играли значительную роль в формировании европейской цивилизации, в развитии товарно-денежной экономики, муниципальной культуры и светской идеологии.

В период раннего средневековья города ещё не имели большого экономического значения. Многие города сохранились со времён Римской империи (Рим и Константинополь, Милан, Верона, Неаполь, Тур, Марсель, Кёльн, Майнц и др.), они стали резиденциями епископов, королей, герцогов и графов. Города-крепости сохраняли стратегическое значение, за крепостными стенами искали защиты от варваров, находили убежище сельские ремесленники, здесь устраивались торги купцов, привозивших товары с Востока. С развитием ремёсел и торговли города становили более многолюдными.

Экономический подъём в X-XI вв. привёл к бурному росту городов как центров ремесла и торговли по всей Европе.

Вопрос о причинах и обстоятельствах возникновения средневековых городов представляет большой интерес. Пытаясь ответить на него, учёные в XIX и XX вв. выдвигали различные теории. Для значительной их части характерен институционально-юридический подход к проблеме. Наибольшее внимание уделялось происхождению и развитию специфических городских учреждений, городского права, а не социально-экономическим основам процесса. При таком подходе невозможно объяснить коренные причины происхождения городов.

Историков XIX в. занимал в первую очередь вопрос о том, из какой формы поселения произошёл средневековый город и как учреждения этой предшествующей формы трансформировались в учреждения города. «Романистическая» теория (Савиньи, Тьерри, Гизо, Ренуар), которая строилась главным образом на материале романизированных областей Европы, считала средневековые города и их учреждения прямым продолжением поздних античных городов. Историки, опиравшиеся в основном на материал Северной, Западной, Центральной Европы (в первую очередь немецкие и английские) видели истоки средневековых городов в явлениях нового, феодального общества, прежде всего правовых и институционных. Согласно «вотчинной» теории (Эйхгорн, Нич), город и его институты развивались из феодальной вотчины, её управления и права. «Марковая» теория (Маурер, Гирке, Белов) выводила городские учреждения и право из строя свободной сельской общины-марки. «Бурговая» теория (Кейтген, Мэтланд) усматривала зерно города в крепости-бурге и бурговом праве. «Рыночная» теория (Зом, Шредер, Шульте) выводила городское право из рыночного права, действовавшего в местах, где велась торговля.

Все эти теории отличались односторонностью, выдвигая каждая какой-либо единственный путь или фактор возникновения города и рассматривая его преимущественно с формальных позиций. К тому же они так и не объяснили, почему большинство вотчинных центров, общин, замков и даже рыночных местечек так и не превратились в города.

Немецкий историк Ритшель в конце XIX в. попытался объединить «бурговую» и «рыночную» теории, видя в ранних городах поселения купцов вокруг укреплённого пункта – бурга. Бельгийский историк А.Пирренн в отличие от большинства своих предшественников отводил определяющую роль в возникновении городов экономическому фактору – межконтинентальной и межрегиональной транзитной торговле и её носителю – купечеству. Согласно этой «торговой» теории, города в Западной Европе возникали первоначально вокруг купеческих факторий. Пиренн также игнорирует роль отделения ремесла от сельского хозяйства в возникновении городов и не объясняет истоки, закономерности и специфику города именно как феодальной структуры. Тезис Пиренна о чисто торговом происхождении города не был принят многими медиевистами.

В современной зарубежной историографии сделано многое для изучения археологических данных, топографии и планов средневековых городов (Гансгоф, Планиц, Эннен, Веркоторен, Эбель и др.). Эти материалы многое объясняют в предыстории и начальной истории городов, почти не освещённой письменными памятниками. Серьёзно разрабатывается вопрос о роли в складывании средневековых городов политико-административных, военных, культовых факторов. Все эти факторы и материалы требуют, конечно, учёта социально-экономических сторон возникновения города и его характера как феодальной структуры.

Многие современные зарубежные историки, стремясь уяснить общие закономерности генезиса средневековых городов, разделяют и развивают концепции возникновения феодального города именно как следствия общественного разделения труда, развития товарных отношений, социальной и политической эволюции общества.

В отечественной медиевистике проведены солидные исследования по истории городов почти всех стран Западной Европы. Среди них: Грацианский Н.П. «Парижские ремесленные цехи в XIII-XIV столетиях», Кириллова А.А. Классовая борьба в городах Восточной Англии в XIV в.», Котельникова Л.А. «Феодализм и город в Италии в VIII-XV вв.», Курбатов Г.Л., Лебедева Г.Е. «Город и государство в Византии в эпоху перехода от античности к феодализме», Левицкий А.Я. «Город и феодализм в Англии», Осипова Т.С. «Ирландский город и экспансия Англии XII-XV вв.», Рутенбург В.И. «Итальянский город от раннего средневековья джо Возрождения», Сванидзе А.А. «Ремесло и ремесленники средневековой Швеции (XIV-XV вв.), Стам С.М. «Экономическое и социальное развитие раннего города. (Тутуза XI-XIII вв.), Стоклицкая-Терешкович В.В. «Очерки по социальной истории немецкого города в XIV-XV веках», Тушина Г.М. «Города в феодальном обществе Южной Франции».

Как видим, в основном акцент делался на социально-экономической роли городов, при меньшем внимании к их прочим функциям.

В последние годы, однако, проявляется тенденция рассматривать всё многообразие социальных характеристик средневекового города, притом от самых истоков. Город определяется как не только наиболее динамичная структура средневековой цивилизации, но и как органический компонент всего феодального строя.

Повышается интерес к «запущенным» проблемам средневековой торговли, городского патрициата, организации власти, бюргерскому землевладению и др. Появляются сборники новых по подходу статей о системах малых групп (общностей), об этнических особенностях городского населения, о месте и роли феодалов в городе и их связях с горожанами и городской жизнью. Урбановеды усилили внимание к городскому праву (саратовская школа – во главе проф. С.М.Стам), к городской семье, формированию интеллигенции. Предпринимаются попытки исследования городского быта.

Урбанистов по-прежнему привлекает социальная история, но аспекты её рассмотрения, само понятие социального изменились. В центре интереса встали микроструктуры, непосредственно связанные с человеком, круг и формы общения, конкретные судьбы людей и малых групп. Особое внимание привлекается к повседневной жизни: особенностям трудовой деятельности, поведения и представлений, «культурной истории социального» - преломлению социального и политического через культуру, поведение, связи, мышление (П.Ю.Уваров «Франция XVI века. Опыт реконструкции по нотариальным актам». М., 2004; «Человек XVI столетия» М.. 2000 – Сванидзе А.А. Датчане в XVI веке; Евсеев В.А. Повседневная жизнь английских горожан в Тюдоровскую эпоху (рабочий день и досуг на примере Ковентри и Лондона); Воробьёва И.Г. Интерьер городского дома в Далмации XVI-XVII вв.)

Отечественное урбановедение проявляет всё большее внимание к внутреннему миру человека как необходимому условию познания средневекового общества вообще и городского сообщества в частности.

Наиболее значимым явился коллективный труд 4х томного издания «Город в средневековой цивилизации Западной Европы» М., 1999-2000.

Т.1 «Феномен средневекового урбанизма» представляет средневековый город как специализированное поселение со своим ландшафтом, особым составом жителей, со своими интересами, чертами организации жизни. Рассматриваются вопросы генезиса средневекового города, даётся совокупная характеристика города как явления средневековой цивилизации, высказываются определённые идеи относительно его роли в формировании западного менталитета (А.А.Сванидзе). Затем следуют очерки о средневековых городах отдельных регионов и стран, создающие региональную типологию средневекового города. Это первая в нашей литературе общая подборка такого рода (Л.М.Брагина – Средневековый город Италии, П.Ю.Уваров – Города средневековой Франции, Л.П.Репина – Английский средневековый город, О.И.Варьяш – Пиренейские города в Средние века, К.Л.Феркерк – профессор Амстердамского университета – Средневековые города в Северных Нидерлагдах. М.А.Бойцов – Города Германии до конца XV века). В разделах об освободительной борьбе городов и их политическом строе основное внимание уделено складыванию «вольного города», власти и политической организации средневековых западных городов (Н.А.Хачатурян).

Т.2 «Жизнь города и деятельность горожан» освещает многообразие и особенности занятий в городе. Наибольшее место уделено торговле, ибо и современники, и многие историки именно торговлю считали и считают важнейшим занятием горожан, определяющим городскую специфику поселения и лицо города. К тому же отечественная наука до последнего десятилетия почти не подвергала средневековую торговлю комплексному рассмотрению, в отличие, например, от средневекового ремесла. Сделана попытка дать обобщённую картину этого феномена, выявить специфику основных торговых зон, классифицировать формы торговых объединений, определить особенности социальной психологии купцов, их этики, их места в обществе, а также обрисовать материальные стороны их деятельности: освоение новых форм коммуникаций, способы ведения торговой документации, кредит. В статьях о ремесле анализ средневековых технологий совмещён с социально-психологическими характеристиками цеха. ремесленника и подмастерья (Дж.Россер – английский учёный, преподаватель Оксфордского университета – Ремесленные гильдии и организация труда, Б.Йордан – датский учёный, Копенгагенский университет – «Когда братья пьют вместе…» Положения о цеховых праздниках в средневековых уставах датских ремесленников). Не обойдены вниманием и непроизводственные формы деятельности горожан, играющие в жизни города огромную роль (П.Ю.Уваров – Интеллектуалы и интеллектуальный труд в средневековом городе, Е.Е.Бергер – Лекари, аптекари, цирюльники), а также формах духовной деятельности, осуществляемой, в частности, монахами в городе (Н.Ф.Усков – Монашество в духовной жизни города). Эти проблемы ранее никогда не становились предметом самостоятельного, целостного изучения, как в отечественной, так и в зарубежной литературе. История маргинальных слоёв, проблемы бедности и преступности в городе, напротив, подвергались за три последние десятилетия интенсивному изучению на Западе. Но результаты этих исследований недостаточно известны у нас, и соответствующий раздел тома «Городские маргиналы» призван в какой-то мере восполнить этот пробел (А.Л.Ястребицкая – «Низшие социальные слои»: бедность и бедняки, О.И.Тогоева – «Ремесло воровства» [несколько штрихов к портрету средневекового преступника]).

Т.3 «Человек внутри городских стен. Формы общественных связей». Том посвящён проблеме существования средневекового города как социума, которому были присущи особые формы конфликтов и способы их разрешения, специфические факторы единения, характерные черты организации власти и общественных связей. Кто управлял городом, кто вершил суд, как отмечали праздники и чем завершались споры, всегда ли горожане стремились противопоставить себя иным слоям общества – вот вопросы, на которые стремятся дат ответ авторы (Г.М.Тушина – Городская власть и горожане в зеркале статутов XII-XIII веков, И.А.Краснова – Принципы выборности во Флоренции XIV-XV веков, Л.Н.Солодкова – Борьба горожан Кёльна с архиепископами и рождение городских свобод, Дж.Россер – Братства и социальное взаимодействие в средневековых английских городах, Ю.П.Крылова – Игры и развлечения горожан, О.И.Тогоева – Казнь в средневековом городе: зрелище и судебный ритуал).

Т.4 «Город, общество, государство» посвящён внешним связям и отношениям, в которые неизбежно вступал город как общность. Затрагиваются важнейшие проблемы политической истории – соотношение централизации и автономии, взаимодействие властных структур разных уровней, степень участия городов как автономных единиц в общеполитических событиях – и в то же время яркими красками рисуются эпизоды крестовых походов, Реконкисты и набегов викингов, в которых город играл и активную и «страдательную» роль (О.И.Варьяш – Реконкиста и пиренейский город, А.Я.Шевеленко – Коммуникации в городе и между городами, П.Ю.Уваров – Парижский университет: европейский универсализм, местные интересы и идея представительства, С.К.Цатурова – Города в Столетней войне).

Почти все опубликованные источники — законодательные. Это городские хартии вольностей, т.е. грамоты, в которых за­фиксированы определенные достижения горожан в ходе комму­нального движения. Записанные чаще всего от имени феодала и как бы по его милости, они в действительности отражали со­циально-экономические и политические требования горожан, на­правленные против наиболее тяжких и обременительных форм сеньориальной эксплуатации. Особенный интерес представляют хартии немецких городов, прежде всего — Страсбурга. Древней­шее, или Первое, городское право Страсбурга по традиции да­тируют 1189 г., однако некоторые историки считают, что оно появилось раньше, в 60—70-е гг. XII в. Полный текст содер­жит 118 статей. Второе городское право Страсбурга записано в 1214 г. и заметно. Анализ хартий и грамот позволяет определить реальное соотношение сил в борьбе горожан с сеньорами на протяжении многих десятилетий, т.е. какие привилегии оставались за сеньором и каких прав до­бивались горожане.

Источники позволяют выявить общие чер­ты, свойственные хартиям английских, французских, немецких городов, и различия между ними.

Особый интерес представляют нарративные источники, преж­де всего, автобиография знаменитого французского хрониста XII в. Гвиберта Ножанского (1053—1124). Здесь очень ярко изложена история образования коммуны во французском городе Лане в начале XII в. и борьба горожан с сеньором, епископом Годри. В источнике мож­но найти ответы на многие вопросы: о причинах коммунально­го движения, его целях, формах борьбы горожан против сень­ора, позиции короля.

Своеобразным дополнением к отрывку из автобиографии Гви­берта Ножанского служит грамота короля Людовика VI Толсто­го (1108—1137), утвердившего коммунальную хартию 1129 г., подписанную преемником епископа Годри во избежание нового восстания ланских горожан.

Обширный материал хартий позволяет подробно проанали­зировать результаты коммунального движения — и в каждом отдельно взятом городе, и в целом в городах Западной Европы XII—XIII в., степень освобождения горожан от сеньориальной власти в разных горо­дах, и если — нет, то чего в первую очередь стремились добиться горожане в ходе борьбы против сеньоров.

Коммунальный строй достиг своего полного развития в го­родах Далмации. Наибольший интерес среди них представляет Дубровник — единственный из далматинских городов, в кото­ром коммунальные формы управления эволюционировали в рес­публиканские. Статут Дуб­ровника 1272 г. и «Описания Дубровника» — сочинение Филип­па де Диверсиса, итальянского гуманиста, приглашенного дубровницким Сенатом в Дубровник в 30-е гг. XV в. в качестве учителя и ректора светской школы для детей и юношества, по­зволяют в общих чертах составить представление о политико-ад­министративной структуре, более подробно ознакомиться с су­допроизводством, видами суда в Дубровнике во второй полови­не XIII — первой половине XV в.

В ходе коммунального движения, когда в борьбе с сеньо­рами городов население обнаружило единство главных интере­сов, оформилось городское сословие. Материалы городских хартий дают возможность также выяснить, что представляла собой городская община, кто такие полноправные горожане, каков их имущественный и социальный статус, кого отнести к категории неполноправных.

Данные об имуществе, например, лондонских купцов, структуре их соб­ственности, профессиональной принадлежности, основных за­нятиях, и прежде всего о торгово-кредитной деятельности, со­держат «Завещания лондонских купцов XIV—XV вв.», относящи­еся к категории частноправовых актов.

Юридические источники позволяют охарактеризовать различные аспекты торговли в средневековой Западной Европе. «Уставы» рынков и торговых объединений немецких городов XIV—XV вв. (Страсбурга и Любека) дают воз­можность познакомиться с условиями, в которых приходилось торговать средневековым купцам, выяснить причины объедине­ния купцов, формы купеческих сообществ и их основные функ­ции. Приводимые документы позволяют рассмотреть вопросы о видах торговли и ее организации, о составе участников торгов­ли, ассортименте товаров на городском и внешнем рынках.

Важнейшую экономическую основу средневекового города составляло ремесло. Источники юридического (нормативного) характера позволяют рассмотреть ключевые воп­росы организации и функционирования городского ремесленного производства. К ним относятся цеховые статуты (ус­тавы), зафиксированные в «Регистрах ремесел и торговли города Парижа», или «Книге ремесел». Это была составленная во вто­рой половине XIII в. (между 1261 и 1270 гг.) первая детальная запись порядков, сложившихся в 100 цехах Парижа (в действи­тельности в XIII в. в Париже цехов было значительно больше). Запись цеховых порядков была произведена по инициативе Этьена Буало — парижского прево (выбранный глава самоуправления). Цеховые статуты дают возможность определить, было ли городское товарное производство простым или расширенным, выяснить, что представляла собой мастерская ремесленника, кто в ней трудился, какова была организация труда, что являлось для мастера целью производства. Подобные документы по­зволяют разобраться в сложном комплексе причин, приведших к созданию цехов. Статуты дают возможность рассмотреть функции цехов, особенно регламентацию всего про­цесса производства и сбыта ремесленной продукции; охаракте­ризовать положение и взаимоотношения мастеров, подмастерь­ев и учеников.

Мы уже отмечали, что в последние десятилетия и мировая, и отечественная наука всё активнее обращаются к проблемам социальной (историчес­кой) психологии, т.е. к изучению повседневного сознания и поведения, эмпирического уровня постижения действительнос­ти, умонастроения разных групп средневекового общества, пока — больше всего к горожанам. Здесь главными источниками ста­новятся письма, дневники, трактаты, мемуары, художествен­ная литература.

Много подобных источников дошло от итальянского города и горожан. Для XIII в. это знаменитое сочинение итальянско­го купца и путешественника Марко Поло (ок.1254—1324). Со­всем юным он отправился с отцом и дядей по торговым делам из Венеции и вернулся лишь через четверть века, в 1292 г., про­ведя много лет в Китае и повидав по пути другие страны Вос­тока. По воле судьбы попал в плен к генуэзцам, вечно враж­довавшим с венецианцами. В их тюрьме он и продиктовал то­варищу по несчастью свою знаменитую «Книгу Марко Поло». Этот литературный источник содержит материал по многим воп­росам — о характере деловых интересов и степени деловой осведомлённости итальянских купцов, уровне их самосознания и широте кругозора, степени благочестия и отношения к знаниям, образованию и куль­туре.

Замечательным литературным памятником XIV в.. стало со­чинение флорентийского торговца зерном Паоло Чертальдо «Книга о добрых нравах». Относительно времени рождения и смерти ее автора известно мало, но сама она была написана в 1360-е гг. и состоит из 1388 маленьких главок или, точнее, па­раграфов. В «Книге» можно найти материал для ответа на все вопросы - от деловых представлений до суждений о се­мье, браке, детях.

Самыми яркими и многогранными источниками этого пери­ода можно назвать новеллы знаменитого флорентийского писа­теля, поэта и гуманиста Джованни Боккаччо (1313—1375), со­бранные в книге «Декамерон» (1348), и Франко Саккетти (1335— 1395), также флорентийца, делового человека, деятеля комму­ны и купца-писателя. Сочинение Саккетти так и называется «Новеллы». Их около 300, созданы между 1392—1395 гг.

Немало интересных источников из жизни горожан сохрани­лось от XV в. Среди них важное место занимает «Трактат о счетах и записях» известного итальянского математика Луки Пачоли (1445—1515), опубликованный в Венеции в 1494 г. и бывший для многих представителей купечества руководством в их прак­тической деятельности. Благодаря усовершенствованным к концу XV в. приемам делопроизводства и подсчетов прибыли, часть из которых описана в «Трактате», купцы-предприниматели ста­вили под жесткий контроль все осуществляемые ими торговые и кредитные операции.

Новеллы итальянского гуманиста Поджо Браччолини (1380— 1459), законченные в 1453 г., так же, как и новеллы авторов XIV в. — живые свидетельства итальянской жизни, городской улицы. В произведениях Боккаччо, Саккетти, Браччолини дей­ствуют разные люди — купцы, предприниматели, банкиры, сеньоры, правители, монахи, названные по именам и описан­ные во всех деталях облика. Богатый материал новелл рисует нам новый тип городской личности с ее устремлениями, делами, умонастроением. Настоящей героиней новелл (хотя далеко не всегда положительной) становится женщина.

Из новелл можно почерпнуть сведения относительно соци­альной позиции горожан — их оценки образа жизни, поведения, общественной роли духовенства и монашества, феодального дворянства и высшей знати. Все они в совокупности передают особенности социальной пси­хологии горожан XIV—XV вв.

Возникновение средневековых городов изменило не только экономическую и социальную, но и культурную жизнь феодаль­ной Европы. Новое сословие, горожане, создало свою культу­ру, во многом отличавшуюся от традиционной феодальной. Условия городской жизни оказывали сильное воздействие на мироощущение горожан: новые отношения собственности, при которых ремесленник и купец были одновременно и собствен­никами, и тружениками; ремес­ленная и торговая деятельность будила мысль, любознательность и расчёт; постоянная связь с рынком заставляла общаться с широким кругом людей, раздвигала жизненные горизонты, требовала элементарной грамотности; участие в борьбе с сеньорами порождало чувство собственного достоинства. Все это, вместе взятое, вырабатывало новые черты ума, характера и поведения, которые и отразились в городской литературе.

Сохранившиеся источники позволяют знако­миться с основными чертами городской культуры.

Среди них - автобиография Петра Абеляра (1079—1142 гг.), которую он весьма выразительно оза­главил «История моих бедствий». Одна из самых ярких и ода­ренных личностей XII в., Абеляр был убежден в безграничных способностях человеческого разума, ставил разум выше веры, более того, считал, что истинная вера не может существовать без разумных обоснований и доказательств. Тезис Абеляра «По­нимаю, чтобы верить» был прямо противоположен ортодоксаль­ному церковному «верую, чтобы понимать». Католические ор­тодоксы учинили расправу над Абеляром на Суассонском собо­ре (1121 г.) и на Сансском соборе (1142 г.); его учение было объявлено еретическим, книги подлежали уничтожению. Неза­долго до судилища в Сансе Абеляр и написал свое жизнеописа­ние. Популяр­ность Абеляра была необыкновенной. Это учитель, к которому ученики стекались изда­лека, «покидая города и замки», готовые жить в предельной бед­ности, лишь бы слушать лекции знаменитого магистра. Преподавание было его един­ственной профессией, единственным способом добывать сред­ства для существования. Можно здесь вспомнить и Архипиита Кёльнского, для которого «книжный труд» был единственно возможным. Таким образом, в городах уже в XII в. стала формироваться про­слойка из людей умственного труда.

«Диалог между философом, иудеем и христианином» позволяет выявить рациональный подход Абеля­ра к познанию, в том числе и к познанию истин христианско­го вероучения. «Разум предпочитается авторитету», — убежден Абеляр.

Труды Альберта Великого (1193— 1280) знакомит с «естественнонаучным» представлением той эпо­хи. Представления эти можно назвать невежественными, фан­тастическими, суеверными, некритическими, однако появление средневековых энциклопедий свидетельствовало о растущем ин­тересе к миру.

Основы новой, опытной науки заложил выдающийся ученый XIII в., англичанин Роджер Бэкон (1214—1294). Его научные сочинения позволяют представить широкий круг интересов и поисков ученого. В них представлены суждения - О разуме и невежестве, - О значении сочинений античных философов-моралистов, - О значении опыта, - О нравах церкви.

Внешний облик средневекового города XIV—XV вв. нашел отражение в ряде историко-литературных произведений этого и более позднего периодов. Отрывки из «Описания Дубровника» (1440 г.) итальянца Филиппа де Диверсиса и стихотворения дал­матинского поэта середины XVI в. Ивана Болицы «Описание града Аскривия» (древнее название Котора) позволяют увидеть глазами современников красоту городских общественных постро­ек, улиц и площадей, массивность крепостных стен, роскош­ное убранство католических соборов.

Уже с XII—XIII вв. неотъемлемой частью городской культу­ры становится площадной театр. Наиболее реалистическим жан­ром светской средневековой драматургии был фарс - сатири­ческое произведение, переносившее из жизни на сцену те или иные забавные происшествия. В фарсе «Господин Пателен» (XV в.) изображены типичные горожане в типичных обстоятель­ствах — пройдоха Пателен, судья-крючкотворец, тупой сукон­щик.

Оригинальным источником являются вагантские произведения XII столетия. «Орден вагантов» — зна­менитый гимн бродячих студентов. Он не знает автора, и по­тому полнее других отражает дух всего средневекового студенче­ства в целом. «Испо­ведь» Архипиита Кёльнского середины XII в., в полной мере позволяет уловить дух вольномыслия и жизнелюбия. Архи­пиит — прозвище, вероятно, значившее «Сверхталант».

В поэзии Вальтера Шатильонского (1135—-1200), одного из самых образованных авторов века, можно выявить ха­рактер обличений церкви и монашества, папской курии.

Развитие образования в XII—XV вв. находилось в непрерыв­ной связи и взаимодействии с общественно-экономической и культурной жизнью этого периода. Содержание и формы обу­чения вырабатывались и совершенствовались по мере развития средневековых городов, роста общественной активности горо­жан, их умственных запросов и интересов. Развитие городских товарно-денежных отношений вызывало потребность в грамотных людях, в опытном знании, способствовало выработке рациональ­ного типа мышления, усилило стремление к светскому образо­ванию. Источники позволяют выяснить, как и когда возникали университеты, в чем состояла новизна университетского образования, как был организо­ван учебный процесс, каким был образ жизни студентов и преподавателей.

Источники чрезвычайно разнообразны: юридические, документальные, эпистолярные, литературные и пр. Среди них уже упомянутая нами автобиография француз­ского философа, магистра Пьера Абеляра (1079— 1142) «История моих бедствий». Данные о трех школах Лондо­на можно извлечь из произведения Уильяма Фиц-Стефена (?— ок. 1191) — секретаря архиепископа Фомы Бекета — "Описа­ние благороднейшего города Лондона". Чрезвычайно важны сви­детельства об изучении римского права и медицины в школах Болоньи (начало XIII в.) и Монпелье (1137 г.). Анализ этих источников помогает понять, почему на базе именно этих цен­тров вскоре сформировались университеты.

Материалы учредительных хартий, гра­мот, данных королями, папами, епископами в XIII—XIV вв. университетам, наглядно показывают как складывались ав­тономия, материальная база, преподавательский коллектив, зем­лячества школяров.

Анализ статутов, анналов, метрик, поста­новлений собраний университетов и их «наций» позволяет выяснить статус и организационную струк­туру, своеобразие и сложность университетской корпорации в XIV—XV вв. Программы, фрагменты лекций, постановления о порядке проведения дис­путов, об обязанностях магистров и школяров университетов дают богатый материал о содержании и формах обучения, ме­тодах преподавания, системе экзаменов и присвоения ученых сте­пеней, о проникновении в университетскую среду передовых идей.

Анонимный трактат XIII в. «О школьной науке» и поста­новления (XIII в.) Парижского и Болонского университетов о найме квартир, их содержании, условиях общежития, о необ­ходимости соблюдения общественного порядка и норм нрав­ственности позволяют представить образ жизни средневекового студента. Из «Письма врача П. Фагаролы» (1315 г.) узнаём об одежде и питании, физическом состоянии шко­ляров. Наконец, из самой студенческой среды поступают све­дения, позволяющие дать социально-психологическую характе­ристику обучавшейся молодежи, ее отношения к учебе, школярному братству, окружающей действительности. Эти представ­ления можно расширить, анализируя образцы студенческих пи­сем и стихотворения вагантов — странствующих школяров XII— XIII вв. Первые служили для составления подлинных писем, ко­торые посылали студенты на родину, поэтому в них отражены типичные для студенческой жизни ситуации и события. Стихи вагантов сохранили ценнейшие свидетельства о реалиях обыденной жизни средневековых студентов, об их интеллектуальном и нравственном уровне, о самосознании и мироощущении.