Бонус к 27 главе

BPOV.

Глаза... Мои любимые глаза. Такие зеленые, такие родные и... пустые. Почти прозрачные. В них стояли слезы.
Глаза... Ужасные, выцветшие, почти белые... Вспыхивают яростным триумфом, подсвечивая и без того ужасный взгляд оттенком бургунди.
Экран. Огромный, как в кинотеатре. Только на экране не кино. Там... я... На коленях. Кусаю губу. Не плачу. Я хочу крикнуть ему! Нет! Не смотри! Не надо! Но боюсь, что, открыв рот, уже не смогу удержать рыданий.
Он не увидит моих слез. Я не доставлю ему такого удовольствия.
И я нашла в себе силы закричать, не расплакавшись:
– Нет! Нет! Нет! Не смотри! Нет!..

Я подскочила на кровати, понимая, что нахожусь в доме Калленов и кричу в потолок их гостевой спальни. Запихала кулак в рот, чтобы как-то заткнуть свой фонтан. Тупо, но крики сами вырывались изо рта без остановки. Я не могла замолчать, равно как не могла остановить слезы, безудержно бегущие из глаз. Постепенно ужас отпускал. Я старалась пореже моргать – только бы не вернуться в жуткий кошмар.
Как только меня перестало трясти, я решила спуститься вниз. Что-нибудь съем. Или просто попью. Пройдусь. Все равно пока не усну.
Спустившись по лестнице, я заметила, что в дальней комнате горит мягкий свет. Там я еще не была. Этот дом просто огромный. Мама уехала вчера, оставив меня на попечение Эсме. Рене даже не спрашивала, что я решила. Для нее было очевидно, что я вернусь с Эдвардом. Это было для всех очевидно, кроме самого Каллена. Оставил меня здесь на неделю... Зачем? Помучить? Возможно... Хотя скорее всего просто осторожничал, давая мне время все обдумать. Ну да, он так и сказал... А теперь вот задерживается. И не звонит. Нет, он все-таки издевается.
– Белла? – Эсме подняла глаза от книги, сканируя меня тревожным взглядом. – Что-то случилось? Где-то болит? Я разбужу Карлайла...
– Нет-нет, все нормально, – затараторила я, присаживаясь рядом с ней на диван. – Просто... дурной сон.
Я решила быть честной.
– Ох, милая, мне так жаль...
– Рояль? – я решила сменить тему. – Вы играете?
Мой взгляд скользнул по черной блестящей крышке инструмента.
– Нет. Это рояль Эдварда. К сожалению, он тоже почти не играет. Только по великим праздникам.
– Я и не знала. Он не говорил.
– Неудивительно, – усмехнулась Эсме. – У него с детства стойкая аллергия на музыку. Моя вина, признаюсь. Я слишком наседала на него с практикой. Вечно стояла над душой, заставляла заниматься.
Я сразу представила: Эдвард... Маленький капризный засранец, тоскливо зыркающий в окно, мечтая поскорее слинять. Эсме... Неумолимая и жесткая... требует еще раз, с начала. Бедный Эдвард... Я захихикала.
– Но знаешь, я не жалею. Он иногда играет, и это просто восхитительно. В жизни не пригодилось, но и не навредило. Ты поймешь меня... – она загадочно улыбнулась и добавила: – Скоро.
Я вновь представила за роялем теперь уже взрослого Эдварда. Его красивые пальцы... Да, они созданы для музыки. Голова чуть наклонена. Сосредоточенное лицо. Чуть сжатые губы. Черт, кажется, у меня новая сексуальная фантазия...
– Хей, Белла, ты здесь? – Эсме, смеясь, помахала рукой у меня перед лицом. – Я тебя заболтала. Пойдем, выпьем горячего молока.
Я послушно позволила увести себя на кухню. Эсме что-то щебетала о благотворном влиянии молока на хороший сон. Я кусала губы, пока мое неуемное любопытство не взяло-таки верх над скромностью и вежливостью.
– Эсме, почему он не приехал? Что-то случилось? – выпалила я.
– Эдвард? – недоуменно уточнила она.
Я закатила глаза. Ну не Папа же Римский...
– Я думала, он позвонил тебе. Вот ведь паразит! Он уже едет. На машине. Будет завтра. Прости, я думала, ты знаешь...
Я опустила глаза, стараясь обуздать свои эмоции. Ну точно издевается.
– Вы не созваниваетесь?
– Нет, – я покачала головой. – Думаю, он хочет дать мне время... Чтобы я подумала.
– И ты подумала?
– Нет... – честно ответила я, пояснив: – Я решила сразу, как только он предложил. Я поеду в Форкс, только...
– Только что? – Эсме напряглась...
– Господи! Да просто я не хочу становиться для него обузой. Во всех смыслах. У меня есть немного денег, но ребенок... Все равно их хватит только на первое время... Мне бы пришлось сесть маме на шею... А так я сяду на шею Эдварда, и мне это не нравится...
Прежде чем я продолжила свою сбивчивую речь, Эсме начала безудержно хохотать.
– Ох, Белла, ты серьезно? Обуза? Денег не хватит... – ее просто распирало от веселья.
– Эсме, я все понимаю: вы богаты, но я знаю, сколько получает шеф полиции в Форксе. Мой папа...
– Боже, Белла, пощади!.. – она уже утирала слезы.
Я заткнулась и насупилась, ожидая, пока будущая бабуля придет в себя.
– Как же многого ты еще не знаешь, милая, – Эсме наконец уняла смех, нежно погладила меня по щеке. – У Эдварда достаточно денег, чтобы содержать и тебя, и малыша. Лет двадцать точно, я думаю, – ни в чем не отказывая ни себе, ни вам... Даже если он бросит работу.
Я вытаращилась на нее, и Эсме поспешила пояснить:
– Мой отец оставил ему весьма внушительную сумму. Стабфонд... Или что-то вроде того. Я особо не вникала в нюансы.
– Что?!
Я забыла поднять челюсть со стола. Он, на хрен, богат, как Скрудж МакДак! Блин, похоже, Каллен действительно фанат своего дела и Форкса. И он...
– Он не говорил мне, чтобы я не переехала ради денег! – выпалила я.
– Нет, Белла, просто он не признает этих денег. Эдвард дважды использовал стабфонд: когда мотался по стране и когда купил квартиру в Чикаго. Оба раза нам пришлось иметь дело с Таней...
– И чем я лучше нее? – я уловила враждебность в голосе Эсме.
– Ну... Возможно, тем, что ты просто дорога ему. Он хочет быть с тобой – не из мести, а просто потому, что хочет.
– Он хочет из-за ребенка, – уперлась я.
– Но ты же собираешься доказать обратное, не так ли?
– С чего вы взяли?
– С того, что ты решила вернуться, не зная о деньгах, – подловила меня Эсме.
– Черт, попалась... – хмыкнула я, утопив улыбку в стакане с молоком.
– Белла, ты пойми: Эдвард никогда не воспользуется этими деньгами без надобности. Он не такой человек. Он хочет всего добиться сам. Он и добился. Но если тебя так волнует будущее малыша, то не переживай: будет и колледж, и машина, и все, что ты захочешь ему дать.
– Я? Эсме, при чем тут я? Это деньги Эдварда – не мои.
– Ну, это пока... – загадочно проговорила она. – И я думаю, Эдвард ничего не сказал тебе, просто чтобы ты не надумала лишнего. Вот как сейчас.
Я подняла на нее недоуменные глаза.
– Эсме, почему у меня такое ощущение, что вы знаете меня, как облупленную? Я уж молчу насчет Эдварда.
– Может быть, потому что Рене много мне рассказала. Может, потому что Эдвард рассказал не меньше. Может, потому что мы немного похожи. Не думай об этом, милая. Не думай сейчас ни о чем, кроме малыша. Хотя... – она опять хитро улыбнулась. – Зная своего сына, могу с уверенностью сказать: он заставит тебя подумать... Но не сейчас. Пойдем. Уже поздно.
Она потянула меня за руку, прежде чем я попыталась забросать ее новыми вопросами. В эту ночь меня больше не преследовали страшные, пустые глаза. Только руки с длинными музыкальными пальцами, скользящими по клавишам рояля, а потом по моему телу...