Телеграмма Полномочного Представителя СССР в США в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР 6 страница

переписки. Далее он заявил, что пока никакой «формулы» ликвидации инцидента с «Дейчланд» еще не найдено и что у него нет намерения устранять Комитет от участия в обсуждении всех связанных с этим инцидентом вопросов, Он обещал также подумать о постановке на обсуждение Комитета «формулы» ликвидации инцидента, если и когда она будет найдена, до обращения к испанскому правительству и Франко, однако от определенного обещания на сей предмет уклонился»,— 304, 331

¹²² В упоминаемой телеграмме НКИД СССР информировал Д. В. Богомолова о сообщении М. №. Литвинова из Женевы от 30 мая 1937 г. о том, что, по сведениям журналистов, «Нанкин еще недавно обращался к немцам за военными специалистами, но против этого возражали японцы, вследствие чего Гитлер запретил дальнейшую отправку военных в Китай», и что «отказывают немцы китайцам также в продаже военных материалов».— 306

¹²³ В телеграмме от 16 июня 1937 г, И. М. Майский, сообщив об исполнении указания относительно направления письма по вопросу о «Дейчланд» (см. док, № 192), далее писал; «Плимут только что звонил мне по телефону и сообщил, что немцы и итальянцы решили вернуться в Комитет немедленно, не ожидая ответа на предложения «четверки» от испанского правительства и Франко. В связи с этим Плимут хочет созвать полный Комитет для обсуждения воззвания о «гуманизации войны» 18 июня. Предварительно он хотел бы со мной побеседовать. Условились, что я заеду к нему завтра, M июня».— 316

¹²⁴ 12 июня 1937 г. советник полпредства СССР в Польше Б. Д, Виноградов, как следует из записи беседы, передал Кобылянскому предложение «ратифицировать соглашение о статусе торгпредства без плана дома, Ко-былянский принял к сведению мое предложение и обещал немедленно довести его до сведения Бека» (см. т. XIX, прим. 202 и док. №252, 266 настоящего тома).— 318

¹²⁵ В записи беседы Я, X. Давтяна с Беком, состоявшейся 19 июня 1937 г,, отмечено; «Ему [Беку] пришла мысль, которая, по его мнению, может помочь делу и покажет нам его желание дружественно разрешить этот вопрос. Именно: польское правительство само ликвидирует свое одно консульство — харьковское — и одновременно проведет ратификацию соглашения о статусе торгпредства. Я ограничился лишь выслушиванием его предложения, сознательно не вдаваясь в его обсуждение, и лишь обещал передать его т. Литвинову. Но одновременно я все-таки выразил личное сомнение в его приемлемости для нас, подчеркнув, что целью нашего демарша было уравнение общего числа консульств».

Ответа по вопросам торговли Бек в этой беседе не дал,— 319, 410

¹²⁶ Пожелание посетить Б. С. Стомонякова, чтобы «специально переговорить о положении нефтяной концессии на Северном Сахалине», было высказано Сигемицу па обеде, устроенном им в честь К. К- Юренева!9 июня 1937 г,— 323

¹²⁷ 24 июня i937r, И. М. Майский телеграфировал в НКИД СССР: «Последние выступления Плимута и Идена, а также позицию британского правительства в инциденте с «Лейпцигом» я объясняю растущим нажимом общественного мнения и желанием британского правительства путем показной «твердости» и видимости каких-то успехов хотя бы до известной степени парировать все выше поднимающуюся волну нетерпения масс. Исходя, между прочим, и из этих соображений, я считал бы очень желательным провал предложения Плимута о «символической» эвакуации небольшого числа волонтеров с обеих сторон. Не решая ничего по существу, такое «достижение» могло бы быть лишь ловко использовано правительственными агитаторами в целях введения в заблуждение широких общественных кругов».

В телеграмме также указывалось: «Не говоря о систематически продолжающемся пополнении воздушного парка Франко, сегодня в Лондоне получены известия о высадке в Малаге 25 тыс. итальянцев, а также о концентрации германских и итальянских военных судов в Средиземном море в целях установления фактической блокады республиканского побережья.

Такое «невмешательство» способно окончательно погубить Испанскую республику. Невольно встает вопрос: не выгоднее ли, с точки зрения интересов последней, ликвидация невмешательства (даже с учетом колеблющейся позиции Англии и Франции), которое не мешает Франко получать все, что ему нужно, и в то же время ставит бесконечные препятствия для снабжения испанского правительства:».— 329

¹²⁸ В упоминаемом письме M. M. Литвинова говорилось: «Если теперь будет даже получен неудовлетворительный ответ из Валенсии и от Франко, го вряд ли Германия и Италия решатся вновь покинуть Комитет. Таким образом, весь инцидент с «Дейчланд» идет как будто насмарку. Спрашивается, какой ценой Англии удалось заманить их в Комитет? Не связано ли это с поездкой Нейрата в Лондон, которая поражает своей внезапностью и неожиданностью? Дельбос говорил Сурицу, что он был поставлен в известность Фиппсом об этом визите лишь Ï4 июня, причем приглашение Нейрата мотивировалось желанием Идена продвинуть испанскую проблему, в частности вопрос о волонтерах (см, док. № 205.— Ред.). Не намечается ли очередной зигзаг в тактике форин офиса?» — 329

¹²⁹ 10 апреля 1937 г. И. М. Майский писал: «Последние три месяца в англо-итальянских отношениях должны быть охарактеризованы как период попятного движения, как новый и довольно серьезный рецидив напряженности в отношениях между Римом и Лондоном. Как и почему это произошло? Ответом на данный вопрос может явиться следующее перечисление наиболее важных фактов англо-итальянских отношений на протяжении первой четверти текущего года.

Одновременно с подписанием «джентльменского соглашения» в Риме Муссолини высадил в Кадисе крупный экспедиционный корпус, Этот факт явился большим «шоком» для Англии. Правда, в «джентльменском соглашении» в прямой форме ничего не сказано об Испании, но в правительственных кругах (да и не только в них) были твердо уверены, что факт заключения соглашения будет иметь косвенное влияние на Муссолини и заставит его приступить к постепенному сворачиванию своей активности на Пиренейском полуострове. Высадка итальянских войск в Кадисе на рубеже Нового года была воспринята здесь поэтому как вызов и как мошеннический трюк. Для всех стало ясно, что сдержанность Муссолини в декабре являлась лишь тактическим маневром, дабы не испортить шансов подписания «джентльменского соглашения». Как только соглашение было обеспечено, Муссолини перестал стесняться в расчете, что «эти трусы англичане» (см. док, № 95.— Ред.) все скушают. И затем, как известно, в течение января— февраля итальянский диктатор слал непрерывно в Испанию одно судно за другим с людьми, оружием и амуницией, пока не сосредоточил на Пиренейском полуострове к началу марта целую армию в 80—100 тыс. человек. Такое поведение Муссолини, явившись глубоким разочарованием для людей типа Ванситтарта, в то же время вызывало крайнее раздражение в политических и общественных кругах Великобритании, где «джентльменское соглашение» встречено было с очень смешанными чувствами. Раздражение это увеличилось еще в результате того, что, сделав «примирительный жест» и убрав с Мальорки пресловутого графа Росси, Муссолини тем не менее продолжал оставаться в фактической оккупации Балеарских островов.

Тем самым лживость всяких обещаний Муссолини вновь и в чрезвычайно яркой форме подтверждалась. Данный фон создавал благоприятную обстановку для дальнейшего обострения отношений при каждом новом подходящем случае».— 330

¹³⁰ В упоминаемом письме И. М. Майский отмечал: «Не подлежит сомнению, что за минувшие три-четыре месяца в отношениях между Лондоном и Берлином чувствуется заметный и понемногу растущий холодок», «Основная причина роста антигерманских настроений в Великобритании,— продолжал полпред,— кроется в том, что острие гитлеровской агрессии начинает все больше поворачиваться на запад. Огромную роль в этом отношении сыграло муссирование Гитлером вопроса о колониях». В заключение

письма говорилось: «Британская политика такова, что сегодня никогда нельзя знать, как поведет себя Лондон завтра. Поэтому нынешняя прохлада в англо-германских отношениях легко может превратиться в теплоту в зависимости от перемены международной обстановки».— 331

¹³¹ В результате переговоров по дипломатическим каналам 22 июля 1937 г. состоялась встреча представителей охраны правого и левого берега Днестра. На этой и последующих встречах румынская сторона прибегла к тактике проволочек. В этой связи и. о. зав. 11 Западным отделом НКИД СССР К. В. Антонов в беседе с посланником Румынии в СССР Чиунту \7 сентября 1937 г. заявил, что советские органы «недовольны движением дела с расследованием обстоятельств инцидентов, повлекших ранение Яш-портова и убийство Урсула»; что «выделенные для расследования румынские офицеры не проявляют доброй воли в этом вопросе и пользуются всякими предлогами, чтобы замять эти дела».

Из-за позиции румынской стороны урегулирование упомянутых инцидентов было прервано.— 335

132 g _{ТОт же день} [4. м. Майский дополнительно телеграфировал: «К вечеру сегодняшнего дня выяснилось, что в результате последнего заседания подкомитета в форин офисе господствует большое смятение, но приготовлений к каким-либо энергичным действиям не чувствуется. Немцы и итальянцы, видимо, выдвинут 2 июля требование предоставления Франко и испанскому правительству прав воюющей стороны. Это Риббентроп и Гранди, должно быть, имели в уме, когда заявляли сегодня о необходимости изыскать новые формы контроля. Признание прав воюющей стороны означает право судам Франко останавливать и обыскивать в открытом море все пароходы, направляющиеся в республиканские порты, т, е. практически блокаду этих портов. У самого Франко судов для блокады, пожалуй, не хватит, но с помощью итальянцев и немцев он может справиться с такой задачей. До сих пор англичане не соглашались предоставить Франко права воюющей стороны, но только из-за давления оппозиции и французского правительства».

2 июля 1937 г. после заседания подкомитета, на котором, как и ожидалось, Германия и Италия добивались признания за мятежниками права воюющей стороны (см, газ. «Известия», 4 июля 1937 г.), Майский телеграфировал в НКИД СССР: «Плимут вел себя совершенно исключительно — ясно, твердо и категорически, Его заявление, что германо-итальянский план для британского правительства неприемлем, произвело очень сильное впечатление на Гранди и Риббентропа. Опасаюсь только, что англичане очень быстро испугаются своей собственной храбрости и начнут сползать на рельсы какого-нибудь гнилого компромисса, В сегодняшнем «Тайме», например, имеется намек, что британское правительство готово было бы предоставить права воюющей стороны испанскому правительству и Франко, если бы бь[ло положено начало отзыву добровольцев (видимо, имеется в виду предложение Плимута (см. док. № 204.— Ред.) о символическом отзыве равного, но небольшого количества иностранных комбатантов с обеих Сторон). Впрочем, посмотрим. Зато Корбен был ниже всякой критики, Несмотря на то что он имел совершенно категорические инструкции из Парижа (это мне точно известно) твердо выступать против ожидавшегося германо-итальянского предложения, он жевал на сегодняшнем заседании какую-то несуразную жвачку и ухитрился заявить о неприемлемости для французского правительства предоставления права воюющей стороны так, что этого никто не заметил» (см. также прим. 138).— 336

¹³³ Намереваясь перед выездом в отпуск встретиться с Рузвельтом, полпред СССР в США А. А- Трояновский запросил НКИД СССР телеграммой от 16 июня 1937 г., какие вопросы следовало бы обсудить в беседе с президентом. 18 июня телеграфно и 2! июня письмом народный комиссар иностранных дел СССР поручил Трояновскому выяснить мнение Рузвельта по вопросу о Тихоокеанском пакте и более конкретно — его отношение к предложению, высказанному 14 мая 1937 г. премьер-министром Австралии Лай-онсом на конференции английских доминионов, о заключении пакта о нена-

падении между тихоокеанскими странами (см. газ. «Известия», 2\ мая 1937 г.).

Как известно, идея организации коллективной безопасности на Дальнем Востоке и в бассейне Тихого океана была выдвинута советской стороной в 1933 г. в развитие выраженной Рузвельтом мысли о договоре о ненападении между Советским Союзом и США (см. т. XVI, док. №370). В продолжение длительного времени советская дипломатия вела активную работу в этом направлении. Советское правительство поддержало также предложение Лайонса. «Правда,— отмечалось в указанном письме наркома,— мы имели в виду Тихоокеанский пакт о взаимной помощи, а Лайонс сводит это к обязательству о ненападении». Советское правительство исходило при этом из того, что даже такой пакт мог бы изолировать агрессора, серьезно укрепить положение Китая и способствовать созданию в дальнейшем более действенной системы коллективной безопасности. В Советском Союзе полагали также, что в условиях нарастания агрессивных приготовлений Японии и все более очевидной угрозы не только для Советского Союза и Китая, но и для США, Англии, Франции и других стран западные державы должны будут изменить отношение к проблеме предупреждения войны на Дальнем Востоке (см. т. XVt, док. №370, 416, 434; т. XVH, док. №77, 84, 399, 436; т. XVIIî, док. №146 и док. №64, 240 и прим. 28, 45, 144 настоящего тома).

«Пакт, конечно, немыслим без США,— говорилось в письме наркома.— Вот почему столь важно выяснить позицию Рузвельта. Кун говорил, будто два года тому назад Рузвельт высказывал свои симпатии подобной идее (см. прим. 63.— Ред.). Я помню, что эту идею я развивал ему еще в 1933 г. в личных беседах и тоже встречал у него теоретическое сочувствие. Но то было на заре его юности, когда он еще не предвидел оппозиции, которую он может встречать в своих начинаниях со стороны конгресса, сената, Верховного суда, промышленников, финансистов, католиков и т. д. Нельзя поэтому с уверенностью сказать, что лочин Лайонса не разобьется о пассивность или сопротивление Америки».

Учитывая, что, как и во время переговоров о заключении Восточного пакта, для оправдания невозможности якобы организации коллективной безопасности политические деятели Запада ссылались прежде всего на отказ от участия в ней агрессивных государств, Трояновскому предлагалось подчеркнуть следующее: «Если заранее решить, что непременным условием заключения пакта считается участие в нем Японии, то дело уже обречено па неудачу. Чтобы сорвать пакт, Япония участвовать в нем не согласится. Мы поэтому внушаем всем, с кем приходится на эту тему говорить, что с самого начала должно быть заявлено, что пакт может состояться и без участия Японии. Только в этом случае Япония, может быть, предпочтет примкнуть к нему. Конечно, пакт о ненападении без Японии большой ценности не имеет, ибо мы, Великобритания, США, Франция и др. и без того не собираемся нападать друг на друга в Тихом океане, но все же пакт между ними будет иметь значение известной солидарности между ними, в особенности если в пакт будет включен пункт о консультации в случае угрозы одному из участников пакта».

Переговоры о Тихоокеанском пакте в 1937 г., а затем обсуждение жалобы Китая в Лиге наций и на Брюссельской конференции показали, что ведущие западные державы не были заинтересованы в принятии действенных мер для пресечения японской агрессии и организации коллективной безопасности на Дальнем Востоке и в бассейне Тихого океана. (Об идее нейтрализации тихоокеанских островов и о позиции США в отношении Тихоокеанского пакта см, также «Foreign Relations of the United States. 1937», vol. Ш, Washington, 1954, pp. 954—992).— 337

¹³⁴ Анализируя цели, преследовавшиеся японскими милитаристами при организации указанной провокации, временный поверенный в делах СССР в Японии И. Н. Дейчман в телеграмме в НКИД СССР от 6 июля 1937 г. писал: «Амурские события и их отклики в Японии в известной степени были репетицией начала войны. Целью амурской авантюры являлось, по-види-

мому, прощупать нашу устойчивость и боеспособность, настроение Красной Армии и Советского правительства, а непосредственной задачей было попытаться захватить острова, начав тем самым демаркацию границы вооруженной силой». Отметив, что «этому способствовало казавшееся военщине критическим положение в Европе», Дейчман подчеркивал: «Убедившись, что нами будет оказан внушительный отпор, и опасаясь, что события 30 июня перешли за пределы задуманной военщиной проверки нашей боеспособности, двор настоял на локализации инцидента». В заключение в телеграмме говорилось: «Судя по ходу событий, по воинственному поведению военного министра и всей печати уже в первоначальный период событий и по факту отозвания японской канонерской лодки, Квантупская армия во всей амурской операции действовала не самочинно, а согласованно с центральными военными властями» (см. также «Пограничные войска СССР. 1929—1938. Сборник документов и материалов». M., I972, стр. 554— 555).— 338

¹³⁵ 22 июня J 937 г. начальник военно-морских операций США адмирал Леги допустил в речи перед выпускниками военно-промышленного колледжа антисоветские выпады. 24 июня временный поверенный в делах СССР в США К- А. Уманский телеграфировал в НКИД СССР о том, что он сделал в связи с выступлением адмирала Леги соответствующее представление заместителю госсекретаря США Уэллесу, который заявил, что «имеет указание выразить нам глубокое сожаление госдепартамента и американского правительства по поводу речи, звучащей как оскорбление парода и правительства СССР». Уэллес заявил также, что «потребует от Леги объяснений, по получении которых информирует меня». В письме от 6 июля 1937 г. Уманский сообщил в НКИД СССР, что заявление Хэлла по поводу речи Леги было широко опубликовано в печати под заголовком «Правительство США приносит извинения СССР».— 347

^13е Имеются в виду беседы С. С. Александровского с министром иностранных дел Чехословакии Крофтой и заведующим архивом МИД Па-поушеком, состоявшиеся 21 июня 1937 г.

«Я был у Крофты,— говорится в записи беседы,— так сказать, с информационными целями. Крофта сразу заговорил о новой германской кампании против Чехословакии, которая его беспокоит лишь постольку, поскольку одновременно Крофта наблюдает определенный сдвиг в поведении Англии в Средней Европе. Крофта подробно рассказывал о том, что в Англии снова стали прислушиваться к голосу Генлеина. Английский посланник в Праге, явно по поручению своего правительства, продолжительно беседовал с Крофтой на ту тему, что Чехословакии следовало бы урегулировать свои взаимоотношения с немецким национальным меньшинством в лице Генлеина и его партии. Посланник 'пытался при этом аргументировать аналогией в вопросе английско-ирландских взаимоотношений. Англия, дескать, много напортила себе слишком большой непримиримостью в ирландском вопросе и лишь усилила в свое время синфейнеров своим сопротивлением «минимуму национальных свобод». Англия рекомендовала бы Чехословакии не повторять ее ошибок и «помириться» с минимумом немецких требований к Чехословакии.

Увязывая этот частный вопрос с общеевропейской ситуацией, Крофта говорил, что не только эта аналогия никуда не годится сама по себе, но она и не искренна, ибо дело идет совсем о других руководящих мотивах этих английских советов. Крофта считает, Что сейчас Англия снова пытается найти общий язык с Германией. Английский посланник якобы достаточно ясно сказал ему, что генлейновский вопрос необходимо устранить, ибо он является препятствием для разговора с Германией. Крофта считает, что Англия не выдаст Чехословакию Германии ради своих собственных интересов. Но Англия хотела бы, чтобы Чехословакия не служила препятствием для английских попыток сговора с Германией».

Папоушек, высказав аналогичные мысли, резюмировал, что «Англия снова пытается договориться с Германией и одновременно ослабить, если не разрушить, ось Берлин — Рим путем изоляции Италии, ставшей слишком

опасной в смысле угрозы английским путям в Индию. Для этого Англия готова была бы устранить «главное препятствие» для соглашения с Германией, а именно договоры о взаимной помощи между СССР, Францией и Чехословакией» (см. также док. № 238, 239).— 347

¹³⁷ Имеются в виду переговоры по пограничным вопросам и относительно советско-иранского акционерного общества «Кевир-Хуриан», продолжавшиеся в течение ряда лет и фактически прервавшиеся в 1937 г. Переговоры проходили с большими трудностями, особенно в 1937 г,; иранская сторона неоднократно отказывалась от уже согласованных позиций и выдвигала новые предложения (см. т. XIX, док, № 19, 197, 290, 310, 353, 368, 388, 438, а также прим. 64 настоящего тома).

2 декабря 1954 г. между СССР и Ираном было заключено соглашение об урегулировании пограничных и финансовых вопросов (см. «Ведомости Верховного Совета СССР», 1955, № 8). Что касается акционерного общества «Кевир-Хуриан», то Советское правительство в июле 1956 г. заявило о безвозмездном Отказе от своих прав в пользу Ирана (см. газ. «Известия», 29 июля 1956 г.; т. XIX, прим. 12).— 350

¹³⁶ В соответствии с данным указанием Я- 3. Суриц беседовал также с генеральным секретарем МИД Франции Леже, который во время беседы дал по телефону соответствующие инструкции послу Франции в Великобритании Корбену. На основании сообщения об этой беседе M. M. Литвинов 3 июля 1937 г. телеграфировал полпреду СССР в Великобритании И. М. Майскому следующее: «! июля Леже в присутствии Сурица имел телефонный разговор с Корбеном. Леже разъяснил точку зрения французского правительства в духе непримиримости и давал Корбену очень твердые инструкции, в том числе и о непризнании за Франко права воюющей стороны даже в обмен за обещание Италии и Германии увести «добровольцев». Леже указывал, что на карту поставлены честь и престиж Франции, и предлагал Корбену повлиять на малые страны в Комитете. Корбен, по-видимому, возражал против инструкций Леже. Совершенно очевидно, что Корбен гнет какую-то свою линию, отличную от политики французского правительства» (см. также прим. 132).— 35!

¹³⁹ î июля 1937 г. Я- 3- Суриц встретился с находившимся в Париже председателем совета министров Испанской республики Ыегрином, Телеграфируя в тот же день в НКИД СССР о своей беседе, полпред отметил, что Нсгрин «больше всего опасается, что англичане (а под их давлением и французы) согласятся признать за Франко право воюющей стороны». Излагая мнение Негрина в связи с создавшимся в Комитете по невмешательству положением, полпред далее писал: «Из двух альтернатив:!) контроль осуществляется Англией и Францией, независимо от отказа Италии и Германии, и 2) Лондонский комитет прекращает свое существование и отношение держав нормируется обычными нормами международного права— Негрин склоняется ко второй (не возражает, правда, и против первой). Он при этом наивно рассчитывает, что не только Франция, но и Англия будут доставлять Валенсии оружие (в последнем [случае] —свободная коммерция) и что итало-германскую помощь Франко можно будет также каким-то образом ограничить рамками снабжения лишь одним оружием, но не людьми. Как при этом варианте можно продвинуть вопрос об удалении волонтеров, которому Негрин придает первостепенное значение, остается для меня неясным».— 360

¹⁴⁰ Переговоры по поводу правового урегулирования вопросов, связанных с убийством советского пограничника Спирина выстрелом с финляндской территории, завершились лишь в ноябре 1937 г.— 361

¹⁴¹ 10 августа 1937 г. И. М. Майский телеграфировал в НКИД СССР о своей беседе с посланником Чехословакии в Лондоне Масариком, который перед этим встречался с Ванситтартом. В телеграмме говорилось: «Масарик указал Ванситтарту на широко распространенное в Европе представление, что Англия относится к этой политике [коллективной безопасности], в частности к чехословацко-советскому пакту, отрицательно». Отметив попытки Ванситтарта опровергнуть это утверждение, Масарик

охарактеризовал английскую политику следующим образом; «Англия не совсем равнодушна к судьбам Чехословакии, она питает к ней даже известную симпатию, как к «форпосту демократии» в Центральной Европе, но симпатия эта не горячая, а теплая, и рассчитывать на какие-либо энергичные акции со стороны Лондона в случае опасности для Чехословакии едва ли приходится». «Масарик подтвердил,— сообщалось далее в телеграмме,— что форин офис в последние месяцы как в Лондоне, так и через своего посланника в Праге неоднократно давал чехословацкому правительству советы как-нибудь смягчить напряжение, существующее в чехосло-вацко-германских отношениях, в частности пойти на необходимые уступки судетским немцам. Однако, когда Масарик спрашивал Ванситтарта, о какого рода уступках идет речь, последний предпочитал уклоняться от прямого ответа» (см. также док. № 4Î5, 420, 427).— 363

¹⁴² И, М. Майский телеграфировал в НКИД СССР 6 июля 1937 г. о намерении Идена внести на обсуждение Комитета предложение, означавшее фактическое признание права воюющих сторон. «Само собой разумеется,— говорилось в телеграмме,— что Гитлер и Муссолини ни минуты не думают о действительном уводе своих войск, а рассчитывают, что англичане удовлетворятся признанием необходимости увода «в принципе» или в крайнем случае «символической» эвакуацией пары тысяч человек по плану Плимута. Это стоит того, чтобы ликвидировать морской контроль и, может быть, получить право воюющей стороны для Франко при одновременном сохранении французской границы закрытой, На ближайшем заседании Комитета я заявлю от имени Советского правительства о полной неприемлемости для нас предоставления права воюющей стороны Франко, а также несколько подробнее остановлюсь на окончательном сбрасывании фашистскими державами вуали и переходе их к совершенно открытой агрессии против законного испанского правительства и члена Лиги наций».— 364

¹*³ Посол Китая в СССР Цзян Тин-фу выполнил поручение, о котором идет речь в комментируемом документе, 15 июля 1937 г. Как видно из телеграммы народного комиссара иностранных дел СССР, направленной в тот же день в полпредства СССР в Китае, Великобритании, Франции и США, «китайский посол по поручению своего правительства проинформировал меня об обстоятельствах китайско-японского конфликта, спросил, какова наша позиция и готовы ли мы посредничать сепаратно или вместе с другими державами», Цзян Тин-фу было заявлено, что в Советском Союзе рассматривают события 7 июля 1937 г. как «провокацию и агрессию со стороны Японии». Послу было также сказано, что советская сторона «не согласится на сепаратное посредничество. Думаю, что если бы Америка, Англия и Франция предлагали какой-нибудь коллективный шаг, то мое правительство подвергло бы его рассмотрению. На вопрос, можно ли ожидать с нашей стороны каких-либо военных действий в случае дальнейших осложнений между Я^понией и Китаем, я ответил, что вопрос слитком серьезный и ответственный, чтобы я мог сам давать ответ. Далее посол спрашивает, какова была бы позиция Лиги наций, если бы Китай обратился со ссылкой на ст. 17 [Устава], Я ответил, что позиция Лиги будет зависеть от поведения великих держав, а в первую очередь—Англии. При единой позиции в Совете Англии, Франции и Советского Союза и подлерж-ке Америки Лига наций могла бы кое-что предпринять».— 375, 409, 465

¹⁴⁴ Сообщая в телеграмме в НКИД СССР от 18 мая 1937 г. о беседах на обеде у Фэн Юй-сяна 17 мая, Д. В. Богомолов писал; «Фэн Юй-сян сказал, что китайское правительство не может брать на себя инициативу Тихоокеанского пакта, чтобы не оказаться в положении хозяина, пригласившего к себе много гостей, которые не приехали бы. Получилась бы потеря лица.

Я заметил, что если просто знакомые не приедут, то приедут хорошие друзья, которые и останутся с хозяином, это будет еще лучше. Затем я обратил внимание на передовицу в «Шанхай тайме», которая, как известно, субсидируется японскими торговыми кругами. Даже эта группа выступила

в пользу Тихоокеанского пакта. Я сказал, что основная ошибка китайского правительства заключается в том, что оно всегда оглядывается на Японию, переоценивает Японию и недооценивает себя.

Сунь Фо, высказав согласие с моим последним замечанием о недооценке китайцами сил Китая, сказал, что он думает, что не только Япония, но и Америка не примет участия в таком пакте.

Ван [Чун-хойЗ сказал, что американский билль о нейтралитете не позволяет сомневаться в отрицательной позиции Америки. Некоторые надежды подает только Англия. В конце концов, он уверен, что из пакта ничего ие выйдет и что эта акция бесполезна.

Тогда я напомнил Вану наш разговор на квартире Сунь Фо в прошлом году, при котором присутствовал Фэн Юй-сян. Тогда Ван весьма горячо выступал в пользу Тихоокеанского пакта. Китайский посол в Москве Цзян Тин-фу в беседе со мной говорил, что китайское правительство стоит за такой пакт (см. док. № 64.— Ред.). Когда я был в Москве, этот обмен мнениями дал мне возможность доказывать моему правительству, что, по моему мнению, китайское правительство будет за Тихоокеанский пакт. Я очень жалею, что точка зрения китайского правительства так быстро изменилась».

Ван Чун-хой, как следует далее из телеграммы, в ответ на это предложил «начать немедленно переговоры о Тихоокеанском пакте, но одновременно начать переговоры и о двустороннем пакте взаимной помощи, для того чтобы сэкономить время. Когда будут закончены переговоры, можно будет, не теряя времени, подписать пакт о взаимной помощи.

Я решительно отвел это предложение и заявил, что в этом случае переговоры о Тихоокеанском пакте превращаются в ненужную комедию. Я сказал, что необходимо следовать по пути, который был намечен в Европе проектом Восточноевропейского пакта.