2015-04-06
319
360. Письмо Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Временному Поверенному в Делах СССР в Польше Б. Г. Подольскому
8 сентября 1935 г.
Уважаемый товарищ,
1. Сегодня можно уже подвести первые итоги международной антисоветской кампании, которая началась после американского протеста по поводу конгресса Коминтерна*. Наиболее злостные отклики в связи с этой кампанией имелись в Польше н в Германии. Отличились также некоторые правые
* См. док. Кг 346, 348.
органы во Франции, и в особенности леиб-орган Детердннга по советским делам «Матэн». Поведение японской прессы умерялось распространенным в Японии «патриотическим» сознанием, что Японии нельзя плестись в хвосте у Америки. Чрезвычайно характерно, однако, что наибольшей враждебности и злобности кампания достигла в Польше. Пресса пилсудчи-ков во главе с недавним «другом» сближения с СССР Медзин-•ским побила все рекорды.
Тут пилсудчикн явно просчитались. Они рассчитывали на то, что примеру Америки последуют все крупные капиталистические страны, и именно ввиду этого пилсудчикн считали неопасным раскрыть свои карты и не стеснялись манифестировать свою глубочайшую враждебность СССР.
Планы пилсудчиков провалились вместе с американским протестом, предпринятым по внутрнамериканским соображениям и по личному настоянию друга Рузвельта — здешнего посла Буллита, мстительного сноба, который не может простить нам, что он не сделал карьеры на сближении с СССР, и за последнее время стремился делать карьеру против СССР.
2. Поскольку высылка Берсона * отнюдь не была предпринята с целью ухудшения отношений с Польшей, мы не имели никаких оснований помогать пнлсудчикам в раздувании факта этой высылки. Выслав Берсона и дав в нашей печати должную оценку его провокационным попыткам и поведению польского правительства в связи с этим делом, мы считали нецелесообразным продолжать полемику и сознательно решили игнорировать все то, что польская пресса дальше писала по этому вопросу.
Еще менее оснований было у нас останавливаться на провокационных попытках пилсудчиков раздуть значение американского протеста.
3. Наше молчание оказалось совершенно правильным и лишь еще более оттенило глубокую враждебность пилсудчиков в отношении СССР, проявленную ими во всей этой кампании.
Пилсудчикн были принуждены прекратить кампанию, видя, что она приносит вред только им самим.
Таким образом, эта страница наших отношений с Польшей перевернута, доказав лишь с еще большей очевидностью (для тех, кто это недостаточно понимал), что в пилсудчиках м-ы имеем смертельных врагов, поджидающих первого подходящего случая для того, чтобы выступить против нас.
Весьма характерно и отрадно, что от этой кампании пилсудчиков отмежевалась пресса почти всех оппозиционных на-
* См. газ. «Известия», 20 августа 1935 г.
правлений, несмотря на социально-политическую солидарность с пилсудчиками по вопросу о Коминтерне и на то, что высылка польского журналиста могла вызвать «патриотическую» солидарность всех польских партии.
4. Наше обращение к Беку было правильным шагом. Оно не только дает нам наш самолет, но, по-видимому, переводит в спокойное русло дальнейшее развитие инцидента с перелетами 26 июня 210.
Мы дали указание нашей пограничной охране принять приглашение польских представителей на обсуждение этого инцидента после получения нами от поляков нашего самолета. Мы завтра обсудим все эвентуальности такого обсуждения и дадим необходимые указания.
5. Сегодня в Польше происходят чрезвычайно важные с точки зрения всего ее дальнейшего развития общие выборы. Между тем, мы, несмотря на неоднократные обращения кпол-предству, до сих пор не имеем от него доклада о внутриполитическом положении Польши. Я прошу Вас в самом срочном порядке выполнить это поручение 2П.
С товарищеским приветом
Б. Стомоняков
Лечат, ко apxt
361. Телеграмма Полномочного Представителя СССР во Франции В. П. Потемкина в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР
// сентября 1935 г.
Заместитель начальника штаба РККА Сидякпн с миссией вернулся с маневров, вполне удовлетворенный приемом, в частности вниманием Гамелена и руководителя маневрами Пре-теля. По окончании маневров по желанию Сидякпн а миссия вместе с военным атташе Венцовым в порядке исключения посетила дополнительно ряд интересных объектов212.
Сегодня на завтраке в полпредстве были Гамелен и начальник штаба воздушных сил Пикар. Гамелен сдержанно говорил в беседе со мной и Сндякипым о перспективах сотрудничества, намекая на внутриполитические обстоятельства, признавая вместе с тем агрессивность Германии. Сдержанно-выжидательная позиция Гамелена по общим вопросам, безусловно, объясняется политической обстановкой. При этой общей обстановке для генерального штаба особое значение приобретает поездка в СССР ближайшего сотрудника Гамелена Луазо *. Желательно поэтому предоставление Луазо широкой возмож-
* См. газ. «Известия», 12, 27 сентября 1935 г.
ностн получения благоприятного впечатления от армии, страны, а также положительное отношение у нас к французам*. Сидякнн вполне разделяет эту точку зрения.
Полпред
Печат. по арх.
362. Речь Председателя советской делегации M. M. Литвинова на заседании Ассамблеи Лиги наций
Женева, 14 сентября 1935 г.
Первый раз делегация Советского Союза принимает участие в генеральной дискуссии по отчету генерального секретаря Лиги нации. Высказывая суждения о работе, проделанной за год Лигой, я сознаю всю скромность и сдержанность, обязательные для нового члена организации, не обладающего полнотой сведении по истории многих вопросов, которыми организация занималась, об усилиях, сделанных для разрешения вопросов до его вступления в организацию, о встретившихся затруднениях, о причинах этих затруднений и т. п. Не желая преуменьшать значения достижений Лиги за год, особенно таких, как разрешение саарской**, югославско-венгерской*** и других проблем, я, однако, в настоящий момент вижу свою задачу члена этого почетного собрания не в расточении похвал Лиге, что для члена Лиги и Совета отчасти было бы самовосхвалением, А\не кажется, что мы больше послужим делу Лиги, если мы используем предоставляемый отчетом случай, чтобы остановить наше внимание преимущественно на неудачах, на несовершенствах и незаконченности работ Лиги. Иначе говоря, если мы сделаем хотя бы краткое обозрение некоторых, весьма важных, незаконченных, а может быть, даже почти и не начатых дел, покоящихся в архивах Лиги, хотя бы для того, чтобы проветрить их и напомнить об их существовании. Такой метод приближается к тому методу, который в моей стране носит название самокритики и который, я смею вас уверить, дает блестящие результаты, приобретая иногда значение движущей силы в наших достижениях. Применяя этот метод здесь, я, однако, отнюдь не хочу, чтобы в нем видели какие-либо упреки кому бы то ни было. Как справедливо сказал уважаемый первый делегат Великобритании, Лига всегда будет тем, чем члены Лиги ее делают. Мы почти все несем ответственность за ее несовершенства, хотя, конечно, не всегда в одинаковой мере.
* См. док. Ко 370. ** См. т. XV11, док. Лг 423. *** См. газ. «Известия», 9 декабря 1934 г.
Если я коснусь раньше всего незаконченного дела об определении агрессин, то потому лишь, что о нем нам на днях напомнил в Совете Лиги уважаемый представитель Италии барон Алоизи. Предъявляя обвинительный акт Абиссинии, барон Алоизи сказал: «Каждый отдельный из этих случаев агрессии был бы достаточным для легализации войны против государства-агрессора, если бы к этому государству было применено определение агрессии, недавно принятое в некоторых международных конвенциях». Речь идет, очевидно, о предложенной в свое время советской делегацией в Женеве формуле определения агрессии, принятой одной из подкомиссий под председательством г. Политиса и ставшей затем предметом ряда конвенций, заключенных Советским Союзом почти со всеми его соседями и странами Малой Антанты *. Я внжу в приведенном заявлении представителя Италии признание полезности определения агрессин и даже сожаление об отсутствии полного международного признания его. В самом деле, больше чем в одном случае всеобщее признание этого определения агрессии вывело бы Лигу наций из досаднейших затруднений. Если бы мы имели перед собой не заявление Италии о свободе действий, а ее формальную обоснованную жалобу на акты агрессии со стороны соседней Абиссинии, которые подпадали бы под принятое Лигой наций определение агрессии, то я позволю себе заверить представителя Италии, что ему в таком случае не только в полной мере оказана была бы Лигой справедливость, но что он тогда убедился бы в наших симпатиях, на которые благородная итальянская нация имеет право.
Я опасаюсь, что как в прошлом, так и в будущем Лига на-пий при разборе конфликтов между государствами неизбежно будет наталкиваться на препятствие, создаваемое отсутствием общепринятого определения агрессин, и я спрашиваю себя, не настала ли пора подвергнуть этот вопрос новому и самостоятельному рассмотрению, освободив его от зависимости, от колесиков того механизма Лиги, в котором одно остановившееся колесо останавливает и все прочие. Я надеюсь, что Совет займется этим вопросом, если даже понадобится предварительная подготовка его дипломатическим путем.
Напомню вкратце о другом предложении Советского правительства, не получившем своего разрешения и затерявшемся в механизме Лиги наций, а именно: о создании постоянной конференции мира**. Это предложение находит новое оправдание в том факте, что уже в течение четырех лет Лига наций не выходит из полосы разбора вооруженных конфликтов между членами Лиги или угрозы таких конфликтов, вызывающих необходимость довольно частых чрезвычайных сессий- - как
* См. т. XVI, док. № 213. ** См. т. XV11, док. M 179.
Совета, так даже и Пленума Лиги. Постоянная конференция мира помимо облегчения самой процедуры обсуждения предотвращения конфликтов и других преимуществ, о которых я в свое время говорил, имела бы большое агитационное значение с точки зрения мира и говорила бы возможным агрессорам, что Лига следит за сохранением мира и событиями, могущими привести к нарушению его, перманентно, а не только в чрезвычайных случаях и с запозданиями. Вопрос связали почему-то с проблемой контроля над разоружением, и в результате мы не имеем ни контроля над разоружением, ни постоянной конференции мира. Новое доказательство необходимости расцепления колесиков механизма Лиги!
Говоря о разоружении, я не могу не вспомнить о другом предложении Советского правительства*, покрытом в архивах Лиги, вероятно, наибольшим слоем пыли. Пусть генеральный секретарь не обидится на меня. Я выражаюсь фигурально, отнюдь не думая, чтобы в Лигу наций имела доступ какая бы то ни было пыль. Многим может показаться парадоксальным, что я вновь подымаю вопрос о полном разоружении, когда потерпели крушение самые скромные попытки проведения частичного разоружения. Но я прошу вас вспомнить, что я всегда оспаривал положение о мнимой утопичности полного и о легкости реализации частичного разоружения и, наоборот, утверждал и продолжаю утверждать, что наибольшую трудность представляет частичное, а наименьшую — полное разоружение. Если казавшееся практичным оказалось утопией, то надо попробовать, не окажется ли практичным средством кажущаяся утопия. Подавляющее большинство государств, заявляющих о своей верности идее мира и о готовности защищать эту идею всеми средствами, не могут дать лучшего доказательства своего миролюбия, чем согласие на новое серьезное изучение проблемы полного разоружения. Советская делегация будет во всяком случае заботиться о том, чтобы эта проблема не была предана забвению.
Меня интересуют, конечно, не только предложения, исходившие от Советского правительства. Я^ например, с сожалением выслушал, что вопрос о согласовании Устава Лиги с Парижским пактом в направлении полного запрещения войны вновь откладывается обсуждением на неопределенное время. Разрешение этого вопроса покончило бы навсегда с компрометирующими Лигу спорами, которые мы слышим здесь, о том, должна ли Лига наций предотвратить возникший или грозящий возникнуть военный конфликт или легализовать его.
С сожалением я отнесся бы также к возможному решению о дальнейшем оставление в состоянии бездеятельности суще-
* См. т. X. док. Ns 272, 273; т. XVII, док. tè 334.
ствующей комиссии изучения Европейского союза..Мне кажется, что в рамках этой организации могли бы с пользой обсуждаться не только экономические, но и многие политические вопросы, интересующие преимущественно европейские страны. Там могли бы быть поставлены на предварительное рассмотрение и более общие вопросы для выявления солидарности европейских стран, что отнюдь не означало бы умаления универсальности Лиги наций, Но в Лиге именно благодаря ее универсальности, при том положении, когда некоторые континенты расщеплены на множество небольших стран, и при абсолютной необходимости признания равенства наций как больших, так и малых, голос европейских стран может иногда потонуть в универсальном хоре и не находить адекватного отзвука, соответствующего их удельному весу в международной жизни. Это тем более несправедливо, что возможность вмешательства Лиги в дела других континентов иногда заранее ограничивается или исключается. Этот вопрос мог бы быть обсужден параллельно со стоящим в порядке дня вопросом о взаимоотношениях между Лигой наций и Панамериканским союзом.
Создание внутри Лиги наций европейской организации могло бы со временем привести к обширному европейскому региональному соглашению, охватывающему н связывающему между собою намеченные частичные и более узкие региональные соглашения. Это свое беглое замечание я предоставляю в качестве материала для обсуждения этой проблемы, которая, я признаю, должна быть подвергнута более подробному и серьезному изучению.
Я на этом заканчиваю свой обзор исполненной или скорее неисполненной работы Лиги наций за год. Я не останавливаюсь совершенно на побочных задачах Лиги, не имеющих прямого отношения к делу укрепления мира. Не отрицая значения задач, будь то гигиенического, социального или гуманитарного характера, я отнюдь не хотел бы отвлекать энергию Лиги в эту сторону в ущерб основной задаче Лиги, для которой она создана. Не хотел бы я также, чтобы Лига слишком много средств уделяла созданию новых органов или искусственному воскрешению отмирающих органов, как это полагает уважаемый представитель Норвегии, Если 15 лет тому назад, когда шансы новой войны казались и действительно были вследствие всеобщего истощения соверщенно минимальны, основатели Лиги наций видели смысл ее существования исключительно, как гласит пункт 14-й Вильсона, в «создании взаимной гарантии политической независимости и территориальной целости как больших, так и малых государств», то тем более такая Целеустремленность Лиги диктуется нынешним положением, о котором председатель Совета в своей вступительной речиска-
зал, что «мир терзаем беспокойством», и которое другие ораторы охарактеризовали аналогичными выражениями.
Да, это беспокойство, овладевшее миром за последние три года, не только не смягчается, но и растет crescendo. Дело не только и не столько в итало-абиссинском конфликте, сколько в других грозных опасностях, стоящих перед Европой и перед всем миром. Это беспокойство имело, однако, ту хорошую сторону, что оно убедило все миролюбивые страна, всех искренних друзей мира в бесспорности двух истин: неделимости мнра и в необходимости коллективной безопасности. Коллективная безопасность, однако, не может быть обеспечена одним Уставом Лиги наций. В этом мы все убеждаемся чем дальше, тем больше при всякой попытке применения Устава. Отдельные государства или скорее группы государств должны на основе Устава Лиги принимать свои дополнительные меры. Эти меры иашли общепризнанное выражение в региональных пактах взаимной помощи.
Советский Союз, желая внести свою лепту в систему регионального укрепления мнра, не щадил усилий, чтобы вместе с правительствами Французской и Чехословацкой республик осуществить региональные пакты в области, наиболее доступной их воздействию. Нам, к сожалению, не удалось по причинам, от нас не зависящим, привлечь к этому делу все государства, населяющие эту область, и поэтому пришлось ограничиться заключением пактов о взаимной помощи с Францией и Чехословакией *. Но эти пакты имеют ту же цель и тот же характер, что и региональный пакт, и я уверен, что они значительно содействовали укреплению чувства безопасности на востоке Европы, так же как Локарнский региональный пакт ** выполняет ту же функцию в западной части Европы. Подобные пакты никому, кроме возможных нарушителей мира, не угрожают, ничьих интересов не задевают и служат исключительно делу мира, а следовательно, и делу всего человечества.
Противоположная концепция, борющаяся с идеей коллективной безопасности, которой оиа противопоставляет двусторонние пакты, притом даже не между всеми государствами, а только между произвольно для этого выбранными, ничего об: щего с мирными намерениями иметь не может. Не всякий пакт о ненападении имеет целью укрепление всеобщего мира. В то время как пакты о ненападении, заключенные Советским Союзом со своими соседями, имеют особую оговорку о недействительности пактов в случае совершения агрессии одной из сто-
* См. док. К« 205. 223. ** См. сб. «Локарнская конференция 1925 г. Документы», М., 1959, стр. 482—498.
рои против любого третьего государства, мы знаем и другие пакты, отнюдь не случайно такой оговорки лишенные. Это зиачнт, что государства, обеспечившие себе тыл или фланг подобным пактом о ненападении, резервируют себе возможность безнаказанного нападения на третьи государства. Теории подобных пактов сопутствует другая — о локализации войны. Но кто говорит — локализация войны, имеет в виду свободу войны, легализацию войны. Двусторонний пакт должен обеспечить этим людям безопасность н легализацию агрессии. Мы имеем, таким образом, две точно очерченные концепции: с одной стороны — безопасность народов, с другой — безопасность агрессин.
К счастью, последняя теория отвергается всеми цивилизованными нациями и обща лишь весьма немногим правительствам, которые она и метит как будущих нарушителей мира.
Концепция коллективной безопасности нашла блестящее признание и подтверждение в англо-французском соглашении от 3 февраля 1S, выдвинувшем схему не только отдельных региональных пактов, но и их неразрывность и взаимозависимость. С этой схемой солидаризировалось огромное большинство европейских стран, в том числе и Советский Союз*, и она немало содействовала поднятию в Европе чувства безопасности. Совершенно противоположное чувство вызывало, наоборот, всякое сепаратное двустороннее соглашение. Я с особенным удовлетворением поэтому выслушал речь британского министра иностранных дел сэра Сэмуэля Хора, в которой ои особенно красноречиво защищал идею коллективной безопасности, идею поддержания мира коллективными средствами и заверял нас в верности этой идее британского правительства. Я это приветствую как благоприятное предзнаменование для будущего Лиги наций.
Я мог бы на этом закончить свое выступление, ко я знаю, что многие с недоумением спрашивают себя, почему я не говорю о вопросе, наиболее актуальном и наиболее волнующем Пленум Лиги, а именно: об итало-абиссинском конфликте. Я предпочел остановиться иа общих вопросах потому, что данный конфликт для меня ие заслоняет всего международного горизонта и вырисовывающихся на нем других, более грозных опасностей. Я предпочел установить общие принципы, которые мы должны применять к частным случаям. О самом конфликте мы скажем, когда он будет поставлен перед нами в Совете Лиги, в случае неудачи предпринятых попыток примирения, скажем беспристрастно, с подобающим советскому представителю мужеством, которое не смогут поколебать никакие запугивания иападкамн и оскорблениями в прессе или другими ме-
* См. док. Лэ 68.
тодамн. Принципиальное отношение Советского правительства к подобным конфликтам и к тому, что надо в таких случаях делать, я определил в Совете с предельной ясностью*. Для советской делегации нет вопроса о поддержке той или иной из спорящих сторон, ни о защите чьих-либо интересов. Как вам должно быть известно, Советское правительство относится принципиально отрицательно к системе колоний, к политике сфер влияния, к мандатам и ко всему, что имеет отношение к империалистическим целям. Перед советской делегацией стоит исключительно вопрос о защите Устава Лиги как орудия мира. Это орудие уже немножко подбито предыдущими покушениями, и мы не можем допустить новых покушений, которые вывели бы его окончательно из строя. Оно может понадобиться нам еще не один раз н еще более, чем в настоящем случае. Если мы уйдем с настоящей Ассамблеи, получив уверенность, что государства, представители которых, выступая, формально и торжественно обязались от имени своих правительств никогда больше не допускать новых покушений на Устав Лиги как на орудие мира, а пускать его в ход во всех случаях агрессин, откуда бы она ни исходила и против кого бы она ни была направлена, то данная Ассамблея явится началом новой истории Лиги наций. Я хочу вас заверить, что представляемое мною государство не уступит никому в лояльном выполнении принятых на себя международных обязательств, особенно когда речь идет об обеспечении за всеми народами блага мира, которым никогда еще человечество так не дорожило, как в настоящее время, после сравнительно недавно пережитых испытаний. Мы должны избавить его на будущее от подобных испытаний.
Печат. по газ. * Известия*
AS SI€;ST59), 15 сентября 1535 s.
