Запись беседы Народного Комиссара по Военным и Морским Делам СССР и Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с Послом Германии в СССР Надо л ьиым

28 марта 1934 г.

28 марта Надольнын устроил у себя обед в честь т. Ворошилова, на который кроме т. Ворошилова с нашей стороны были приглашены: Розеигольц, Бубнов, я, Карахан, Егоров, Штерн *** и еще несколько товарищей.

После обеда т. Ворошилов и я присели с Надольным в кабинете и там между нами состоялся следующий разговор, который я записываю вкратце по памяти.

Надольнын с удовлетворением отметил, что за несколько дней перед тем в Берлине состоялось соглашение между Вен-цером и германскими хозяйственными кругами по ряду хозяй-

* См. т. XVI, дек. № 426.

** См. также док..Na 95, 122. 126, 128, 139, 140. *** Заведующий 11 Западным отделом НКИД СССР.

ственных вопросов*. Хотя, по мнению Надольного, переговоры эти закончились к выгоде для советской стороны и немцы уступили нам больше, чем, по его мнению, следовало бы, он тем не менее рад состоявшемуся соглашению, потому что оно является первым проблеском света на мрачном фоне испортившихся за последнее время советско-германских отношений. В этой связи он приветствует и сегодняшнее предложение Литвинова заключить советско-германский протокол, гарантирующий независимость Прибалтийских государств **. Независимо от того, состоится или не состоится соглашение об этом протоколе, он видит в факте предложения проявление нашего доверия к Германии и показатель желания советской стороны пойти на улучшение отношений с Германией.

Поскольку из слов Надольного явствовало, что он не уверен в положительном ответе Берлина на предложение Литвинова, мы разъяснили Надольному, что отрицательный ответ на наше предложение будет понят общественным мнением всего мира как доказательство того, что у германского правительства имеются агрессивные намерения против Прибалтийских государств. В первую голову так воспримет отрицательный ответ общественное мнение Прибалтики и Советского Союза.

Надольный сказал, что, по его личному мнению, вопрос о гарантировании независимости и неприкосновенности Эстонии и Латвии не вызовет возражений. Иначе обстоит дело с Литвой, так как в состав Литвы входит часть бызшей германской территории, именно Мемельская область. Гарантируя неприкосновенность Литвы, германское правительство как бы вновь подтвердит Версальский договор, что для нынешнего правительства чрезвычайно трудно и вряд ли вообще приемлемо. Его смущает употребленное в договоре слово «неприкосновенностью.

Мы ответили, что если бы протокол гарантировал только независимость государства, то немцы могли бы, например, занять Лнбавский порт, отнять его у Латвии, но не отрицать независимости Латвии в уменьшенных границах без Либавы. Такое поведение, являясь совершенно неприкрытой агрессией по отношению к Латвии, в тоже время не противоречило бы букве протокола, ибо Латвия оставалась бы независимой. Чтобы исключить возможность такого толкования протокола, мы говорим не только о независимости, но и неприкосновенности.

Надольный сказал, что если сохранить упоминание о неприкосновенности, то придется сделать оговорку относительно Мемельской области.

* См. гок. > &5.

** См- док- M 94.

Мы сказали, что такого рода предложение со стороны Германии вряд ли будет способствовать благоприятному ходу переговоров. Мы выразили при этом удивление, что Германия так сильно цепляется за ничтожный клочок своей прежней территории. Мы ведь соглашаемся гарантировать неприкосновенность Прибалтийских государств, несмотря на то, что Финляндия, Эстония и Латвия целиком, а Литва з огромной своей части расположены на территории бывшей Российской империи. Германия же колеблется принять наше предложение из-за небольшого и малоценного Мемельского района.

Надольный сказал, что ему очень нравится употребленная в протоколе формулировка «входивших раньше з состав Российской империи». Эта формулировка, может быть, даст немцам возможность обойтись без каких-либо территориальных оговорок. Он лично отдает себе отчет, какое значение для советско-германских отношений имело бы заключение предложенного Литвиновым протокола. Он понимает также, как был бы истолкован отрицательный ответ Германии*. Поэтому он лично будет настаивать перед германским правительством на принятии нашего предложения.

Далее перешли к современному состоянию советско-германских отношении. Мы указали на то. что 11 — 12 лет тому назад (в тот период, когда Крестинский приехал з качестве полпреда в Германию), германские правительственные круги поддерживали официальные отношения с белогвардейскими кругами и представителями эмигрантских правительств. Только после заключения Рапалльского договора ** эти отношения потеряли официальный характер. Тем не менее и после заключения Рапалльского договора руководящие германские политические круги в течение некоторого времени еще поддерживали белогвардейскую эмиграцию, считаясь с возможностью контрреволюционного переворота в Советском Союзе. Лишь постепенно и это положение изменилось, и как германское правительство, так и германская общественность установили дружеские отношения с Советским правительством и с советской общественностью. •

После же прихода к власти национал-социалистов произошел резкий перелом в отношении новых правящих кругоз Германии к Советскому Союзу и белой эмиграции. Мы как бы вернулись к 1921 г. Правительственные круги симпатизируют белогвардейцам, считаются с их мнением, оказывают им всяческую поддержку, ставят ставку на их возвращение к власти на территории СССР. Совершенно естественно, что те германские политики, которые.хотят восстановления существовавших еще

* См. док. № 126. ** См. т. V, док. M 121.

недавно дружеских отношении между Германией и СССР, должны приложить все свои старания к тому, чтобы ликвидировать поддержку белой русской эмиграции нынешним правительством Германии.

Надольный ответил, что об эмиграции лучше не говорить. Ведь и в Советском Союзе существует немецкая коммунистическая эмиграция и иная эмиграция. Эта эмиграция пользуется у нас дружбой н поддержкой. Советское правительство, правда, заявляет постоянно, что оно никакого отношения к Коминтерну не имеет и германскую компартию не поддерживает. Германское правительство не оспаривает этих заявлений, но германское правительство со своей стороны требует, чтобы мы доверяли его официальным заявлениям, что оно никакой поддержки русским и украинским эмигрантам не оказывает н не поддерживает нх борьбы против Советского правительства.

Мы ответили, что германские коммунисты пользуются у нас таким же правом убежища, каким пользовались в прошлом столетии в буржуазной Швейцарии и Англии идейные противники царского и других реакционных правительств. Мы не понимаем иронии, которая прозвучала несколько в словах На-дольиого. когда он говорил, что германское правительство не подвергает сомнению наши заявления о невмешательстве Советского правительства во внутренние дела других государств. Эти наши заявления абсолютно соответствуют действительности. Возьмем для примера последние события в Австрии *. Неужели Надольный не понимает, что если бы Советское правительство считало возможным принять какое бы то ни было участие в происходивших в Вене боях, то все пошло бы по-иному и имело, может быть, другие результаты. Ведь австрийская армия и полиция не представляют из себя такой крупной силы, что с ними не могли бы справиться несколько десятков тысяч хорошо вооруженных австрийских рабочих, если бы только у этих рабочих было настоящее политическое и военно-организационное руководство. А между тем, как знает Надольный, как раз такого* политического и военного руководства не было, и этим объясняется та легкость, с которой правительство Дольфуса одержало свою победу. Это является лучшим подтверждением того, что Советское правительство строжайшим образом придерживается принципа невмешательства во внутренние дела других государств.

Иначе обстоит дело в Германии, где белоэмигрантские элементы, окончательно разложившиеся за долгие годы эмиграции и потерявшие всякое представление о чести, организуются

* Имеется з виду восстание шуцбунда (вооруженная организация австрийской социал-демократической партии) в феврале Е934 г.

и вооружаются национал-социалистской партией, вероятно не без некоторого участия некоторых правительственных организаций.

Надольныи продолжал упорно настаивать на том, что отношение наших правительственных органов к германской политической эмиграции в СССР и германского правительства к белой эмиграции в Германии совершенно одинаково и что нам лучше ке касаться вопроса об эмиграции и не выдвигать взаимно никаких обвинений, связанных с положением эмиграции в наших странах. Надольныи не хотел признать, что вина за ухудшение отношений между Германией и СССР лежит на германской стороне.

Мы обратили внимание Надольиого на то, что у нас в Союзе с начала 1933 г. не произошло никаких изменений ни в составе нашего правительства, ни в социально-политической структуре нашего государства, ни в наших внешнеполитических установках. Мы были поэтому готовы сохранять прежние отношения с Германией. Наоборот, в Германии произошли резкие изменения во всех отраслях внешней и внутренней политики. Не мы, а Германия поставила на пересмотр прежние советско-германские отношения. Германская правящая партия имеет в своей программе вооруженную интервенцию против Советского Союза и от этого пункта своего катехизиса до сих пор не отказалась. Даже самая постановка вопроса об эмиграции, которую мы слышим от Надольного, резко отличается от того, что мы слышали от его предшественника и от прежних германских правительств. Мы не слышали прежде упреков по поводу того, что у нас в Союзе нашло убежище небольшое сравнительно количество преследуемых в Германии коммунистов. В то же время германские правящие круги всегда отмежевывались от какой бы то ни было солидарности с белогвардейской эмиграцией. А сейчас, заявляя формально о полном невмешательстве в наши внутренние дела, Надольныи до известной степени защищает право руководящих германских кругов поддерживать антисоветскую белую эмиграцию.

В дальнейшем разговоре Надольныи вернулся к заявлениям о желании нынешнего германского правительства продолжать прежнюю политику дружбы с СССР и выразил надежду, что урегулирование всех хозяйственных вопросов, а также политическое предложение, сделанное Литвиновым *, явятся основными вехами на пути к восстановлению прежних отношений. Тем не менее никаких заявлений, которые бы дезавуировали его высказывания об эмиграции он не сделал, а просто не возвращался больше к.этой теме.

* См. док. № 94.

Разговор велся, конечно, в мирном, даже дружелюбном тоне, и Надольный остался очень доволен тем, что ему удалось принять у себя в качестве гостя т. Ворошилова и обменяться мнениями непосредственно с ним по существу советско-германских отношений.

Н. Крестинский

Печат, по зрх.