Либерализация режима является неотъемлемой характеристикой демократического перехода и охватывает собой период, продолжающийся от истощения ресурсов жизнеспособности ancient regime и следующих за этим режимных дисфункций и кризисов, до того времени, когда режим перестает сопротивляться натиску сил оппозиции. Либерализация завершается либо падением авторитарной власти, либо, если режиму удается изыскать дополнительные ресурсы стабилизации, новыми репрессиями и восстановлением авторитаризма. Демократизация выступает лишь как один из возможных сценариев развития либерализации.
Либерализация протекает по-разному, в зависимости от того, на чем основывалось прежнее авторитарное равновесие — на лжи, страхе или экономическом процветании (30). В первых двух случаях, по-видимому, более характерных для посткоммунистических переходов, равновесие нарушается моментально, как только слово правды о деятельности режима произнесено публично. Казавшийся неколебимым репрессивный режим Чаушеску, напоминает Пшеворский, пал буквально в течение считанных дней, после того, как несколько демонстрантов по возвращении диктатора из поездки в Иран стали выкрикивать обвинения в его адрес. Даже в том случае, если режим идет на изменения добровольно, становясь их инициатором, как происходило в Советском Союзе, это отнюдь не является гарантией против быстрого и неконтролируемого коллапса.
|
|
Любопытно, что в случае с Советским Союзом режим во главе с Горбачевым приложил немало целенаправленных усилий, чтобы активизировать массовые социальные слои и получить поддержку для проведения задуманных реформ. Эти усилия далеко не сразу увенчались успехом — народ, привыкший к проведению "компаний" по искоренению, уничтожению, выявлению и т.п., в массе своей полагал, что ни к чему серьезному "разговоры" Горбачева не приведут. Горбачев оказался в нелегком положении. Стремясь получить перевес в оказании влияния на консерваторов внутри руководства КПСС, он нуждался в народной поддержке. Однако народ, на словах "одобряя" перемены, вел себя вплоть до 1988 года весьма индифферентно. Этот парадокс удачно передается шуткой о кризисе современного общества, перефразирующей известную формулу Ленина о революционной ситуации. Согласно этой шутке, кризис состоит в том, что "верхи" больше не хотят жить по-старому, а "низы" — по-новому. Ситуация однако может измениться быстро и неожиданно, и режим, еще недавно стремившийся "раскачать" народные массы, сталкивается с прямо противоположной проблемой — как удержать разбуженную стихию в пределах разумного. Народные массы, ведомые радикальной оппозицией, предъявляют режиму такой счет, который он не в состоянии оплатить. Возникает угроза революции, насильственного ниспровержения прежнего режима — ситуация, замечательно описанная еще Токвилем в его "Старом порядке и революции". Опираясь на опыт Франции, Токвиль утверждал, что революция возникает не столько в результате ухудшения положения народа, сколько как реакция на изменения, направленные на улучшение этого положения. Вызревает своего рода революция массовых ожиданий, которые не состоянии удовлетворить никакие, даже самые прогрессивные действия режима.
|
|
Описанный парадокс либерализации менее характерен для обществ, осуществляющих переход в условиях относительного экономического благополучия. В таких условиях либерализация протекает более плавно и сбалансированию. Один из примеров — процесс перехода в Венгрии, где в результате "компромисса Кадара" экономические реформы и эксперименты начали проводиться задолго до возникновения кризиса коммунизма и начала переходных процессов.