Печаг. по арх. 336. Заявление ТАСС об антисоветских провокациях японских властей в Маньчжурии

336. Заявление ТАСС об антисоветских провокациях японских властей в Маньчжурии

14 ноября 1931 г.

ТАСС получено из авторитетных кругов сообщение, что если подобное заявление^22S было действительно сделано представителем японских властей в Мукдене, то оно с начала до конца является провокационной ложью, не имеющей под собой никакого основания. Нелепое измышление о каких-то «красных китайских партизанах» и корейских коммунистах, якобы наступающих из Благовещенска и Верхнего Амура, и о подвозе оружия и боевых припасов можно объяснить лишь стремлением зарвавшихся авантюристов отвести внимание общественного мнения в сторону от их собственных действий*.

Печат. по газ. ^Известия*. '£ 3i3(452$). 14 ноября }S3f. \

337. Запись беседы Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с Послом Великобритании в СССР Овием

14 ноября 1931 г.

После обмена мнениями о результатах парламентских выборов в Англии ²²⁹ и высказанного Овием пожелания об усилении наших закупок в Англии Овий заявил, что имеет поручение от своего правительства поговорить со мной по делу «Лена-Голдфилдс» ^:t. Поручение это исходит от бывшего министра иностранных дел лорда Ридинга, с которым Овий виделся накануне выборов. Овию вначале было поручено послать официальную ноту, но он якобы заявил, что считает целесообразным предварительно поговорить со мной и, если возможно, избежать официальной переписки. Дело «Лена-Голдфилдс» является, по мнению Овня, одним из крупнейших недоразумений между обоими правительствами, устранение которого необходимо в интересах сохранения существующих

* См. док. №341,

отношений. Этим делом особенно интересуются в Сити. Оаий имеет возможность заявить нам, что если бы мы согласились по справедливости покрыть только убытки «Лена-Голдфилдс», исчисляемые по точному расчету компании в 3 млн. 526 тыс. ф. ст.. то это дело можно было бы считать улаженным. Овнй хотел бы знать, согласны ли мы на такое урегулирование вопроса.

Я ответил, что я не уполномочен Главконцесскомом или правительством на обсуждение и разрешение концессионных споров. Мы продолжаем стоять на точке зрения, изложенной в наших нотах английскому правительству, об отсутствии оснований для дипломатического вмешательства в эти споры.

Овнй на это возразил, что при невозможности улаживания споров судебным и арбитражным порядком дипломатическое вмешательство совершенно неизбежно. Если я ему не дам никакого ответа на его предложение, то ему ничего не останется, как написать официальную ноту, что еще больше осложнит дело. Я ему вновь повторил, что не имею полномочий на обсуждение дела «Лена-Голдфилдс» и что если у компании имеются новые предложения, то она должна адресовать их непосредственно Главконцесскому. Насколько мне известна точка зрения последнего, он отнюдь не считает справедливым покрытие нами всех убытков общества, происходивших вследствие неизвестных нам трансакций, неправильного администрирования и т. п. Справедливость может только требовать оплаты тех машин, товаров или расходов, благодаря которым увеличился актив предприятия. Но я это высказываю лишь в частном порядке. В таком же порядке я могу передать Главконцесскому предложение общества, сообщенное послом, и если я буду уполномочен дать какой-либо ответ послу, то я в течение ближайших дней извещу его об этом. Овнй спросил, не согласится ли Главконцесском принять его. Я обещал выяснить и этот вопрос и дать ему ответ *.

Перейдя к другим темам. Овнй спросил, согласны ли мы обменяться с ним военными сводками о состоянии вооружений ввиду очевидного нашего нежелания сообщить эти сводки Лиге нации. Я сослался на наше письмо Лиге наций**, в котором мы выразили готовность обменяться сводками с любыми государствами, что дает мне возможность сразу же принять предложение Овия об обмене. [...] ***

Литвинов

Печат. по аох.

* См. док. № 359. ** См. док. № 305-*** Далее беседа касалась консульских п протокольных вопросов.

338. Запись беседы Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с Посланником Польши в СССР Патеком

14 ноября 1931 г.

Г-н Патек выразил от имени своего правительства благодарность за распоряжения, сделанные советскими властями в связи с похоронами Зелезинского²³⁰. Я выразил личное соболезнование.

После некоторого обмена мнениями по поводу полемики *, имевшей место в печати вслед за отъездом г. Патека из Москвы, беседа подошла к вопросу о пакте о ненападении н к предложению, сделанному мною г. Зелезинскому **. на которое ответ был обещан через г. Патека по его возвращении в Москву. Г-н Патек по этому поводу заявил: текст парафированного советско-французского пакта*** был прочитан г. За-лесскому Лярошем в Варшаве. Сам текст польскому правительству вручен не был ни в Париже, ни в Варшаве. На соответственный вопрос г. Вертело г. Залесский в Париже ответил ему, что не находит в советско-французском пакте никаких моментов, противоречащих интересам Польши. Совсем не было речи о том. чтобы Польша могла подписать пакт о не-агресснн по французскому образцу****. Польскому поверенному в делах в Париже г. Мильштенну было поручено проверить правильность этих фактов, причем г. Вертело подтвердил, что наше заявление г. Зелезинскому о будто бы выраженном г. Залесскнм принципиальном согласии на подписание пакта с СССР в редакции франко-советского пакта основано на недоразумении.

Я указал, что мое сообщение г. Зелезинскому. изложенное в письменной форме, было передано через г. Довгалевского Вертело, который, однако, никаких возражений не делал и таким образом вторично подтвердил свою версию заявления г. Залесского. Но независимо от правильности или неправильности заявлений Вертело Довгалевскому. имеется налицо переданное через г. Зелезннского наше предложение о подписании советско-польского пакта, идентичного франко-советскому, с устранением из него незначительных пунктов, неприменимых к советско-польским отношениям (о колониях и подмандатных территориях), и что мы желали бы иметь ответ на это предложение.

Г-н Патек на это ответил, что его правительство не считает подходящим для Польши советско-французский пакт, в кото-

* См. док. № 253. ** См. док..Ne 296. *** См. док. М- 229. **** Вписано от руки вместо зачеркнутой фразы: Никакого разговора между Вертело и г. Залесским о советско-польском пакте не было.

ром имеется много лишнего для Польши и недостает того, что Польшу особенно интересует. Г-н Патек предлагает поэтому вернуться к проекту пакта 1926 г. * с дополнениями, сделанными им в документе, врученном т. Карахану 23 августа с. г. ** По мнению г. Патека, этот документ, кроме указанных дополнений, отличается от нашего проекта пакта лишь упоминанием пакта Келлога и Московского протокола***.

Я отметил, что, так как наш старый проект вызвал разногласия, которые не удалось гзазрешить в течение 5 лет, то мы и предложили французский текст, полагая, что если он приемлем для Франции, то он мог бы быть приемлем и для Польши. Ничего лишнего в этом документе для Польши я не нахожу, наоборот, я считаю, что ст. 4 этого пакта, и в особенности в ее второй части (о недопустимости военных организаций и представителей лжеправительств), очень полезно было бы иметь и в советско-польском пакте. Мы, однако, не настаиваем на этом тексте и готовы вернуться к старому проекту. Я не имею при себе точного сравнения польского документа с нашим проектом пакта и поэтому должен резервировать свое мнение в этом вопросе, но, во всяком случае, против упоминания в новом пакте пакта Келлога и Московского протокола никаких возражений у нас не будет.

Далее г. Патек разъяснил, что заключенный Рижский договор ****_f пакт К^е-1лога и Московский протокол в достаточной степени обеспечивают мир между обеими странами и особенной надобности в четвертом пакте, трактующем ту же тему, как будто не встречается. Тем не менее он считал бы полезным заключение и пакта о ненападении, в особенности если он будет заключать в себе новые моменты. Польское правительство интересует заключение нами пакта со странами по всей линии от Финляндии до Румынии включительно. Важна не форма, а существо. Если мы хотим избежать при переговорах на эту тему впечатления установления Польшей протектората над третьими странами, то польское правительство готово с этим считаться, не настаивая на той или другой форме, лишь бы было обеспечено подписание пакта.

Я ответил, что для нас действительно неприемлемы переговоры с Польшей о наших взаимоотношениях с третьими государствами, а тем более упоминание об этих взаимоотношениях в польско-советском документе. Я не могу поэтому официально говорить с польским посланником об истории наших переговоров с Прибалтийскими странами, однако в порядке информации я могу напомнить г. Патеку, что мы еще в 1926 г.

* См. т. IX, док. Дэ 244. ** См. док_№ 247. *** См. т. XII. док. ЛЬ 38. **** См. т. Ш. док. Hi 350.

предложили Финляндии, Эстонии и Латвии подписать пакты о ненападении.*, причем с Латвией даже уже был парафирован текст пакта. Если из этого, однако, ничего не вышло, то отнюдь не по нашей вине, а вследствие нежелания этих государств. Если польское правительство заинтересовано в заключении между нами и этими странами пакта, то оно несомненно в течение истекших 5 лет употребило немало усилий для оказания влияния на правительства этих Прибалтийских стран, чтобы побудить их принять наше предложение. Если и это не помогло, то, очевидно, затруднения следует искать не на нашей стороне. Наше предложение Прибалтийским странам о пакте остается в силе и теперь, и поскольку это от нас зависит, пакты могут быть подписаны с Финляндией, Эстонией и Латвией хотя бы завтра же. Мы были бы рады, если бы послезавтра пакт был подписан также и с Польшей. Но если Прибалтийские страны почему-либо не захотят подписать пакта, то я не вижу, почему Польша не могла бы подписать пакта завтра же. Я убежден, что на следующий день примеру Польши последовали бы все Прибалтийские страны. Несколько сложнее обстоит дело с Румынией, с которой у нас нет никаких отношений, а имеется территориальный спор. Как мы ни ценим пакт с Польшей, мы не можем, однако, из-за него отказаться от Бессарабии. А что мы не намерены разрешать этот спор силой оружия, мы доказали привлечением Румынии к подписанию Московского протокола-

Г-н Патек отметил, что его правительство охотно посоветует Прибалтийским странам подписать с нами пакт, но что его задача была бы облегчена, если бы мы вновь напомнили им о нашем предложении от 1926 г. Что касается Румынии, то быть может удалось бы подписать пакт с оставлением вопроса о Бессарабии** в стороне**. Я ответил, что*** решим ли мы*** напомнить Прибалтийским странам**** или нет****, я, однако, не могу принять на себя такого обязательства перед польским правительством. Во всяком случае, подписание пакта с Прибалтийскими странами как до сих пор, так и впредь зависит исключительно от воли этих стран. Если бы Румыния сделала нам предложение, в указанном г. Патеком духе, то мы благожелательно рассмотрели бы его, но опять-таки переговоры об этой должны вестись непосредственно между нами и Румынией. И при отсутствии нормальных отношений у Румынии имеется достаточно возможностей вступить с нами в контакт.

* См. т. IX, док. № 92. 165, 166.

** Вписано от рука вместо зачеркнутого: открытым.

*** Вписано о: р\тш нместо зачеркнутого: мы, может быть готовы будем. ^р- ^J

* Вписано от руки вместо зачеркнутого: но что.

Перейдя к польской поправке к нашему проекту пакта касательно Лиги наций, я указал, что после того, как французское правительство отказалось от упоминания в пакте своих обязательств перед Лигой наций, мы вправе рассчитывать, что и Польша не будет больше настаивать на своей поправке, ибо у Польши нет перед Лигой наций больших обязательств, чем у Франции. На замечание г. Патека об упоминании в советско-французском пакте сохранения в силе международных обязательств, под которыми надо разуметь и обязательства перед Лигой наций, я ответил, что мы не будем возражать против включения такого же упоминания в советско-польский пакт.

Далее я отметил, что французское правительство не настаивало на арбитраже, а ограничилось соглашением о согласительной процедуре и что если польское правительство последует этому примеру, то будет устранено еще одно препятствие к подписанию пакта.

Г-н Патек высказал предположение о возможности согласительных комиссий с председателями при необязательности решений этих комиссий до утверждения их правительствами. Я указал на отсутствие председателей как в советско-германской согласительной комиссии, так и в предполагаемой советско-французской и на ненужность председателя, поскольку' правительство не обязано соглашаться с мнением большинства. Г-н Патек заявил, что если бы удалось благополучно разрешить вопрос о пакте по всей линии, то остальные разногласия серьезных затруднений не создавали бы.

Сославшись на необходимость информирования французского правительства, интересующегося ходом наших переговоров, я резюмировал результат нашей беседы следующим образом: польское правительство отвергает текст советско-французского пакта и предлагает вернуться к проекту пакта 1926 г.. дополненного польскими поправками. Подписание этого пакта ставится в зависимость от* заключения Советским правительством пакта о ненападении с лимитрофными странами —от Финляндии до Румынии включительно**.

Литвинов

Печат по арх, Опубл. в сб. "Документы и материалы по историа советско-польских отношений*, т. V, М., 1967, ар. 504—505.

* Далее зачеркнуто: предварительно.

** Далее зачеркнут абзац: «Я высказал опасение, что я. может быть, не уловил с достаточной пол кото» и ясностью смысл всех заявлений г. Патека. и предложил ему. учитывая серьезное значение беседы, послать ему на одобрение запись этой беседы, с тем чтобы он внес в свои заявления поправки и дополнения, какие он сочтет нужными, на что г. Патек изъявил согласие».

339. Запись беседы члена Коллегии Народного Комиссариата Иностранных Дел СССР с Временным Поверенным в Делах Норвегии в СССР Даинэльсеном

14 ноября 1931 г.

1. Я вызвал Даниэльсена для того, чтобы сделать ему представление в связи с затруднениями, которые за последнее время чинятся нашему экспорту в Норвегии. Я начал с того, что в текущем 1931 г. наши закупки в Норвегии превышают наш экспорт туда более чем в 3 раза, а расчетный баланс складывается еше более выгодно для Норвегии вследствие широкого использования нами норвежского тоннажа и что в связи с этим мы вправе были ожидать благожелательного отношения норвежского правительства к нашему экспорту. Между тем за последнее время в Норвегии усилились выступления в прессе и отдельные действия властей протиз экспорта из СССР. Затем я изложил по записке т. Морштына от 5 ноября ^2М отдельные выступления властей и прессы против нашего экспорта- Я сказал далее, что создавшееся положение вызывает у нас большое удивление, поскольку каждая страна, особенно в настоящее время, дорожит торговыми отношениями с теми государствами, с которыми у нее активный баланс. Нам в НКИД непонятно, почему норвежское правительство молчаливо созерцает, когда его власти н пресса ведут поход против экспорта из СССР и, следовательно, фактически против столь выгодной для. Норвегии торговли с СССР. В наших хозяйственных кругах уже заметно большое раздражение и слышны голоса о том. что это положение является результатом недружелюбного отношения нынешнего норвежского правительства к СССР и что необходимо сократить наши закупки в Норвегии, раз она ими не дорожит. Вопрос приобрел постепенно довольно серьезное значение, и мы в НКИД решили поэтому обратиться со своевременным предостережением к норвежскому правительству.

Даннэльсен сказал, что некоторые из перечисленных мною фактов ему не известны, что он не представлял себе, что положение настолько серьезно и что он, конечно, немедленно передаст содержание моих заявлений своему правительству и не преминет сообщить мне ответ*. Во всяком случае, он уже теперь может со всей категоричностью заявить, что не может быть и речи о недружелюбном отношении нынешнего норвежского правительства к СССР, а также о том, чтобы норвежское правительство не ценило торговли с нами. Правда, наши закупки в Норвегии по большей части относятся к алюминию, который ие является национальным продуктом. Норвегия

* См. док. JA 354,

не имеет бокситов, и львиная доля уплачиваемой нами в Норвегии стоимости алюминия уходит из Норвегии за границу на оплату стоимости сырья и предпринимательской прибыли, поскольку алюминиевые предприятия находятся в руках иностранного капитала — французского и американского. Центральный интерес для Норвегии представляет закупка сельди, но мы покупаем ее очень мало.

Я сказал, что мне известно, что Норвегия больше заинтересована в экспорте рыбных продуктов, чем в экспорте алюминия, но что тем не менее наши закупки алюминия в Норвегии имеют большое значение для торгового и расчетного баланса страны.

Даннэльсен просил сообщить ему в письменном виде для присоединения к его докладу в Осло те факты, которые я ему перечислил. 16 ноября я послал ему прилагаемую при сем неофициальную справку²³² при визитной карточке от меня.

2. Затем я сказал Даниэльсену, что помимо области торговых отношений есть и другие факты, показывающие, что отношение руководящих норвежских органов к СССР изменилось в худшую сторону. Мы, например, недавно получили сообщение от нашего поверенного в делах т. Мещерякова, что директор протокольного отдела мнннндела Фосс запросил его, не продает ли полпредство на рынке часть получаемых им без пошлины для личного потребления посланника советских папирос. Это сообщение вызвало у нас здесь в НКИД большое негодование. Поступок Фосса является неслыханной дерзостью в отношении представительства дружественной страны. Тов. Мещеряков по мягкости характера и как новый человек реагировал слишком мягко на вопрос Фосса. Другой иа месте т. Мещерякова просто прекратил бы разговор и ушел из министерства. Он, Даннэльсен, хорошо понимает, что запрос Фосса является оскорблением для нашего посланника и для СССР. Ему, Даниэльсену, легче, чем господам в министерстве, оценить по достоинству выходку Фосса. если он представит себе на минуту свое положение, когда его. например, вызвали бы в НКИД и задали бы ему аналогичный вопрос, т. е., другими словами, спросили бы его, не занимается ли он контрабандой. Поскольку в течение долгих лет норвежская миссия пользовалась безукоризненным отношением со стороны НКИД, и он, Даннэльсен, может это лично подтвердить, мы ожидаем, что он разъяснит своему министерству всю недопустимость того, что сделал Фосс, и сообщит нам об отношении министерства к этому случаю *.

Даннэльсен кивками головы и короткими репликами соглашался со мною, особенно в тех местах, где я говорил об от-

* См. док..\° 347.

ношении НКИД к норвежской миссии, и потом сказал, что он в первый,раз слышит об этой истории. Он, само собой разумеется, сообщит обо всем своему министерству, укажет на то отношение, каким пользуется миссия со стороны НКИД, и обратит внимание на недопустимость обращения Фосса. После некоторой паузы он наивным тоном сказал, что он знает Фосса как очень спокойного и любезного человека и думает, что если он сделал такое заявление т. Мещерякову, то. вероятно, в министерство поступило какое-нибудь сообщение от соответственных властен.

Я сказал, что он, Даниэльсен, наверно, понимает, что речь может идти только о каком-нибудь клеветническом доносе и что вряд ли он, Даниэльсен, и норвежские власти серьезно допускают возможность того, чтобы наше полпредство занималось подобными операциями.

Даниэльсен все тем же наивным тоном сказал, что в Осло было неоднократно установлено, что иностранные миссии продавали полученный ими без уплаты пошлины алкоголь на свободном рынке. Однако он тут же прибавил, что ему не известно ни одного подобного случая в отношении советского полпредства.

Перед уходом Даниэльсен сказал, что он обо всем доложит в Осло и по получении ответа придет ко мне с объяснениями. [...]*

Б. Стомоняков

Печат. по срх.