Некоторые дискуссионные вопросы теории обзорной информации

Как указывалось выше, ведущим признаком, основанием для классификации обзоров нами выбрано целевое назначение, определяющее вид анализа, который используется при подготовке того или иного вида обзора, — анализ документографический, фактографический и концептографический (подробнее о сущности этих видов анализа см. в разделе 1.3). Эта точка зрения была нами изложена еще в статье [12], однако вплоть до последнего времени в работах, посвященных вопросам теории обзор­ной информации, появляются высказывания, в которых отмеча­ется неразработанность даже этих исходных положений теории. Так, в [6] сообщается, что до настоящего времени отсутствует как общепринятое определение понятия «обзор», так и единая общепринятая система классификации обзоров. «Нет, — говорится в [6], — даже единой точки зрения на выбор признаков при классификации обзоров... Наиболее перспективно, на наш взгляд, „отделить обзоры, предназначенные только для информирования, от обзоров, прямым назначением которых является передача самих значений" 13]. Эта точка зрения подсказывает путь решения проблемы классификации обзоров...»

Поскольку проблема классификации обзоров и выполняемых ими функций приобрела характер хронически текущего заболевания, существует потребность вновь остановиться на этом вопросе, тем более что данная проблема выходит по значению за рамки только обзорной информации.

В этой связи представляется целесообразным остановиться несколько подробнее на работе [3], в которой в наиболее концентрированном виде выражены распространенные еще и до настоящего времени заблуждения [6] относительно функций обзоров вообще и аналитических в частности.

Автор [3], как уже указывалось, прежде всего выступает за разделение обзоров, «предназначенных только для информирования», и обзоров, предназначенных для передачи «самих знаний». Против такого подхода, несмотря на некоторую терминологическую неаккуратность (поскольку «информирование» и «передача знаний» — понятия по сути дела синонимичные), возражать, казалось бы, нет причин: вероятно, автор имеет в виду, что некоторые обзоры (реферативные) выполняют чисто информационные функции, а другие (аналитические) плюс еще и гносеологические (по нашей терминологии). Однако в действительности под «передачей самого знания» автор [3] понимает выполнение обзорами функций оригинальных произведений, поскольку, по его мнению, создание любых концепций, любая систематизация разрозненных фактов, любое классифицирование «суть элементы нового знания». А раз это так, то все те, кто не относит аналитические обзоры к числу оригинальных произведений, несущих новое научное знание, допускает, по его мнению, крамолу или попросту не осведомлены о практическом использовании «обзоров». С этим, однако, согласиться нельзя.

Постараемся выяснить, предназначен ли аналитический научно-технический обзор для получения нового научного знания, является ли аналитический обзор оригинальным или компилятивным¹⁰ произведением. Если рассматривать документальную информацию (в частности, ее видовую структуру) как сферу проявления авторского вкуса, субъективных представлений, наклонностей, интуиции и пр., то тогда нужно полностью согласится с автором [3] и «позволить» обзору быть предназначенным для получения чего угодно, о чем, кстати, и свидетельствует, к сожалению, наша практика, к которой неизменно апеллирует автор [3]. Если же рассматривать документальную информацию в качестве системы взаимосвязанных элементов, выполняющих совершенно определенные функции (информационные, учебные, организационные, гносеологические и др.) как в системе научных коммуникаций, так и в общем процессе развития науки и техники (формировании научного тезауруса), то тогда согласиться с автором [3] нельзя и придется вновь высказать ту точку зрения, что обзор не предназначен для получения нового научного знания. Но какого научного? В этом вся суть.

Понятие «знание» (как, впрочем, и «информация») давно уже не рассматривается учеными как нечто неделимое, синкретичное. Общеизвестно деление знания на научное, техническое, обыденное (донаучное). С развитием системного подхода все более обращается внимание на необходимость различать системное и несистемное (или ситуативное) знание (см. Введение). Поэтому не прав автор [3], когда говорит, что создание любых концепций, любая систематизация разрозненных фактов, любое классифицирование «суть элементы нового знания». Нового? Может быть. Но далеко не всегда системного. А это очень важно.

Прежде, когда проблемы организации и управления в науке и технике не были столь острыми, ситуативное знание не привлекало особенного внимания и подобный «синкретизм» был допустим. Сегодня значение ситуативного знания чрезвычайно возросло, без него невозможно принятие грамотных управляющих решений ни на каком уровне. В этом, кстати, одна из причин повышенного внимания к аналитическим обзорам — ощущение хронического голода от недостатка ситуативной информации. И безусловно правы американские ученые, на которых ссылается [3], что «написание обзоров — это задача, достойная самых глубоких умов, способных придать новую форму, критически проанализировать, синтезировать и интерпретировать большие массивы результатов». Да, проанализировать и проинтерпретировать на основе существующего системного знания и выработать рекомендации, предложения (новое ситуативное знание) — это задача аналитического обзора, но не сформулировать новое системное знание. Тогда мы будем: иметь долго уже не с обзором, а с оригинальным произведением: — статьей, пусть даже с очень большой обзорной частью, монографией и т. п.

Итак, вряд ли есть основания для столь пессимистичного взгляда [6] на состояние «исходных положений», на которых базируется теория обзоров. Существует, наш взгляд, и достаточно обоснованное определение понятия «обзор» и единая сис­тема классификации этого вида литературы. Точка зрения [3] — «отделить обзоры, предназначенные только для информирования, от обзоров, прямым назначением которых является передача самых знаний», — представляется нам наименее перспективной.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Будет много таких, которые, прочитав мои сочинения, станут думать не о том, чтобы рассмотреть, правда ли то, что я сказал, а только о том, как бы разыскать путь к опровержению моих доводов правдой или неправдой.

Г. Галилей

Один из известных советских логиков однажды писал: в детстве учитель русского языка и литературы учил нас, что каждое литературное произведение должно состоять из трех частей: в первой должно быть сказано о том, о чем будет идти речь во второй части, а в третьей — говориться о том, что было сказано во второй части. Читая работы многих современных авторов, — продолжаемой, — я каждый раз удивляюсь, с каким завидным упорством следуют они наивным рекомендациям нашего учителя.

Думается, что рекомендации учителя были не столь уж наивными (во всяком случае относительно определенных видов литературных произведений). Спору нет, структура и логика многих видов наших документов, сложившихся стихийно, нуждается в серьезном совершенствовании (в частности, в направлении формализации), но также бесспорно и то, что характер документа (его структура и логика) во многом определяется жанром документа (в понимании [123]). Так, в частности, документы постановочного, теоретического (и не только!) характера тяготеют к рамочному (трехзвенному) типу структуры текста (см. 2.2.1), в котором в первой (вводной) части формулируется проблема, обосновывается необходимость данной работы, во второй (основной) - излагаются способы (или подходы) решения рассматриваемой проблемы, а в третьей (заключительной) — подводятся итоги сделанному, формулируются выводы, вытекающие из работы, отмечаются не решенные еще аспекты указанной проблемы, определяется направление работ на будущее.

Поскольку автор рассматривает данную работу как исследование, носящее в некоторой степени теоретический характер, он считает необходимым также придерживаться рамочной структуры документов и завершить ее третьей (заключительной) частью.

Подытоживая сказанное в работе, можно констатировать следующее.

1. В процессе развития средств и методов научных коммуникаций сложились три вида информационного обслуживания — документальное, фактографическое и концептографическое, каждое из которых сформировало свой аппарат («инструментарий»), свой ряд вторичных документов, выполняющих различные функции в указанной системе коммуникаций.

2. В подготовке каждого из этих рядов используются специфические методы свертывания (информативного и метаинформативного) и развертывания (включающего интерпретирование) информации, в основе этих методов лежат прежде всего различные виды анализа (изучения) исходного текста (в общем случае первичного документа).

3. Способы свертывания определяются в основном назначением подготавливаемых вторичных документов, их потенциальной включаемостью в ту или иную сферу информационного обслуживания, но во многом зависят также от характера, типа структуры, текста (синтаксической, коммуникативной, семантической, функционально-смысловой и др.). В данной работе сделана лишь первая попытка увязать характер (и возможности) свертывания с типом структуры текста, однако проблема эта заслуживает достаточно глубокого внимания и исследования. При этом следует иметь в виду, что проблема эта имеет двустороннюю направленность: не только «прямую» — в направлении разработки методического аппарата формирования вторичных документов, но и «обратную» — в направлении выработки критериев и принципов совершенствования первичных документов. По этой причине нами подчеркивалось, что проблему свертывания (развертывания) информации неправомерно ограничивать только интересами создания вторичного потока, необходимо включение ее в общий контекст подготовки различных видов (первичных и вторичных) документов разного уровня информативности (в частном случае метаинформативности) в зависимости от их целевого и читательского назначения. Последнее очень важно, поскольку, как уже говорилось, эффективное общение возможно лишь на оптимальном уровне_свертывания, т.е таком уровне, который позволил бы потенциальному потребителю (или группе, на которую рассчитан документ) при минимальной избыточности сообщения самостоятельно «развернуть» в своем тезаурусе информацию и принять на этой основе необходимое решение. Этот тезис определяет и задачи, которые ставятся перед теорией свертывания: разработка теоретических и методических положений (аппарата), регламентирующих создание сообщений (как первичных документов, так и вторичных), обеспечивающих коммуникацию на оптимальном уровне информативности.

В качестве объекта изучения для теории свертывания выступает речь (в частном случае письменная — текст). Речь, как известно, служит объектом изучения многих отраслей знания — психологии, физиологии, педагогики, языкознания, нейролин-гвистики, поэтики, книговедения, информатики, библиографии и др. Аспект рассмотрения речи в теории свертывания, выделяю­щий предмет данной научной дисциплины, — речь как средство оптимальной коммуникации. Причем если рассматривать теорию свертывания в качестве интегральной дисциплины, пере­секающейся со сферами книговедения (теории редактирования), стилистики, лингвистики текста, библиографоведения, публицистики и др., то область («сегмент») теории свертывания, выделяющаяся в результате пересечения с информатикой, образует предмет, который можно, видимо, формулировать следующим образом: речь как средство коммуникации в сфере информационного обслуживания.

4. С появлением ИИС как систем многофункциональных и динамичных, с точки зрения постепенного расширения видов предоставляемых информационных услуг, неизбежно будут меняться наши представления о видовой структуре вторичного потока, создаваемого в этих системах на основе одноразового ввода. Привычные вторичные документы, такие как библиографическое описание, аннотация и реферат, обеспечивающие сегодня функционирование документальной части ИИС, постепенно будут дополняться документами или фрагментами из них (до уровня единичного факта) различного уровня свернутости (информативности), соответствующего целевому и читательскому назначению определенных типовых групп и категорий потребителей информации. В этих условиях центральной становится проблема создания вторичных документов различного уровня информативности, а следовательно, и изучение самой сущности информативности.

5. Существующие сегодня способы подготовки вторичных документов находятся примерно на уровне «мануфактурной технологии» и не отвечают требованиям машинного периода обработки информации. Отсюда стремление к формализации этого сложного интеллектуального процесса, которая позволила бы передать значительную часть функций в подготовке вторичных документов машине, т. е. перевести процесс создания вторичного потока «на рельсы» машинной технологии. В основе одного из направле­ний в решении данной проблемы лежат попытки изыскания в плане выражения речи (прежде всего в ее лексике) элементов, через которые можно было бы выразить план содержания данной речи. Это требует разработки специального аппарата формализованного экстрагирования текстов, включающего словари маркеров, индикаторов и коннекторов. В данной работе прин­ципы создания такого «формализованного» аппарата и его контуры лишь обозначены, однако практика показывает, что разработке такого аппарата сегодня следует уделять внимание нисколько не меньше, чем в недавнем прошлом уделялось созданию дескрипторных словарей.

6. Одной из наиболее сложных и менее всего поддающихся сегодня формализации сфер информационного обслуживания является концептографическое обслуживание, граничащее, как уже указывалось, с научной деятельностью. Из-за этой «пограничности» некоторые специалисты в области информатики склонны вообще выносить данный вид обслуживания за рамки информационного, считая подобный вид деятельности сферой интересов не информатики, а конкретных наук, поскольку информатика «не может разработать формальных методик анализа и синтеза научной информации, потому что анализ и синтез связаны с оценкой истинности, полезности и новизны научной информации и осуществляются на основе теорий и методов физики, химии, биологии и других наук, к которым относится та или иная информация» [95]. Хотелось бы все-таки согласиться с мнением [96], которое выражено в вопросе: «почему нельзя создать достаточно универсальные методики анализа и синтеза информации, не связывая их с конкретным содержанием самой информации. Разве не таков подход к анализу и синтезу понятий, умозаключений, идей в классической логике, эвристике, психологии творчества и т. п.?»

Однако сколь бы заманчивыми ни были перспективы формализации в сфере обзорно-аналитической деятельности, концептографического обслуживания, на сегодня более реальными представ­ляются исследования в области разработки аппарата информационного моделирования и прежде всего новых средств структурно-логического и статистического анализа научно-технической информации, моделей исследования операций, приспособ­ленных для описания информационных потоков, процессов и сис­тем. Одна из попыток в этом направлении с приведением примеров, иллюстрирующих использование аппарата информационного моделирования, предпринята была в работе Г. Т. Артамонова и В. М. Чистякова «Центры анализа информации».¹