Чтение первое (отрывок)

<...> Белорусское племя, составляющее в западной России насе­ление до 3.300,000, а со смоленскими и холмскими белоруссами око­ло 4.000,000, не имеет тех богатых особенностей, какими отличается малороссийское. Только к западу от Минска, к Вильне и отчасти к Гродну, Белоруссия представляет более сухую и в более частых и крупных полосах довольно плодородную почву, особенно в области Новгородка литовскаго. И народ этой области выделяется большею бодростию сил, даже его называют особым названием черноруссов, как бы в соответствие большей его близости к малоруссам, часть кото­рых — галицкорусские малороссы — носят близко подходящее к этому название червоноруссов (по всей вероятности, от темно-красного цве­та одежд и главного материала их, — темно-красной шерсти овец). Очень может быть, что в числе предков черноруссов и были вольные или невольные насельники из Малороссии. Во всяком случае, в ста­рину это были более смелые колонизаторы, дальше других белорус-сов выдвинувшиеся в литовскую страну и давшие первую русскую основу для литовской государственности.

Совсем иныя особенности представляет Белоруссия и ея населе­ние к востоку и югу от Минска.

¹ Коялович М.О. Чтения по истории Западной Руси. Чтение I. СПб., 1884. С. 29-33. Тескт оригинальный, шрифт современный. Обработка А.А. Козела.

Раздел IV

L

Природа, кажется, собрала в стране Белоруссии все неудобныя для жизни человека условия, чтобы дать бытие нескольким громадным ре­кам, благами которых большей частью пользуется не-белорусское пле­мя. В этой стране берут свое начало Днепр, Двина, Припять, Неман, Нарва. Пески, болота, низшего сорта лес покрывают почти всю Бело­руссию. В такой стране народ не может отличаться богатыми физичес­кими свойствами. Белоруссы большею частию небольшого роста, хилы, вялы, бледны. Нередко парни и девицы раньше двадцати лет уже не имеют ни кровинки в лице. Благосостояние до освобождения крестьян было им редко знакомо. Большая часть их ела хлеб неочищенный, с мя­киною, как Бог дал, по белорусскому выражению. В тех местностях, где много песков, болот, лесов белоруссы живут как будто на островах, между которыми иногда по несколько месяцев не бывает никакого со­общения. В таких местах белоруссы часто принуждены заключать браки в близком родстве и доходят до безобразия и уродства.

Вследствие таких особенностей страны, белоруссы живут неболь­шими, редкими группами. Большие деревни у них редко попадаются. При своей разбросанности, белоруссы не имеют той общественной силы, какую мы видим в малороссах. Исключение составляют, или, точнее сказать, прежде представляли, их группы и даже полосы насе­ления по рекам Двине и Днепру. Так, большую силу показали полоча-не не только в древния времена и в государственном строении, но и впоследствии в области общественной. Полоцкое вече и вообще по­лоцкая община были из числа самых сильных русских вечей и общин даже в торговой борьбе с иноземными силами. Бодрость эту долго со­храняли полочане, а за ними витебчане и могилевцы во времена на­плыва к ним евреев и особенно в первыя времена наплыва проповедников унии. В этом подражал им еще позднее и Минск. Но кроме этих выдающихся явлений, у белоруссов вообще мало обще­ственной силы. Их легко давили по частям. Они не скоро противопо­ставляли свою силу, да и то им нужно было возбуждение со стороны. Это обнаружилось ясно во многих событиях их истории, например, в следующих. У них первых введена была польская система уволок (подворных и затем семейных участков земли), разрушивших бело­русскую общину, и не видно, чтобы белоруссы боролись против этого великого зла, как боролись малороссы. Обнаружились эти белорусския качества и в последнюю польскую смуту. Во время моего путешествия

Философская мысль Беларуси периода Российской империи

по западной России, в 1862 г., мне не раз приходилось слышать от бе­лоруссов, что еслибы им только слово сказали из Петербурга, то они бы в мешках доставили туда всех мятежных панов. Но сами они мало делали. Только в Горы-Горках, местности, сохранившей больше на­родных сил, как и вообще в Могилевской губернии, благодаря сосед­ству восточной России, мятеж был сразу подавлен своими средствами. Сказалась еще народная сила, и сила очень древняя, на юге Минской губернии. Некоторыя православныя шляхетския околицы — потомки так называемых литовских бояр — доблестно подавили сами польскую смуту в своей стране. Проявилась еще тогда народная сила около Ди-набурга, благодаря почину тамошних старообрядцев. От этой, однако, слабой деятельности по собственному почину, белоруссы способны переходить в другую крайность, свойственную людям этого рода, — к злоупотреблениям возбужденной силы. Так они в иных местах жесто­ко поступали с захваченными польскими мятежниками. Подобныя крайности бывали и в старыя времена. Во времена казацких войн в Белоруссии особенно много составлялось так называемых гайдамац­ких загонов, — партизанских казацких шаек, которыя производили страшныя жестокости. Вообще белоруссы нерешительны в то же время очень впечатлительны! Последнее качество их не раз сказывалось и в прекрасных явлениях жизни. В первыя времена церковной унии, они больше других показали величественную, нравственную силу право­славия в своих братствах, во главе которых долго стояло знаменитое, виленское православное братство. У них же в последния времена раньше и больше развились народныя училища.

Белоруссы никогда не знали татарскаго ига. Это тоже отразилось в некоторых чертах их жизни, например, в поразительном доверии к людям, в значительно хорошей их семейной жизни и, в обычное вре­мя, в малом числе у них злодеяний.

Загнанные в болота и леса, белоруссы в этом самом нашли себе, однако, спасение не только от татар, но и от многих других зол. Они закрыты были и недоступны окружавшей их цивилизации, и так как эта цивилизация — польская, иезуитская была очень дурная цивили­зация, то белоруссы находили благо в своих лесах и болотах, скрыва­ясь от нея. Они действительно более сохранили свой древний быт, чем малороссы. Самая речь боле чиста, более близка к великорусскому языку, чем малороссийское наречие. <...>

Раздел IV