2015-03-20
1271
Диалектика в качестве разработанного Гегелем ме-
тода выступает в науке логики как теория познания.
В. И. Ленин, говоря о прекрасном «изложении диалек-
тики» в разделе об идее, обращал внимание на то, что
«здесь же замечательно гениально показано совпаде-
ние, так сказать, логики и гносеологии». Имеется в ви-
ду диалектическая логика Гегеля, относительно кото-
рой В. И. Ленин замечал, что «моменты познания
(= "идеи") человеком природы — вот что такое катего-
рии логики». В. И. Лениным была отмечена тесней-
шая, доходящая до отождествления взаимосвязь у Ге-
геля логики, диалектики и теории познания (в материа-
листически переработанном виде проявившаяся затем
в «Капитале» К. Маркса) (2. 29. 174, 180, 301).
Следует подчеркнуть, что в науке логики была про-
изведена разработка не только субъективной диалек-
тики, характеризующей процесс познания и его катего-
риальное оформление, но также объективной диалек-
тики, характеризующей объективную реальность (при-
мечательно, что термины «субъективная диалектика»
и «объективная диалектика» являются гегелевскими).
Правда, объективную диалектику Гегель идеалистиче-
ски трактовал как принадлежащую лишь «объективно-
сти понятия», но фактически это название обычно обо-
значало подлинную объективную реальность. В словах
Гегеля «природа самого конечного состоит в том,
чтобы выходить за свои пределы, отрицать свое отри-
цание и становиться бесконечным», В. И. Ленин видел
признание диалектики «самих вещей, самой природы,
самого хода событий». «Предмет выказывает себя
диалектическим»,— писал В. И. Ленин о смысле друго-
го высказывания Гегеля. Существенно важно то, что
субъективная диалектика характеризовалась Гегелем
как истинная только в том случае, если в ней находила
отражение диалектика самой объективности. В. И. Ле-
нин отмечал, что в науке логики «отношения (= пере-
ходы = противоречия) понятий = главное содержание
логики, причемэти понятия (и их отношения, переходы,
противоречия) показаны как отражения объективного
мира» из чего следует, что «диалектика вещей со-
здает диалектику идей, а не наоборот». С учетом этого
факта была сформулирована афористическая мысль
В. И. Ленина о том, что «Гегель гениально угадал
диалектику вещей (явлений, мира, природы) в диа-
лектике понятий». Более «популярно», «без слова диа-
лектика», В. И. Ленин выразил ту же свою мысль сле-
дующими словами: «Гегель гениально угадал в смене,
взаимозависимости всех понятий, в тождестве их
противоположностей, в переходах одного понятия
в другое, в вечной смене, движении понятий ИМЕН-
НО ТАКОЕ ОТНОШЕНИЕ ВЕЩЕЙ, ПРИРОДЫ
(2, 29. 100, 206, 178, 179). Слово «угадал» в этих вы-
сказываниях В. И. Ленина означает отсутствие у Геге-
ля ясного понимания того, что он исследует понятия
именно как отражения объективной реальности. С ка-
ким-то совершенно случайным и всецело неосоз-
нанным нащупыванием диалектики вещей через диа-
лектику понятий названное «угадывание» не имеет
ничего общего. Гегель не смог бы преодолеть кантов-
ский (а также всякий иной) агностицизм, если бы фак-
тически не признавал познавательного отражения «су-
щественностей» вещей в человеческих понятиях о них.
|
|
|
|
|
|
Проблема включения «рассудочной» логики в «спе-
кулятивную». Стоит обратить внимание на то, что при
характеристике имманентной диалектики, в силу кото-
рой идея «вечно отделяет и отличает тождественное
с собой от различенного, субъективное от объективно-
го, конечное от бесконечного», Гегель указывает, что
«будучи, таким образом, сама переходом или, вернее,
самоперемещением в абстрактный рассудок, она вме-
сте с тем вечно есть в такой же мере и разум»: «Она
есть диалектика, которая заставляет это рассудочное,
различенное снова понять свою конечную природу
и ложную видимость самостоятельности своих про-
дуктов и приводит его обратно в единство»
(96. 1. 403). Значение этих высказываний Гегеля, под-
водящих итог освещению в науке логики соотношения
разума и рассудка, может быть понятно только в связи
со всеми его предшествующими соображениями на
этот счет, в свою очередь проясняя их смысл. Важней-
шее значение в этом плане имеют содержащиеся во
вводной части малой логики разъяснения Гегеля отно-
сительно «трех сторон», которые по своей форме
имеет «логическое»: рассудочной, диалектической и спе-
кулятивной. Гегель назвал эти разъяснения «предвос-
хищением», и потому их уместно рассмотреть именно
при подведении итогов методологических размышле-
ний Гегеля.
Прежде всего отметим мысль Гегеля, что эти три
стороны «не составляют трех частей логики, а суть
моменты всякого логически реального, т. е. всякого по-
нятия или всего истинного вообще». Отсюда следует
важный вывод, что «все они могут быть положены
в первом моменте, в моменте рассудочности, и благо-
даря этому могут быть удерживаемы в своей обособ-
ленности, но в этом виде они рассматриваются не в их
истине». Существенная ограниченность рассудочного
мышления состоит, по Гегелю, в том, что оно «не
идет дальше неподвижной определенности и отличия
последней от других определенностей», неправомерно
считая «такую ограниченную абстракцию... обладаю-
щей самостоятельным существованием» (96. 1. 202).
Наибольший интерес представляет мысль Гегеля
о том, что при всей ограниченности рассудочного мыш-
ления как такового оно выполняет очень важную
функцию в процессе познания. Во-первых, именно рас-
судок осуществляет переход от чувственного восприя-
тия действительности к ее рациональному постиже-
нию. «Деятельность рассудка, — указывает Гегель, —
состоит вообще в том, чтобы сообщить содержанию
форму всеобщности», что достигается (хотя и неадек-
ватным образом, т. е. в виде лишь абстрактной
всеобщности) тем, что «рассудок действует по отноше-
нию к своим предметам разделяющим и абстрагирую-
щим образом» и потому «представляет собой проти-
воположность непосредственному созерцанию и ощу-
щению...» Во-вторых, в самой сфере рационального
«мы должны признать право и заслугу чисто рассудоч-
ного мышления, состоящую вообще в том, что как
в теоретической, так и в практической области никакая
прочность и определенность невозможны без помощи
рассудка». Дело в том, что Гегелем признается, что
познание начинается с того, что «наличные предметы
постигаются в их определенных различиях» и «мышле-
ние действует при этом как рассудок», а «принципом
его деятельности является здесь тождество», которое
вполне оправдано. У Гегеля заметно стремление ви-
деть познавательную ценность рассудочного мышле-
ния в том, что оно постигает относительную устойчи-
вость бытия вещей, объективную дифференцирован-
ность и структурную определенность «предметного
мира», его природных и социальных образований.
В этом смысле Гегель заявлял, что рассудок не только
субъективен, но и объективен (это согласовывалось
с общей линией на онтологизацию логики), обнаружи-
вая «свое присутствие во всех вообще областях пред-
метного мира»; причем «совершенство предмета не-
пременно предполагает, что принцип рассудка зани-
мает в нем место, принадлежащее ему по праву»
(96. 1.202, 204).
|
|
|
Гегель указывал, в-третьих, что «рассудок не дол-
жен отсутствовать и его отсутствие должно рас-
сматриваться как недостаток» даже в таких высших
сферах духовной деятельности (которые кажутся
очень далекими от него), как искусство, религия и фи-
лософия. В особенности, по убеждению Гегеля, филосо-
фия «не может обойтись без рассудка», потому что
«для философствования требуется прежде всего, чтобы
каждая мысль мыслилась нами во всей ее строгости
и чтобы мы ни оставляли ее смутной и неопределен-
ной» (96, 1. 205).
В-четвертых, диалектика мышления характеризует-
ся Гегелем как «собственная истинная природа опреде-
лений рассудка», и он подчеркивает, что «диалектиче-
ский момент есть снятие такими конечными определе-
ниями самих себя и их переход в свою противополож-
ность». Это означает, что диалектический момент
вырастает из рассудочного момента, имеет последний
своим базисом и без его наличия не может ни по-
явиться, ни функционировать. То, что диалектическое
отрицание приводит не к абстрактному, пустому нич-
то, а к положительному, насыщенному содержанием
результату, Гегель объяснял тем, что таким путем
«снимаются» рассудочные определения, обладающие
содержательностью. Он обращал внимание и на то,
что «голое», чисто скептическое отрицание этих опре-
делений оборачивается отказом от философского мы-
шления, выраженном «в отрицании истинности и до-
стоверности сверхчувственного» и «в указании, что мы
должны держаться лишь чувственного и того, что на-
лично в непосредственном ощущении». К отказу от
философского разума ведет, по Гегелю, и отрицание
рассудочных определений во имя религиозно-мистиче-
ского представления о таком единстве противополож-
ностей, которое «должно рассматриваться вообще как
недоступное мышлению и непостижимое». Философ-
ская же ««спекуляция» мыслит «конкретное единство»
именно «тех определений, которые рассудок признает
истинными лишь в их раздельности и противопоста-
вленности». В свете всего этого понятно утверждение
Гегеля, что «в спекулятивной логике содержится чи-
сто рассудочная логика...» (96. 1, 205, 209—210, 212).
Это утверждение свидетельствует о достаточно ясном
понимании Гегелем того, что его наука логики не
только не означает полного отрицания формальной
логики или полного размежевания с ней, но пред-
полагает ее использование в решении своих задач и
даже ее ассимиляцию, устраняющую ее ограничен-
ности.
|
|
|
Отметим, наконец, мысль Гегеля, что «рассудок
есть вообще существенный момент образования», ин-
теллектуальной культуры. Гегель указывал, что под-
нявшийся на уровень рассудочного мышления «обра-
зованный человек не удовлетворяется туманным
и неопределенным, а схватывает предметы в их четкой
определенности», тогда как «необразованный же, на-
против, неуверенно шатается туда и обратно, и часто
приходится затрачивать немало труда, чтобы выяс-
нить с таким человеком, о чем же идет речь, и заста-
вить его неизменно держаться именно этого опреде-
ленного пункта» (96. 1. 203 — 204).
Вопрос об «отчуждении» идеи в природу. Одним из
важнейших негативных результатов идеалистически
мистифицированного представления об объективном
является недостаточное различение и даже просто
спутывание онтологических процессов с гносеологиче-
скими, само в свою очередь чреватое новыми идеали-
стическими мистификациями. Так, гносеологически
оправданное положение, что «в отрицательном един-
стве идеи бесконечное переходит пределы конечного,
мышление — пределы бытия, субъективность — пре-
делы объективности» и потому «единство идеи есть
субъективность, мышление, бесконечное», приобретает
вследствие его необоснованной онтологизации харак-
тер идеалистического утверждения о том, что в про-
цессе идеи как высшей всереальности духовная
«субъективность» преодолевает ранее положенную ею
«объективность». С выражаемой при этом точки зре-
ния абсолютного идеализма только для философски
неразвитого сознания «природа есть первоначальное
и непосредственное, а дух — опосредствованное ею».
На деле же, утверждает Гегель, «природа есть поло-
женное духом, и сам дух делает природу своей пред-
посылкой». Итоговый вывод науки, логики как таковой
является сугубо идеалистическим: «Наука, таким
образом, кончает тем, что понятие постигает самое
себя как чистую идею, для которой идея есть ее пред-
мет» (96, 1.404, 422).
. Однако этот вывод однозначен лишь формально
и по видимости. Содержащееся в нем выражение
«идея как предмет» для «чистой идеи» имплицитно
отягощено объективным содержанием, которое ранее
выступало во всякого рода иной, нижележащей пред-
метности, а теперь достигло своей полноты и, можно
сказать, даже переполнилось при этом. Если рассма-
тривать данный содержательно-познавательный аспект
абсолютной идеи, фактически оказывающийся
главным для Гегеля, то не удивляет утверждение о ее
переходе в... природу: «Идея, сущая для себя, рассма-
триваемая со стороны этого единства с собой, есть со-
зерцание, и созерцающая идея есть природа». Говоря,
что в конце движения от абстрактного бытия «мы
имеем идею как бытие», Гегель указывает, что «эта
идея, обладающая бытием, есть природа» (96. 7. 424).
В большой логике Гегель выразился на этот счет еще
яснее: «В то время как идея полагает себя как абсо-
лютное единство чистого понятия и его реальности
и потому включает себя в непосредственность бытия,
то как тотальность в этой форме она есть природа»
(см. 95. 3. 310). По выражению В. И. Ленина, данная
фраза «архизамечательна»: «Переход логической идеи
к природе. Рукой подать к материализму. Прав был
Энгельс, что система Гегеля перевернутый материа-
лизм». Сосредоточив внимание при чтении науки ло-
гики на выявлении в ней имплицитного материалисти-
ческого содержания (наряду с выявлением основных
черт диалектического метода) и в изобилии обнаружив
такое содержание, сразу же подвергаемое надлежаще-
му «перевертыванию» и освобождению от идеалисти-
ческой «шелухи», В. И. Ленин с удовлетворением сде-
лал вывод, что «в этом самом идеалистиче-
ском произведении Гегеля всего меньше идеа-
лизма, всего больше материализма» (а также
вывод, что глава об абсолютной идее «главным своим
предметом имеет диалектический метод»,пред-
стающий как «итог и резюме, последнее слово и суть
логики Гегеля...») (2. 29. 215).
Если обратить внимание на идеалистические уста-
новки и, так сказать, убеждения Гегеля, пронизываю-
щие науку логики, то в разделе об абсолютной идее
они достигают апогея и получают наиболее четкое
выражение (хотя и менее всего убедительное). Дефини-
ция абсолютного как идеи, указывает Гегель, сама но-
сит абсолютный характер, и «все предыдущие дефини-
ции приходят к этой». Характеризуя идею как
«адекватное понятие, объективно истинное, или истин-
ное как таковое», Гегель подчеркивал, что «если что-
либо истинно, оно истинно через свою идею, иначе го-
воря, нечто истинно, лишь поскольку оно идея»
(95. 3. 209). Надо иметь в виду, что понятие «истина»
имеет у Гегеля не только гносеологический, но также
онтологический смысл, причем именно последний рас-
сматривался им как наиболее глубокий и подлинно
философский. В данном случае главный смысл утвер-
ждения об истинности чего бы то ни было лишь через
свою идею означает, что всё существует лишь через
нее и ею определяется в конечном счете. Гегель обра-
щал внимание на то, что, «говоря об идее, не следует
представлять себе под нею нечто далекое и потусторо-
нее», — «идея, наоборот, есть всецело присутствующее
здесь, и она находится также в каждом сознании, хотя
бы в искаженном и ослабленном виде». В идее, отме-
чал Гегель, имеется не только «идеальное содержание»
как «понятие в его определениях», но и «реальное со-
держание», которое есть «лишь раскрытие самого по-
нятия в форме наличного бытия»; причем, замыкая
эту форму «в своей идеальности, идея удерживает ее
в своей власти, сохраняет себя таким образом в ней».
Выступая в конце науки логики как результат предше-
ствующего движения мысли, идея, по сути дела,
является, однако, лишь своим собственным результа-
том, потому что «рассмотренные ранее ступени бытия
и сущности, а также ступени понятия и объективности
не суть в этом их различии нечто неподвижное и по-
коящееся», а они «обнаружили себя в качестве диалек-
тичных, и их истина состоит лишь в том, что они суть
моменты идеи». Поскольку в идее исчезает все не-
истинное, можно в этом смысле, который отличен от
формально-логического, говорить о ее абстрактности,
но «в самой себе она существенно конкретна, ибо она
есть свободное, самоопределяющееся и, следователь-
но, определяющее себя к реальности понятие». Гегель
указывает, что вначале идея предстает как «единая
всеобщая субстанция», производящая саморазделение
на «систему определенных идей», но они «по своей
природе не могут не возвратиться в единую идею» как
свою истину, и потому эта идея «в своей развитой,
подлинной действительности есть субъект и, таким
образом, дух». Такую реализацию получает давний за-
мысел Гегеля «понять субстанцию как субъект». Заме-
тим, что в понимании Гегеля эта «субъективность» (а
лучше, быть может, сказать «субъектность») идеи диа-
лектизирует ее единство противоположностей и через
их противоборство обеспечивает саморазвитие
(96. 1.399 — 402). Гегель имел основания назвать та-
кую идею «божественной», поскольку она в своей сути
и своих функциях изображена им как аналог божества
религиозных представлений. Включая в идею то со-
держание, которое объективно было материалистиче-
ским, Гегель путем мистифицированного истолкова-
ния делал его компонентом идеалистической системы,
которая целеустремленно использовалась для ниспро-
вержения материалистической философии. Именно
учение об абсолютной идее придавало гегелевской фи-
лософии характер «абсолютного идеализма», и эта
самоквалификация верна как в содержательном, так
и в терминологическом отношениях. От абсолютной
идеи как ядра абсолютного идеализма, т. е. от разра-
ботанного Гегелем ее антиматериалистического пони-
мания, провозглашенный им переход в природу как
«инобытие» этой идеи выглядел необоснованным, не-
понятным, мистическим.
