оказывается очень выгодным для благосостояния русского народа» (там же, с. 346), с одной стороны, как средство против безграничного действия «принципов агломерирующих», с другой — как «удобное и просторное основание» для будущего переустройства жизни на социалистич. началах. Возможность стать исходным пунктом обновления России, подчеркивает Ч., коренится, однако, не в крест, общине как таковой, а в том обстоятельстве, что она является современницей крупного машинного произ-ва на Западе. Крупное фабричное произ-во — залог экономпч. прогресса в передовых европ. странах; равным образом и в земледелии крупное х-во имеет «гораздо лучшие средства к успешному ведению дела», «лучшие орудия», лучшее «распределение земель». В этих условиях общинное владение оказывается единственным «...разумным и полным средством соединить выгоду земледельца с улучшением земли и методы производства с добросовестным исполнением работы» (там же, т. 5, 1950, с. 378). Переход русской крест, поземельной общины к высшей социалистич. форме развития не противоречит закономерному ходу истории, поскольку при благоприятных условиях процесс «...прямо с первой степени пробегает к последней, не останавливаясь на средних...» (там же, с. 381). Однако, счптая перспективу некапиталистич. развития России реальной с т. зр. науки, Ч. ставил ее осуществление в зависимость от степени цивилизованности страны (см. там же, т. 7, с. 617).
Конкретная формула некапиталистич. развития, предложенная Ч. (патриархальная община+достижения науки-)-крупная машинная индустрия), не могла не быть утопичной в ту историческую эпоху. Чтобы стать элементом социалистич. переустройства России, община нуждалась в серьезной поддержке извне, со стороны победоносной социалистич. революции на Западе. Внутри же самой России капитализация нром-стн и связанные с этим социальные процессы прямо предопределяли разрушение общины. Однако реальное значение крест, социализма Ч. выходило за рамки обычной социальной утопии — это была блестящая попытка нащупать оригинальный, сокращенный исто-рич. путь приобщения к цивилизации стран, подобных России, путь, соответствующий интересам трудящихся масс. Именно по этой причине социализм Ч., неизбежно неразвитый, утопический, выражал, однако, дей-ствит. требования века неизмеримо полнее и глубже, чем «трезвые», свободные от утопизма теории тогдашних русских «манчестерцев».
Политическая программа. По мере продвижения крест, реформы 1861 политич. программа Ч. претерпевала существ, эволюцию; в своем конечном виде она приобрела революционно-демократич. характер. Политич. талант Ч. позволил ему разглядеть характер обществ, сил, определявших исход освободит, борьбы в России еще в эпоху реформы, задолго до их размежевания и открытого проявления.
Доказывая на страницах «Современника» необходимость освобождения крестьян с землей, Ч. скоро убеждается, что эта мера сама по себе недостаточна для того, чтобы обеспечить независимость и" благосостояние крестьян. Если крестьянин получит землю в «ни на что не годном количестве», если его разорят выкупом,— это будет бедствием для России. Ч. ставит целью добиться максимально выгодных условий выкупа, сообразных «с силами крестьян», убеждает «принять на себя весь выкуп государству». Действит. предпосылкой успешного экономич. обновления России Ч. считает уничтожение «азиатского устройства общества», «азиатского порядка дел». Инициатива освобождения крестьян «сверху», силами царизма и бюрократии, создала необычную, по существу уникальную, политич. ситуацию: «...Власть принимала на себя исполне-
ние чужой программы, основанной на принципах, не согласованных с характером самой власти» (там же, т. 10, 1951, с.99). Вначале Ч. еще не ясны возможные перспективы реформы «сверху». Однако первые же акции пр-ва Александра II показали Ч. его неспособность по-настоящему провести освобождение крестьян. Шаг за шагом реформа обнаруживала свой крепостнич. характер, и прежние иллюзии Ч. относительно возможности реформ в условиях самодержавно-бюрокра-тич. режима постепенно исчезают (см. там же, т. 13, 1949, с. 140). Ч. выдвигает перспективу крест, революции, идею насильств. свержения царского самодержавия и его институтов, видя в этом единств, путь действит. преобразования России. «До сих пор история не представляла ни одного примера, когда успех получался бы без борьбы,—пишет он теперь. —...Крайность может быть побеждаема только другою крайностью» (там же, т. 5, с. 649).
В этой связи борьба с либералами приобретала принципиальное значение (см. там же, с. 216). Впервые в рус. лпт-ре Ч. определяет либерализм как одно из течений внутри идеологии господств, классов, враждебное по своей сути устремлениям «низших сословий». «Вез них, без этих людей,— писал Ч.,— так прочно и добросовестно утвердивших за собой репутацию либералов и демократов, реакционеры были бы бессильны» (там же, т. 7, с. 697). Оберегая зарождавшееся демократич. движение от «идеологич. язвы» либерализма, Ч. разоблачает бесхарактерность и холопство либералов, пх боязнь революц. движения масс.
Понимание настоят, необходимости революции, готовность отдать всего себя революц. делу и одновременно предчувствие невозможности революции при данных условиях — этот трагизм окрашивает все политич. миросозерцание Ч. Как историк, он знал, что революция предполагает громадную политич. энергию нар. масс. Как политик, он не имел ответа на вопрос о том, какие конкретно силы способны пробудить и организовать в разобщенном и темном народе его коллективную волю, направить ее в нужное русло. Однако, даже понимая, что дело революции еще не созрело, Ч. систематически и терпеливо готовил революционеров, способных оказаться на высоте историч. задачи, когда ход событий подведет массы к непосредств. наступлению на самодержавие и помещиков. В этом смысле роман Ч. «Что делать?» сыграл уникальную роль, воспитав неск. поколений беспримерных по цельности и силе духа борцов за социализм.
В концепции революц. действия Ч. отсутствуют к.-л. жесткие схемы, имеющие тенденцию позднее превратиться в категорически предписываемую политич. тактику. Обобщая опыт революций, Ч. формулирует осн. правила для политич. партии, желающей быть эффективной силой. Такая партия должна прежде всего опираться на действие масс, поддержку к-рых можно завоевать лишь при условии, если партия выступит за радикальный переворот в материальных отношениях. Тактич. линия, подчеркивает Ч., должна строиться на учете действит. интересов классов и партий, а не обманываться выставляемыми напоказ лозунгами. Политич. деятель, ссылающийся в оправдание своих неудач на предательство союзников, «...обнаруживает только собственную неприготовлен-ность к ведению важных дел» (там же, т. 6, с. 345). Революционер не должен идеализировать народ, к-рый состоит из обычных людей, способных под влиянием страсти увлекаться, впадать в крайности. Тот, кому «...отвратительны сцены, неразрывно связанные с возбуждением народных страстей...» (там же, с. 418), не должен браться за ремесло революционера; революция имеет свою логику, и революционеры должны быть готовы «...не колеблясь, принимать такие меры, какие нужны для успеха», не обольщаясь относитель-