ФАТАЛИЗМ—ФАЦЗЯ

можностей. Детерминацию обществ.-историч. действи­тельности Ф. рассматривает как подчинение человека власти внешней, трансцендентной ему силы. Эта сила может выступать как сверхъестеств. и божеств, воля (теологич. Ф. п провиденциализм), как изначальный социальный порядок, представляющийся сводом раз и навсегда данных канонов бытия, как неотвратимое «естественное» устройство мира с безраздельным гос­подством природной необходимости и т. д. Крайний Ф. отрицает случайность вообще, умеренный Ф. до­пускает ее как форму опосредствования фатума. Ф. можно рассматривать как рационализацию древней мифология, концепции судьбы: в Ф. на место фатума слепого и непроницаемого ставится фатум, поддаю­щийся распознанию,— миропорядок, в к-ром человек получает возможность стать созпат. и преуспевающим его проводником.

Классич. форма Ф. в античности — стоицизм, осо­бенно римский. Стоич. Ф. резюмировал положение индивида перед лицом всеподавляющего могущества социальных сил (империй, войн и т. п.): «Болящего судьба ведет, а неволящего влачит» (Сенека. Письмо к Луцилию). Христ. идеология в рамках общей фа­тальности (см. Предопределение) вводит свободу воли индивида. Католицизм осуждает крайний Ф. как ересь. Вообще в смягченных вариантах Ф. считается обязательным проявление фатума, или провидения (см. Провиденциализм), или законов истории через посредство деятельности людей: фатум нуждается в них как исполнителях (напр., у Вико). Лейбниц, проводя умеренный Ф. и критикуя Ф. крайний, отво­дил свободе сферу единичных вещей, тогда как законо­мерности относил к «предустановленной гармонии». Фихте возвел деятельность в принцип, однако эта дея­тельность оказалась иадиндивидуальным началом, господствующим над историей реальных людей: это предполагает «...понятие наперед определенного... ми­ровой план,...из которого можно было бы пол­ностью вывести главные эпохи человеческой земной жизни...» («Осн. черты совр. эпохи», СПБ, 1906, с. 5). Шеллинг, при всем своем стремлении изобразить исто­рию как «сценическое действие» и предоставить индиви­дам свободное «соавторство» в нем, истолковал роли лю­дей как охватываемые изначальным единством и все­цело производные от него, так что «...сама исто­рия... являет вековечную тождественность и веко­вечную основу гармонии...» («Система трансценден­тального идеализма», Л., 1936, с. 356). Гегель вернулся к Ф., когда утвердил господство отчужден­ных абстрактных форм: «деспотизм всеобщего над особенным», «хитрость разума» в истории. В противопо­ложность идеалистич. и теологич. Ф., к-рый ставит над миром сверхъестеств. силу — «божественную волю», «мировой разум», метафизически-материалистич. Ф. (Гоббс и др.) возводит в абсолют естеств. силы (Суб­станцию, Среду): «...вещь делает..., она делает так, как определено природой, и иначе не может» (С п и-ноза Б., Избр. произв., т. 2, М., 1957, с. 203). Ф. здесь есть прямое следствие тезиса: человек — «часть» природы (см. там же, с. 204; возражения Кан­та см.: Соч., т. 4, ч. 1, М., 1965, с. 188, 217, 431). Отсюда выводилось требование: «...покоримся приро­де...» (Гольбах П., Избр. произв., т. 1, М., 1963, с. 262). Др. вариант материалистпч. Ф. — это мета-физич. истолкование истории с т. зр. «теорий среды», в т. ч. экономический материализм.

Марксизм, критикуя как волюнтаризм, так п Ф. во всех его вариантах, видит социальную природу и корни Ф. в неразвитости обществ, человека и его творч. сил. Затерянность в системе классовых отношений, под гнетом иерархии отчужд. функций, манипулирование человеком и диктат антагонистич. гос-ва, господство к-рого «...заменило собой средневековое сверхъес-

тественное небо с его святыми», «...этот мертвящий кошмар» (Маркс К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 17, с. 544, см. также с. 339, 598) воспи­тывают пассивно-комформистское, фаталистич. созна­ние. Человек кажется обреченным быть рабом порядка вещей, прикованным к своему месту в системе разде­ления обществ, труда, к-рое «наподобие рока» сущест­вует «...вне индивидов, независимо от них» (Архив Маркса и Энгельса, т. 4, 1935, с. 91). Апологетпч. и охранит, идеология классово-антагонистпч. общества заинтересована в закреплении фаталистич. представ­лений, парализующих способность к историч. твор­честву, внушающих настроение смиренной покорности «фатуму» и обыват. безразличия. Вместе с тем к Ф. при­бегает также и авантюристич. субъективизм, пытаю­щийся выдать свой произвол за предопределенный к единственно правильный образ действий и суждений. Марксизм отвергает Ф. с позиций диалектики объ­ективного и субъективного, исследуя законы обществ, развития как имманентные деятельности людей. Если объективист толкует о «непреодолимых истори­ческих тенденциях», превращая всякое объяснение в оправдание, марксизм, напротив, показывает, кто (какой класс и т. п.) ответственен за якобы само собой происходящее (см. В. И. Ленин, Соч., т. 1, с. 380, а также с. 400 и т. 1&, с. 302). В историч. драме нет кем-то или чем-то предначертанного «сценария» с га­рантированным финалом, она вершится самими людь­ми-авторами в созидании и борьбе. Идейная борьба против Ф.-составная часть революционно-гуманистич. борьбы за «истинное царство свободы», коммунизм.

Лит. см. при ст. Судьба, Детерминизм, Исторический aiame-риалигм, Необходимость, Свобода, Свобода воли.

Г. Батищев. Москва.

ФАТУМ (лат. fatum — прорицание, рок, судьба) — см. Судьба.

ФАЦЗЯ («з а к о н н и к и», л е г и с т ы) — др.-кит. школа политич. мысли, возникшая в сер. 4 в. до и. э. Осн. ее принципы сформулированы в трактате «Книга правителя области Шан» («Шан-цзюнь шу»), состав­ленном в 3 в. до н. э. последователями и единомыш­ленниками политич. деятеля Шан Яна (4 в. до н. э.). Второе классич. произв. Ф.— трактат «Хань Фэй-цзы» (3 в. до и. э.). Сам термин «Ф.» принадлежит историку Сыма Таню (2 в. до н. э.).

Появление школы Ф. связано с образованием на территории Китая вместо множества мелких городов-гос-в больших царств, перед правящими слоями к-рых стояла задача создания четко работающего и дисци­плинированного гос. аппарата, готового выполнить любой приказ деспота. Раннеконфуцианской кон­цепции политич. действия, исходящей из того, что моделью гос-ва служит семья и правитель должен выполнять по отношению к своим подданным роль заботливого отца, в «Шан-цзюнь шу» противопоставлен идущий от Мо-цзы взгляд, сравнивающий правителя с мастером, измеряющим и обрабатывающим свой мате­риал. Развив этот ход мысли, леигсты отбросили поня­тие воли неба, а понятие блага народа, к к-рому, по Мо-цзы, следл^ет стремиться, заменили благом гос-ва, т. е. благом государя, воля к-рого — закон для стра­ны. Закон (фа) школы Ф., означающий способ управ­ления и не имеющий отношения к законности или пра­вовому строю, был завершением этого выставленного Мо-цзы принципа, согласно к-рому средствами поли­тич. действия должны быть награды и наказания; именно закон, не имеющий никакого отношения к нравств. нормам, ясный, точный и не подлежащий обсуждению, должен определять, какие поступки подлежат награде, какие — наказанию. При этом «рукоятки управления» (как были окрещены в теории Ф. награды и наказания) признавались неравноцен­ными, и осн. роль отводилась карат, мерам.

304 ФАШИЗМ

Новая модель политич. действия, служившая ис­ходной позицией для школы Ф., приводила к пере­оценке всех этико-полптич. представлений. Отвергая принцип гуманности (жэнъ), выдвинутый Конфуцием, легнсты утверждали, что, поскольку народ состоит пз расчетливых себялюбцев, правитель должен не забо­титься о нем, а использовать его для своих целей. В этом направлении ими была разработана стройная программа политпч. мероприятий. Так как легче использовать слабый народ, чем сильный, в «Шан-цзюнь шу» провозглашается принцип ослабления народа путем его экспроприации и доведения т. о. до полной зависимости от милостей правителя. Поскольку мощь гос-ва зависит от его боевой подготовки и про­изводительности с. х-ва, только война и земледелие объявляются достойными занятиями, остальные же признаются ненужными н даже вредными. Особенно опасным, подрывным делом считается изучение древ-лей истории и культуры, ибо оно, во-первых, отвле­кает от войны и земледелия, во-вторых, неизбежно приводит к оценке политич. мероприятий пр-ва в свете опыта прошлого. Радикальному устранению такой возможности должна была служить политика оболва­нивания народа (юйминь), бывшая одним из крае­угольных камней легистской программы.

Последовательное осуществление теоретических положений школы Ф., вылившееся вскоре после объединения Китая (в конце 3 в. до и. э.) в зверскую расправу с конфуцианцами и в попытку путем сожже­ния книг уничтожить всю гуманитарную культуру, столь основательно скомпрометировало Ф., что впос­ледствии никто не решался уже открыто провозгла­сить себя сторонником этой школы. Тем не менее легистское направление фактически продолжало суще­ствовать внутри конфуцианства после того, как в конце 2 в. до н. э. конфуцианство стало гос. идеоло­гией. Постен, вытеснение раннеконфущганскпх гума-нистич. устремлений проповедью верноподданпч. пре­данности императору означало торжество теории Ф. внутри бюрократич. ортодоксии.

Лит.: Ян Ю н - г о, История др.-кит. идеологии, пер. с кит., М., 1957, с. 400—19; Фань Вэнь-лань, Др. история Китая, пер. с кит., М., 1958, с. 266—70; Рубин В. А., Два истока кит. политич. мысли, «Вопр. истории», 1967, N° 3; Книга правителя области Шан (Шан-цзюнь шу), пер. с кит., вступ. ст. и комментарий Л. С. Переломова, М., 1968; X о у Вай-лу [и др.], Чжунго сысян тунши (Исто­рия кит. идеологий), т. 1, Пекин, 1957, с. 589—634.

В. Рубин. Москва.

ФАШИЗМ (итал. fascismo, от fascio — пучок, связ­ка, объединение) — одна из форм реакц. антидемо-кратич. бурж. движений и режимов, характерных для эпохи общего кризиса капитализма. Ф. у власти — «...это открытая террористическая диктатура наиболее реакционных, наиболее шовинистических, наиболее империалистических элементов финансового капитала» (Программа КПСС, 1961, с. 53). Особенностью Ф., по сравнению с режимами воен. диктатуры, личной власти, бонапартизма и др., является осуществление насилия над массами через всеобъемлющую гос.-по­литич. машину, включающую систему массовых орг-ций и разветвленный аппарат идеологпч. воздей­ствия, дополняемых системой массового террора. Ф. широко использует псевдореволюционные и псевдо­социалистические лозунги и формы организации масс для маскировки тотального насилия.

Появление Ф. на политич. арене — результат кри­зиса социально-экономич., политич. и культурного развития бурж. общества, страха правящей буржуа­зии перед натиском революц. социализма. Ф. «...уси­ливает свою активность в момент обострения кризиса империализма, когда возрастает стремление реакции применять методы грубого подавления демократи­ческих и революционных сил» (Междунар. Совещание коммунистич. и рабочих партий. Док-ты и мат-лы,

1969, с. 322). Неравномерность темпов и форм разви­тия этого кризиса, упадок или неразвитость демокра­тически-парламентских форм политич. жизни, проти­воречия между степенью идеологич. организованности и уровнем культуры масс, «новейшие» средства моби­лизации старых массовых предрассудков — характер­ные элементы почвы, на к-рой растет Ф. Не случайно Ф. утвердился в условиях наибольшей остроты ука­занных противоречий, благоприятных для вовлечения сравнительно широких слоев гл. обр. мелкобурж. на­селения в политпч. акции в качестве «толпы».

При всем известном истории или возможном много­образии фашистских движений (отличающихся друг от друга различными вариантами сочетания военной и парт, диктатуры, террористич. и идеологич. прину­ждения, национализма и этатизма и т. д.) общим ус­ловием их формирования является кризис демократич. форм бурж. гос-ва при отсутствии пли же недостаточ­ности иных эффективных форм регулирования соци­альных отношений. Свойственная всей эпохе монопо-листпч. капитализма, отмечавшаяся Лениным тен­денция к ликвидации или выхолащиванию демокра­тии составляет необходимое условие, при к-ром раз­вивается и идет к власти Ф., к-рый «...начинает с огол­телого антикоммунизма, чтобы, изолировав и разгро­мив партии рабочего класса, раздробить силы проле­тариата и бить их по частям, а затем покончить со всеми другими демократическими партиями и органи­зациями, сделать народ слепым орудием политики капиталистических монополий» (Программа КПСС, 1961, с. 53). Формы Ф. зависят от целого ряда специ­фических для каждой страны обстоятельств: обостре­ния классовых конфликтов при неспособности бурж. гос-ва воздействовать на них, кризиса бурж. парла­ментского строя в условиях раскола или деполитиза-ции рабочего класса, значимости нацяоналистич. и реваншистских факторов в идеологич. атмосфере под­готовки мировой войны. В Зап. Европе (Германия, Италия) фашистские движения возникали как форма реакции на угрозу социалистич. революции; в Лат. Америке неоднократно складывались близкие к Ф. политич. режимы; в нек-рых странах Азии и Африки возникают известные условия для паразитирования антидемократических, в т. ч. и фашистских, форм на нац. движениях и лозунгах.

Неверно, однако, было бы видеть в Ф. неизбежную стадию социально-политич. развития совр. капита­лизма. Его господство оказалось возможным лишь в нек-рых странах и в определ. период, хотя присущие Ф. методы массового политич. и идеологич. насилия получили широкое распространение. Установление Ф. свидетельствует как о слабостях рабочего и демо­кратич. движения, так и о неспособности господств, класса — буржуазии — удерживать свою власть де­мократич. парламентскими методами.

Фашистские режимы соединяют политич. насилие над массами с чрезвычайно интенсивным идеоло­гическим принуждением.

Используя и подогревая исторически сложившиеся предрассудки масс, Ф. навязывает массовому сознанию свои идеологпч. стереотипы (расизм, шовинизм, мили­таризм, культ силы и т. д.), стремится заново создать или возродить активную систему идейного и ритуаль­ного принуждения. Ф. нарочито отказывается от претензий на «научность» своей идейной опоры, резко разграничивая (не только в пропаганде, но и на прак­тике) систему «полезных» (для гос-ва, нации) знаний и убеждений от «разлагающего объективизма» науч. мышления, пригодного лишь для служебных целей. «Мировоззрение не имеет ничего общего со знанием,— утверждал Геббельс.— Чем больше обо всем знаний, тем — как это часто бывает — меньше решимость выступить в пользу определенного мировоззрения.

ФАШИЗМ

ТИировоззрение — это специфический взгляд на мир, предпосылкой его является подход к событиям под ■одним и тем же углом зрения». По такому же образцу строились рассуждения идеологов итал. фашизма Дж. Джентиле или А. Рокко о вреде «интеллектуализ­ма» для Ф., к-рый опирается на «действие и чувство»; аналогичными суждениями обосновывал свое недо­верие к «интеллигентам и интеллигентности» и Гитлер {«человек может умирать лишь за ту идею, которой он не понимает» — цит. по кн.: A d о гп о Т. [а. о.], The autoritarian personality, N. Y., 1950, p. 733). Один из стандартных тезисов фашистских теоретиков состоял в том, что Ф. «не нуждается в доказательст­вах», поскольку он подтверждается лишь собств. практикой и тем противостоит либеральным или социа-листич. учениям, ищущим своего обоснования в тео-ретич. подходах к обществу.

Претендуя на «историч.» обоснование своих взгля­дов, идеологи Ф. ссылались на теорию сильной власти Макиавелли, концепцию общества-гос-ва Гоббса, сакрализацию гос. идеи у Гегеля; для идеологов нем. Ф. наиболее характерны ссылки на органицизм в социологии 19 в., рассматривавший нацию и гос-во как «биологич. организм» (см. Органическая школа в социологии), философию человека у Ницше, псевдо­историзм Г. Трейчке, «социализм» Шпенглера и т. д. На деле из теоретич. наследия Ф. отобрал лишь то, что оказалось пригодным для воздействия на массо­вое сознание в соответств. условиях; реакц. системы прошлого он взял лишь в их «практически-массовом» значении. Так, аристократич. миф Ницше о «белоку­рой бестии», «сверхчеловеке», направленный против «толпы», превратился в идеологии Ф. в оправдание тотального подчинения личности «массе», а на деле — фашистской партнйно-гос. машине. Ф. и его идеоло­гия — типичный продукт империализма 20 в. Он нуж­дался прежде всего в идеологии «стадного» типа и конструктировал ее из подручного исторпч. материа­ла. Составными частями идеологии Ф. являются докт­рины тоталитарного гос-ва и агрессивного этноцент­ризма. Ее важным звеном обычно выступает квази-религ. политич. культ.

Тоталитарное го с-в о изображается в фашистской идеологии высшей и универсальной фор­мой обществ, жизни. Подчиняя себе пли включая в себя все прочие формы социальной организации, фа­шистское гос-во отождествляет себя с «обществом», •«народом», «нацией»; социальные институты, группы, личности имеют право существовать лишь как органы и элементы этого универсального целого. «Для фашиз­ма общество—цель, индивиды —средство, и вся жизнь состоит в использовании индивидов для социальных целей»,— утверждал Рокко («Communism, fascism and democracy», ed. by Cohen, N. Y., 1963, p. 343). По словам Муссолини, «для фашиста все в государстве и ничто человеческое и духовное не имеет ценности вне государства. В этом смысле Ф. тоталитарен, и фашист­ское государство, синтезируя и объединяя все ценно­сти, интерпретирует их, развивает и придает силы всей жизни народа» (там же, р. 361). Лидеры нем. Ф., ориентировавшиеся на захват территорий чужих гос-в, усиленно подчеркивали «приоритет» нации или народа («фольк») по отношению к гос-ву. «Нация есть первое ж последнее, которому подчинено все остальное» (Rosenberg А., там же, р. 398). На деле от имени «нации» и «народа» выступал фашистский режим, для к-рого ссылки на «мистич.» характер нац. единства служили оправданием тотальной гос. системы, где высшим источником власти выступал вождь, якобы воплощавший волю и дух народа. В строжайше цент­рализованной гос. машине Ф., в к-рой каждый орган отвечал лишь перед вышестоящим, отсутствовало традиционное для бурж. общества разделение властей,

а законодательство и исполнение «законов», судебный и внесудебный террор, административное и идейное принуждение сосредоточивались в одних руках. Докт­рина тоталитарного гос-ва исключала автономность к.-л. сфер или ценностей обществ, жизни — религии, морали, нск-ва, семьи и т. д.; все подлежало гос. контролю и регулированию. В этой доктрине не было места для личности вне гос. организации; человек существует лишь как «гос. человек», как принадлеж­ность наличной, т. е. фашистской, социальной маши­ны. Выношенные — и опошленные — бурж. разви­тием идеи неотъемлемых прав личности, свободы и борьбы мнений и т. д. Ф. отверг с порога. «В государ­стве не существует больше свободного состояния мыс­лей,— заявлял Геббельс.— Просто имеются Мысли пра­вильные, мысли неправильные н мысли, подлежащие искоренению...» (Poljakov L., Wulf J., Das Dritte Reich und seine Denker, В., 1959, S. 15).

Волна агрессивного шовинизма, возведен­ного Ф. в ранг гос. политики и захлестнувшая срав­нительно широкие слои населения,— одно из наиболее важных и трудно объяснимых явлений идеологич. климата Ф. В фашистской идеологии ущербные мо­менты нац. самосознания — этнич. ограниченность, предубеждения, т. н. комплекс неполноценности и т. д.— превращаются в активные факторы массовой пропаганды и политики. «Фашизм — это... неосознан­ное пробуждение нашего глубокого расового инстинк­та»,— утверждал А. Рокко (см. Cohen, указ. работа, р. 335). Соцпально-психологич. структуры, связанные с низшими уровнями обществ, сознания, сформиро­вавшиеся в условиях этнич. разобщенности, Ф. выво­дит на поверхность идеологии, оформляет при помощи расистских и «органических» теорий. Лозунг нации («народа — нации», тотально организованного поли­тически) выполнял по меньшей мере три функции: 1) обосновывал «классовый мир» и интеграцию об­щества, противостоящего «зримому врагу», 2) обеспе­чивал психологич. самоутверждение того среднего слоя, к-рый Ф. превратил в главную массовую опору режима, 3) оправдывал попытку порабощения, а в определ. случаях и поголовного истребления др. народов. В этой политике нашли свое логич. заверше­ние установки Ф., по к-рым «польза» гос-ва или достой­ного управлять народа («арийцев») является единств. источником моральной оценки и правопорядка. Сво­бода и существование отд. личностей, этнич. групп, других гос-в не представляют ценности и рассматри­ваются лишь под углом зрения их «пользы» для этого гос-ва и его идеологии. Эти установки объясняли, в частности, обыденную для нацизма практику скрупу­лезного холодного расчета эффективности уничтоже­ния людей; расходы на патроны и печи аккуратно сопоставлялись с доходами от труда обреченных, реа­лизации ценных вещей, золы и т. д.

Чудовищные преступления Ф. против человече­ства — развязывание мировой войны, истребление целых народов, невероятно расчетливая жестокость в отношении пленных и мирного населения и т. д.— осу­ществлялись при массовом соучастии в этих рацио­нально-планируемых злодеяниях.

Милитаризация всех обществ., в т. ч. идео­логия., отношений— характерная черта фашистского режима. Ф. рождается в обстановке напряженности, нуждается в ней и создает эту обстановку, поскольку она содействует поддержанию казарменной дисцип­лины п военно-командных методов управления, оправ­дывает тотальную мобилизацию, требует отказа от классовых и индивидуальных интересов, самоотрече­ния во имя фикции нац. интеграции. Установка на постоянную «борьбу», притом борьбу со «зримым», т. е. очевидным для обывателя, даже персонифици­рованным внутренним и внешним врагом (инородная

ФАШИЗМ

этнич. группа, чужое гос-во) стала образом жизни в условиях Ф.

Наиболее широко употребляемой формой идеологпч. оправдания Ф. служила «историческая» мифология, превращавшая опыт прошлого в обоснование права на господство «избранной» расы, нации, гос. системы. Откровенно формулировавшаяся цель фашистской историографии состояла в том, чтобы «заново пересмот­реть и переписать историю человечества» (Rosen­berg A., Der Mythus des XX. Jahrhunderts, Miinch., 1933, S. 4); этот пересмотр сводился к тому, что «изб­ранной» нации и расе приписывалась ведущая роль в гос. строительстве, воен. деле, культуре и т. д. Другой момент «переписывания» истории состоял в изображении фашистского режима «завершающей» стадией социального развития («тысячелетний рейх»).

Выступая душителем революц. и демократпч. дви­жений и прежде всего — коммунистич. движения, Ф. в то же время широко рекламировал свою идеологию как «революционную» и «социалистическую». Ближай­шая цель лозунгов такого типа состояла в том, чтобы воспользоваться антикапиталистич. настроениями масс, в частности созданными обстановкой экономпч. кризиса, для ликвидации парламентаризма, констн-туц. свобод и прав личности во имя возвышения фаши­стского гос-ва. Провозглашая себя «революционным», Ф. стремился использовать определ. лозунги, тактпч. приемы и организац. формы, связанные по своему про­исхождению с рабочим и освободит, движением. Фа­шистский «социализм» противопоставлял формальной, парламентской, юридич. системе бурж. гос-ва некий неформальный, бесструктурный, опирающийся не на закон, а на «волю масс, нации, народа», тоталитар­ный механизм «народного» гос-ва, суда, «фюрера». В определ. мере «социализм» Ф. может оцениваться как идеологпч. реализация шпенглеровского прин­ципа «всеобщего чиновничества»: «Социализм, если рассматривать его с технической точки зрения,— это принцип чиновничества. В конечном счете, каждый рабочий приобретает статус чиновника вместо статуса цродавца. То же самое происходит п с предпринима­телем» (Spengler О., Politische Schriften. Preus-sentum und Sozialismus, Miinch., 1933, S. 4).

Венцом всей системы идеологпч. и полнтич. отно­шений, характерных для Ф., является культ вож-д я, носителя абсолютной верховной власти, обле­ченного сверхъестеств. полномочиями, стоящего над обществом, над обыденным сознанием, над правом, непосредственно воплощающего в своей персоне «дух нации», «историч. судьбу» и т. п. По утверждению Дж. Джентиле, «вождь выражает словами то, что остается невыраженным в глубине сердца народа» (см. Cohen, указ. работа, р. 382). Этим «доказывалась» абс. правота вождя п требование абс. доверия к нему. Одна из «заповедей» итал. солдата, разработанных фашистской пропагандой, гласила: «10. Муссолини всегда прав». По словам Герпнга, нацисты должны верить, что вождь непогрешим в делах нации, подобно тому, как католпкп верят в непогрешимость папы. Миф о вожде персонифицировал доктрину тотальной идеологии и тотального гос-ва, способствуя ее дове­дению до массового сознания, в к-ром стремление возложить ответственность за своп судьбы на высо­чайший личный авторитет фюрера служило законо­мерным следствием разрушения существовавшей ра­нее системы идеологпч. отношений и ценностей. Эти «запросы» фашистского режима обусловили отбор и выдвижение на ведущие роли деятелей определен­ного психологич. типа (параноич. склад психики, уве­ренность в собств. непогрешимости, мания преследо­вания, авторитарность личности и т. д.). Неизбежные продукты такой ситуации — личный произвол «вож­дя», к-рый терпит и считает полезным правящая кли-

ка; вождь отвечает надеждам находящихся под еп> влиянием масс, жаждущих авторитета. В лит-ре о-Ф. культ определ. «вождя» иногда служит характе­ристикой соответствующего режима (гитлеризм, фран­кизм). Поверхностность подобных точек зрения, игно­рирующих социальную природу Ф., очевидна; они фик­сируют гл. обр. типичный для Ф. личный произвол, бесспорно накладывающий глубокий отпечаток едва ли не на все стороны деятельности фашистского ре­жима и придающий ему видимость личной диктатуры (диктатор выступает как единств, «личность» во всей: системе). Ф. не сводится к личной тирании «вождя», это сложная иерархич. система организованного мас­сового насилия получает в культе «вождя» свое орга­низационное и идеологпч. завершение. В этом один из важных факторов нестабильности фашистского ре­жима, поскольку устранение вождя может вести к дискредитации всей системы господства Ф. (ср. паде­ние Ф. в Италии в 1943).

По структуре и способам воздействия на массовое-сознание идеология Ф. может быть отнесена к определ. системе религиозных (культовых) отношений. Именно-так рассматривали Ф. многие его создатели -и идео­логи. Ф., по словам Муссолини, есть религиозная концепция, в которой человек рассматривается в его-внутренней связи с высшим законом и объективной волей (см. «Fascismo», в кн.: Enciclopedia Italiana, v. 14, Mil., 1932). В Германии А. Розенбергом было орга­низовано «Нем. религ. движение» (Deutsche Religi-onsbewegung), провозгласившее следование нацист­ской доктрине и «фюреру» высшей культовой нормой. Культовый характер идеологпч. системы Ф. опреде­лялся не заявлениями или стремлениями его пропо­ведников, а такими ее чертами, как универсальный мифологизм доктрины, канализация эмоций и — ши­ре — подсознания масс через разветвленный меха­низм ритуальных действий (символич. шествия, съез­ды, гимны и т. д.—«коричневый культ»), харизматич. тип лидерства. Особенностью Ф. как идеологпч. си­стемы служит ярковыраженный политич. культ, при­сущий более древним религиям (непосредств. сакра­лизация власти вождя, социальной общности, проти­востоящая персонализму и космополитизму христи­анства). С этим связаны неизбежные, более или менее сильно выражавшиеся противоречия между Ф. и хрпст. церковью, иногда — известная осторожность-режима в прокламировании своей идеологии (особенно-в Италии, Испании).

Фашистский р е ж и м представляет собой центра-лизованно-перархпч. систему антидемократич. дик­татуры, осуществляемой через аппарат массового по­лнтич. и идеологпч. принуждения и террора. Важ­нейшими элементами структуры Ф. выступают фаши­стская партия — единств, полптпч. орг-ция режима, подчиняющая своему контролю или прямо поглощаю­щая органы гос. управления, и широкие по составу массовые многомиллионные орг-цин — проф., моло­дежные, женские, спортивные и др. В Германии фа­шистская партия (нем. национал-социалистпч. рабо­чая партия —НСДАП) насчитывала в сер. 30-х гг. 5 млн. членов. Все рабочие и служащие страны были охвачены орг-цией «трудового фронта» (ок. 30 млн.). Вся молодежь с 10 лет объединялась нацистскими сою­зами (мальчики 10—14 лет — в «дейчес юнгфольк», 14—18 лет — в «гитлерюгенд», девочки 10—14 лет — в «союз девочек», 14—21 года — в «союз нем. девушек»), насчитывавшими до 10 млн. чел. Система женских, благотворительных, спортивных, научных и др. сою­зов призвана была провести фашистское влияние во­все сферы обществ, жизни. В Италии имелась подоб­ная структура (1943): 4770 тыс. членов фашистской партии, 4500 тыс. в трудовых союзах («дополаворо»),. 1200 тыс. в женских орг-циях и т. д. Другую опору

ФАШИЗМ 307

фашистского режима составляла система специализи­рованных органов массового террора: штурмовые отряды, тайная полиция, осведомители, цензоры, тайные суды, концлагеря.

Фашистская партия, являвшаяся центр, звеном политич. механизма Ф., отличается от буржуазно-парламентских партий не только по ориентации, но и по структуре своей деятельности. Подчиняя строго централизованному идейно-политич. контролю мил­лионы своих членов, фашистская партия делает их практическими и моральными соучастниками дейст­вий правящей клики во главе с диктатором; при этом к.-л. влияние партийно-организованной массы на руководство режимом исключено. В своей борьбе за власть фашистская партия получает поддержку опре-дел. групп монополистич. капитала и в то же время активно использует недовольство и брожение масс, в основном средних слоев. Придя к власти п став моно­полистом в политич. жизни страны, фашистская пар­тия, многочисленными узами связанная с крупным капиталом, служит средством политического конт­роля над всем обществом и государством. Не «пар­тия правит» в такой системе, а через партию и контро­лируемые ею массовые орг-цли правит народом и стра­ной узкая клика, сплоченная честолюбием, фанатиз­мом, подозрительностью и страхом потерять доверие диктатора. Эта функция фашистской партии во многом объясняет ее социальный состав. Если, напр., в гитле­ровской партии в 1935 насчитывалось 20% самосто­ят, хозяев, 13% чиновников, 21% служащих, 32% ра­бочих и 11% крестьян, то это еще никоим образом не говорит о степени участия соответств. группы в уп­равлении режимом: здесь видно лишь, на кого влиял и через кого проводил свою политику Ф. в Германии. Гос. механизм Ф. в высших своих инстанциях фак­тически и формально сливается с верхушкой парт, иерархии, парламентские (рейхстаг в Германии) или монархические (в Италии) институты превращаются в простое прикрытие тоталитарного режима. Ликвиди­руя представительность, разделение властей и всякую открытую политич. борьбу (единственной внутрен­ней ее формой для Ф. являются нескончаемые интри­ги внутри правящей клики), Ф. сохранил и включил в свою систему чиновничье-бюрократический испол­нит, аппарат, военную и полицейскую орг-цип. В то же время при Ф. происходит нарочитая «идеологиза­ция» гос. машины, к-рая объявляется выразителем общего «нац.» духа, а не чьих-либо групповых интере­сов. Ликвидировав все иные формы полцтпч. и идеоло-гич. организации в обществе, Ф. уничтожил избират. систему, нар. представительство, борьбу мнений; в условиях монополии власти организуемые режимом плебисциты (в Германии в 1934—38) оказывались средством создания атмосферы массовой поддержки Ф. и его «фюрера».

Социальная структура фашистского режима определяется тем, что систехма обществ, раз­деления труда, сформировавшаяся на совр. этапе капиталистич. развития, находит дополнение и завер­шение в структуре тоталитарного политич. и ндеоло-гич. механизма. Хотя сами по себе бурж. социалыго-экономич. отношения не претерпевают к.-л. существ, изменений (доля гос.-монополистич. капитала в эко­номике фашистской Германии не превосходила обыч­ных для совр. капитализма величин), значительно изменились формы и возможности гос. и монополи­стич. контроля над хозяйством, особенно в условиях войны. Социалыю-экономич. ориентация Ф. предпо­лагает не только гос.-экономия., но прежде всего гос.-идеологич. и политич. регулирование классовых отношений, направленное на подавление классовой борьбы трудящихся. С этой целью проводилось при­нудит, решение трудовых споров, рассасывание без-

работицы, в частности при помощи мобилизации рабочей силы на сооружение объектов воен. значения, действовала система пособий многосемейным и т. п. меры, имевшие как экономическое, так и идеологич. значение. В то же время происходило (искусственно созданное и раздуваемое пропагандой) смещение всей направленности социальных интересов. Насаждав­шееся Ф. представление о непосредств. ответствен­ности каждого перед гос. машиной противопоставля­лось «фикции» классовой борьбы, якобы созданной враждебными силами.

Ф. насаждал систему «сотрудничества» рабочих, предпринимателей, специалистов, жандармов и т. д. в качестве служителей «интересов нации». В Германии эта система обеспечивалась трудовой повинностью и гос.-парт, контролем над предприятиями, в Италии — «корпоративным» строем. Совершенствуя средства эксплуатации рабочего класса, Ф. убеждал рабочих ставить превыше всего долг перед «нацией» (т. е. фа­шистским режимом). Крест, массу Ф. связал системой гос. повинностей, представителей интеллигентного труда (специалисты, художники и др.) превратил в платных н контролируемых слуг тотального гос-ва. В предельно циничной форме использовал Ф. интел­лектуальные силы общества. Отрицая всякую пре­тензию науки и интеллекта на ведущую роль, Ф. нуж­дался в услугах высококвалифицированных специа­листов для воен. х-ва, пропаганды и т. д. и умел полу­чать такие услуги. Порожденное прусской дисцип­линой, прямым принуждением (исследовательские лаборатории создавались не только в концлагерях, но н в лагерях уничтожения для наиболее эффектив­ного использования направляемых туда науч. сил), подачками п нацпоналистич. угаром служение Ф. определ. части научной н художеств, элиты бурж. «массового» общества — наглядный пример далеко зашедшего отличия дипломированных его слуг от интеллигентов-подвижников и просветителей прош­лого. «Прусский учитель», к-рый, по известному из­речению Бисмарка, победил под Садовой, стал акку­ратным строителем газовых камер, квалифицирован­ным лакеем режима и одной нз важнейших его опор (из всех социальных групп учителя в наибольшей мере — на 30% — были вовлечены в НСДАП).

В различных слоях общества Ф. встречал более или менее интенсивное сопротивление; особую роль игра­ли подпольные группы, руководимые коммунистами. Глубокая внутр. нестабильность Ф. как режима нашла наиболее резкое выражение в том, что условием сохра­нения его господства было нагнетание военной напря­женности и развязывание мировой войны, в которой фашистские режимы Германии и ее сателлитов были уничтожены. Лишенный милитаристских стимулов Ф. (напр., в Испании) ведет к стагнации экономич. н политич. жизни; тем самым режим обрекает себя на разложение и перерождение.

Поражение фашистских гос-в во второй мировой войне под ударами Советской Армии и сил союзников и последующее развитие двух систем на междунар. арене показали бесперспективность Ф. в тех его фор­мах, к-рые сложились в 20—30-х гг. в Италии и Гер­мании, но отнюдь не ликвидировали фашистских тен­денций и течений в капиталистич. странах. Насле­дием гитлеризма служат неонацистские движения в ФРГ и др. странах. Коммунистпч. движение, как указывается в документах Междунар. совещаний марксистско-ленинских партий, считает актуальной задачей борьбу против опасности Ф., учитывает воз­можности появления новых его форм.

Анализ Ф. как социального явления представляет одну из актуальных задач социологии и социальной психологии. Марксистский подход к проблеме Ф. был выработан КПСС и мировым коммунпстич. движением

308 ФЕДОР АТЕИСТ—ФЕДОРОВ

после преодоления нек-рых ошибок, связанных с недо­оценкой опасности Ф. как особой формы бурж. строя. Принципиальная оценка Ф. как террористич. диктату­ры бурж. реакции была изложена в докладе Г. М. Ди­митрова на 7-м конгрессе Коминтерна, выразившем ориентацию коммунпстпч. движения на создание еди­ного демократич. антифашистского фронта. Тем самым была создана предпосылка для правильного понимания идеологии и политич. структуры Ф., для выяснения каналов его воздействия на массовое сознание. При совр. многообразии «рассеянных» форм Ф. особенно важным становится понимание всего комплекса социальных, политических, личност­ных и др. условий появления фашистских тенденций; такой анализ приобретает все большее значение для определения наиболее эффективных путей борьбы с Ф. и сплочения всех демократич. и прогрессивных сил в единый антифашистский фронт. «Борьба против фа­шистских режимов является существенной частью действий против империализма, за демократические свободы. Общая задача всех демократов, всех сто­ронников свободы, независимо от их политической позишпт, мировоззрения и религиозных убеждений,— увеличивать реальную поддержку национальным про­грессивным силам, борющимся против таких очагов реакции и фашизма, как правительства Испании и Португалии, реакционная хунта полковников в Гре­ции, военно-олигархические клики в Латинской Аме­рике, против всех тиранических режимов, состоящих на службе империализма США» (Междунар. совеща­ние коммунистич. и рабочих партий. Док-ты и мат-лы, 1969, с. 323).

Лит.: Программа КПСС (Принята XXII съездом КПСС),
М., 1967; Димитров Г. М., В борьбе за единый фронт
против фашизма и войны, м., 1937; Ульбрихт В., К ис­
тории новейшего времени, пер. с нем., т. 1, М., 1957; Итоги
второй мировой войны. Сб. ст., пер. с нем., М., 1957; Доку­
менты совещания представителей коммунистич. и рабочих
партий, М., I960; Галкин А. А., Фашизм и буржуазное
об-во (Политич. и социальные корни германского фашизма),
М., 1966 (Дисс); его же, Германский фашизм, М., 1967;
Замошкин Ю. А., Митрохин Л. Н., Социально-
психологич. корни антикоммунизма в США, «ВФ», 1966,
N° 10; Бурлацкий Ф. М., Это не должно повториться.
Социологич. заметки об идеологии Ф., М., 1967; Л о пу­
хов Б., Фашизм и рабочее движение в Италии, М., 1968;
Neumann Г., Behemoth. The structure and practice of
national socialism, Toronto, 1942; В а у 1 e F., Psychologie
et ethique du national-socialisme, P., 1953; Lukacs G.,
Die Zerstorung der Vernunft, В., 1955; Chaveau H., Les
origines du fascisme, «Cahiers du communisme», 1958, № 7;
G a m m H.-J., Der braune Kult, Hamb., 1962; N о 1 t e E.,
Der Faschismus in seiner Epoche, Munch., 1963; Aquarone
A., L'organizzazione dello Stato totalitario, Torino, 1965;
Salvemini G., Le origini del fascismo in Italia, Mil.,
[1966]; A r e n d t H., The origins of totalitarianism, N. Y.,
1966; Schoenba um D., Hitler's social revolution. Class and
status in Nazi Germany. 1933—1939, N.Y., 1966; Bauer O.
[u. a.], Faschismus und Kapitalismus. Theorien iiber die sozialen
Urspriinge und die Funktion des Faschismus, Fr./M., 1967;
Theorien iiber den Faschismus, Koln—В., 1967; Weiss J., The
fascist tradition. Radical right-wing extremism in modern Europe,
N. Y. — [a. o.j, 1967; С a r s t e n F. L., The rise of fascism,
Berk.—Los. Ang., 1967; Bibes G., Le fascisme italien. Etat
des travaux depuis 1945, «Revue francaise de science politique»,
1968, № 6. Ю. Левада. Москва.

ФЁДОР ATEPlCT (беёбсорое "Afleog) (4 в. до н. э.) —

др.-греч. философ, родом из Кирены, представитель киренской школы; склонялся к скептицизму. В обла­сти этики, в отличие от Аристиппа, Ф. А. учил, что мотивом поступков, высшим благом и целью жпзни должны быть не кратковременные чувств, наслажде­ния, а длительная душевная удовлетворенность, радость, связанная преим. с познанием, разумением или мудростью. Поэтому мудрость есть благо, а от­сутствие ее — зло. Удовольствие и страдание зани­мают среднее положение между мудростью (добром) и глупостью (злом), но в зависимости от обстоятельств и отношения к ним они могут стать и тем и другим. Ф. А. считал, что мудрец не нуждается в друзьях, дружбе и долге, а также в отечестве, т. к. отечеством

является весь мир. В соч. «О богах», от к-рого до нас дошло лишь название, Ф. А. отрицал бытие богов, или, во всяком случае, отвергал нар. представления о богах.

Лит.: Гомперц Т., Греч, мыслители, пер. с нем.;
т. 2, СПБ, 1913, с. 181 — 83; История философии, т. 1, М.,
1940, с. 151. Ф. Иессиди. Москва.

ФЕДОРЁНКО, Евгений Григорьевич [р. 25 июля (7 авг.) 1903] — сов. украинский философ, д-р филос. наук (с 1963), профессор (с 1963). Член КПСС с 1932. Окончил историч. фак-т Одесского ун-та (1933), аспи­рантуру Киевского ун-та (1941). С 1932 — на препода­вательской работе. Зав. кафедрой философии Киевско­го мед. пн-та (с 1963). Ответств. редактор сб. «Филос. вопросы медицины и биологии» (с 1965). Область науч. исследований — историч. материализм, этика, методологич. проблемы естествознания (медицины).

Соч.: Радянська держава — головне знаряддя побудови комушзму в СРСР, «Наук. зап. КиТвськ. ун-т. 36ipmiK фьтос.», 1954, т. 13, вып. 11, № 1; Про роль народних мае i особи в icTopi'i, К., 1957; Коммунистич. нравственность, К., 1958; Етика, в кн.: Укра'шська радянська енциклопед!я, т. 4, К., 1961; Мораль комушетична, там же, т. 9, К., 1962; Моралью основи радянсько'! ciM'i, К., 1963; Основы марксистско-ленин­ской этики, [К.], 1965.

ФЁДОРОВ, Николай Федорович (1828-15 дек. 1903)— рус. религ. мыслитель-утопист. «Незаконный» сын кн. П. И. Гагарина и пленной черкешенки. Был учителем в провинции, затем библиотекарем Румянцевского му­зея (1874—98). Ведя аскетич. жизнь, считая грехом всякую собственность, хотя бы на идеи и книги, Ф. при жизни ничего не опубликовал. Его ученики В. А. Кожевников и Н. П. Петерсон издали избран­ные отрывки и статьи Ф. под назв. «Философия об­щего дела» (т. 1, Верный, 1906; 2 изд., т. 1, вып. 1—3, Харбин, 1928—30; т. 2, М., 1913; рукописное насле­дие Ф. хранится в Гос. библиотеке СССР им. Ленина). Идеи Ф., почти неизвестные при его жизни, вызывали, однако, особый интерес у таких людей, как В. С. Со­ловьев, Л. Н. Толстой, Ф. М. Достоевский (к Ф. вос­ходит замысел «Братьев Карамазовых»).

Ф. воплотил в себе противоречия рус. утопич. мысли. В центральной у Ф. идее преодоления смерти н всеобщего спасения соединились подспудные ду­ховные течения в рус. крестьянстве, связанные с радикальным антицерк. сектантством, и наивная беспредельная вера шестидесятника-разночинца в спа­сающую силу техники (можно отметить связь его взгля­дов с идеями масонства об идеальном мироустроении по архитектурному чертежу — «проекту». См. ст. «Астро­номия н архитектура», «Весы», 1904, № 2). Невозмож­ность для Ф. примириться с гибелью хотя бы одного человеч. существа на земле приводит его к разрыву и с традиц. христианством, и со всей совр. цивилиза­цией. Для Ф. хрпст. идея личного спасения противо­положна делу всеобщего спасения и потому без­нравственна: нужно жить не для себя (эгоизм) и не только для других (альтруизм), но со всеми и для всех. Это — союз живущих (сыновей) для воскре­шения умерших (отцов) (см. «Философия общего дела», т. 2, с. 8). Ф. относит к «отцам лжи» Сократа («по­знай самого себя» Ф. толкует как призыв думать толь­ко о себе); Декарта, ибо тот считал критерием истины мышление, а не коллективное действие; Канта, отде­лившего теоретич. разум от практического, веру — от дел, но в особенности — «антихриста» Ницше, в к-ром «совершился страшный суд западной филосо­фии» и воля к воскрешению отцов извратилась в ак­тивную волю к истреблению. Т. о., Ф. далеко превзо­шел славянофилов в своем неприятии Запада («царства ренегатов сыновьего дела»). Подобно славянофилам, Ф. видит в патриархальности России залог ее особой историч. миссии: Россия начнет дело всемирного вос­крешения. Фантастич. концепция самодержавия Моск. Руси (царь — заместитель бога-отца) у Ф.— доведенное

ФЕДОРОВ—ФЕДОТОВ 309

до абсурда славянофильство и «почвенничество». Ф.— враг всяких личных привилегий как источника враж­ды и обособления, всех формально-гражданских от­ношений как неродственных и, следовательно, злых; враг города (этой «совокупности небратских со­стояний»). Культ предков — «всемирный культ всех отцов» — единственная основа религии (см. там же, т. 1, с. 46). Ф. считал необходимым создать центры, которые изучали бы научно-технические приемы «...управления всеми молекулами и атомами внешнего мира так, чтобы рассеянное собрать, раз­ложенное соединить, т. е. сложить в тела отцов...» (там же, с. 442), а также организовать «трудовые ар­мии» и направить их на дело воскрешения. (Против­ник войн, Ф. тем не менее склонялся к военно-дис­циплинарной организации «общего дела».) Исходя из христ. доктрины о первородном грехе и искупле­нии мира Христом, Ф. видит в ней залог воскреше­ния собств. усилиями объединившегося человечества, к-рое тем самым как бы не нуждается в благодати. При этом Ф. надеялся связать теургию (богодейст-вне) и технологию. «Проект» научно-позитивного воскрешения противостоит и «нечувствню неправды смерти» — гл. греху всей культуры, и надеждам на сверхъестественное воскресение. Исходная точка про­граммы Ф.— обратить вспять основную ложную на­правленность человека к рождению детей, ведущую к дурной множественности и дурной бесконечности. Дети, получая жизнь от отцов, обязаны, в свою очередь, воскресить, «родить» своих отцов. Таким путем будет побеждена смерть, подчинение челове­ком себя слепой, разлагающей силе природы. Чело­вечество обратит природу в орудие всеобщего вос­крешения и станет союзом бессмертных существ, «цер­ковью воскресших», создав земной рай в масштабе Вселенной.

В оценке Ф. в филос. лит-ре существует разнобой. Кроме федоровцев, о нем писали только философы религ.-церк. направления. В. Зеньковский, С. Бул­гаков пытались представить Ф. христ. мыслителем. Между тем пророчества христианства Ф. принимает условно: если люди не воскресят себя сами, они будут воскрешены насильственно — для суда. С большим основанием др. православный теолог Г. Флоров-ский находит у Ф. программу «гуманистического ак­тивизма» (см. «Пути русского богословия», Париж, 1937, с. 327). Н. А. Бердяев отмечал враждебность Ф. спиритуализму, его поразительную нечувстви­тельность к границе между материальными духовным.

Ныне распространяющаяся за рубежом версия (идущая от Н. А. Сетницкого, см. «Капиталнстич. строй в изображении Н. Ф. Федорова», Харбин, 1926) гласит о близости «титанических» упований Ф. к сов. пафосу борьбы с природой, овладению космосом; отмечается связь филос. идей К. Э. Циол­ковского с идеями Ф.

Лит.: Кожевников В. А., Н. Ф. Федоров, ч. 1, М., 1908; Соловьев В. С, Письма к Н. Ф. Федорову, в кн.: Письма В. С. Соловьева, т. 2, СПБ, 1909; Петер-сон Н. П., Н. Ф. Федоров и его книга «Философия общего дела» в противоположность учению Л. Н. Толстого «о непро­тивлении» и другим идеям нашего времени, Верный, 1912; Вселенское дело. [Сборник], вып. 1, Одесса, 1914; Бер­дяев Н., Религия воскрешения. «Философия общего дела» Н. Ф. Федорова, «Рус. мысль», 1915, [кн. 7], с. 75—120; его ж е. Три юбилея, [ч.] 3— Н. Ф. Федоров, «Путь», 1928, №11; его же, Русская идея, Париж, 1946, гл. 9; О с т-ромир о в А., Н. Ф. Ф. и современность, вып. 1—4, Харбин, 1928—33; Горностаев А. К., Рай на земле. К идеологии творчества Ф. М. Достоевского. Ф. М. Достоев­ский и Н. Ф. Федоров, [Харбин], 1929; Ильин В., Религ.-филос. воззрения П. Ф. Федорова, «Евразийский сборник», 1929, вып. 6; Версты, т. 3, Париж, 1928 (спец. т. посвящен Н. Ф. Федорову); Флоровский Г., Проект мнимого дела, «Совр. записки», Париж, 1935, [т.] 59; Г о р ь к и й А. М., Еще о механич. гражданах, Собр. соч., т. 24, М., 1953; его ж е, О женщине, там же, т. 25, М., 1953; его же, Письма, в кн.: Лит. наследство, т. 70, М., 1963; Л о с с к и й

Н. О., История русской философии, пер. с англ., М., 1954;
Зеньковский В. В., История русской философии,
т. 2, М., 1956, с. 131—47. Д. Ляликов. Москва.

ФЕДОСЕЕВ, Николай Евграфович [27 аир. (9 мая) 1871—21 июня (3 июля) 1898] — рус. марксист, орга­низатор и руководитель первых марксистских кружков в России. Род. в г. Нолинске Вятской губ. в дворян­ской семье. За участие в революц. движении в 1887 был исключен из казанской гимназии. В 1889 был аре­стован и до конца жизни находился в тюрьмах и ссылках. Несмотря на это, Ф. был связан с маркси­стами различных городов, направлял их работу, при­нимал непосредств. участие в рабочих собраниях (г. Орехово-Зуево). В своих статьях и письмах давал марксистский анализ экономич. и политич. развития России и критику народничества, либерализма, тол­стовства. Одним из первых рус. марксистов Ф. всту­пил в полемику с Н. Михайловским. На этой почве началась переписка Ф. с Лениным, к-рый высоко ценил роль Ф. в революц. движении: «...роль, сыгран­ная Федосеевым, была... замечательно высока, и тогдашняя публика в своем повороте к марксизму не­сомненно испытала на себе в очень и очень больших размерах влияние этого необыкновенно талантли­вого и необыкновенно преданного своему делу рево­люционера» (Соч., т. 33, с. 415).

Соч.:" Статьи и письма, М., 1958.

Лит..: Ленин В. И., Несколько слов о Н. Е. Федосееве, Соч., 4 изд., т. 33; ГЦ е п р о в С, Выдающийся революцио­нер Н. Е. Федосеев, М., 1958.

ФЕДОСЕЕВ, Петр Николаевич (р. 22 авг. 1908) — сов. философ, обществ, деятель. Академик (с 1960), член Президиума АН СССР, почетный член АН Венг. Народной Республики. Член КПСС с 1939. Окончил Горьковский педагогич. ин-т (в 1930). В 1936 — 41 — науч. сотрудник Ин-та философии АН СССР. В 1941 — 1955 работал в аппарате ЦК КПСС, а также гл. редак­тором журн. «Большевик», «Партийная жизнь», заве­довал кафедрой диалектнч. материализма Академии обществ, наук при ЦК КПСС. С 1946— член-корр. АН СССР. В 1955—62— директор Ин-та философии АН СССР. В 1959—62— академик-секретарь Отде­ления экономических, философских и правовых наук. В 1962—67— вице-президент АН СССР. С 1967— директор ИМЭЛ при ЦК КПСС. Член ЦК КПСС с 1961, депутат Верховного Совета СССР 6-го и 7-го созывов, пред. правления Об-ва советско-венг. дружбы (с 1958). Член редколлегии «Философской энцикло­педии» и журн. «Вопросы философии». Область науч. деятельности Ф.— проблемы историч. материализма и науч. коммунизма, филос. проблемы науки, науч. атеизм, критика совр. буржуазной философии и со­циологии.

Соч.: Как возникло человеческое об-во, [М.], 1934; Марксизм-ленинизм о религии и ее преодолении, [МЛ, 1941; «Манифест Коммунистич. партии» Маркса и Энгельса и мате-риалистич. понимание истории, М., 1948; Производительные силы и производств, отношения социалистич. об-ва, М., 1955; Роль народных масс и личности в истории, М., 1956; Социа­лизм и гуманизм, М., 1958; Совр. социологич. теории о войне и мире, в кн.: Историч. материализм и социальная философия совр. буржуазии, М., 1960; Коммунизм и философия, М., 1962; Гуманизм в совр. мире, в сб.: Человек и эпоха, М., 1964; Основы марксистской философии, 2 изд., М., 1964 (соавтор); Диалектика совр. эпохи, М., 1966; Марксизм и волюнтаризм, М., 1968; Основы науч. коммунизма, 3 изд., М., 1968 (соавтор); В. И. Ленин и вопросы теории иск-ва, М., 1968.

ФЕДОТОВ, Георгий Петрович (1 октября 1886 — 1 сентября 1951) — рус. религ. мыслитель, философ культуры, историк и публицист. В 1904—06 участво­вал в революц. с.-д. движении. Окончил Петербург­ский ун-т, специализировался по истории ср. веков (ученик И. В. Гревса). Приват-доцент Петербург­ского ун-та (1914—18), проф. Саратовского ун-та (1920—22). С 1925 — за рубежом; проф. Богослов­ского ин-та в Париже (1926—40) и Православной академии в Нью-Йорке (1943—51). Сотрудничал в