Глаз и рука — это отец и мать художественной деятельности. До сих пор я говорил лишь об огромном влиянии глаза в художественной деятельности человека и почти совсем не упоминал о значении руки. Процессы рисования карандашом, писания картины, моделирования различных тел и фигур являются видами моторного поведения человека, и можно предположить, что они развились из двух наиболее древних и наиболее общих видов поведения: описательного и физиогномического движения.
Физиогномическое движение есть составная часть телесной деятельности, которая самопроизвольно отражает характер данной личности, а также и характер конкретного ощущения в данный момент. Стойкость или слабость,
самонадеянность или застенчивость человека — все эти черты выражаются в его движениях. В то же самое время поведение его тела раскрывает, интересно ли ему или скучно, счастлив или печален он в данный момент.
Описательными движениями являются преднамеренные жесты, предназначенные для выражения определенных зрительных ощущений. Мы можем пользоваться нашими руками и кистями рук, часто при этом помогая им всем
|
|
телом, чтобы показать, насколько велик или мал тот или иной объект, имеет ли данный предмет круглую или угловатую форму, медленно или быстро то или иное движение, близко или далеко что-либо расположено от нас. Подобные жесты могут
относиться как к конкретным предметам или событиям (например, мышь, горы или столкновение между двумя мужчинами), так и фигурально к таким явлениям, как непомерность задачи, невозможность чего-либо или столкновение противоположных мнений. По-видимому, можно предположить, что деятельность
преднамеренного художественного изображения имеет моторный источник в описательном движении. Кисть руки, которая описывает в воздухе форму животного во время разговора, равносильна фиксации этого следа где-нибудь на
песке или на стене.
Жесты часто описывают форму предметов по их контуру, по их очертаниям, и именно по этой причине изображение контура яв-
ляется, по-видимому, психологически наиболее простым и естественным приемом создания образа с помощью рук. Заполнение поверхности краской, моделирование скульптурного объекта или резьба по дереву влекут за собой движения, которые могут привести к желаемой форме, но которые сами по себе не являются имитацией этой формы. Эти движения служат визуальному изображению более непосредственно, чем рисование очертаний предмета, которые в своей основе являются лишь зарегистрированными жестами.
В действительности изобразительная деятельность ребенка начинается с нанесения линий. В какой степени это проявляется в его произведении, зависит от
|
|
орудия его труда. Карандаш оставляет на бумаге следы, напоминающие линии. Мазки кистью в меньшей степени походят на линии, но, даже если первые усилия ребенка заключаются в том, что он размалевывает стену в ванной комнате
содержимым пузырька с микстурой, тем не менее он производит не что иное, как линии, так как эти действия осуществляются прямыми, одномерными мазками.
Первые каракули ребенка относятся не к области изображения, а, скорее, к
области представления. Другими словами, они являются волнующей попыткой осуществления чего-то видимого, чего еще не было прежде. Это заинтересованность в зрительно воспринимаемом продукте ради самого этого продукта, первые зачатки которой можно обнаружить в действиях шимпанзе, когда они пытаются раскрасить свою клетку комьями белой глины, остается жить во всех видах искусства.
У детей существует огромная потребность в движении, и поэтому рисование у них начинается как своего рода прыжки на бумаге. Форма, пространство и
ориентация штрихов обусловливаются механической конструкцией руки и кистей рук, а также темпераментом и настроением ребенка. Однако их внимание вскоре
привлекает зрительный эффект. Они постигают очень важную вещь, что с помощью линий можно создавать сплошные, массивные пятна: иначе говоря, одномерное движение может образовывать двухмерные массы.
Как только изображение, в котором используется подчеркивание контура, нанесено на бумагу, этот основной прием применяется в течение некоторого времени. Однако умение раскрашивать его, особенно кистями или цветными
карандашами, остается на «малярном» уровне.