Глава 5. вдали божественное ищут, хотя источник — в них самих

Есть только Бог

Все несчастные

вдали божественное ищут, хотя источник — в них самих.

Известно лишь немногим счастье, ведь человек — страстей игрушка,

То вверх, то вниз его швыряет враждебная волна,

И в море бесконечном кружит вслепую он,

Не в силах бурю победить иль сдаться ей.

Бог, ты бы спас его, раскрыв ему глаза...

Увы, лишь люди из божественного рода могут видеть заблуждения и истину от фальши отличать.

Природа служит им.

Ты, кто понимает это,

о, мудрый и счастливый человек,

останься в этой гавани.

Но соблюдай мои законы, воздержись от глупостей, которых душа должна страшиться; различай их ясно, и пусть твой разум правит телом...

Чтоб, восходя в сияющий эфир,

среди бессмертных сам бы стал ты Богом.

Последняя сутра Пифагора о совершенстве... Первое, что нужно помнить, — это то, что совершенство — не цель. Ни один просветленный никогда не стремился к цели, не мог стремиться. Стремление к цели — путь ума. Ум существует через цели, ум живет будущим, ум живет стремлением. Ум — это всегда достигающий ум.

Просветленный живет в не-уме. Не-ум — это просветление. Следовательно, просветленный не может стремиться к цели, у него нет никакого будущего, для него все — настоящее. Вот почему его все время понимают неправильно. Он говорит о настоящем, но люди слушают его умом, а ум немедленно все искажает. Ум тут же превращает все в цель, во что-то, чего нужно достичь в будущем.

Совершенство — не цель, но реальность. Его не нужно достигать, его нужно узнать. Все, что нужно, — это узнать то, что уже существует. Вы совершенны — вам не нужно становиться совершенными. Речь идет не о каком-то будущем, вы уже совершенны. Нужно только узнать это, вы должны стать более бдительными, более осознанными, чтобы понять, кто вы есть. Совершенство уже здесь.

Но люди продолжают делать из него цель. Они говорят: «Мы должны быть совершенными. Мы должны стать просветленными. Мы должны достичь нирваны. Мы должны войти в рай». Они создают прекрасные далекие цели — и тогда ум может существовать.

Ум нуждается в будущем — подойдет любое. Вы должны стать богатым, вы должны стать могущественным, вы должны стать красивым, вы должны стать мудрым, вы должны стать просветленным — это не имеет значения. Если есть стремление, ум будет упорствовать. И это упорство ума и есть источник всех ваших несчастий. Это держит вас в напряжении. Это беспокоит, мучит вас — постоянный страх потерять цель. Это делает вас жадным — постоянная страсть достижения цели. Какой бы ни была цель, это не имеет значения — деньги или Бог, успех или самадхи — это не имеет никакого значения...

Пусть это проникнет глубоко в ваше сердце: если есть цель, есть и ум; если есть будущее, есть и ум. «Завтра» — это другое название ума. «Завтра» не существует нигде, кроме ума, они зависят один от другого. Отбросьте все «завтра» — и ум просто испарится, он не сможет существовать.

У ума нет настоящего времени; он не может быть здесь и сейчас, поэтому он постоянно подкидывает вам новые идеи. Если вы устали от мира, он говорит, что есть мир иной. Если вы устали от жизни, он говорит: «Не беспокойся, есть жизнь после смерти — но надо бежать дальше».

Стефан Крейн написал прекрасные стихи:

Я знал одного человека — он гнался за горизонтом: друг за другом, круг за кругом...

Я сказал ему: «Стой же!

Это бессмысленно, ты никогда...»

Он ответил: «И все же...» — и побежал.

Этот бег, эта постоянная гонка за горизонтом, который неуловим, который иллюзорен... Но кажется, что он есть. Он так близко, он манит, соблазняет, притягивает, и он так близко, что, кажется, еще небольшое усилие, всего лишь небольшое усилие... Всего лишь несколько миль. И он так ясен, так сияет — как можно не соблазниться? Он кажется вполне досягаемым, но вы можете бежать и бежать... и вы никогда не достигнете. Расстояние между вами и горизонтом всегда будет одним и тем же, поскольку горизонт существует только в вашем уме. Это иллюзия. Все цели иллюзорны — в этом или ином мире. Быть здесь и сейчас — это способ жить в истине, в реальности.

Так что это первое, что нужно запомнить, иначе вы не поймете Пифагора, ваш ум исказит Пифагора. Вы начнете думать: «Как стать совершенным?» Это не вопрос становления — вы уже совершенны. Совершенство — ваше бытие. Становление — это погоня за целью, бытие — это расслабление в своей природе, расслабление в здесь и сейчас... и внезапно недоступное становится доступным. Вы не осознавали этого; внезапно вы пробудились. Совершенство — это пробуждение.

Все несчастные

вдали божественное ищут, хотя источник —

в них самих.

Пифагор называет несчастными людей, которые живут в уме, в становлении, в «завтра». А если вы живете завтрашним днем, вы автоматически живете и днем вчерашним. Они существуют вместе, они нераздельны — вчера и завтра. И вы зажаты между двумя этими обманами, вы в ловушке. Вчера уже нет, а завтра еще нет. Вчера ушло навсегда, а завтра никогда не приходит. Между ними — настоящий момент.

Иисус говорит: «Взгляните на полевые лилии — как они прекрасны! Они не заботятся о завтрашнем дне, они живут здесь и сейчас». И даже мудрый Соломон не мог сказать лучше.

Быть здесь и сейчас — значит быть в божественном. Быть здесь и сейчас — значит достичь великолепия существования. Быть здесь и сейчас — значит быть блаженным, значит быть в раю.

Все несчастные

вдали божественное ищут, хотя источник —

в них самих.

Пифагор говорит: «Люди, которые постоянно ищут что-то вдалеке, несчастны, они прокляты». И никто не проклинал их, они сами себя прокляли. Их несчастье — не чужой умысел, за все ответственны они одни. Это полностью их выбор, это результат их собственного выбора.

Ваше несчастье — ваше изобретение, ваше блаженство — ваша сущность. Чтобы быть несчастным — нужно потрудиться, несчастье необходимо планировать, над ним нужно работать. Оно против вашей природы, поэтому это очень трудная работа. Оно идет против течения. Это постоянный конфликт с природой.

Природа не знает будущего, природа всегда — здесь. Природа всегда в этом мгновении и нигде больше. Деревья растут в это мгновение, реки текут в это мгновение. Все происходит в это мгновение, кроме вашего ума. Даже ваше тело растет в это мгновение. Ваша кровь циркулирует в это мгновение, ваше сердце бьется в это мгновение. Кроме вашего ума, все — здесь и сейчас. Ум далеко.

И этот ум — главная причина всех ваших несчастий. Вы страдаете не из-за прошлой кармы, нет. И не потому, что Бог дал вам такую судьбу. И не потому, что согрешили Адам и Ева, нет. Все это — хитрости, чтобы избежать ответственности. В этом случае подойдет любая отговорка: Адам и Ева... Несчастные Адам и Ева становятся козлами отпущения. А если эта притча перестанет быть жизненной, — как всякая притча, всякая метафора с течением времени превращается в клише, теряет силу и убедительность, — тогда вы непременно придумаете что-нибудь еще.

Например, теорию кармы. Будто в прошлых жизнях вы сделали столько неправильного, что из-за этого теперь страдаете. Не надо винить прошлые жизни. В прошлых жизнях вы были такими же, тогда вы тоже страдали. Причину вашего страдания нужно искать здесь и сейчас, она не в прошлых жизнях. Причина в том, что вы уходите от ответственности, и это очень опасно, потому что так вы никогда не изменитесь, вы останетесь прежними. Что вы можете сделать с прошлыми жизнями? Они прошли, ничего не поделаешь. Вы должны страдать.

Или вы обвиняете во всем кисмет — злую судьбу... Никто не причиняет вам никакого зла, существование — не зло, страдание не предопределено Богом. Если бы это было так, Бог был бы садистом, маньяком, гораздо хуже любого дьявола — предопределить страдание невинным людям без всякой причины? Тогда существование было бы очень несправедливым, непорядочным, недостойным. А религия была бы насмешкой. Бог не предопределял, не делал вашим уделом страдание. Но и это убеждение — вера в судьбу — постепенно потеряло свое влияние. Слишком часто это повторяли.

И теория кармы была отброшена, идея предопределения была отброшена. Появилась новая теория...

Карл Маркс против религии, но по сути его идея не так уж и отличается от всего того, что предлагала религия. Он говорит, что страдание — историческая необходимость. А это та же идея судьбы, только выраженная другими словами.

Ваше страдание предопределено исторически — вы страдаете из-за экономических причин, из-за классовой борьбы. И пока не исчезнут классы, не исчезнет и страдание. Снова с вас снимается груз ответственности — что вы можете поделать? Когда осуществится утопия, когда на Земле наступит коммунизм, тогда исчезнет страдание. Страдание вызвано богатыми, страдание вызвано капиталистами. Но капиталисты сами страдают. На самом деле, богатые страдают больше, чем бедные. Почему? Потому что у богатых есть все для того, чтобы не страдать, но, тем не менее, они видят бессмысленность этого, абсолютную бессмысленность. Их страдания безграничны.

Бедный страдает от того, что он голоден. Богатый страдает не от того, что он голоден, а от того, что он знает, что вы можете иметь хороший дом, вкусную еду, хорошую жену, любимую семью, теплую атмосферу, а все же внутри испытывать голод — духовный голод. Жизнь бессмысленна, бесцельна, случайна, пуста. Тогда рождается великое страдание. Бедный страдает физически; богатый страдает психически.

Почему страдает богатый? Если это просто вопрос богатства, то богатый не должен страдать. Но это снова — алиби, оправдание, чтобы вы могли идти старой дорогой, пользоваться старыми шаблонами. Эта теория оказалась еще одним заблуждением; теперь она тоже превратилась в клише.

Тогда Зигмунд Фрейд придумал нечто новое. Он сказал: «Человек страдает из-за своих подсознательных инстинктов, страстей, которые сохранились в нем от животного, — человек страдает именно из-за этих ран в подсознании». Но что вы можете сделать с подсознанием?

Все это — разные названия одной и той же хитрости, одной и той же стратегии: «Я за это не отвечаю. Еще что-нибудь... Подсознание, история, экономика. Бог, карма, все что угодно — икс, игрек — все что угодно. Но одно ясно: я в этом не виноват». И именно в этом заключаются все ваши несчастья — в этом обмане.

Поймите ясно: причина ваших страданий — вы, и никто другой. Признание этого — первый шаг к тому, чтобы стать религиозным человеком. Вы не перекладываете свою ответственность на других, вы просто признаете этот факт: «Я — причина своих страданий». Конечно, при этом вам будет немного не по себе, вы будете выглядеть немножко глупо. Если причина в вас, то почему вы продолжаете сами себе создавать страдания? Вам же не нравится страдать.

Сначала вам будет немного не по себе, вы почувствуете себя дураком, вы будете озадачены, смущены. Но очень скоро к вам придет огромное чувство свободы. Если вы — причина своего несчастья, то вы же можете стать и причиной своего блаженства, своего счастья — тогда приходит свобода. Если вы берете ответственность на себя, вы становитесь свободными. Вы освобождаетесь от прошлой кармы, от судьбы, рока, вы освобождаетесь от истории, вы освобождаетесь от психологии. Вы становитесь свободными от всех оправданий. И стоит вам найти реальную причину, как все начнет меняться.

Все несчастные

вдали божественное ищут, хотя источник —

в них самих.

Мы ищем блаженство, мы ищем счастье, но очень далеко, в дальних странах, в утопиях, в фантазии, мы мечтаем. Жизнь остается страданием, а мы продолжаем мечтать о лучших землях, лучшем общественном строе, о лучшей жизни после смерти — рае, мокше. Все это фантазии! Они созданы нами, чтобы мы могли выносить свое страдание, чтобы не уходила надежда. Но это ужасно нелепо. Именно из-за этой надежды вы остаетесь в безнадежном состоянии. Именно из-за этого поиска вы постоянно упускаете. Лао-цзы говорит: «Ищи, и ты потеряешь». Почему? «Ищи, и ты потеряешь». Потому что все уже внутри вас. И найти можно лишь тогда, когда все поиски прекратятся.

Поиск означает, что вы за чем-то гонитесь, за какой-то тенью, иллюзией, мечтой, желанием. А когда вы заняты какой-то мечтой, вы не можете смотреть внутрь. Вы не можете посмотреть внутрь искателя, когда вы гонитесь за искомым, вы не можете заглянуть внутрь. Ваши глаза ищут горизонт. Вы остаетесь экстравертом — вы не можете посмотреть внутрь, потому что вы одержимы внешним.

Внешнее стало всей вашей жизнью от рождения до смерти — нет ни одного свободного мгновения, когда вы могли бы отдохнуть и расслабиться, чтобы почувствовать, кто этот искатель у вас внутри.

Мастер дзен говорил со своими учениками, и какой-то прохожий, не имевший представления о методах этого мастера, тоже подошел послушать. Мастер сказал:

— Не нужно никуда ходить, не нужно искать, не нужно даже интересоваться...

Прохожий, услышав эти слова, не мог понять их, потому что всегда представлял религию как поиск, как исследование — поиск истины, поиск Бога, исследование реальности. «О чем говорит этот человек? Не нужно исследовать, не нужно искать?» Он встал и сказал:

— О чем вы говорите? Чему вы учите этих людей? Если я не буду искать, как я смогу найти самого себя?

Мастер сошел с возвышения, подошел к прохожему, схватил его за шиворот и хорошенько встряхнул. Прохожий оцепенел: «Что это за человек?» На мгновение его мышление остановилось, потому что от мастера он такого не ожидал — тот был похож на разъяренного льва, он был опасен. Мысли прохожего на мгновение остановились. В моменты потрясения такое случается.

И тогда мастер сказал:

— Вот оно! Без поисков, без исследований — это ты!

Вот оно! Когда ваш ум останавливается, вы обнаружите это. Это не вопрос поисков. Это вопрос расслабления в себе самом. Поиск означает путешествие наружу, вовне — по необходимости, поиск означает путешествие вовне. А Бог Богов пребывает внутри вас, вы — боги, пока еще бессознательные, заснувшие в своих поисках. Ваш поиск — это ваш сон.

Все несчастные

вдали божественное ищут, хотя источник —

в них самих.

Иисус часто повторял: «Царство Божие — внутри вас». Но христиане продолжают искать Бога снаружи. Иисус говорил о внутреннем царстве много раз, и все же, кажется, его до сих пор никто не услышал. Если Царство Божие внутри вас, вам не нужно никуда ходить, один-единственный шаг вовне — и вы удалитесь от царства. Вы не подойдете к этому царству ближе. Поиск означает уход. Лао-цзы прав: «Ищи, и ты потеряешь. Не ищи, и тут же найдешь».

Просто подумайте о тех прекрасных моментах, когда вы ничего не делаете. Да, каждый когда-то испытывал это. Эти моменты приходят вопреки вам, это подарок существования. Возможно, вы не узнаете их. Например, вы просто загораете на берегу моря, ничего не делая, просто пребывая... и вдруг качество существования меняется. Возникает радость — без всякой

причины! Она начинает бить ключом внутри вас. Нет никакой причины, никакой внешней причины; что-то происходит внутри вас. Отдыхая на солнце, на ветру, вы внезапно переноситесь в другой мир, в другую сферу, в другое измерение своего существа.

Есть два состояния, в которых может находиться человек, — становление и бытие. Становление — несчастье, бытие — блаженство. Становление — это движение вовне, бытие — возвращение домой. Становление — это поиск, бытие — не-поиск. Становление делает вас несчастным, делает вас неудачником.

Учитесь путям бытия. Однажды, глядя на закат, вы почувствуете это — на мгновение, только на один миг, подобно вспышке молнии. Когда вы держите за руку свою возлюбленную, друга, этот вкус приходит к вам — вкус блаженства. Иногда вы смотрите на цветок — и нечто внутри вас раскрывается — это цветок разбудил ваше цветение. А иногда, когда вы смотрите на звезды, нечто начинает сиять внутри вас — это звезды отражаются в вашем сознании, вы становитесь звездной ночью. И в вашем сердце рождается радость, в вашем сердце рождается празднование, в вашем сердце рождается песня.

Эти мгновения приходят и уходят, ибо вам неизвестно искусство оставаться в них навсегда. Они приходят независимо от вас. Но вы можете пригласить их, вы можете пригласить их сознательно. А потом, постепенно, вы можете научиться искусству пребывания в этом моменте, или вы можете научиться входить в этот момент, когда хотите. Тогда даже на базарной площади вы можете войти в это пространство в любое время, когда захотите, всегда, когда вы расслабляетесь, оно здесь. Тогда даже в беспорядке и суматохе этого мира вы можете войти внутрь своего сокровенного ядра и восстановить силы.

Вы — центр циклона, но вы живете, как циклон, и совершенно забыли о центре. Становление — это

\% циклон, бытие — его центр. Но мы живем на периферии, поэтому мы несчастны, печальны, серьезны, безрадостны, мы потеряли вкус к жизни. Вернитесь домой.

Известно лишь немногим счастье...

Почему? Это право каждого! Быть счастливым — это естественное явление. Посмотрите на деревья, посмотрите на природу — все счастливо. Счастье везде, во всем. Только человек остался в стороне, только человек выбрал иной путь — путь ума. Только человек придумал мечту и уходит все дальше и дальше от своего существа.

Счастье — это право каждого, но испытывают его лишь немногие. Очень редко — Будда, Иисус, Магомет, Пифагор, Патанджали — лишь изредка. Так не должно быть! Это очень странно. Просто подумайте: в вашем саду миллионы растений, но очень-очень редко какое-то одно растение расцветает. Что вы за садовник? И что это за сад?

Если мы заглянем глубже, если мы постараемся понять — все будет наоборот: лишь изредка нам встретится человек, который упустит счастье, — очень редко. Мир должен быть полон будд! Лишь изредка нам встретится человек, которому неизвестно счастье, который не живет им. Это можно понять — иногда человек упускает... Но то, что все упускают, — совершенно непостижимо. И те люди, которые не упускают, не поняты, — их не только не понимают, но уничтожают, преследуют. Слепые уничтожают тех, кто видит. Больные и ненормальные люди уничтожают здоровых и целостных, потому что ненормальных людей — большинство. И, конечно же, с точки зрения большинства, нормальный человек — обманщик.

Прежде чем Иисуса распяли, Понтий Пилат спросил у народа... в те дни был обычай прощать одного преступника в определенные праздники. В этот день должны были распять четверых. Был праздник. Три разбойника и один Иисус — четверых должны были убить. Понтий Пилат надеялся, что люди попросят простить Иисуса, поскольку он сам посмотрел Иисусу в глаза и не нашел в них ничего, кроме невинности.

Когда он спросил Иисуса: «Что есть истина?» — Иисус ничего не ответил, он не произнес ни одного слова. Он был спокоен, тих, он был как неподвижное озеро. Как сама безмятежность. И это был его ответ. И Понтий Пилат смог понять это — истину нельзя высказать, ее можно только показать. Он смог почувствовать этого человека. Иисус был невинен как ребенок; он был необыкновенно прекрасен. И Понтию Пилату было совестно убивать этого прекрасного человека. Но толпа требовала убийства, толпа жаждала его крови. Пилат надеялся, что, в конце концов, ему удастся убедить людей простить этого человека. Но толпа кричала: «Прости любого из этих трех разбойников, но не Иисуса. Он должен быть убит!»

Но что он сделал? Что плохого он сделал?

Одного разбойника отпустили, а Иисуса убили. В чем он был виноват? Он был виноват в том, что был счастлив среди людей, которые не знали, что такое счастье, не знали, что такое блаженство. Он был виноват в том, что был правдив среди людей, которые жили во лжи. Он был виноват в том, что оставался искренним среди лицемеров. Он был виноват в том, что был зрячим среди слепцов. И эти слепые были задеты, они всегда бывают обижены.

Они обижались на Пифагора, они обижаются на меня! Они всегда бывают задеты. И причина проста: когда такой человек, как Иисус или Пифагор, оказывается среди людей, его высота заставляет их почувствовать себя пигмеями, его глубина заставляет их почувствовать себя настолько поверхностными, что они не могут простить его. Они должны уничтожить

этого человека. У них возникает чувство, что этот человек обижает их, вредит им, потому что: «Если он смог обрести такое блаженство, то почему не могу я? Если он может жить в царстве Бога, то почему не могу я?» Великая зависть охватывает их.

Это странно. Когда появляется подобный человек, людям следует учиться у него — но они, напротив, начинают завидовать. Они становятся настолько завистливыми, что в них возникает неимоверная жажда убийства.

Известно лишь немногим счастье,

ведь человек — страстей игрушка,

то вверх, то вниз его швыряет враждебная волна,

и в море бесконечном кружит вслепую он,

не в силах бурю победить иль сдаться ей.

Это образ жизни так называемого «нормального» человека — но он вовсе не нормален. Будда нормален, Пифагор нормален — они естественны, а потому нормальны. Но у слова «нормальный» есть и другое значение, оно происходит от слова «норма» — «среднее». В обычном языке «нормальный» означает «средний». Тогда Будда анормален; он не нормален, он не соответствует норме. Тогда Пифагор анормален. А миллионы людей, которые считаются нормальными, вовсе не нормальны, потому что они неестественны. Их большинство, это так, но истина не нуждается в голосовании; она не зависит от голосования.

Галилей был одинок, когда сказал, что Земля движется вокруг Солнца, а не наоборот. Тысячелетия весь мир верил, что Солнце движется вокруг Земли. В языке до сих пор сохранились отголоски этого: мы говорим «восход», «закат» — до сих пор. И я думаю, что это так и останется. Солнце никогда не встает и не садится, оно просто есть, только мы постоянно движемся и движемся вокруг него. Когда Галилей в первый раз сказал об этом, церковь и государство очень оскорбились. Галилея заставили прийти в суд, и священники потребовали, чтобы он отрекся от своих слов, чтобы он извинился: «Как ты посмел? Миллионы людей верят, что Солнце вращается вокруг Земли. Так всегда было. Как может быть, чтобы так много людей ошибалось, а ты один был прав? Ты сошел с ума?»

Должно быть, Галилей был невероятно прекрасным человеком... Он сказал: «Хорошо, тогда я извинюсь. Но мое извинение ничего не изменит — Земля все равно будет вращаться вокруг Солнца. Мои слова ничего не изменят. Я могу извиниться. Я могу сказать: „Да, Солнце вращается вокруг Земли“, — но позвольте мне напомнить: от этого абсолютно ничего не изменится. Все останется так, как есть».

Ему говорили: «Как может ошибаться такое огромное количество людей?» Но истина не зависит от голосования. Вопрос не в том, сколько людей в нее верит. Она всегда была индивидуальным опытом. Пифагор знает — он пережил это. Знание зависит от его опыта, а не от ваших голосов. Истину нельзя определить демократическим путем. Истина все еще остается аристократичной, поскольку ее основа, ее корни — в индивидуальном опыте, истина не принадлежит толпе и стаду.

Известно лишь немногим счастье,

ведь человек — страстей игрушка,

то вверх, то вниз его швыряет враждебная волна...

Понаблюдайте за собственным умом — в каком состоянии вы живете? У вас не один ум — первое, что нужно понять, — у вас много умов. У вас не одно «Я», у вас много-много маленьких «Я». Внутри вы — толпа. Снаружи — толпа, и внутри — толпа. Вы действительно многолюдны! Вас много, в вас существует множество умов. И вы можете увидеть это: сейчас вы полны любви, а в следующий миг вы кипите от ярости и ненависти. У вас нет никакой индивидуальности, в вас нет никакой целостности. Сейчас вам можно доверять, а в следующее мгновение вам нельзя доверять совсем — потому что в первый момент вы во власти одного ума, а в следующий момент — другой ум поднимается в вас. Вы похожи на вращающееся колесо: в один миг на вершине эта спица, в следующий миг ее сменяет другая. И это продолжается, колесо продолжает вращаться.

Перед сном вы решаете: «Завтра встану в пять утра». В пять часов вы говорите: «Какая глупость — кому это нужно?» Вы поворачиваетесь на другой бок, натягиваете одеяло и спокойно засыпаете. Утром вы, естественно, раскаиваетесь. Вы говорите: «Что случилось?» И вы делаете это всю свою жизнь: принимаете решение и отменяете его. На самом деле, происходит вот что: в пять часов того ума, который решал вечером, нет. Другой ум говорит вам: «Какая глупость! Кому это нужно?»

А потом опять — вы завтракаете, и вам очень плохо... Почему? Вы снова обманули себя. Вы снова пали, в своих собственных глазах вы выглядите недостойным. Вы не можете сделать такую мелочь — встать в пять часов. Вы чувствуете себя очень-очень плохо, потому что у вас нет никакой воли, даже такой ничтожной. Вы чувствуете себя бессильным, и от этого в вас рождается великое раскаяние. Но это снова другой ум — возможно, это третий ум — и так вы топчетесь на одном месте.

Вы любите человека и ненавидите того же самого человека. Утром вы любите друг друга — вечером вы враги. Только что вы готовы были умереть за другого, а через несколько мгновений вы готовы убить этого человека. Вы можете и то, и другое.

Вы не одно, вы не кристаллизованы, вы не центрированы, вы не индивидуальность. Вы еще не один ум, не одно «Я». И так вы живете — волны бросают вас то в одну сторону, то в другую. Вы — игрушка страстей. Вы не знаете, что вы делаете и зачем. Вы просто продолжаете функционировать, как марионетка, как если бы кто-то другой постоянно дергал вас за веревочки. Вы не хозяин самому себе — вы соломинка в волнах...

И в море бесконечном кружит вслепую он,

не в силах бурю победить иль сдаться ей.

Вы не можете ни противостоять искушению, ни поддаться ему. Вы всегда — «ни то, ни это», вы никогда и ни в чем не бываете тотальны. Если вы тотальны в чем-то, вы немедленно становитесь индивидуальностью. Тотальность сделает вас индивидуальностью. Но вы ничего не делаете до конца. Вы доходите лишь до определенной черты и останавливаетесь. Вы живете вялой, пресной жизнью, в ней нет ни холода, ни жара.

В холодности есть своя красота и в горячности, в огне есть своя красота, но вы — ни то, ни это, вы прохладны, вы безразличны. А безразличная жизнь — очень убогая жизнь. Вы не знаете, что такое интенсивность, глубина, что такое тотальность. Вы не знаете ни одного мгновения, когда бы вы полностью утонули, совершенно бы растворились в чем-либо. Если бы вы узнали такой миг, вы узнали бы молитву. Утонув, опьянев, полностью растворившись — вы бы узнали молитву, ваша жизнь изменилась бы. Вы бы стали новым человеком, вы могли бы возродиться.

Если бы вы узнали абсолютное одиночество, вспоминание — абсолютное вспоминание, просто осознание и больше ничего, стопроцентную осознанность, когда ничто не упускается — тогда вы узнали бы, что такое медитация, и это могло бы изменить вас.

Молитва означает полностью раствориться, полностью утонуть, полностью сдаться, когда ничего не остается позади, когда вы отдаетесь этому на сто процентов — чему угодно — и это становится молитвой. Если вы можете на сто процентов уйти в танец, он становится молитвой. Если, занимаясь любовью, вы можете раствориться в этом на сто процентов, это становится молитвой. Все что угодно! Не имеет значения, что именно... Молитва приходит тогда, когда вы абсолютно забываете себя. Молитва — это пьянящий путь, путь любовников — тех, кто может забыть о себе, кто может раствориться, кто готов исчезнуть. Это путь доверия. Но девяносто девять процентов — бесполезны, и даже девяносто девять и девять десятых — этого недостаточно. Должно быть сто процентов.

А другой полюс — это медитация — стопроцентное вспоминание, ясность ума, осознанность, вы — чистый свет. Это — путь бдительности, осознанности, свидетельствования, вы — наблюдатель. Это — путь одиночества.

Для молитвы нужны двое — любящий и возлюбленная. Вот почему суфии называют Бога «Возлюбленный». В дзен нет никакой идеи Бога. Будда говорит, что Бога нет, что в нем нет необходимости. На пути медитации Бог не нужен, потому что медитация — не отношения, не то что молитва. Молитва — это общение. Медитация — это абсолютная свобода, одиночество, полет от одиночества к одиночеству. Другого нет, поэтому вопрос о растворении себя в ком-то не стоит, но потребуется стопроцентная осознанность — иначе вы не изменитесь. Трансформация случается только тогда, когда вы живы на все сто процентов.

Но в своей обычной жизни люди никогда и ни в чем не выкладываются на сто процентов. Они похожи на рагу, на солянку, в них всегда все перемешано: одна часть движется на юг, другая — на север, и они находятся в постоянном напряжении. Они не могут ни противостоять, ни уступить. А это два пути к совершенству: или противостоять — это путь медитации, или полностью сдаться — это путь любви. Но люди остаются половинчатыми, разделенными. А дом, расколотый изнутри, обречен на падение, рано или поздно.

Бог, ты бы спас его, раскрыв ему глаза...

Это чрезвычайно важное утверждение. Важное потому, что Пифагор не останавливается на нем. На этом заканчивается суфизм, на этом заканчивается путь любви. Пифагор же идет дальше. Он упоминает его, но он не человек молитвы — он медитативный человек. Он — Будда, а не Бахауддин. Он — Маха- вира, а не Мира. Однако он упоминает об этом, он напоминает:

Бог, ты бы спас его, раскрыв ему глаза...

Человек молитвы остановился бы здесь. Ему нет нужды идти дальше. Если бы эти стихи были написаны человеком молитвы, эта сутра была бы последней — тогда больше некуда идти. Молитва — это конец. Весь смысл — в молитве. Это молитва:

Бог, ты бы спас его, раскрыв ему глаза...

Что еще можно сделать? Можно молиться Богу: «Отрой наши глаза. Открой глаза этим людям — они не родились слепыми, но ведут себя так, как если бы они были слепы...»

Путь любви — это молитва, обращенная к существованию: «Только ты можешь что-то сделать. Мы — маленькие, ничтожные частички, сами мы не можем ничего». Но тогда человек должен полностью, тотально зависеть... и это случается. Тогда человек не должен делать совершенно никаких усилий, тогда он должен просто сдаться. И именно в этой сдаче — это случается. Именно в этой сдаче — транс- ценденция.

Это не значит, что, когда вы сдаетесь, сдача станет причиной, а трансценденция — ее следствием, нет! В тот момент, когда вы сдаетесь, все случается одновременно. Сдача и трансценденция происходят одновременно, сразу, в один и тот же момент. Между ними нет промежутка.

Но Пифагор — не человек молитвы. Он должен идти дальше. Он говорит:

Увы, лишь люди из божественного рода могут видеть заблуждения и истину от фальши отличать.

Кажется, он был недостаточно бдителен, когда сказал это:

Бог, ты бы спас его, раскрыв ему глаза...

Как будто бы он потерял бдительность, когда говорил эту фразу. Это чуждо его духу. Или, возможно, он сказал это просто для того, чтобы напомнить: это — тоже путь. Но это не его путь, и поэтому он тут же отвергает его. Он говорит:

Увы, лишь люди из божественного рода могут видеть заблуждения и истину от фальши отличать.

«Нет, мы не просим тебя, мы не можем тебя просить. Даже если я попрошу, пожалуйста, не делай этого. Мы должны сделать это сами. Мы должны сделать все возможное, чтобы очиститься. Мы должны выкопать глубокий колодец в своем существе, чтобы открыть источник жизни. Пожалуйста, не вмешивайся. Не делай этого».

Будда никогда не молился. Махавира никогда не молился. Молитва не была частью их пути. Они приложили все усилия, какие только может приложить человек, — сто процентов. Они рисковали всем, и через этот риск они пришли к осознанности. Они омылись, очистились. Их бессознательность исчезла, они стали чистым сознанием. В этой сознательности — трансценденция. Они вспомнили себя.

Пифагор принадлежит тому же пути, что и Махавира, Будда, Патанджали, Лао-цзы, Чжуан-цзы. Он не идет по другому пути: Кришны, Заратустры, Иисуса, Магомета, Миры. Но оба эти пути истинны, действенны, и каждый должен выбрать свой собственный путь, каждый должен решить, к какому типу он относится. Каждый должен заглянуть в себя и определить, к чему он склонен.

Есть люди, для которых любовь так естественна, что медитация будет очень трудна. Они будут идти против течения, против своей природы. Не нужно! Для любящих достаточно быть в любви с существованием, быть в молитвенном состоянии с существованием, быть глубоко признательным, благодарным и предоставить все Богу — быть в состоянии отпускания и позволить действовать Богу. И это происходит: если часть позволяет, целое немедленно берет верх. Но это случается также и на другом пути: если усилия части абсолютны, происходит то же самое.

Но помните: это не значит, что медитирующий не получает от существования помощи, нет. Помощь приходит без просьб. Помощь приходит всегда. Она приходит и к любящему, но приходит через просьбу. Вот почему Иисус говорит: «Просите, и дано будет вам. Стучите, и дверь откроется вам». Помощь приходит через просьбу: любящий приглашает, любящий призывает, молит, плачет, кричит. Он как маленький ребенок, взывающий к матери.

Помощь приходит и к медитирующему, но без просьб.

Увы, лишь люди из божественного рода могут

видеть заблуждения

и истину от фальши отличать.

«Тебе не нужно вмешиваться, — говорит Пифагор. — Мы все сделаем сами. Ты дал нам достаточно энергии, ты дал нам достоинство, чтобы добиться этого. Ты дал нам достаточно силы, чтобы открыть себя. Просить твоей помощи неправильно — ты уже дал нам ее, нам осталось только понять это. Ты уже устроил так, что, если мы постараемся, мы узнаем. Поэтому мы не можем просить больше. Это неправильно, это нечестно». Хотя:

Природа служит им...

Он говорит: «Мы не просим, но, несмотря на это, природа всегда служит тем, кто сам прилагает усилия, не прося о помощи. Существование помогает тому, кто помогает себе сам».

Вопрос не в том, спрашивать или не спрашивать. Позвольте мне рассказать вам: существование помогало Будде точно так же, как и Иисусу, ничуть не меньше. Оно помогало Махавире точно так же, как и Мире, ничуть не меньше. Мира просила об этом, Махавира не просил никогда. Путь Махавиры — это путь мужского ума, путь Миры — путь женского ума. Мира просит, и она восприимчива. Махавира не просит никогда, это ниже его достоинства, это противоречит его складу ума. Он будет трудиться сам. Но помощь будет та же самая. Она приходит к тем, кто просит, она приходит к тем, кто не просит.

На самом деле, когда вы выкладываетесь на сто процентов, это — просьба без просьб. Когда целое видит, что вы работаете изо всех сил, напряженно, тотально, вы вознаграждаетесь.

Природа служит им...

Неважно, через любовь или через медитацию... Пифагор говорит:

Ты, кто понимает это,

о, мудрый и счастливый человек,

останься в этой гавани.

Но соблюдай мои законы, воздержись от глупостей, которых душа должна страшиться; различай их ясно, и пусть твой разум правит телом...

Он говорит: «Каким бы ни был твой путь...» Две последние сутры — для тех, кто подошел очень близко... близко к себе.

Эта сутра:

Ты, кто понимает это...

Вы постигли это, вы узнали это. Это стало ясным для вас.

...о, мудрый и счастливый человек...

Мудрость и счастье идут рука об руку. Глупость не может быть счастливой. И помните: под «глупыми людьми» я подразумеваю не только неинтеллектуальных. Интеллектуалы тоже имеются в виду. И интеллектуальные, и неинтеллектуальные люди постоянно избегают разумности, понимания.

Разумность, понимание приходят только через любовь или медитацию. Через любовь понимающим становится сердце, через медитацию понимающей становится голова — но это одно и то же понимание. Конечно, его местоположение различно. Вот почему люди молитвы, любящие, всегда говорят, что божественное ощущается в сердце. И они правы — именно там они впервые ощущают пробуждение понимания. Это любовное понимание, оно окрашено любовью, потому что оно достигнуто через любовь.

Но Патанджали говорит, что Сазсасрара, запредельное, открывается в голове, тысячелепестковый лотос раскрывается в голове. Это приводит людей в замешательство: «Где же это на самом деле происходит? В голове или в сердце?» Если вы слушаете Патанджали, это происходит в голове, в макушке. Если вы слушаете Бахауддина, Руми, Мансура, Миру, Чайтанью, святого Франциска, Терезу — тогда это случается в сердце, лотос раскрывается там.

Это приводит людей в большое замешательство, смущает их, но смущаться не нужно. В вас существуют две возможности: если вы следуете путем медитации, первая вспышка понимания возникнет в голове, а затем пламя распространится по всему телу. Но первый огонь зажжется в голове. Потом он охватит вас целиком. Первый опыт чрезвычайно важен, вот почему он запоминается. А на пути любви первое открытие случается в сердце, загорается первый огонь. Это то же самое пламя! Затем это пламя охватывает все тело.

Но первое переживание этой необычайной красоты, первый глоток нектара запомнится навсегда. Вот почему об этих двух центрах говорят уже столько веков. И те, кто не практиковал ни тот путь, ни другой, приходят в замешательство, они не понимают: «Это должно происходить в одном месте. Так в каком же центре — в сердце или в голове?» Но вопрос не в том, в каком центре это происходит, вопрос в том, по какому пути вы шли. Если вы следовали путем медитации,

ваше понимание вспыхнет в голове. Или, если следовать путем любви, первый огонь зажжется в вашем сердце. Но затем огонь понимания распространяется повсюду, вы сами становитесь им.

...о, мудрый и счастливый человек...

Но каким бы ни был ваш путь...

Ты, кто понимает это,

о, мудрый и счастливый человек,

останься в этой гавани.

Вы стали мудрым, вы стали счастливым, пришло время отдохнуть. Но это все же не высшее, не запредельное, потому что вы еще здесь. Счастливый и мудрый — но вы все еще здесь. Последнее, самое последнее, едва различимое эго осталось. Теперь вы счастливы. Вы еще можете сказать: «Я счастлив». Теперь вы можете сказать: «Я мудр». Но «Я» все еще здесь, очень тонкое, совсем прозрачное, как чистое стекло... Его никто не видит, но оно все еще здесь.

И даже прозрачное стекло, самое прозрачное стекло — это препятствие. Вы можете смотреть сквозь него, вы можете увидеть сад, вы можете смотреть на цветы и птиц, вы можете увидеть солнце и облака, все будет открыто, как будто нет никакого препятствия. Но если вы попытаетесь проникнуть в этот сад, вы внезапно обнаружите, что препятствие все же есть — вы все еще отделены. Сначала вы были глупцом, и вы были отделены. Теперь вы мудрец, и, тем не менее, вы отделены, потому что существует «Я». Раньше вы были несчастны, теперь вы счастливы, но «Я» существует. Поэтому Пифагор говорит:

Но соблюдай мои законы...

Тем не менее, не отбрасывайте законы. Вы еще не до конца превзошли эго.

Но соблюдай мои законы, воздержись от глупостей, которых душа должна страшиться; различай их ясно, и пусть твой разум правит телом...

Помните: оставайтесь бдительным, оставайтесь понимающим, потому что еще предстоит сделать последний шаг. Будьте бдительны, наблюдательны, потому что вы все еще можете сбиться с пути, можете упасть — ведь вы есть! Поэтому вы все еще можете упасть. Вы не сможете упасть лишь тогда, когда вас не станет. И вот — последняя сутра.

Чтоб, восходя в сияющий эфир,

среди бессмертных сам бы стал ты Богом.

Вы мудры, вы счастливы — еще один шаг, чтобы вы сами стали богом, еще один шаг, чтобы вы исчезли и в вас осталась только божественность.

Чтоб, восходя в сияющий эфир...

Последняя частичка эго все еще привязывает вас к земле. Это уже не железная цепь, это золотая цепь. Но цепь есть цепь. Раньше к земле вас привязывали ваши глупость, посредственность, тупость; раньше вы были привязаны к земле уродливыми цепями несчастья, страдания. Теперь вы привязаны прекрасной цепью счастья — золотой цепью, усыпанной алмазами. Она больше похожа на украшение, чем на цепь, поэтому вы должны быть особенно бдительным — ведь вы можете слишком привязаться к своей мудрости, к своему счастью. И эта привязанность может стать еще более губительной: чем выше вы поднимаетесь, тем страшнее падение, помните! Когда вы приближаетесь к вершине, всего один неверный шаг — и вы упадете вниз, обратно в долину.

Вы знаете игру в лестницу и змею? На самом деле, эту игру придумали христианские мистики. Она символична, это метафора: вы поднимаетесь по лестнице, и вдруг змея хватает вас, и вы падаете. Змеи нет только на последней ступеньке — даже на предпоследней ступеньке она есть. Пока вы не достигнете вершины, вы можете упасть. С отметки «девяносто девять» вы можете возвратиться к нулю.

Чем выше вы поднимаетесь, тем осторожнее вы должны быть, потому что высшие наслаждения больше привязывают, это естественно. В них нет отравы, они так чисты, что вы не можете даже заподозрить, что в них может быть какой-то яд — настолько они утонченны, изысканны. Очень легко увлечься ими и застрять на какой-то стадии роста. Это часто происходит.

Люди могут с легкостью оставить деньги, деньги очень грубы. Но если вы обретаете какие-то особенные, психические силы, например, можете читать чужие мысли, — отбросить это будет очень трудно. Ваше эго будет так довольно, оно получит такое удовлетворение — вы настолько экстраординарны, что можете читать мысли.

Я слышал...

Ученик одного мастера дзен пришел к другому мастеру и сказал:

— Мой мастер может творить чудеса. А вы можете? Мой мастер умеет делать удивительные вещи. Однажды он велел мне встать на берегу реки, а сам отправился на другую сторону. Он сказал мне взять листок бумаги, и я держал его в руке. Издалека, с другого берега, он начал писать на этом листке своим карандашом. Расстояние было так велико, но, тем не менее, появлялись надписи. Умеете ли вы делать что-нибудь подобное?

Мастер рассмеялся и сказал:

— Если твой мастер может только творить чудеса и еще не способен не совершать чудес, то он не просветленный.

Потому что высшее чудо — это способность не совершать чудес. Очень трудно не поддаться искушению, когда вы можете делать что-то особенное, чего никто больше не умеет делать. Если вы можете ма- териализовывать предметы, или летать, или читать чужие мысли, или исцелять людей одним прикосновением, вы не сможете устоять.

Здесь это случается почти каждый день: медитирующим открывается многое — например, дар исцеления — и тогда они тут же приходят ко мне, поскольку они стали сознательными. У кого-то болела голова, они прикоснулись к этому человеку, и головная боль тут же исчезла, как будто ее и не было. И стоит им осознать это, как они приходят ко мне и говорят: «Ошо, ко мне пришла большая целительная энергия. Что мне делать? Следует ли мне использовать ее? Нужно ли мне становиться целителем?»

Это очень соблазнительно, но это опасно. Нужно сознательно не пользоваться этими способностями, иначе вы застрянете и никогда не подниметесь к вершинам. И по мере вашего движения наверх вам откроются удивительные тайны, которые сделают вас необычайно могущественным. Вам может понравиться пользоваться этими силами, но это будет напрасной тратой вашей энергии, и вы упадете, и падение будет очень болезненным.

Вот почему Патанджали в своих йогических сутрах просит всех йогов осознать это: остерегайтесь всех сидхис, всяких своих сил, потому что любая сила искушает. И чем она выше, тем соблазнительнее. И чем она выше, тем больше она ублажает эго. А если эго начинает получать от чего-то удовлетворение, вы никогда не достигнете запредельного, вы никогда не станете богом.

Чтоб, восходя в сияющий эфир,

среди бессмертных сам бы стал ты Богом.

Берегитесь, даже если вы стали мудрым. Когда вы смотрите с последней вершины, даже мудрость — это глупость; она лучше, чем обыкновенная глупость, но все же — это глупость, потому что вы все еще здесь, и это — величайшая глупость.

Ученик пришел к мастеру и сказал:

— Мастер, я выполнил то, чего вы ждали многие годы: я познал ничто.

Мастер сильно ударил его. Ученик надеялся, что на этот раз его не будут бить, поскольку мастер много раз повторял: «Пока ты не принесешь ничто, я буду бить тебя». А он сказал правду — он действительно испытал ничто — так что он был счастлив, он прибежал, танцуя. Многие годы он ждал, чтобы мастер улыбнулся ему, благословил его. Но мастер больно ударил его, еще сильнее, чем раньше.

Ученик сказал:

— Я не понимаю. Говорю вам, я испытал ничто!

Мастер ответил:

— Я знаю! Можешь мне ничего не говорить! Теперь отбрось и это ничто, тогда ты действительно будешь пребывать в ничто. Сейчас это опыт; опыт ничто — это снова нечто, это уже не ничто. Ты снова держишься за некий опыт.

Божественность — это не опыт, божественность — это отсутствие всякого опыта! Божествен-

НОСТЬ — это такое чистое состояние, что в нем нет никаких переживаний, ни мудрости, ни блаженства. Все исчезло. Ушло не только страдание, блаженство тоже ушло. Ушла не только глупость, мудрость тоже ушла. Ты остаешься в абсолютном одиночестве, не связанный никакими переживаниями, никаким содержимым ума, даже идеей «Я достиг».

Это случилось...

Великий король собирался пойти к Будде. И он очень волновался. Он хотел взять что-нибудь, чтобы подарить Будде. Он спросил у жены, поскольку шел в первый раз. Ему следовало прийти с подношением, каким-то подарком для Будды — но что выбрать? Ему принадлежал самый прекрасный алмаз в мире. Поэтому он сказал:

— Я возьму этот алмаз. Это будет уникальный подарок. Наверное, даже Будда вряд ли видел что- либо подобное: нет ничего, что может сравниться с этим алмазом; это нечто несравненное. К нему приходили многие короли и, должно быть, подносили ему многие подарки — я хочу подарить ему нечто особенное, чтобы он запомнил меня.

Жена стала смеяться над ним, потому что она давно ходила к Будде, она была ученицей. Она сказала:

— Ты идешь в первый раз — ты ничего не знаешь о Будде. Возьми свой алмаз, но для Будды алмаз не дороже гальки. Однако возьми его, если хочешь, если тебе доставит это удовольствие — возьми его. Но послушай и моего совета: Будда больше обрадуется лотосу — в нашем пруду много прекрасных лотосов. Я возьму лотос.

Король спросил:

— Почему именно лотос?

Жена ответила:

— Он очень символичен. Он представляет эволюцию человека. Человек — это грязь, но из этой грязи

однажды вырастает лотос. Человек — всего лишь грязь, но он несет в себе семя лотоса; так что лотос — очень глубокая метафора. Будда больше оценит лотос, потому что лотос представляет человека от секса до самадхи, он представляет движение человека от низшего к высшему, от земного к божественному.

И король взял и то, и другое. Он был не очень уверен относительно лотоса: «Это обычный цветок, он растет в любом пруду. И, наверное, тысячи людей дарили Будде лотосы — что здесь особенного? Но, раз жена говорит, возьму». Просто для того, чтобы сделать ей приятное, он взял и то, и другое.

Он пришел к Будде, поклонился ему и сначала преподнес алмаз. Естественно — ведь это была его идея. Он думал: «Если он не примет алмаз, я предложу лотос». Так что в одной руке у него был алмаз.

Будда посмотрел на него и сказал:

— Брось это.

Королю трудно было выбросить алмаз. Он хотел, чтобы его подарок взяли, приняли, оценили. Бросить? Но Будда сказал: «Брось», — и десять тысяч саньясинов смотрели на короля — он не мог сказать «нет». Ему было трудно. Он прятал и берег этот алмаз всю свою жизнь. Он был так уникален, ни у кого не было ничего подобного. Это была его гордость. По всей стране его знали благодаря этому алмазу. А теперь этот человек говорит: «Брось его!»

Десять тысяч саньясинов смотрели в тишине... сказать «нет» было трудно. Поэтому он бросил алмаз, против воли, с огромной неохотой, сожалением, но все же вопреки себе он должен был сделать это. Он бросил его. Он не думал, что это правильно. Это был не лучший способ принять такой драгоценный подарок.

Тогда он подумал: «Возможно, моя жена была права», — и преподнес цветок — не так радостно, потому что это была не его идея.

і/б

Будда посмотрел на цветок и снова сказал:

— Брось это.

Ну, это было уже слишком! Но, когда вы стоите перед Буддой, сопротивляться невозможно. И бросить цветок было не так трудно.

Никаких проблем, король просто выбросил его. На самом деле, он даже немножко обрадовался: «Так тебе и надо, жена! Все эти метафоры и поэзия вокруг лотоса — никому это не нужно! Не только мой алмаз отвергнут — твой лотос тоже!» Теперь обе его руки были пусты, и он чувствовал себя немного глупо. Что теперь?

Будда посмотрел на него и опять сказал:

— Брось это!

Но теперь королю нечего было бросить. Это было непостижимо. Этот человек был похож на сумасшедшего — когда он велел выбросить алмаз, это показалось королю подозрительным, у него возникла мысль: «Наверное, этот человек безумен». Теперь ему стало абсолютно ясно, что этот человек, действительно, сумасшедший. Теперь нечего было бросать!

Ананда, главный ученик Будды, начал смеяться. У короля был глупый вид. Он спросил:

— Что с тобой? Почему ты смеешься? И что я должен делать?

Ананда сказал:

— Будда вовсе не имел в виду, что ты должен выбросить алмаз. Будда вовсе не имел в виду, что ты должен выбросить лотос. Он говорил тебе: отбрось идею, что ты есть — что ты пришел, что ты — великий король, что ты принес великий дар, что ни у кого нет такого алмаза. Отбрось эго — потому что это единственное, что мы можем преподнести Будде. Ничто другое не принимается, все остальное недостойно.

В этот момент великое понимание пришло к королю. Он пал к ногам Будды и, говорят, в тот же миг стал просветленным. Именно тогда, когда он припал к ногам Будды, эго исчезло, внутри не осталось никого. А когда внутри никого нет — есть божественность. Божественное всегда было там, оно скрывалось за вами. Когда вы исчезаете, появляется божественное.

Это — открытие, это — не достижение.

Чтоб, восходя в сияющий эфир,

среди бессмертных сам бы стал ты Богом.

Быть богом — ваше предназначение. Но помните, это — не цель, это уже случилось. Вы — боги, потому что нет ничего, кроме божественности. Все существование переполнено божественным. Бог — это зелень деревьев, это золото и пурпур рассвета. Бог — в ветре и в песне, звучащей, когда ветер шумит в соснах. Бог — в ревущих волнах океана, в тучах и молниях. Только Бог есть! Бог — в вас, в ближнем, в вашем ребенке. Но сначала вы должны узнать божественное в себе, и тогда вы сможете узнать его во всем. Если вы познали его внутри, вы познаете его и снаружи. А познать божественность внутри и снаружи значит познать истину, значит познать свободу; это значит познать все, что вообще стоит знать.

Глава 6