Роль культурологии в системе гуманитарного знания во многом объясняется ее особенностями эстетического и антропологического характера. История и теория мировой культуры, преодолевая трудности переводов, фрагментарность источников, странности символов и чуждых образов, рисует, воссоздает живой облик прошлого и настоящего, и каждый оттенок образного мировидения говорит о человеке, соответствуя пафосу пробуждающегося гуманитарного сознания и самосознания. Преподавание культурологии, соответственно, должно предполагать в качестве исходного системообразующего основания эстетическую модель человека и опираться на художественное освоение материала.
Но, формируя содержание курса, преподаватель сталкивается с трудностями определения специфики предмета дисциплины и ее методов, без чего невозможно решение задачи соотнесения теоретических положении с многообразием конкретного материала, который культурология черпает не только из искусствоведения и литературоведения, но также из истории религии, этнографии и других эмпирических гуманитарных наук. Культуролог оказывается на пересечении амбивалентных (двойственных) предметных связей: с одной стороны, череда верований, художественных шедевров, философских идей и научных открытий демонстрирует широчайшее разнообразие человеческих проявлений, с другой — с интуитивной очевидностью позволяет говорить о планетарном единстве, о «человеческом, слишком человеческом».
|
|
Культура в этом свете предстает как онтологический системообразующий фактор, как самоценность, смыслообраз, из которого вырастают все модусы человеческого существования; содержащийся же в самом ядре науки о культуре мощный аксиологический (ценностный) пласт объединяет разнообразие эмпирических данных в законченный антропологический образ. Культуролог, какой бы теоретической позиции он ни придерживался, вынужден объяснять генезис, функционирование и развитие культуры как специфически-человеческого способа жизни, как сочетание универсально-человеческого и самобытно-этнического. Более того, в известной степени и становление культурологии как теоретической дисциплины можно представить в плане осознания данной коллизии.
Исследование культуры в рамках этнографии (культурантропологии) выявили своеобразие и жизнеспособность целого ряда культур, в то же время в основании многообразных типов культур обнаружилось некое универсальное начало — способ человеческих отношений с природой и себе подобными. Этот способ раскрывает себя исторически как тип социальной памяти и обновления социального опыта, социализации личности. Расцвет полевой антропологии и социальной этнографии подтолкнул к осмыслению онтологического (бытийственного) факта сосуществования, равноценности различного типа культур, что способствовало разрушению панологических (универсально-логических), европоцентристских концепций философии культуры.
|
|
И все же анализ показывает, что освобождение культурологии от родительской опеки философии, выход ее за рамки философии культуры связан с судьбами европейской философской традиции, базирующейся на рефлексивной процедуре самообновления, идентификации с классическими идеалами. Современное понимание культуры складывалось как осознание кризиса европейской рационалистической культуры, невозможности античной гармонии человека и природы. Более того, рационализм как путь развития европейской культуры подвергается сомнению[1]. Ницше противопоставляет безжизненный, обманчивый мир рационализма живому космосу досократиков. Современные культурологические исследования во многом можно рассматривать как реализацию призыва К. Поппера — «назад к досократикам», позволяющую выйти за пределы европейской культуры и обратиться к общечеловеческим (антропологическим, этнографическим) ее основаниям.
Итак, культурология как история культуры должна выявить глубинные слои человеческой психики, которая говорит на языках прошлого, а средства для реконструкции культурологического космоса как способов самовыражения глубинного «я» черпаются из художественных арсеналов. Во всех этих случаях неизменным остается пафос системности культурологичекого поиска — целостность, интеграционная основа общества, рассмотрение истории как пересечения творческого самовыражения «я» и культурной традиции в духовном пространстве этноса.