Общая характеристика обстоятельств, исключающих преступность деяния

ЛЕКЦИЯ 13. Обстоятельства, исключающие преступность деяния.

В уголовном праве общепризнано положение, что лишь внешнее, формальное совпадение признаков деяния с признаками состава преступления, предусмотренного уголовным законом, еще не всегда предрешает вопрос о его преступности и наказуемости.[116]

Для отправления правосудия в нашей стране и строгого соблюдения законности, важное значение имеет правильное решение наукой уголовного права вопроса о понятии и видах обстоятельств, исключающих преступность деяния. Неверное понимание этого вопроса может привести к необоснованному привлечению к уголовной ответственности лиц за такие действия, которые лишь с внешней стороны представляются преступными.

Современное состояние преступности в России характеризуется крайне неблагоприятными количественными и качественными характе­ристиками. Несмотря на зафиксированную официальной статистикой стабилизацию и даже некоторое снижение количества выявленных пре­ступлений,[117] ущерб от них подрывает саму основу российского общества и государства, тяжелым прессом ложится на законопослушное населе­ние.

В условиях, когда государство не может обеспечить эффективную защиту жизни, здоровья, чести, достоинства, собствен­ности и других благ законопослушного населения, оно должно предо­ставить возможность осуществлять такую защиту самим гражданам. Эта возможность гарантируется государством за счет включения в Уголов­ный кодекс институтов необходимой обороны, крайней необходимости, правомерного причинения вреда при задержании преступника и дру­гих.

Возникает вопрос: почему названные институты включены именно в Уголовный кодекс, если его предназначение, как известно, заключается в другом - а именно, в определении круга деяний, которые являются, по мнению государства, преступными, и установлении за них более или менее строгих наказаний.

Достаточно ясный ответ на этот вопрос давали ст. ст. 13 и 14 УК РСФСР 1960 г. (первая - в первоначальной редакции). Они характеризо­вали деяние, совершенное в состоянии необходимой обороны или край­ней необходимости, как подпадающее под признаки Особенной части УК. Причем это совпадение отнюдь не формальное, а действительное, реальное. Тем самым названные и некоторые другие охранительные действия совпадают по объективной стороне с такими преступлениями, как убийство, причинение вреда здоровью различной тяжести, побои, угроза убийством, незаконное лишение свободы, оскорбление действи­ем, хищение, уничтожение или повреждение имущества, превышение должностных полномочий и др.

К сожалению, после реконструкции ст. 13 УК 1960 г., предпринятой Федеральным законом от 1 июля 1994 г., указание на сходство необхо­димой обороны и ряда преступлений (прежде всего насильственных) из закона было изъято. Это позволяет присоединиться к критике данного закона, высказанной Э.Ф. Побегайло.[118]

Второй вопрос, который возникает уже при первом приближении к анализу вышеозначенных обстоятельств, заключается в поиске коренного отличия их от преступлений, с которыми они схожи по объективной стороне.

Пытаясь ответить на этот вопрос, проф. С.В. Познышев еще в начале века писал: «...законодатель должен исключить из числа преступных те деяния, которые, хотя и сходны по составляющим их действиям с преступлениями, но совершены при таких условиях, что не объективируют враждебного правопорядку настроения, выражающегося в сходных с ним преступлениях».[119]

Дальнейшее продвижение по пути решения этой важнейшей проблемы мы видим в трудах ученых советского периода. Так, А.Н. Трайнин указывал: «Особенности этих случаев (необходимой обороны, крайней необходимости и др. - С.М.) заключается в том, что здесь действия лица, хотя и носят все внешние черты общественно опасных деяний, но, тем не менее, не являются социально опасными и тем самым не влекут за собой уголовных санкций».[120]

Другой видный ученый, А.А. Пионтковский, являясь автором соответствующих глав учебников по Общей части уголовного права, неизменно формулировал их название как «Обстоятельства, исключающие общественную опасность действия»[121] (затем, что примечательно, слово «действие» он заменил на более точное «деяние»[122]).

Вместе с тем, еще в 60-е гг. сформировалось мнение о том, что рассматриваемые обстоятельства следует именовать как исключающие не только общественную опасность, но и противоправность деяния.[123] Каза­лось бы, ничего плохого в этом нет, т.к. дополнительное указание на отсутствие противоправности делает наше понимание природы этих обстоятельств более глубоким, всесторонним. Однако излишняя пере­груженность формулировки данного раздела уголовного права, которая уже сама по себе малополезна, т.к. право должно стремиться к макси­мально возможной краткости, таила в себе опасность затушевывания сущности рассматриваемых институтов, переноса центра тяжести про­блемы с социологической в формально-правовую плоскость.

Как показало время, эта опасность была реализована. Еще до приня­тия нового уголовного кодекса в литературе рассматриваемые обстоя­тельства стали именоваться как исключающие лишь преступность дея­ния.[124] Характерна в этом отношении позиция В.И. Ткаченко. В начале 70-х гг. он выводил на первый план отсутствие именно общественной опасности.[125] Спустя 20 лет он вновь счел необходимым подчеркнуть, что соответствующие обстоятельства не признаются преступлением, поскольку они «не содержат материального его признака - обществен­ной опасности». Однако главу, где рассматриваются эти обстоятельства, он назвал уже иначе: «Обстоятельства, исключающие преступность дея­ния».[126]

В период разработки проектов нового УК России некоторые юристы попытались изъять из числа обязательных признаков преступления общественную опасность, превратив законодательное определение из материального в формальное. Эта попытка, проводимая под флагом борьбы с марксизмом и советским тоталитаризмом, не удалась, т.к. формальное определение преступления, особенно в российских условиях, открывает широкие (и к тому же легальные) возможности для произвола как в сфере правоприменения, так и нормотворчества. Потерпев крах, сторонники формализации основных институтов уголовного права смогли добиться достижения ряда частных целей. В частности, глава восьмая УК РФ получила название «Обстоятельства, исключающие преступность деяния».

Такие весьма широкие правовые рамки позволили объединить в этой главе весьма разнородные обстоятельства. Так, если необходимая оборона, причинение вреда преступнику при его задержании носят ярко выраженный общественно полезный характер, желательны как для государства, общества в целом, так и отдельных граждан, то причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам в результате физического принуждения, даже если оно лишает субъекта возможности руководить своими действиями (ч. 1 ст. 40 УК), отнюдь не является полезным и желательным. Например, если человека насильно заставляют нажать кнопку взрывного устройства, заложенного в жилом доме, то его действия сохраняют ярко выраженную общественную опасность, хотя и не влекут для него уголовной ответственности вследствие действия непреодолимой силы и отсутствия вины.

Общественно опасно, нежелательно для общества и гражданина выполнение незаконного (в т.ч. преступного) приказа, о котором говорится в ч.1 ст. 42 УК. Здесь мы видим также отсутствие признаков субъективной стороны преступления.

Следуя логике законодателя, в главу восьмую УК надо ввести такие обстоятельства, исключающие преступность деяния, как невменяемость, недостижение возраста уголовной ответственности и др. Но это привело бы к слому сложившейся десятилетиями структуры Общей части уголовного законодательства и еще большим затруднениям при его практической реализации.

В новейшей литературе происшедшая реконструкция воспринимается некритически. Так, А.В. Наумов пишет: «Все эти обстоятельства исключают и уголовную противоправность (противозаконность), и общественную опасность, и виновность, и наказуемость деяния, а следовательно, и его преступность».[127]

Такую же позицию занял и Н.Г. Кадников.[128] Однако в дальнейшем, анализируя ч. 1 ст. 40 УК, он говорит об отсутствии в действиях принуждаемого лишь виновности, т.е. противоправности, а отнюдь не общественной опасности.[129]

Поскольку уголовное право (как наука и учебная) дисциплина не должно всегда слепо следовать в русле законодательной регламентации тех или иных институтов, мы считаем возможным сохранить за данным разделом Общей части прежнее, более точное название: «Обстоятельст­ва, исключающие общественную опасность деяния» и отнести к нему такие обстоятельства, как необходимая оборона, крайняя необходи­мость, причинение вреда при задержании лица, совершившего преступ­ление, обоснованный риск, а также физическое и психическое принуж­дение, оцениваемое с точки зрения крайней необходимости (ч. 2 ст. 40 УК).

Вместе с тем мы не вправе, даже не соглашаясь с позицией законо­дателя, игнорировать его волю по включению в главу восьмую УК норм, содержащихся в ч. 1 ст. 40 и ст. 42.