Мелоди Манфул. Это была долгая неделя, самая длинная неделя в моей жизни

Это была долгая неделя, самая длинная неделя в моей жизни. Я не хотел держаться подальше от Земли, но я это делал. Сейчас я вернулся в место, где провел большую часть своего существования, и я чувствовал, как будто был чужим.

Земля никогда не выглядела или чувствовалась настолько другой, стоять возле кладбища в Сан-Франциско даже не принесло мне радости. Я ничего не чувствовал, но опять же, как я должен был чувствовать что-то, когда Эбигейл плакала прямо передо мной?

Эбигейл стояла рядом с матерью, и они смотрели на могильный камень перед ними со слезами на глазах. Я не мог двигаться или даже издать звук, когда она повернулась и осмотрела кладбище, как будто ища кого-то. Невидимый Тристан стоял рядом с ними.

Я не хотел быть на кладбище. Я оставался в стороне всю неделю, в течение которой я делал все возможное, чтобы избегать всех, но как я мог остаться в стороне, когда Валоел постоянно дышала мне в спину? Она не могла оставить меня в покое, пока я не вернулся к Эбигейл, и это был ультиматум, на который я не мог сказать нет.

Когда Ди привела меня домой после инцидента на мосту, я отказался вернуться на Землю. Все, что я делал, это думал об Эбигейл, и когда я не мог выкинуть ее из головы, я атаковал ангелов. Я сказал себе, что я не был в нее влюблен. Поэтому я убивал не просто, чтобы забыть ее, но также чтобы убедить себя, что не было нового Гидеона, что я был все тот же старый ненавистный Гидеон. Но я не сделал ничего, чтобы доказать свою правоту. Я не мог поверить, что один человек это все, что потребовалось, чтобы перевернуть мой мир вверх дном.

Примерно через полчаса, Миссис Селлс уехала в одном автомобиле, оставляя лимузин и двух охранников для Эбигейл. Лимузин был припаркован рядом с кладбищем, неподалеку от Эбигейл. Телохранители стояли рядом с ним, наблюдая за ней.

Гидеон, что ты делал? Я пропустил те дни, когда был вдали от Тристана, и он не мог проговаривать свои мысли в моей голове.

Не можете ты хоть раз в твоей божественной жизни притвориться, что не существуешь?

Хотя я чувствовал эмоции Тристана, я поймал только часть его боли, и даже хотя она и исчезла через несколько секунд, я никогда не испытывал такой боли в моей жизни. Я был уверен, что его боль убьет любого, кто почувствует её больше, чем несколько секунд, но Тристан выглядел равнодушным.

Так где ты был? И вот он снова ведет себя так, как будто ничего не произошло.

Ты говорил со своими родителям об этой связи между нами? Я больше не хотел чувствовать его невыносимое горе.

Мой отец ничего не знал, а мама начала плакать, когда я сказал ей об этом. Почему бы тебе не спросить своего отца?

Я не могу спросить моего отца. Мы не задаем друг другу личные вопросы. Вопросы были не единственной вещью, о которой не спрашивали мой отец и я. Мы почти не разговаривали, и он вряд ли признает мое существование, потому что он боится меня.

Извини...Я не имел в виду...

Почему ты всегда притворяешься, что все прекрасно, даже если тебе так больно? Спросил я, пытаясь перевести разговор подальше от меня и моих испорченных отношений с отцом.

Потому что я должен, Гидеон, это моя работа, быть сильным для всех, и я не могу позволить себе чувствовать себя слабым.

Я даже не понял, какого черта Тристан имел в виду.

Ты имеешь право чувствовать. Я не знаю, как работают все эти штучки хороших парней, но я уверен, что ты имеешь право кричать, когда тебе больно, а я знаю, что это так.

В самом деле? Гидеон, когда ангелы думают о Спасителе, они думают обо мне! Когда им нужен герой, они вызывают меня! Я должен защитить нашу расу и людей от тебя! Голос Тристана раздался в моей голове. Я чувствовал его печаль и растерянность...чувство гнева было новым для него.

У меня даже нет секунды, чтобы вздохнуть для самого себя. Всякий раз, когда кому-то вокруг меня больно, мне больно в три раза больше, да так, иметь вес всего мира на своих плечах действительно больно! Вдруг он прозвучал сердито.

Крик и гнев был не то, что я думал, Тристан может сделать или почувствовать, в конце концов, он был обычно спокойным, собранным, хорошим Тристаном, и, казалось, что я заставил его открыться.

Независимо от того, как сильно я стараюсь, я не могу помочь всем. Я не могу защитить их всех, и это убивает меня. Но я не должен жаловаться.

Я уверен, что ты можешь сделать перерыв от хорошего парня, и ты не должен защищать всех. Я понятия не имел, откуда пришли те слова, которые я сказал, или почему я беспокоился за Тристана. Я что опять заболел?

Тристан рассмеялся. Ты действительно начинаешь звучать так, как будто тебя это заботит.

Это все часть спектакля, Тристан, так что не обманывайся этим.

- Папа, - плакала Эбигейл. - Мне очень жаль. Это все моя вина.

Тристан и я обернулись к Эбигейл, которая теперь стояла на коленях рядом с надгробием, плача.

- Нет, Эбигейл.

Я не знал, что на меня нашло, но я оказался рядом с ней в одно мгновение, и, к моему большому удивлению, я был видимым.

- Гидеон, - она плакала и развернулась ко мне лицом.

Убедившись, что ее телохранители не увидят меня, я создал иллюзию так, что они продолжали видеть Эбигейл на коленях у могилы, пока я не уйду.

- Ты в порядке? - спросил я взволнованным голосом, глядя на нее с любопытством. Я знал, почему она была печальной. Я просто не знаю, почему она не кричала на меня в ответ.

- Нет, - она взглянула на две могилы. - Они оба ушли из-за меня.

- Нет, это не твоя вина.

Я отвернулся от нее.

- Да, это так, ты был там... - она замолчала. - Это был ты, ведь так?

Я кивнул в знак согласия.

- Как ты...? - она вдохнула, и я понял, что вопрос формировался в ее голове.

- Ты должна пойти домой.

Я не хотел говорить ей, кто я. Валоел сказала прийти к ней, и я это сделал. Теперь я увидел ее, и она увидела меня, так что я должен был уйти от неё, чтобы начать тосковать по ней. Отличный план!

- Ты не собираешься сказать мне, почему спас меня?

- Я не спас тебя, Эбигейл.

Сразу ее печаль была заменена смущением.

- О чем ты говоришь?

Я не знал, как правильно сказать ей, что я на самом деле потерпел неудачу в попытке убить ее.

- О чем ты говоришь, Гидеон? - спросила она.

Разве я посмею сказать ей то, что она хотела услышать?