людей, определяемые их национальной (племенной) принадлежностью или этнич. общностью. Характерными объектами Э. п. являются относительно обособленные народности и группы населения (напр., жители островов Тихого океана, сев.-амер. индейцы, отд. племена Африки, группы эмигрантов и т. д.). Содержанием этнопсихологических исследований является установление взаимосвязи между типом деятельности (род занятий, их техническая вооруженность и т. д.) и характером культуры (традиции, верования, ритуалы и пр.), с одной стороны, и особенностями поведения и психики членов исследуемых общностей — с другой. Эти исследования в большинстве своем носят эмпирический, сравннтельно-опи-сат. характер.
История Э. п. первоначально была тесно переплетена с развитием этнографии и антропологии, а ее материал составляли отчеты миссионеров и путешественников. Первую попытку собственно психологпч. обобщения этого материала предпринял В. Вундт в работах по психологии народов. Хотя эти работы опирались на неверную идеалистич. предпосылку о наличии особого субстанциального нар. духа, они определили общую культурно-историч. направленность исследований в области Э. п. При этом интерпретация полученных результатов зависит от обще-психологич. позиции конкретного исследователя. В ряде стран, особенно в США, распространен подход к Э. п. с позиций фрейдизма и неофрейдизма — направлений, к-рые пытаются исследовать психику в ее взаимосвязи с культурой. На развитие Э. п. оказывают влияние исследования в смежных областях, особенно в лингвистике (исследования специфики мышления народов, принадлежащих к разным языковым группам; см. Относительности лингвистической гипотеза) и социологии, у к-рой Э. п. заимствует методы исследования, в частности методику изучения малых групп.
|
|
Э. п. следует отличать от не имеющих с ней ничего общего политич. спекуляций на расовых и нац. различиях. В Э. п. не установлено наличия к.-л. особенностей или свойств, позволяющих говорить о преимуществах одних народов перед другими.
Лит.: Лео он Г., Психология народов и масс, пер. с франц., СПБ, 1896; Ф у л ь е А., Факторы нац. характера, пер. с франц., Одесса, 1906; Овсянико-Куликов-ский Д. Н., Психология национальности, П., 1922; Ш п е т Г. Г, Введение в этнич. психологию, вып. 1, М., 1927; Поршнев Б. Ф., Социальная психология и история, М., 1966; К о н И., Психология предрассудка, «Новый мир», 1966, №9; Gregg F. M., Peoples psychology, psychology's path to personality, N. Y., 1951; Dnijker H. С J., F r i j d a N. H., National character and national stereotypes, Amst., 1960; Grieger P., La characterologie ethnique, Approche et comprehension des peuples, P., 1961.
В. Козлов, Н. Алексеев. Москва.
ЭТНОЦЕНТРИЗМ (от греч. stfvoc, — группа, племя, народ и лат. centrum — средоточие, центр) — склонность воспринимать и оценивать все жизненные явления сквозь призму традиций и ценностей собств. этнич. группы, к-рая выступает при этом в качестве некоего всеобщего эталона. Э. обозначает предпочтение собств. образа жизни всем остальным.
|
|
Понятие Э., широко употребляемое в совр. социологии и этнологии, было впервые введено Самнером. Представляя первобытное общество в виде ряда небольших групп, разбросанных по значит, территории, Самнер писал: «Члены даже самых малых и наиболее примитивных обществ уже склонны, как показали наблюдения, проводить резкое различие между собой и другими; иными словами, между людьми, образующими группу (in-group) и теми, кто принадлежит к другой группе (out-group)....Наша группа и все, что она делает — это сама истина и добродетель, а к тому, что к ней не принадлежит, относятся с подозрением и презрением» (Sumner W. and Keller A., The
science of society, v. 1, New Haven, [1942], p. 356). Если внутри группы царят товарищество и солидарность, то в отношениях между группами преобладает вражда.
Понятие Э. фиксирует внимание на специфике самосознания этнич. группы, разграничении «мы» от «они». Однако содержание этого самосознания может быть различным, в зависимости от конкретных социально-историч. условий. Каждая этнич. группа обязательно фиксирует свои отличит, черты по отношению к другим группам, с к-рыми она общается. Но Э. как чувство принадлежности к определ. группе не всегда означает враждебность к другим человеч. группам. Этногра-фич. данные показывают, что социально-психологич. стереотипы чужих этнич. групп в сознании слаборазвитых народов отражают характер их реальных взаимоотношений с этими группами. Наряду с враждебностью (там, где в реальных отношениях преобладает конкуренцпя), здесь встречаются и дружественность (там, где разные этнич. группы сотрудничают друг с другом), и покровительственность, и многие другие чувства. В классовом обществе межнац. отношения и освящающие их стереотипы складываются в зависимости от классовых отношений, реакц. классы нередко сознательно разжигают нац. рознь.
Степень Э. зависит также от интенсивности и широты общения членов данной этнич. группы с другими. Там, где сфера общения ограничена, местные традиции и ценности неизбежно универсализируются. Интенсивное общение с другими, если оно не носит конфликтного характера, снимает эту ограниченность, позволяет лучше понять как свою собственную, так и чужую культуру. Культурные контакты, не отменяя необходимости определ. этнич. идентификации, облегчают преодоление чувств нац. исключительности и способствуют сближению народов. Однако и это определяется социально-экономич. отношениями. Социализм, основываясь на принципах интернационализма, стремится искоренить нац. вражду, предоставляя вместе с тем возможности для развития нац. культур.
Лит.: Кон И., Психология предрассудка, «Новый мир», 1966, № 9; Поршнев Б. Ф., Социальная психология и история, М., 1966; Артановский С. Н., Историч. единство человечества и взаимное влияние культур, Л., 1967; Sumner W. G., Folkways, Boston, 1907; Herskovits M. J., Man and his works, N.Y., 1949; D u i j k e г Н. С J. and F r i j da N. H., National character and national stereotypes, Amst., 1960; Shibutanti Т., К wan К. W., Ethnic stratilication. A comparative approach, N.Y., 1965; Lambert W. E., Klineberg O., Children's views of foreign peoples. A cross national study, N.Y., 1967.
И. Нон. Ленинград.
ЭТОЛОГИЯ (от греч. ^Оос, — обычай, характер, нрав и Xoyoq — слово, учение) — 1) Термин, к-рым Дж. С. Милль обозначил предложенную им в «Системе логики» (v. 1—2, L., 1843, рус. пер., т. 1 — 2, 1865—67) науку о формировании характера (национального, коллективного, индивидуального). Вундт употреблял термин «Э.» для обозначения исследований привычек и обычаев людей. В наст, время Э. называют иногда дескриптивную этику. 2) В биологии Жоф-фруа Сент-Илер назвал Э. (1859) область, изучающую отношения организма в рамках семьи и сообщества. Затем этот термин охватывал проблематику экологии. В 30-х гг. 20 в. название «Э.» закрепилось за одним из направлений сравнительной психологии, изучающих филогенетическое постоянство инстинктивных движений, т. е. наличие сходных, не обусловленных научением форм поведения в ближайших видах, родах, семействах и более высоких таксономич. категориях (см. Tinbergen N., Instinktlehre, В.—Hamb., 1964). В отличие от тех направлений сравнит, психологии, к-рые изучают поведение в лабораторных условиях, основатель Э. австр. биолог К. Лоренц и его последователи разработали новые методы исследова-
|
|
ЭТОС—ЭФИР
ния, основанные гл. обр. на применении имитаций. Это позволило открыть ряд новых закономерностей в поведении животных, таких, как действие «врожденных пусковых механизмов» (их называют также «врожденными пусковыми схемами»), т. е. способность организма отвечать спецпфнч. реакциями на строго фиксированные комбинации стимулов («ключевые раздражители»); «запечатление» — однократное, необратимое, свойственное лишь очень раннему периоду онтогенеза, проявление нек-рых, по-видимому, очень простых врожденных пусковых механизмов; «замещающие действия» — в условиях, когда тот или иной инстинкт не находит свойственного ему способа реализации, или в ситуации конфликта двух разнонаправленных инстинктов животное выполняет действия, не соответствующие ни одному из этих двух инстинктов, а какому-то третьему.
В ряде работ ставится вопрос о связи Э. с психоанализом (гл. обр. проблема «замещающего действия») и гештальтпеихологией («ключевые раздражители»).
Значит, часть исследований этологов посвящена попыткам распространить выработанные ими принципы на анализ поведения человека. Согласно Лоренцу, отношение человека к природе регулируется высшими центрами, но во взаимоотношениях людей гл. роль играют эндогенные механизмы; это определяет якобы безуспешность попыток человека разрешить свои внутривидовые проблемы и ничтожное место, занимаемое здесь разумом. Специфику чело-веч, форм поведения в Э. связывают с доместикацией (одомашниванием). По мнению Лоренца, доместикация ведет к дезынтеграции врожденных пусковых механизмов, снижению их «фильтрующей» способности.
|
|
Рассматривая «социальные» реакции у животных, Лоренц особо выделяет действие тормозных механизмов, препятствующих проявлению агрессивных действий против представителей своего вида п предохраняющих животных от взаимного истребления. У человека же сдерживающие механизмы ослаблены, прежде всего за счет развития техники: человек далеко не всегда в состоянии убить другого человека, если он находится с ним лицом к лицу, но действие сдерживающих механизмов резко ослабляется, если смерть причиняется при помощи оружия массового уничтожения, когда причиняющий смерть не видит своих жертв. Преодолеть эту опасную тенденцию, по мнению Лоренца, можно только за счет роста коллективной ответственности всех людей. Т. о., перенесение принципов Э. на поведение человека связано с сильными биологизаторскими тенденциями, подрывающими значение выводов, к к-рым приходят представители Э. Однако в области изучения поведения животных Э. сумела поставить ряд новых проблем и выработать новые методы исследования. В наст, время исследования по Э. наиболее развиты в ФРГ, Англии и Нидерландах.
Лит.: Ш о в е н Р., От пчелы до гориллы, пер. с франц., М., 1965; Роговин М., Сравнит, психология — Э.— психиатрия, «Журн. невропатологии и психиатрии им. С. С. Корсакова», 1965, т. 65, вып. 5, 6 (имеется библ.); Т h о г-р е W. H., Learning and instinct in animals, Gamb., 1956.
M. Роговин. Москва.
ЭТОС (греч. fj-дос, — обычай, нрав, характер) — термин антич. философии, обозначающий характер физического, морального, общественного и художеств, явления. В ранней натурфилософии говорится об Э. первоэлементов действительности (Эмпедокл В 17, 28), об Э. как устойчивом нравств. характере (Пифагор А 16, пифагорейцы 58 Д 9; Гераклит А1, В 78; Демокрит В 57, 192; Критий В 6, 14), а также об Э. как о чем-то динамически-направляющем (Эмпедокл В 110,5; Демокрит А 77); ср. характерное изречение Гераклита: «Э. человека есть его демон» (В 119). В ран-
ней греч. философии Э. употребляется и в художеств, значении (Дамон об Э. муз. ладов — В 7), к-рое позднее было развито Аристотелем: Э. ораторской речи как ее адекватность намерениям и идеям оратора (Rivet. П 21) и Э. музыки, характеризующий ее внутреннее и воспитат. воздействие на человека (Polit. VIII, 4,5). Здесь Э. уже приближается к понятию стиля. Дионисий Галикарнасский (De art. rhet. XI 2 Mai) и Гермоген (De ideis II 2 Rabe) понимают Э. как в общеморальном, так п в частном, риторич. смысле, дифференцирующемся у Гермогена в зависимости от характера изображаемых персонажей. С углублением художеств, значения термина все большее внимание уделялось разнообразию внутренних и внешних сторон предмета, совпадавших у риторов, музыкантов и поэтов в том пли ином стиле. Этосу в антич. эстетике обычно противопоставляли пафос как более спокойный и аффективный стиль (Дионисий Галикарнасский, De vet. script, censure III, 1; De compos, verb. XXII p. 75; Квинтшшан VI 2,8.17; X 1, 48. 101; Лонгин IX 15; XXIX 2; Бвстафпй Praef. p. 4; Proem. Od. p. 1379— о «патетичности» «Илиады» и «этичности» «Одиссею). Плутарх наряду с Э. в моралнетич. и педагогич. смысле (De poet. aud. 4, 20а, 20 е) развивает также художеств, понимание Э. как принципа муз. композиции (De mus. 33 Bernard.). Т. о., в учении об Э. проявляется обычное для антич. мышления слияние внутреннего п внешнего, равно как и взаимное соответствие этич. и эстетич. т. зр. на предмет.
Лит.: Suss W., Ethos. Studien zur alteren griechischen
Rhetorik, Lpz., 1910; A b e r t H., Die Lebre vom Ethos in der
griechischen Musik, Lpz., 1899. А. Лосев. Москва.
ЭФИР (от греч. а1Щр — верхние слои воздуха) — термин, выражавший в истории философии и физики представление о недоступной чувств, наблюдению невесомой субстанции, самом тонком среди считавшихся существующими первовеществ.
В греч. мифологии Э. — самый верхний, чистый и прозрачный слой воздуха, место обитания богов; орфпки понимали под ним всепроникающую мировую душу. Греч, натурфилософия сначала отождествляла Э. с воздухом пли огнем. Лишь у Платона Э. выступает как особая, небесная стихия, четко отграниченная от четырех земных — земли, воды, воздуха и огня (см. Phaed. 109с, 111в; Tim. 53с—58с). Аристотель наделял Э. способностью к вечному круговому (самому совершенному) движению и трактовал его как перводвпгатель, имманентный мирозданию. Лукреций также рассматривал Э. как начало, двигающее небесные тела и состоящее из самых легких и подвижных атомов.
В философии и науке нового времени Э. начинает пониматься как субстанция, непрерывно заполняющая пространств, промежутки между любыми телами. Э. становится неотличимым от воздуха и огня (Дж. Бруно, Декарт). Опыты О. Герике с безвоздушным пространством показали различие воздуха и Э., и начиная с Гюйгенса Э. трактуется как невесомая среда, из свойств к-рой можно объяснить многие физич. явления. Под влияпием ньютоновской теории тяготения, основанной на принципе дальнодействия, стали отрицать участие Э. в явлениях тяготения. Особые виды Э. — флюиды — долгое время выступали в физике как объяснит, принцип для каждого рода физич. явлений. Крах концепции невесомой среды привел к тому, что единственной невесомой субстанцией в физике остался светоносный Э.; этому особенно способствовала волновая теория света как поперечных колебаний в Э. (О. Френель). После установления электромагнитной природы света (Фарадей, Максвелл) получила распространение гипотеза, объяснявшая электричество и магнетизм как состояния напряжения в Э. Неудачи построения механич. моделей
ЭФФЕКТИВИЗМ 591
Э. и опровержение гипотезы Герца о полном увлечении Э. движущимися телами привели к теории неподвижного всепроникающего Э. (немеханич. природы), выдвинутой Лоренцом. На этой основе Э., наряду с функцией носителя электромагнитного поля, приобрел функцию абс. системы отсчета как субстанция, заполняющая абс. пространство. Опыт Май-кельсона показал отсутствие движения Земли относительно Э. и, т. о., заставил отвергнуть эту функцию Э. С др. стороны, спец. теория относительности позволяет считать электромагнитное поле самостоят, реальностью, не нуждающейся в носителе. Поэтому совр. физика считает Э. несуществующим. Однако Эйнштейн указывал, что относительности теория не требует безусловного отрицания существования Э. Если не приписывать Э. никаких механич. свойств, его можно продолжать считать существующим, отождествив с пространством (см. Собр. науч. трудов, т. 1, М., 1965, с. 625, 685, и т. 2, М., 1966, с. 279).
Линия мышления, не допускающая существования пустого пространства, лишенного всяких физич. свойств, и реализовавшаяся в физике прошлого в представлении об Э., в совр. физике реализуется в понятиях гравитац. поля (в общей теории относительности) и физич. вакуума (в квантовой теории поля).
Лит.: Ми Г., Молекулы, атомы, мировой Э., пер. Ф. И. Павлова, СПБ, 1913; Л а-Роза Э., История одной гипотезы, пер. В. О. Хвольсон, СПБ, 1914; Розенбер-гер Ф., История физики, пер. с нем., ч. 1—3, М.— Л., 1934—36; Зубов В. П., Развитие атомистич. представлений до нач. 19 в., М., 1965; L а г m о г J., Aether and matter, Camb., 1900; Lodge О., Der Weltather, Braunschweig, 1911; Whittaker E., A history of the theories ot aether and electricity, v. 1—2, L. — [a.o.], 1951—53.
И. Алексеев. Новосибирск.
ЭФФЕКТИВИЗМ — направление в филос. основаниях математики, выступающее за пересмотр осн. классич. теоретико-множественных понятий и принципов ст. зр. возможностей их эффективной (конструктивной) определимости (осуществимости). Э. известен с 1904. Его осн. представители: Э. Борель, Р. Бэр, А. Лебег, Н. Н. Лузин и др. Вот что писал о предпосылках, приведших к появлению Э., сов. математик Н. Лузин: «Современное состояние математического анализа убедительно доказывает, насколько важно установить точное разграничение между математическими сущностями, которые рассматриваются как существующие, и другим и, реальность которых лишь кажущаяся. С одной стороны, логическое направление в современной теории множеств есть источник неисчислимого количества математических сущностей, существование которых, в действительности, лишь чисто словесно. С другой стороны, в последние годы, становясь на почву непротиворечивости, по методу Гильберта, пытаются легализировать эти сущности, отождествляя то, что не противоречиво в себе, с тем, что имеет неоспоримую реальность. Именно это разграничение и было содержанием знаменитых Пяти писем по теории множеств (см. „Bull, de la Soc. Math, de France", декабрь 1904.— M. H.) Адамара, Бэра, Лебега и Бореля, и на необходимости этого разграничения Э. Борель настаивал с крайней точностью в своих дальнейших трудах» (Собр. соч., т. 2, 1958, с. 23). Т. о., по направленности своей критики Э. предваряет интуиционизм и конструктивное направление, однако, в отличие от них, Э. но отказывается от классич. математики вообще; он ставит своей задачей переосмысление ее «идеалистического» концептуального аппарата на базе «реалистически» (эффективистски) приемлемых принципов. При этом переосмысливаются только те классич. понятия, к-рые имеют, с т. зр. Э., объективный гносеологич. смысл. Если же понятие, изменяясь от математика к математику, имеет чисто субъ-
ективный характер, то оно находится «вне математики» и от него приходится отказаться. Напр., объективный гносеологич. смысл понятия трансфинитного числа (о трансфинитных числах см. Теория множеств) определяется матем. фактом существования различных вполне упорядоченных счетных множеств — и только. Никакого постулирования независимого априорного существования трансфинитного при этом не предполагается: «Трансфинитные „числа" не являются настоящими числами. Они не существуют сами по себе. То, что при современном состоянии науки мы называем т р а н с ф и н и т н ы м числом, является только меткой для того, чтобы узнавать и отличать промежуточный шаг неограниченного регулярного процесса, употребляемого для получения решения предложенной математической проблемы» (там же, с. 343). Очевидно, что филос. значение Э., как особой т. зр. на основания математики, определяется его борьбой с т. н. матем. «платонизмом», а именно, с канторовской теорией множеств, к-рая дала повод говорить о зависимости классич. логики и математики от онтологии платонизма. В этой борьбе эффективисты заняли последовательно эмпирическую — и в целом материалистическую (хотя часто в форме традиц. номинализма) — позицию. Распространенная в сов. филос. лит-ре 30—40-х гг. оценка Э. как течения субъективно-идеалистического обязана в лучшем случае неосведомленности. Позиция Э. основана на признании объективной модели матем. понятий, предваряющей матем. мысль, поэтому и логика Э. строится на онтологическом принципе (а не на эпистемологическом, как, напр., интуиционистская логика); она включает, в частности, принцип исключенного третьего. Тот факт, что не существует универсального способа разрешения формулы (2)V ~i 33), эффективисты объясняют ограниченностью самих способов (конечно же субъективных (!), соответствующих уровню «наших» возможностей — возможностей совр. науч. практики). Заметим, что еще в 1938, характеризуя философию математики А. Лебега, Колмогоров писал: «Положительной стороной этой позиции (позиции Лебега, как, впрочем, и всего Э. — М.Н.) является признание Лебегом материалистического положения о неразрывности теории и практики, познания и деятельности. Положение это принимается Лебегом как в его историческом аспекте (все развитие математики определяется предъявляемыми к ней требованиями практики), так и в логическом аспекте (математические предложения являются концентратом нашего опыта, относящегося к действительному миру, руководящим нашей дальнейшей практической деятельностью, а не относятся к особому миру идеальных математических сущностей или пе являются продуктом свободного творчества нашего духа)» (Предисловие к кн.: Лебег А., Об измерении величин, М., 1960, с. 13). Признавая важность и оригинальность формальной программы Д. Гильберта (см. Формализм). Э. главным все же считает содержат, анализ понятий, полагая, что чисто формальные методы исследования «...не могут никогда быть успешными вследствие грубости и бедности формальных средств» (Л у з и н Н. Н., Собр. соч., т. 2, с. 562—63) и что, напротив, концепции интуитивного или экспериментального характера, если даже они логически несовершенны, имеют много преимуществ для прогресса науки в смысле своей эвристич. ценности. Рассматривая вопросы существования матем. объектов с т. зр. «натуралистического» принципа — только в свете эффективного построения этих объектов, эффективисты (как и интуиционисты, и представители конструктивного направления) придают весьма малое значение проблеме непротиворечивости: «Я считаю, что не прихо-
592 ЭФФЕКТИВИЗМ— ЭЧЕВЕРРИА
дится бояться того, что кто-нибудь впоследствии в один прекрасный день откроет, что математика противоречива» (там же, с. 563).
Истории, заслуга Э. заключается не только в отмеченной выше по существу филос. роли — Э. положил начало многим матем. исследованиям, в т. ч. исследованиям в области дескриптивной теории множеств (функций) — принципиально очень важному направлению, позволившему глубже понять основы матем. анализа, соотношение в нем «конструктивного» и «неконструктивного», уточнить методы и возможности (границы методов) теории множеств и прийти к выводам, многие из к-рых (напр., относительно неразрешимости нек-рых ее проблем) были позднее подтверждены уже средствами математической логики. В этой работе особенно велика заслуга московской матем. школы Д. Ф. Егорова — Н. Н. Лузина и их учеников: М. Я. Суслина, П. С. Новикова, А. Н. Колмогорова, П. С. Урысона, П. С. Александрова, Е. А. Селивановского, М. А. Лаврентьева, Л. В. Келдыш, Л. В. Канторовича, А. А. Ляпунова и др.
Лит.: ГливенкоВ. И., Кризис основ математики на совр. этапе его развития, в кн.: Сб. ст. по философии математики, М., 1936; Новиков П. С. и Келдыш Л. В., От редакторов тома [предисл.], в кн.: Лузин Н. Н., Собр. соч., т. 2, М., 1958; Б о р е л ь Э., Вероятность и достоверность, пер. с франц., М., 1961; его же, Quelques remarques sur les principes de la theorie des ensembles, «Math. Aimalen», 1905, Bd 60; e г о ж e, Philosophie mathematique et Pinfini, «Revue du Mois», 1912, aout; его же, L'infini mathematique et la realite, там же; его же, Lecons sur la theorie des functions, P., 1914, note 4; e г о же, Les paradoxes de Pinfini, P., 1946; его же, Les paradoxes de Paxiome du choix, «Compt. rendus hebdomadaires des seances de PAcadernie des sciences», 1947, t. 224, p. 1537—38; его же, Elements de la theorie des ensembles, P., 1949; Б у р б а к и Н., Теория множеств, пер. с франц., М., 1965, с. 338—39; Lebesgue H., Les controverses sur la theorie des ensembles et la question des fon-
dements, «Les Entretiens de Zurich sur les fondements et la methode des sciences mathernatiques», 1941, p. 109—22; Sier-p i n s k i W., L'axiome du choix et Phypothese du continu, там же, р. 125—34; Bouligand G., Les erises de l'lmite dans la mathematique, «Revue generale des sciences pures et appliquecs», 1942/45, Л"» 11 —12; D e s t о u с h e s-F ё v г i e r P., Esquisse d'une mathematique intuitioniste positive, «Compt. rendus hebdomadaires des seances de PAcademie des sciences», 1947, t. 225, № 25; Hey ting A., Les fondements des mathernatiques. Intuitionnisme. Theorie de la demonstration, P.,4955.
M. Новосёлов. Москва,
ЭЧЕВЕРРИА (Echeverria), Эстебан Хосе (2 сент. 1805—20 янв. 1851) — аргент. мыслитель-демократ, поэт и публицист. Филос. взгляды Э. сложились под влиянием утопического социализма школы Сен-Симона, с доктриной к-рого Э. познакомился в 20-х гг. в Париже. В 1838 группа аргент. интеллигентов во главе с Э. и Алъберди создала тайное об-во «Молодая Аргентина», программа к-рого, основанная на прин ципах утопич. социализма, преследовала борьбу против диктатуры Росаса, за нац. самоопределение и де-мократич. свободы. Осн. работа Э. «Социалистич. учение Майской ассоциации» [В. Aires, 1838, пере-изд., Montevideo, 1846; рус. пер. в кн.: Прогрессивные мыслители Латинской Америки (19 — начало 20 вв.), М., 1965] представляла собой политич. манифест этого тайного об-ва. Осн. тезисы манифеста Э. нашли отклик в работах Альберди и Сармьенто (1811—88) и, по существу, положили начало демократич. традиции в обществ, мысли Аргентины.
Соч.: Obras completes, В. Aires, [1951], в рус. пер.— Февральская революция во Франции, в кн.: Прогрессивные мыслители Латинской Америки (19 — начало 20 в.), М., i960.
Лит.: В о g I i о 1 о R., Las ideas democraticas у socialis-tas de E. Echeverria, 3 ed., B. Aires, [1937]; Palcos A., Echeverria у la democracia Argentina, B. Aires, 1941; A g о s-ti H. P., Echeverria, B. Aires, 1951; H alperin Don-ghi Т., El pensamiento de Echeverria, B. Aires, [1951].
Ж. Вилъф. Москва.
ю
ЮГАИ, Герасим Андреевич (р. 28 июля 1931) — сов. философ, д-р фшюс. наук (с 1965), профессор (с 1968). Член КПСС с 1958. Окончил философско-экономич. фак-т Казахского гос. ун-та им. С. М. Кирова (1954) и аспирантуру Ин-та философии АН СССР (1957). Науч.-педагогич. работу по марксистско-ленинской философии ведет с 1958. В 1963—67 — зам. директора Ин-та философии и права АН Казах. ССР, с 1968 — зав. отделом филос. вопросов естествознания там же. Область науч. исследований — дпалек-тич. материализм, филос. вопросы биологии.
Соч.: Единство анализа и синтеза в познании, «Изв. АН Каз. ССР. Серия экономики, философии и права», 1958, № 1; Науч.-исследовательская работа философов Казахстана, «ВФ», 1960, № 11 (совм. с Т. Д. Джумагазином); Проблема целостности организма, М., 1962; Диалектика части и целого и ускорение процесса обществ, развития, «Вестн. АН Каз. ССР», 1963,.№ И; Диалектика части и целого, А.-А., 1965; Противоречие объективного и субъективного в совр. биологии, А.-А., 1965; Филос. наука в Советском Казахстане, «ВФ», 1967, № 6 (совм. с Т. Д. Джумагазином); Науч. работы казахских философов, в кн.: Октябрь и наука Казахстана, А.-А., 1967; Субстанциональный принцип организации живой системы, в кн.: Проблема целостности в современной биологии, М., 1968; О категории субстанции в марксистской философии, в кн.: Проблемы диалектической логики. Материалы к симпозиуму, А.-А., 1968; К.Маркс и теория систем, «Вестн. АН Каз. ССР», 1968, № 5.
ЮГОСЛАВСКАЯ ФИЛОСОФИЯ. Для филос. мысли югославянских народов, проживающих на территории Югославии, преим. Сербии, Хорватии и Словении, характерен ряд особенностей, обусловленных причинами историч. порядка: продолжительное тур. господство над частью страны, тормозившее социально-политич. и культурное развитие. В связи с этим деятельность ряда выдающихся мыслителен протекала в др. странах (Петрич, Бошкович и др.). Сравнительно позднее нац. возрождение наложило свой отпечаток на филос. мысль, придав ей по преимуществу де-мократич. устремленность и политич. заостренность.
В С е р б и и и Черногории систематич. занятие философией начинается лишь в нач. 19 в. Наиболее профессиональную филос. мысль представлял просветитель-рационалист Доситей Обрадовпч (ок. 1742—1811). Для нравоучит. и дндактич. произведений Обрадовича, испытавшего влияние Локка и Мон-теня («Советы здравого смысла» — «CoBiijeni здра-ваго разума», ч. 1, Лайпсик, 1784; «Этика, или философия нравоучения по системе профессора г. Соави» — «Етика или филозофща наравоучителна по системи г. проф. Соави», Венецща, 1803), характерны оптимистич. тон и надежды на моральное и эстетич. воспитание народа. Большую роль в развитии нац. самосознания южных славян сыграл выдающийся черногорский поэт и мыслитель П. Негош (1813—51). В его произв. «Луч микрокосма» (1845), «Горный венец» (1847) и др. выражены мысли о бытии и познании, добре и зле, смысле жизни, о борьбе за счастье и свободу народа. Негош был убежден в окончательной победе добра в мире. В 1808—09 появляется «Логика сербского языка» («Логика сербскаго ]езнка», ч. 1—2)
Николае Шимича. В сер. 19 в. в освобожденной Сербии возникает ряд просветит, учреждений, в частности Лицей (позднее — Великая школа), преподаватели философии к-рого пишут первые учебники по философии и публикуют своп статьи в «Гласник дру-штва ербске словесности» («Вестник общества сербской словесности», 1847—92); так, в 1851 первый преподаватель философии Лицея Константин Бран-ковнч (1814—65) выпустил книгу «Мыслесловие или логика...» («Мислословлща пли логике...»), адаптированное переложение одноименной работы кантианца В. Круга. В духе тех же кантианских идей X. М. Ристич изложил «Систему общей философии» («Система целокупне филозофгце», кнь>. 1—4, 6—10, Карловци, 1858—60). Среди гегельянцев наиболее известным в этот же период был Дпмптрие Матич (1821—84), написавший под влиянием гегелевской «Философии права» свой «Краткий обзор основ права, морали и государства, начиная с древнего мира и до наших дней» («Кратки преглед историчног развитка начела права, морала и државе од Hajeiaprije времена до наши дана», опубл. в журн. «Гласник друштва ербске словесности», 1851, № 3), а также учебник «История философии» («Историка фплозофще», Бео-град, 1865). Вершиной п одновременно началом заката гегельянства в Сербии явилась работа «Краткий обзор философии Гегеля» («Кратки преглед Хег-лове филозофще», опубл. в журн. «Гласник друщтва ербске словесности», 1863, № 17), принадлежащая Алимпие Васплиевпчу (1831 —1911), перешедшему впоследствии на позптивистско-натуралистич. позиции. Позитивизм все больше утверждается в философии Сербии этого периода: кроме идей Конта и Мплля, возрастает влияние эволюционистских идей Спенсера и Дарвина. Значит, распространение получают представления вульгарного материализма (Бюхнер, Фохт, Молешотт). Последние наложили нек-рый отпечаток и на осн. филос. работу передового сербского мыслителя того времени, последователя рус. революц. демократов Светозара Марковича («Реальное направление в науке и жизни» — «Реални пра-вац у науци и животу», опубл. в журн. «Србски лето-пис», 1871, кн>. 112 —113). (Его перу принадлежит также ряд работ по эстетике, где в духе Чернышевского дается широкая критика идей романтизма.)
Значит, философом этого периода является Божи-дар Кнежевич (1862—1905), разработавший преим. под влиянием Спенсера теорию эволюции («Принципы исторгш» — «Принципи iiCTopuje», Kit. 1—2, Београд, 1898—1901), в к-рой материалистич. тенденции сочетались с телеологизмом и предположением о боге как первоисточнике бытия. Типичным примером эклектич. работ этого периода является «Краткий обзор гармонии мира» («Кратки преглед хармонще у свету», дио 1 — 2, Београд, 1867—72) Милана Куюнджпча.
В первые десятилетия 20 в. в Сербии, а позднее в предвоен. Югославии, наиболее известными сербскими
594 ЮГОСЛАВСКАЯ ФИЛОСОФИЯ
философами были Драгиша Джурпч и Бранислав Петрониевич. Первый пытался соединить идеалистич. позитивизм Э. Лааса с представлением о причинной обусловленности человеч. деятельности, стремясь тем самым согласовать свою общефилос. позицию с исто-рич. материализмом— теоретич. основой своих с.-д. убеждений. Осн. его работы: «Проблема субъекта п объекта» («Проблем субъекта и o6jeKTa», Београд, 1912), «Праисточник философии» («Праизвор фило-зофи]е», Београд, 1928). Бранислав Петрониевич (1875—1954) — один из крупных идеалистов среди югославских философов, разработал теорию познания, названную им эмпириорапионализмом («Принципы изучения познания» — «Principien der Erkenntnis-lehre», В., 1900), согласно к-рому в опыте как таковом имеются «корреляты логически необходимых истин». Основу онтологич. представлений Петроние-вича, т. н. моноплюрализма, составляет сочетание плюрализма Лейбница (мир дискретен п состоит из «точек бытия», «точек воли», «точек качества» и т. д.) и монизма Спинозы («Принципы метафизики»— «Principien der Metaphysik», Bd 1, Abt. 1—2, Hdlb., 1904—12). Петрониевичу принадлежит также учебник новой философии и ряд работ по палеонтологии и математике.
В предвоен. период получают распространение иррационалистич.-интуитивистские течения (Джемс, Бергсон и др.). Можно также выделить мистику всеславянского православия — т. наз. новый гуманизм (Владимир Вуич, Ксения Атанасиевич, Прош Сланкаменанц). Гл. представителем интуитивизма выступает Борислав Лоренц; близок к нему Ми-лош Дьюрич — плодовитый j, автор, защищавший идеи панславизма, специалист по антич. философии, автор соч. «Истории греческой лит-ры в период политич. независимости» («Историка хеленске кн>-ижевности у времену политичне самосталности», Београд, 1951). Среди философов-естественников можно отметить Т. Живановича («Система синтетич. правовой философии» — «Систем синтетичне правив фило-зофще», Београд, 1951) и М. Петровича («Элементы математич. феноменологии» — «Елементи матема-тичне феноменологще», Београд, 1911).
Филос. деятельность марксистов этого периода тесно связана с политич. деятельностью КПЮ; здесь можно выделить два этапа: первый (приблизительно до 1937), для к-рого характерны известные идеологич. расхождения (по нац. вопросу, теории революции и др.), и второй—до нач. 2-й мировой войны, характеризующийся консолидацией взглядов. В первый период выходят работы Симы Марковича (см. «Из науки и философии» — «Из науке и филозофщо», Београд, 1924; «Принцип причинности и совр. физика» — «Принцип каузалитета и модерна физика», Београд, 1935). Для второго периода характерна деятельность видного югосл. марксиста, переводчика «Науки логики» Гегеля проф. ун-та в Скопье Душана Не-дельковича («Идеологич. борьба демократии и фашизма»— «Идеолошки сукоб демократще и фашизма», Скоще, 1937).
Хорватия. Зачатки филос. мысли можно найти уже в 12 в. (напр., в произв. Германа Далматинца «De essentiis», напис. в 1143); в это же время складываются филос. традиции — на территории Хорватии орденом бенедиктинцев организуются ок. 30 школ, в учебные программы к-рых входят элементы логики и философии. Однако значит, философские соч. появляются лишь в конце 15 в. В большей части этих работ доминировала религ. мысль, воплощенная в традиц. учениях схоластики, представленной двумя ее осн. направлениями: томизмом и скотизмом. Но встречаются и работы, для к-рых характерно стремление (ограниченное рамками догматов веры) к свободному
философствованию. Здесь можно указать на Юрая Драгишпча (1450—1520), интересовавшегося преим. логикой и пытавшегося с позиций Аристотеля примирить томизм с философией Иоанна Дунса Скота; на сторонника Скота Бенко Бенковича из Задара (ум. 1525), автора утерянного труда «Scotical Subtilitatis Epidicticon», выступавшего против мн. положений Фомы Аквинского. Следует упомянуть и Марко Марулича (1450—1524), занимавшегося преим. нравственными проблемами и, по-видимому, впервые в мировой лит-ре употребившего термин «психология».
С нач. 15 в. культурным центром становится г. Дубровник — свободная коммуна с сильными гумани-стич. традициями. Здесь жили и творили такие мыслители, как Гргур Будисальич (умер ок. 1550) — томист, выступавший против Агриппы Неттесхейм-ского, Августин Палешкович (ум. 1527) — комментатор Петра Ломбардского и Фомы Аквинского, и Никола Гучетич — один из самых тонких мыслителей дубровниковского центра.
Вне Хорватии протекала деятельность одного из выдающихся оригинальных философов эпохи Возрождения, сторонника неоплатонизма Франьо Пет-рича (или Патрици). Сторонниками т. н. чистой пе-рипатетпч. школы в этот период были Юрий Дубров-чанин (ум. 1622), к-рый выступал против магии и каббалистики, широко культивировавшихся в неоплато-нич. школах, и Антун Медо (ок. 1530—1600), комментатор «Метафизики» Аристотеля и «Категорий» Пор-фирия.
Период контрреформации (17 — нач. 18 вв.) характерен оскудением филос. мысли. Появляются по преимуществу работы, где отдельные филос. проблемы излагаются в традиционно схоластич. духе, догматично и примитивно, в основном по иностранным источникам.
В 18 в. творил один из крупных представителей ев-
роп. науки этого периода Войтович, особенно извест
ный своей натурфилос. концепцией динамич. атомиз
ма. На рубеже 18—19 вв. в Хорватию постепен
но проникают идеи Просвещения. В период нац. воз
рождения Хорватии романтич. идеализация «далекой
старины», характерная для пробуждающегося нац.
самосознания, определила направленность мысли
прежде всего на проблемы истории, языкознания и
фольклора. Лишь в работах по эстетике и педагогике
в той или иной мере затрагивалась филос. проблема
тика. В этой связи можно указать на Огнеслава
Утьешеновича (1817—90), Янко Юрковича (1827—
1889) и др., занимавшихся, преим., теорией лит-ры;
элементы логики и психологии имеются в книге
Стьепана Илияшевича («Обучение малолетних» —
«Obuka malenih», Zagreb, 1850). Застой филос.
мысли прерывается с основанием кафедры философии
в Загребском ун-те (1874), к-рую получил Франьо
Маркович, последователь Гербарта. Большое значе
ние имела созданная им филос. терминология на хор
ватском языке. '
В самом конце 19 в. в Хорватии начинает ощущаться сильное влияние идей совр. зап. философии. Их усвое-: ние и известная разработка происходят в этот период на фоне идеологич. борьбы т. н. молодых и старых,! превратившихся со временем в «либералов» п «клери- ' калов», сторонников прогресса и его противников. I Главным филос. оружием первых становится прежде } всего материализм в стиле Бюхнера и Молешотта,;• эволюционизм Спенсера в противоестеств. сочетании с заимствованиями из Шопенгауэра, Ницше к Штирнера. Наиболее яркий представитель этого течения — автор боевых антиклерикальных публикаций педагог Даворин Трстеняк (1848—1921), «Клерикалы» во главе с епископом А. Махничем защи-
ЮГОСЛАВСКАЯ ФИЛОСОФИЯ
щали свои филос. позиции в журнале «Hrvatska straza» («Хорватская стража»).
Академич. философия была представлена гл. обр. преподавателями кафедры философии Загребского ун-та Альбертом Базала (1877—1947) и Стьепаном Ма-тичевичем (1880—1940). В основе взглядов Альберта Базала лежит волюнтаристская концепция действительности; своей работой «История философии» («Povijest filozofije», sv. 1—3, Zagreb, 1906—12) он способствовал пробуждению у интеллигенции серьезного интереса к философской проблематике; Стье-пан Матичевич пытался с позиций позитивизма примирить реализм (материализм) и идеализм («Об основах логики» — «Zur Grundlegung der Logik», W., 1909). Особо следует отметить Павао Вук-Павлови-ча (р. 1894), который, выделив в качестве исходной категории «бытие», свел теорию познания к психологии.
Идеи марксистской философии проникают в Хорватию уже в конце 19 в., но относительно широкое распространение они получают лишь после образования КИЮ (1919): переводится ряд работ классиков марксизма-ленинизма и др. марксистские работы; в журн. «Izraz» («Выражение») и «Pecat» («Печать») коммунисты-теоретики и представители левой интеллигенции ведут систематич. пропаганду идей марксизма, разрабатывают теоретич. проблемы.
Словения. Первые работы по философии — рукописи текстов ср.-век. филос. трактатов иногда с комментариями — относятся к 13—15 вв. Вестником идей Возрождения явился здесь П. П. Вергерие (старший), автор «De ingemiis moribus et Hberalibus stueliis». Книча Квале «Commentarii in Parvuli philo-sophiae naturalis» (s. 1., 1513) — первая печатная работа по философии в Словении. Рассматриваемые в ней проблемы натурфилософии и психологии характеризуют автора как гуманиста, стремящегося преодолеть схоластику. В библиотеках Словении хранится большое число написанных в 16—17 вв. рукописных и печатных работ по философии, большая часть к-рых принадлежит анонимным авторам, работавшим в школах, организованных монашескими орденами. В основном это изложение традиц. проблем схоластики, но изредка встречаются оригин. решения старых проблем и проблески новых. В 18 в. происходит нек-рое изменение филос. ориентации. Так, Якоб Штелин, проф. этики в Падуе, сделал попытку вывести нормы морали опытным путем («De ortuet progressumorum...», Venezia, 1740). Идеи просветительства нашли отзвук в работах Франца Карпе, выступавшего с требованием свободы философии от теологии и освобождения разума от оков схоластики. Заслуживает упоминания кантианец Йожеф Ликавец, книги к-рого, несмотря на все усилия автора не затрагивать офиц. догм, были запрещены. В 1-й пол. 19 в. появляется любопытная концепция Йожефа Мислея. Взяв за основу тезис Лейбница о том, что в основе философии должна лежать математика, он доказывал необходимость создания универс. науки, являющейся предпосылкой для всех др. наук и основой их объединения. Позднее широкое распространение получили позитивистские воззрения. Особенно отчетливо они выражены у попутчиков с.-д-тии: Антона Дермоты, Драготина Лон-чара и др. Следует также упомянуть Тума Генри-за — позитивиста, со временем принявшего нек-рые положения марксизма (см. журн. «Na5i zapiski» — «Наши заметки», редактором к-рого он был в 1913—14). Особняком стоит Вебер Франце, разрабатывавший теорию предметности Мейнонга, а затем перешедший на позиции экзистенциализма.
В период между двумя войнами в Словении постепенно распространяются' идеи марксизма: переводятся произведения классиков марксизма, появляются
оригин. статьи в журналах «Knjizevnost» («Литература»), «Svoboda» («Свобода») и др.
После 2-й мировой войны в социалистич. Югославии открываются новые философские, а также и социо-логич. центры. В стране работает ряд филос. ин-тов и кафедр (в Белграде, Загребе, Скопье, Сараеве и др.), функционируют федеративное и респ. объединения философов. Издаются филос. журн. «Pogledi» (с 1952), «Dialectica» (1947), «Praxis» (с 1965), «Filo-zofska knjiznica» (1950—53), «Filozofska hrestomatija» (c 1955).
В 19&4 создается об-во югосл. социологов; выходят журн. «Sociologija», «Socioloski pregled», «Sociologija sela» и др. В Белграде, Загребе, Любляне работают ин-ты социальных исследований. Югосл. социологи исследуют проблемы социальной структуры (М. Пе-чуйлич и др.), политпч. социологии (Й. Джорджевич и др.), проблемы идеологии (О. Мандич, Р. Супек), социологии села (С. Вукославлевич и др.), социологии семьи, города, методологич. проблемы социологии (Й. Горичар, Р. Лукич, В. Милич, 3. Пешич-Голубо-внч, М. Попович, А. Фиаменго, Д. Шушнич).
Часть социологов анализирует общество как целостную структуру и осн. внимание уделяет анализу общественно-экономпч. формации, производит, сил и производств, отношений, базиса и надстройки и др. (Б. Зихерл, Й. Горичар, О. Мандич, В. Рашкович и др.). Др. группа социологов принадлежит к т. наз. антропологическо-гуманнстич. направлению (В. Ко-рач, 3. Пешич-Голубович, Р. Супек).
В настоящее время в разных филос. центрах ведет
ся большая координационная работа по система
тическому изучению истории филос. мысли народов
Югославии. Ред.
Положение в Ю. ф. после 2-й мировой войны в большой мере определяется особенностями ее соци-ально-политпч. развития. С конца 40-х — нач. 50-х гг. филос. мысль в стране начала развиваться в неск. направлениях, но осн. водораздел идеологич. борьбы проходит на почве интерпретации марксизма и обнаруживает резкие расхождения в решении ряда коренных принципиальных филос. проблем. Часть философов продолжала отстаивать и защищать положения диалектич. и историч. материализма, что нашло свое выражение в филос. и социологич. трудах Д. Недельковича, Б. Шешича, Б. Зихер-ла, А. Стойковпча, Л. Живковича и Д. Лекови-ча и др., в работах, публикуемых на страницах журн. «Диалектика» (осн. в 1966). Вместе с тем сложилось н др. направление, представленное прежде всего группой философов, определяющих линию журнала «Праксис» (Загреб) и отчасти — журнала «Философия» (Белград): Г. Петрович, П. Враницки, Р. Супек, Д. Грлич, М. Кангрга, Б. Бошняк, В. Фи-липовпч, Л. Тадич, М. Животич, С. Стоянович и др. Заявляя о своей принадлежности к марксизму, сторонники этого направления, находящиеся под сильным влиянием экзистенциализма, трактуют марксизм в духе антропологизма. Формирование этого направления началось в 50-е гг. под флагом критики догматизма — филос. основ «сталинизма», а в дальнейшем пошло по пути пересмотра осн. положений марксистско-ленинской философии. Были объявлены устарелыми противоположность материализма и идеализма и принцип партийности в философии; отвергнуто и само понятие «диалектич. материализма». Стремление строить и развивать философию на основе обобщения данных науки было отвергнуто как «позитивизм» и «сциентизм»; марксистская идея о наличии объективной диалектики и ее законов названа «позитивистской вульгаризацией» диалектики. Признанию объективной исторической необходимости, объективной детерминации деятельности людей, к-рое было также под-
ЮГОСЛАВСКАЯ ФИЛОСОФИЯ— ЮЛИАН
ведено под рубрику догматизма, противопоставлена субъективистская трактовка практики как выражения внутр. активности и свободы. В области теории познания была подвергнута критике ленинская теория отражения как якобы ограничивающая человека рамками существующего (т. к. якобы нельзя «отражать будущее» — того, чего еще нет), игнорирующая творч. начало человека и ставящая его в пассивное отношение к действительности.
Истинная, «аутентичная» философия марксизма, по мнению сторонников этого направления, заложена в ранних работах К. Маркса, в к-рых осн. внимание сосредоточено на принципах гуманизма, человеч. активности и свободы, а также на проблеме отчуждения. Из всех функций философии сторонники «Праксиса» подчеркивают ее социально-критическую роль, причем в качестве объекта критики выступает гл. обр. практика социалистич. строительства. Видя смысл социализма в формировании целостной личности, развитии гуманистич. и демократич. начал, представители «Праксиса» не связывают его с конкретным социально-классовым содержанием: социалистич. действительность подвергается критике как несоответствующая идеалу «цельного человека». Экономич. и социально-политич. иц-ты социалистич. общества рассматриваются как отчужд. формы. Особенно острым нападкам подвергается хозяйственно-организаторская функция социалистич. roc-ва, признание гос. социалистич. собственности в качестве экономич. основы социализма, принцип демократич. централизма, централизованного планирования и т. п. Критики полагают, что подобная организация экономики и сопутствующая ей концентрация экономич. и политич. сил в руках социалистич. гос-ва неизбежно порождают слой бюрократии и ведут к бюрократии, искажениям социализма. Единств, путем для преодоления отчуждения при социализме признается развитие обществ, самоуправления. Подобная критика не видит различий между капитализмом с его антагонпсхич. противоречиями и социалистич. обществом.
Сторонники этого направления в Ю. ф. определяют свое место в совр. философии, отказываясь от принципа партийности в философии, от классового подхода в оценке различных филос. школ и направлений. Они дают свою интерпретацию совр. филос. тенденций, в к-рой взгляды А. Грамши противопоставляются точке зрения В. И. Ленина, А. Лефевр рассматривается как творч. марксист, а Э. Блох, X. Маркузе, Л. Гольдман, Э. Фромм признаются единомышленниками. Обнаруживается тенденция к сближению с совр. бурж. философией, к стремлению стереть идеологич. грани между ней и философией марксизма.
В. Нелле. Москва.
Лит.: История философии, т. 2, М., 1957, с. 454—75; т. 4, М., 1959, с. 312—18; т. 5,М., 1961, с. 429—36; FilipovicY., Filozofija renesanse i odabrane tekstovi filozofa, Zagreb, 1956; Enciklopcdija Jugoslavije, sv. 3, Zagreb, 1958; Crojko-в u ft А., Филозофща у Сомборско] учительскоЗ школи од осни-вавьа 1778-е до 1920 године, «Зборник филозофског факултета» (Универзитет у Београду), 1960, кн,. 1—5', М i 1 u t i n о v i с К., Prvi ideolozi federalisticke misli kod juznih Slavena, «Rad Jugoslavenske akademije znanostl i umjetnosti», 1962, квь. 330; его же, Marksova Internacionala, i prvi jugoslavenski socijalisti, «Mogucnosti», 1965, j\1> 12; SoSkic В., Razvoj ekonomskemisli, Beograd, 1965; J о с и ф о в с к и J., Teopuja-та на иознанието и формалната логика ка) Србите во 19 век, «Годишен зборник» (Скоще. Универзитет. Филозофски ф-т. Историско-филолошки оддел), 1966,кн>. 17—18; П о п о в и пМ., Панорама иде)а из Teopnje државе и права у правним часопи-сима ВоЗводине измейу два светска рата, «Зборник за друшт-вене науке», 1966, Л* 45; Филозофи, Нови Сад — Београд, 1966; Stojanovic A., Danasnja filozofija u Srba, «Dijalek-tika», 1966, !•& 2; P о s a v а с Z., Filozofija u Hrvatskoj 19 stoljeca. Historiografski pregled, «Praxis», 1967, JV° 3; J e r e-m i с D. M., О filozofiji kod Srba, «Savrcmenik», 1967, № 5— 12; 1968, № 1—;,1онче J., Теорщата на познанието и формалната логика ка] Лугославените од 19 в. до 1 световна во)на, «Годишен зборник», 1967, кн,. 19; К г s t i с К., Po£eci filo-zofijeuHrvatskej,«Kolo», 1968, M 5;.Госифовски J..Теорщата на познание то и формалната логика ка] Србите од почетокот
на 20 в. до почетокот на 2 световна BojHa, «Годишен зборник», 1968, квь. 20; D r a g о j e v i с D., Filozofska ideje antike u nasem srednjem veku, «Savremenik», 1968, N° 10.
ЮДИН, Павел Федорович (7 сент. 1899—10 апр. 1968) — советский философ, парт, и гос. деятель. Чл.-корр. АН СССР (с 1939), академик (с 1953). Член КПСС с 1918. Окончил ИКП в 1931. В 1932—38 -директор ИКП; 1938—44 — директор Ин-та философии АН СССР. С 1934 до 1960 был на дипломатической и партийной работе; являлся членом редколлегии журналов «Под знаменем марксизма» и «Большевик». Сфера науч. интересов Ю. — проблемы диалектич. и история, материализма, науч. атеизм, теория науч. коммунизма, история марксистской философии, теория и история мировой культуры.
Соч.: Материалистич. и религиозное мировоззрение, М., 1930; Марксизм-ленинизм о культуре и культурной революции, М., 1933; Диктатура и демократия, «ПЗМ», 1935, № 4; Обществ, бытие и обществ, сознание, там же, 1939, N» 9; Марксистское учение о роли личности в истории, там же, 1939, № 5; Социализм и демократия, в сб.: Социализм и коммунизм, М., 1936; Социализм и гос-во, «Большевик», 1936, № 21; Социализм и право-, там же, 1937, № 17; Учение ленинизма о победе социализма в одной стране, там же, 1938, 1\% 10—11; Окт. революция и сов. демократия, там же, 1946, Ко 20; Кто такие «национал-социалисты?», Свердловск, 1942; Г. В. Плеханов, Л., 1943; От социализма к коммунизму, М., 1962.
И. Коников. Москва.
ЮЖАКОВ, Сергей Николаевич (1849—1910) — рус. публицист, социолог и экономист, либеральный народник. В 70-х гг. сблизился с революц. народниками; в 1879 был выслан в Вост. Сибирь (до 1882). 10. — автор «Социологпч. этюдов» (т. 1 — 2, СПБ, 1891—96), работ о крест, х-ве, нар. образовании и др., печатавшихся отдельно и в журн. «Отечеств, записки», «Северный вестник», «Рус. богатство». В 1900—09 под редакцией Ю. вышла «Большая Энциклопедия» в 22 тт. Соцпально-экономич. программа Ю. сводилась к поддержке сел. общины, к требованиям реорганизации крест, банка, регулирования арендного вопроса и т. п. В области социологии Ю., как и др. народники, выступал как субъективный идеалист, отрицающий классовую борьбу и отводивший гл. роль в социальном прогрессе «этническим факторам». Взгляды Ю. подвергались острой критике в работах Ленина, выступавшего против программы нар. образования Ю., назвав предложенный Ю. проект «земледельческих гимназий» «...крепостнически-бюрократически-буржуазно-социалистическим экспериментом» (Соч., т. 2, с. 448).
Лит.: Ленин В. И., Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?, Соч., 4 изд., т. 1; его же, Экономич. содержание народничества и критика его в книге г. Струве, там же; История философии в СССР, т. 3, М., 1968, гл. 6.
ЮЛИАН, Флавий Клавдий (Flavius Claudius Ju-lianus) (332—363) — рим. император (с 361), прозванный христианами за возврат к язычеству «Отступником»; представитель пергамской школы др.-греч. неоплатонизма. Был страстным приверженцем ан-тпч. философии, лит-ры и религии и прославился своей попыткой реставрировать уже погибшие в то время языч. верования и культы, объединить их в противовес христианству в единую языческую гос. церковь во главе с императором. Будучи ближайшим учеником Ямвлиха, резко отличался от основателя неоплатонизма Плотина своим пренебрежением к чисто спекулятивным построениям и приверженностью к аллегорич. и моралистич. толкованию древней мифологии, а также к культовой практике. Как философ Ю. мало оригинален, его концепции матери-земли и солнца (гл. объектов его умозрит. мифологии) весьма неясны в сравнении с разработанной диалектико-ми-фологич. системой неоплатоников. Мать богов — это, очевидно, общая субстанция идеального мира, а «царь» Гелиос (солнце) — середина между идеальным и материальным миром. Кроме речей-гимнов к матери-
ЮМ
земле и солнцу, Ю. написал ряд трактатов, писем п поэтич. произведений.
Соч.: Juliani imper. quae supersunt, rec. F. С, Hertlein, 1—2, Lipsiae, 1875—76; The works of Julianus with an English translation by W. G. Wright, v. 1—3, L., 1913—23; то же, L., 1949—54; Epistulae, leges, poematia fragmenta varia. Colleg. rec. J. Bidez et F. Cumont, P., 1922; Oeuvres completes. Texte etabli et trad. par. J. Bidez, v. 1—2, P., 1924—32.
Лит.: Вишняков А., Император Ю. Отступник...,
Симбирск, 1908; Ар. Л-в, Религ. и филос. убеждения импе
ратора Ю., «Странник», 1915, N& 5—6, с. 643—89; Розен-
таль Н. Н., Ю.—отступник, П., 1923; Strauss D. F г.,
Julian der Abtrunnige, Mannheim, 1847; Gardner A.,
Julian philosopher and emperor and the last struggle of Paganism
against Christianity, L., 1895; F r a n с e W. C, The Emperor
Julian. Relation to the New Sophistic and Neo-Platonism with
a study of his style, L., 1896 (Diss.); M a u G. D., Die Reli-
gionsphilosophie Kaiser Julians in seinen Reden auf Konig
Helios und die Gottermutter, Lpz.—В., 1907; GeltckenJ.,
Kaiser Julian, Lpz., 1914; Negri G., L'Imperatore Guiliano
l'Apostata, 5 ed., Mil.— Varese, 1954. А.Лосев. Москва.
ЮМ (Hume), Дэвид (7 мая 1711—25 авг. 1776) — англ. философ, историк, экономист и публицист. Сформулировал осн. принципы новоевроп. агностицизма; предшественник позитивизма. Род. в семье небогатого шотл. помещика, получил юриднч. образование в Эдинбургском ун-те. В 1739 опубликовал гл. соч. «Трактат о человеч. природе» («А treatise of human nature»). С 1753 по 1762 Ю. работал над восьмитомной: «Историей Англии» («The history of England»), в к-рой выразил претензии «новых» тори на роль лидеров блока двух партий англ. буржуазии и проявил как свой антидемократизм, так и антиклерикализм. В 1763—66 — на дипломатия, службе в Париже, где франц. просветители приветствовали Ю. как идеология, союзника в борьбе против религии. В последние годы содействовал развитию наук в Шотландии, участвуя в Научном обществе (Selected Society, Общество избранных). Славу на родине принесли Ю. его «Эссе» на обществ.-политнч., морально-эстетич. и экономич. темы («Essays, moral, political», Edin., 1741, 2 ed.— «Essays, moral, political and literary», v. 1—2, Edin., 1742; 10 ed., последнее просмотренное автором издание 1777).
Теория познания Ю., сложившаяся в итоге переработки им субъективного идеализма Беркли в духе агностицизма и феноменализма, в значит, степени совпадает с его описат. психологией. В центре гносеологии Ю.— проблема соотношения элементов чувств, опыта (восприятий — perceptions). Первичными восприятиями Ю. считал впечатления внешнего опыта (ощущения), вторичными — впечатления внутр. опыта (аффекты, желания, страсти). На основе внешнего и внутр. опыта возникают простые идеи, т. е. образы памяти п воображения, основанные на прошлом опыте. Проблемой зависимости простых идей от внешних впечатлений Ю. заменил проблему отношения бытия и духа, к-рую считал теоретически неразрешимой. В вопросе об образовании сложных идей Ю. следовал принципу их комбинирования (Ф. Бэкон и Локк), но интерпретировал его как учение о психологич. ассоциациях впечатлений внешнего и внутр. опыта, простых идей друг с другом, а также как учение о предрасположенности сознания к появлению в нем идей, аналогичных тем, к-рые следовали за прежними впечатлениями. Ассоциацию идей Ю. рассматривал, в отличие от материалиста Гартли, вне ее анатомо-физиологпч. основы, как процесс, определяемый сходством и смежностью впечатлений и идей в пространственно-временном от-
ношении, а также перенесением прежних ассоциативных связей на аналогичные им новые ситуации. Эмоции (аффекты) ассоциируются также по контрасту.
Ю. разработал вариант т. н. репрезентативной теории абстракций и обобщений, по к-рому нек-рые еди- '*■ ничные или особенные идеи играют роль представителей всего данного класса идей (т. о., здесь скрадывалось отличие понятий от представлений). В отличие от Беркли, Ю. перенес роль «представителя» на слово, ассоциированное с идеей-представителем и вызывающее в сознании склонность применять это слово к обозначению др. членов класса предметов, сходных с этой идеей. Идеи-представители Ю. трактовал как идеи неполные, утрачивающие детали впечатлений, т. е. как полуобобщенные образы.
Кульминация ассоцианизма Ю. — его учение о причинности. Взгляд Беркли на каузальность как на отношение знака и обозначаемого явления пришел в противоречие с убеждением Ю. в причинном характере процессов ассоциирования. Проблему причинности Ю. расчленил на три вопроса: (1) существуют ли объективно каузальные связи и можем ли мы доказать их наличие; (2) какова структура психологич. механизма, вызывающего убеждение людей в объективном существовании причинности; (3) в каком виде понятие причинности может быть положено в основу наук.
Первую проблему Ю. решал с типично агностической т. зр.: он не утверждал и не отрицал объективного существования причинности, но полагал, что она не доказуема, т. к. то, что считают за следствие, не содержится в том, что считается за причину и не похоже на нее.
Структура представлений о существовании каузальных связей формируется, по Ю., так: сначала эмпирически констатируются пространств, смежность и следование во времени события Б после А, а также регулярность появления Б после А. Затем эти факты принимаются за свидетельство необходимого порождения следствия причиной. Т. о. понятие причинности возникает на основе логич. ошибки post hoc ergo propter hoc («после этого — значит по причине этого»). Эта ошибка перерастает в устойчивую ассоциацию ожидания, в привычку и, наконец, в «веру», что в будущем всякое появление А повлечет за собой появление Б. «Вера» (belief), по Ю.,— «непонятный инстинкт». Отсюда шли пути к феноменализму и позитивистскому учению о вере как заменителе теоретич. знания.
Если, по 10., в науках о природе убеждение в существовании причинности основано на внетеоретич. вере, то в области наук о психич. явлениях дело обстоит иначе. Здесь каузальность бесспорна, ибо действует как механизм ассоциирования, а также как необходимая обусловленность идей — впечатлениями, желаний — ощущениями, потребностей, страстей— желаниями, а решений — страстями. Замена веры в каузальность твердым знанием наличия последней может, по 10., произойти лишь постольку, поскольку данную науку удается превратить в ветвь психологии. Именно это и стремился осуществить Ю. в этике, эстетике, гражданской истории, политич. экономии и критике религии.
Признание причинности в области психич. процессов привело Ю. к тому, что он отверг свободу воли с позиций психич. детерминизма, использовав этот вывод для критики религии. Ю. подверг критике понятие субстанции, считая, что она не существует ни в фпзпч., ни в пепхич. мире. Иллюзию, приводящую к убеждению в существовании субстанции, Ю. объяснял возвращением в сознание одних и тех же впечатлений после перерывов в восприятии. В критике материальной субстанции Ю. использовал аргументацию Беркли, а в критике духовной — Локка. По-
598 ЮМ
скольку Ю. отрицал субстанциальное единство личности, она, по Ю., есть «...не что иное, как связка или пучок...различных восприятий, следующих друг за другом...» (Соч., т. 1, М., 1965, с. 367).
Учение Ю. о субстанции противостояло, с одной стороны, объективному идеализму и учению о бессмертной душе, а с другой — материализму. Отрицание 10. субстанциальности субъекта было обратной стороной отрицания им существования объекта вне субъекта, и психич. содержание личности сливалось с содержанием мира явлений (перцепций) вообще.
Критика духовной субстанции перерастала у Ю. в критику религ. веры. «Юмовский скептицизм,— писал Энгельс,— ещё поныне является формой всякого ир-религиозного философствования в Англии» (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 1, с. 601), — эти слова справедливы и для англ. свободомыслящих сер. 20 в. (напр., для Рассела). Ю. отвергал мысль, что религия основана на доводах разума или на непосредств. потребности в ней. «Первоначальная религия человечества порождается главным образом тревожным страхом за будущее» (Соч., т. 2, М., 1965, с. 429).
Доказывая, что источник религии в неудовлетворенных потребностях людей, Ю. задолго до Фейербаха обратил внимание на аффективные корни религ. иллюзий; эти идеи Ю. широко использовал Ш. де Брос. Религ. вере Ю. противопоставил, однако, не разум науки, а лишь привычки обыденного сознания и заменил «установленные суеверия» расплывчатой «естественной религией», верой в некую надприрод-ную первопричину — «Причину вообще».
В основе этики Ю. — концепция неизменной человеч. природы, имеющая много точек соприкосновения со взглядами Монтеня и Бейля. Человек, по Ю.,— существо слабое, подверженное ошибкам и капризам ассоциаций (особенно по сходству), подчиняющееся не голосу разума, а аффектам, мыслящее расплывчатыми образами, а не строгими понятиями; образование приносит ему не знания, но лишь новые привычки, наслаивающиеся на прежние полуживотные инстинкты. В философии человека Ю. дает психо-логич. анализ обыденного сознания совр. ему общества. Вслед за Шефтсбери и Хетч