Телеграмма Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Полномочному Представителю СССР во Франции В. С, Довгалевскому

27 апреля 1931 г.

Советское правительство постановило принять предложение Вертело от 24 апреля об одновременном ведении переговоров в Париже о заключении пакта о ненападении и временного торгового соглашения*. Оно не возражает против упоминания в пакте обязательства заключения к определенному сроку договора о согласительной процедуре. Сейчас же после отмены декретов об ограничении торговли согласны начать параллельно переговорам о временном торговом соглашении переговоры с хозяйственниками и представителями французского правительства о размещении заказов и о кредитах по примеру сделок с немцами и итальянцами**. По подписании пакта и временного торгового соглашения Советское правительство согласно будет начать переговоры о взаимных материальных претензиях.

Литвинов

Пгчат.. по арх.

* См, док. J6 133. *^щ См. соответственно док, Xs 114. 135,

138. Запись беседы Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с Послом Италии в СССР Аттолико

28 апреля 1931 г_

Беседа продолжалась около двух часов и касалась почти исключительно «пан-Европы». Аттолико рассказывал о своих беседах с Друммондом, с которым он находится в приятельских отношениях по совместной работе в Лиге [нации". Существенно, однако, лишь сообщение о том, что в Женеве очень боятся наших выступлений в «пан-Европе», глазным образом резкостей и, как Аттолико выразился, «битья посуды». Весьма конфиденциально Аттолико «не в качестве посла, а по-приятельски» сообщил мне. со слов Друммонда, что позиция Брнаиа, Мотта. Титулеску и других значительно определялась отношением Японии к нашему участию в «пан-Европе». Япония, по-видимому, через Сигимура * дала понять, что СССР должен рассматриваться не только как европейское, но и как азиатское государство и что, если он будет включен в число членов европейской комиссии, то Япония выступит за образование в Лиге наций и паназиатской комиссии. Такая перспектива образоваиня новых континентальных комиссий в Лиге наций никому не улыбается. Помимо этого наше право иа участие в организационных вопросах является и по мнению Италии и Германии сомнительным. По мнению Друммонда. мы ие участвовали в организационных вопросах и в комиссии по разоружению. (Фактически это верно, ибо организационные вопросы были разрешены до нашего вступления в комиссию по разоружению. Я не сомневаюсь, однако, что если бы мы участвовали в ней с самого начала, то мы не были бы устранены от обсуждения ни одного вопроса, включая и организационный.) Что касается выхода из положения, то Друммонд как будто изъявляет готовность предпринять шаги для немедленного изменения порядка дня н постановки в первую очередь вопроса об экономическом кризисе.

Я сказал, что против такого решения трудно возражать, но оно все же как будто подтверждало бы наше неучастие в других вопросах, между тем как я считал бы желательным этот вопрос пока оставить открытым. Я повторил ему предложение, сделанное мною 25-го Дирксеиу, уточнив редакцию предполагаемого ответа Друммонда следующим образом: «Друммонд полагает, что его письмо от 1 апреля ** не было достаточно ясно и поэтому неправильно нами понято. Он отнюдь не хотел им сказать, что предложения парижской организационной подкомиссии являются окончательными. Все решения подкомиссии

* Замёстительгенеоалъного ceKpèîao.4 Лиги наций. ** См. стр. 271.

как о порядке дня, так и об участии СССР в тех или иных вопросах могут быть изменены самой комиссией. Таким образом, в зависимости от того или иного решения комиссии, которое, как он полагает, будет принято в самом начале сессии, присутствие делегации СССР может понадобиться уже в первый день открытия сессии. Друммонд поэтому рекомендовал бы нам приехать в Женеву к 15 мая». Аттолико точно записал себе текст и пообещал немедленно протелеграфировать куда следует.

Аттолико не совсем ясно говорил на тему о составе нашей делегации, причем вначале трудно было понять, считает ли он нужным мое личное присутствие или нет. На мою настойчивую просьбу выразиться яснее, он. смущаясь и краснея, сказал, что веем-де понятно, что мы должны сообразовывать свои выступления в Женеве с требованиями нашего общественного мнения и нашей внутренней политики, но что занимаемый мною пост налагает на меня обязательство сдержанности по отношению к внешнему миру и что мое личное присутствие явится-де некоторой гарантией.

Я выразил неудовольствие по поводу позиции Италии и Германии относительно нашего участия в организационных вопросах. Я Е шутку сказал, что Фракция последнее время весьма любезна с нами и что я не буду удивлен, если в один прекрасный день Бриан выступит нашим адвокатом в «пан-Европе», чтобы доказать, что он может для нас добиться того, чего не могли сделать Италия и Германия.

Аттолико спешил на завтрак, а я на коллегию, и поэтому мы условились встретиться на днях и погозопить на другие темы. Мимоходом Аттолико сообщил, что Гендерсон сепьезко псе^ендует на предсепательствование з комиссии по разооуже-нию *, против чего Италия не возражает. Что касается Франции, то за какую-нибудь компенсацию она тоже согласится на кандидатуру Гендерсона. Аттолико обронил фразу, что Гендерсон держит в своих руках судьбу морского соглашения.

Литвинов

Цеч.й7. г.а арх.